Наталья Тимошенко
Черная дама
– Что вы здесь делаете?
Войтех дернулся от неожиданности и обернулся. Позади, в том конце коридора, откуда он пришел, стояла Тамара Игнатьевна и строго смотрела на него. Войтех снова огляделся, но шагов невидимого существа больше не услышал. Что бы это ни было, оно ушло, не оставив следов.
– Вы слышите меня? – раздраженно повторила завуч. – Как вы здесь оказались?
Войтех шагнул к ней и примирительно вскинул руки.
– Я шел к директору, но, кажется, не туда свернул.
– Определенно не туда, – подтвердила завуч. – Пойдемте, я вас отведу.
Не дожидаясь ответа, Тамара Игнатьевна развернулась и зашагала к лестнице. Цоканье ее каблуков гулко разносилось по всему коридору, как Войтех мог не услышать его раньше? Он поторопился за ней и, уже когда почти свернул за угол, уловил краем глаза какое-то движение. Быстро обернулся и успел увидеть тень, шмыгнувшую в сторону и скрывшуюся в нише, которую он не заметил раньше. Войтех моментально шагнул следом, думая, что там, в темноте, скрывается дверь. Однако ниша оказалась маленькой и пустой. Если бы кто-то на самом деле скользнул сюда, ему негде было бы спрятаться. А значит, либо это кто-то нематериальный, либо где-то здесь есть потайная дверца. Вариант, что ему показалось, он не рассматривал.
Изучить нишу досконально не удалось. Тамара Игнатьевна вернулась и уже более раздраженным тоном поинтересовалась, почему он задерживается. Пришлось соврать, что уронил ручку.
– Я обратил внимание, что коридором не пользуются, – полувопросительно заметил Войтех.
– В нем нет необходимости, – размашисто шагая и не оборачиваясь, ответила Тамара Игнатьевна. – У нас хватает других помещений.
– А что здесь было?
Завуч пожала плечами.
– Просто коридор, как и везде.
– Но я не заметил дверей.
– Значит, в другом конце вход в подвал или что-то похожее.
Она сказала это таким тоном, что Войтех понял: дальше расспрашивать не имеет смысла. Не скажет. Или не знает. Хотя едва ли не знает, такие люди знают все о своих коллегах, учениках и том месте, где живут и работают.
Они прошли по длинному коридору, поднялись на полуторный этаж и спустились в другом месте. Оказывается, Войтех перепутал лестницы, а не коридоры, идя вслед за Иваном, спустился раньше, чем следовало. Тамара Игнатьевна довела его до директорского кабинета и даже подождала, пока он постучит и получит разрешение войти. Словно боялась, что он сбежит, как нерадивый ученик.
Директором оказался высокий подтянутый мужчина с копной седых волос, цепким взглядом маленьких глаз и очень крепким, сильным рукопожатием. Он хоть и пригласил Войтеха сесть и даже поинтересовался, не хочет ли тот чашку кофе, от которой Войтех отказался, но при этом выглядел недовольным. Это можно было бы списать на усталость, но Войтех не обманывался: директор не рад им. О чем и не преминул сообщить.
– Я не стал спорить с Николаем Александровичем, все-таки он один из владельцев пансионата, а я всего лишь наемный рабочий, но мне не нравится, что детей будут учить непрофессионалы. У нас хорошая школа.
– А если в вашей хорошей школе будут убивать детей и дальше, вам это понравится? – не удержался Войтех.
По лицу директора скользнула тень раздражения.
– Это дело полиции, а не охотников за привидениями!
– Мы не заменяем полицию, – спокойно возразил Войтех, решив, что продолжать спорить будет неконструктивно. – Они занимаются своим делом, мы – своим.
– Каким? – в голосе директора проскользнуло ехидство. – Охотитесь на призрачного убийцу?
– Призрачный он или нет – мы обязательно выясним, – заверил Войтех. – А что вы сами думаете об убийствах?
Директор вздохнул, откинулся на спинку большого кожаного кресла, снял с носа очки и потер переносицу.
– Не знаю. Когда убили Соню, я думал, что это убийство из ревности или ненависти. Знаете… – Он вернул очки на нос и снова сфокусировал взгляд на Войтехе. – О мертвых плохо не говорят, но ее многие не любили. Она была девушкой острой на язык, вредной. Но когда убили тихую и спокойную Леру, я начал верить в версию с маньяком. По крайней мере, насколько мне известно, полиция в первую очередь отрабатывает ее. Я слышал, что тридцать лет назад такие убийства уже происходили, но тогда убийцу не нашли. Возможно, он вернулся и взялся за старое.
Версия полностью совпадала с мнением Ивана Сидорова, но Войтеху казалось, что дело не в этом. Здесь было что-то другое, но что, он не знал. Однако обязательно разберется.
– А камеры у вас стоят? – поинтересовался он.
Директор покачал головой, как показалось Войтеху, с сожалением.
– Далеко не везде. Только в коридорах первых этажей, а также в том, куда выходят административные кабинеты. Еще одна над главным входом. Владельцы считают, что у детей должно быть личное пространство.
Они обсудили еще несколько организационных вопросов, и Войтеху показалось, что директор несколько смягчился. По крайней мере, он пообещал никак не выдавать их ни коллегам, ни полиции, хотя и в содействии не клялся. Войтех видел, что он не рад им, но идти против Мамонтова не смеет. И этого хватит на первых порах, а дальше будет видно.
Глава 3
8 февраля 2017 года, 9.05
школа-пансионат «Взгляд в будущее»
Московская область
– На первый-второй рассчита-а-айсь!
Глядя на то, как шеренга подростков сонно и не слишком счастливо выкрикивает номера, Ваня подумал, что давно мечтал это сделать. Вот так противно-бодро с утра выйти перед публикой и принудить заниматься физкультурой, вместо того чтобы видеть сладкие сны в своих постельках. Наверное, ради этого стоило самому встать на два часа раньше, плотно позавтракать и немного размяться, чтобы выглядеть полным сил, ловить на себе раздраженные взгляды парней и восхищенные – девчонок.
Первый урок по расписанию стоял в десятом классе, где учился Артем Мамонтов. И это была отличная возможность узнать что-нибудь интересное о расследуемых убийствах. Поэтому Ваня вывел всех на улицу, заявив, что подышать свежим морозным воздухом всяко полезнее, чем тушиться в спортивном зале. Благо школа была хорошей не только на словах, но и на деле: среди спортивного инвентаря Ваня обнаружил нужное количество лыж, да не старых и наполовину сломанных, как было когда-то в его школе, а хороших, качественных. Не намного хуже тех, что стояли у него дома. На таких лыжах можно не то что пойти в лес на сорок минут, но проследовать и по более сложным маршрутам. К тому же дети одеты не в неудобные пальто и сапоги, а в качественные лыжные ботинки и непромокаемые спортивные костюмы, в которых и сугробы не страшны. Пожалуй, если однажды Ване на самом деле придется искать себе работу учителем физкультуры, он пойдет в такую школу.
Недовольно ворча, дети разобрали и надели лыжи, снова выстроились в шеренгу. Ваня включил планшет, который ему выдали вместо большого классного журнала, и принялся изучать список учащихся.
– Так, поскольку я новенький, местности не знаю, мне нужен кто-то, кто и поведет нас на прогулку… – Он замолчал, делая вид, что читает фамилии. – Мамонтов! Кто Мамонтов?
Артем лениво вышел вперед, тяжело вздыхая.
– Не вздыхаем, Мамонтов! – тут же развеселился Ваня. – Бодрее, бодрее, ты сегодня пример для подражания!
Подростки нестройно рассмеялись.
– Ну-ка, иди сюда, я тебе свисток выдам.
Артем все так же медленно подошел к Ване, но тот видел, что в глазах его плещется настороженность. Вся эта размеренность и нежелание выполнять требования физрука были лишь игрой.
Ваня стащил с шеи свисток и надел его на Артема, но специально запутался в капюшоне, сделал вид, что зацепился шнурком за молнию и пытается его отстегнуть, а сам тихонько прошептал:
– Отведи на место обнаружения кого-нибудь из жертв.
Артем едва заметно кивнул, помог справиться со свистком и вернулся к одноклассникам. Через пару минут выдвинулись в лес. Артем возглавлял колонну, за ним тянулись подростки, а Ваня замыкал шествие. Несколько особенно активных девчонок собирались отстать вместе с ним, уж наверняка не для того, чтобы о физической нагрузке поговорить. Ваня был готов к тому, что высокий блондин спортивного телосложения с зелеными глазами и белозубой улыбкой приведет в восторг шестнадцатилетних девчонок, поэтому быстро пресек любые поползновения к подростковым заигрываниям. Да и лыжня не позволяла ехать рядом, только друг за другом.
Накануне мела метель, шел снег и ночью, но к утру снегопад прекратился, выглянуло тусклое зимнее солнце, подернутое дымкой, а потому в лесу было невероятно красиво. Высокие деревья укутало пушистое белое покрывало, тяжелой ношей легло на большие еловые лапы, пригибая их к земле. Снег блестел и искрился так ярко, что порой на него было больно смотреть. То здесь, то там виднелись длинные заячьи следы, а вдогонку за ними тянулись лисьи. Кое-где снег был притоптан сильнее, должно быть, там хищник догнал добычу. Иногда с деревьев срывались тяжелые комья, падали под ноги лыжникам, а порой и на голову, щедро насыпая холодную порошку за шиворот. Девчонки в такие моменты визжали, парни хохотали.
Впечатление портили только многочисленные каркающие вороны, сидящие на деревьях и поглядывающие хитрыми черными глазами на идущих внизу людей. Казалось, здесь их даже больше, чем в школьном дворе, и количество исчисляется уже не десятками, а сотнями. На каждом дереве сидело не по одной, а по две-три особи. Ваня никогда не испытывал ужаса перед птицами, но сейчас чувствовал взгляды черных глаз на затылке, а после каждого размашистого «кар-р-р» волосы у него на голове почти заметно шевелились и по позвоночнику пробегал холодок.
– В этом году их как-то особенно много, – передернув плечами, заметила одна из девочек.
– И тусуются возле школы, – добавила вторая. – Раньше в основном в лесу жили, а теперь поближе к цивилизации перебрались.
– Это они смерти чувствуют! – сказала третья. – Как падальщики…
– Не неси пургу, – возразил высокий нескладный парень в очках.
Лес тем временем обступил со всех сторон, сомкнулся вокруг кольцом. Летом это могло стать проблемой, но зимой, когда хорошо видны следы от лыж, с возвращением трудностей возникнуть не должно. По прикидкам Вани, они ушли уже достаточно далеко, и вот наконец впереди показалось место преступления. Метелью замело и кровь на снегу, и следы полицейских и криминалистов, которых здесь наверняка было предостаточно. Осталась только оборванная и мертво лежащая на снегу огораживающая лента.
Артем остановился, за ним остановились и другие ребята. Сняли лыжи, подошли ближе. Ваня тоже подошел, поднял один конец ленты, осмотрел.
– А что это у вас тут за лента? – поинтересовался он, делая заинтересованный вид. – От полиции, что ли?
– А у нас тут убийство произошло. Одноклассницу нашу убили. Буквально несколько дней назад, – принялись наперебой рассказывать дети.
– Ого! – Ваня округлил глаза. – Надо же.
– Вы не слышали? – удивленно спросила девушка с длинными наращенными ресницами, если Ваня правильно запомнил, – Женя. – Вся школа только об этом и гудит который день. – Последнюю фразу она произнесла пренебрежительно, чуть лениво растягивая слова, будто все эти разговоры яйца выеденного не стоили. Ну, подумаешь, убили. Лучше бы обсудили новые тренды в моде.
– Честно говоря, сплетни я пока не собирал, – обезоруживающе улыбнулся Ваня. – Я вчера поздно приехал, поужинал и лег спать. Потому что в моем мире еда и сон гораздо важнее, чем сплетни.
Подростки несмело улыбнулись, опасаясь улыбаться открыто, все-таки почти на кладбище находились, только Женя презрительно надула губы. Пока еще обычные, без силикона, но Ваня был уверен, что это временно. Якобы не желая обидеть девчонку, он добавил:
– Но сейчас я сытый и выспавшийся, поэтому с удовольствием послушаю.
Женя фыркнула еще презрительнее и отошла в сторону, давая понять, что уже потеряла к нему интерес и ничего рассказывать не собирается. Зато ее одноклассники оказались не такими принципиальными. Буквально десять минут спустя Ваня знал уже такие подробности, какие, возможно, не были известны даже полиции.
Соня Грабаренко была из достаточно обеспеченной по меркам Самары семьи, но все равно не чета ребятам из Москвы. То есть не чета тем, в чью компанию она стремилась. В школе учились и дети победнее, но Соню они не интересовали. Ее бабушки и дедушки были обычными работягами, родители тоже не имели престижного образования. Но отец, чья юность пришлась на девяностые, будучи парнем пробивным и в каком-то роде безбашенным, оказался одним из тех, кто сумел неплохо подняться в то непростое время и в двухтысячные вошел с тугим кошельком. Бандитские годы остались в прошлом, но награбленные, пардон, заработанные и грамотно вложенные финансы позволили ему легко и быстро адаптироваться к новому строю. В Самаре ему принадлежал салон красоты, а также несколько неофициальных автомастерских, поэтому «элита» школы звала Соню Королевой Бензоколонки.
– Она делала вид, что ей плевать, – фыркнула Женя. Остаться в стороне от разговора она не смогла. – И бегала за нами, как собачонка, хотя ей ясно дали понять, что ее место вон, – красавица кивнула в сторону парочки девчонок, – с ними.
Не потому ли Соня была такой оторвой, готовой на любые авантюры? Ваня представлял, на что способны подростки, желающие завоевать уважение в компании.
– У нее в деревне парень какой-то был, – продолжали вываливать на него информацию дети. – То есть он сам из Москвы, а в деревне у него бабка живет. Они часто встречались в лесу. Вот, наверное, и в тот раз она к нему на свиданку пошла. Сначала вообще думали, что это он ее, но у него алиби. С температурой в бреду он валялся. Бабка свидетель.
– Так если он валялся с температурой, как Соня могла пойти к нему на свидание? – не понял Ваня.
Дети переглянулись. Похоже, такие вопросы не приходили в их головы.
– Может, она не знала? – неуверенно предположила худенькая девчонка, но прежде, чем Ваня успел ответить, его опередила Женя:
– Ну конечно, телефонов же нет, о встречах почтовыми голубями за три дня договариваются, – фыркнула она. – Уж как бы я к ней ни относилась, но настолько дремучей она не была.
Худенькая девчонка густо покраснела, отошла в сторону, больше ничего не стала говорить. Еще один изгой, очевидно.
– Значит, Соня не к нему пошла, – заключила другая девушка. – Впрочем, это логично, наверное, их кто-то выманивает.
– Их? – уточнил Ваня.
– Ну да, – девушка кивнула. – Через пять дней после Сони погибла Лера из девятого класса. И вот той в лесу ночью делать точно нечего было. Если ее ночью где-то и можно было увидеть, кроме постели, то разве что в библиотеке.
– Ничего себе у вас тут ситуация, – Ваня задумчиво потер подбородок. – Ей тоже горло перерезали?
– Ага! – дети активно закивали.
– А нашли где?
– Этого никто не знает, – с сожалением сказал рыжий парень. – Если Соню искать нас привлекали, то на поиски Леры сразу полицию вызвали. Но где-то неподалеку, я слышал разговор учителей.
Ваня понимающе кивнул. Взглянул на часы и громко присвистнул.
– Так, товарищи, возвращаемся! – заявил он, хлопнув в ладоши. – Иначе опоздаете на второй урок.
– Было бы на что опаздывать, – фыркнула Женя, но к лыжам потянулась.
И хоть дорога теперь была известна, Ваня все равно отправил первым Артема, сам немного отстал. Это было необходимо, чтобы незаметно вытащить телефон и поставить метку на карте. Второй раз в незнакомом заснеженном лесу он может не найти это место, тем более если снова начнется метель, а показать его Айболиту и Дворжаку будет не лишним. Особенно последнему. Вдруг видение какое поймает, всяко полезно.
В школу вернулись уже после того, как прозвучал звонок на перемену, поэтому дети побросали лыжи там, где сняли, и бросились в раздевалку и душевые. В этой школе после урока физкультуры полагалось принять освежающий душ, чему Ваня даже позавидовал. Обычным школам такое и не снилось. Он не стал ругаться на подростков, разложил лыжи по местам сам.
Именно за этим занятием его и застала завуч, Тамара Игнатьевна. Эта мымра Ване не понравилась еще вчера. Противная, пронырливая. Строит из себя строгую, а на самом деле просто неприятно-въедливая. Таких обычно не любят те, кто под ней, зато всячески продвигают те, кто над ней. Потому что знают: они будут держать подчиненных в ежовых рукавицах, а руководству чаще всего нужна только дисциплина. А еще за их спинами удобно прятаться в случае некрасивых методов работы. Ване попадались такие начальники за его недолгую карьеру простым служащим в научном институте. Прививка на всю жизнь.
– Иван Петрович, позвольте поинтересоваться, куда вы водили детей, – строго спросила Тамара Игнатьевна, сложив руки на груди.
Ваня выпрямился, навис над ней, как утес над морем, однако на вредную тетку это не возымело действия.
– Так в лес, – простодушно улыбнулся он. – Погода хорошая, красотища вокруг, воздух свежий. Чего им в душном зале сидеть?
– Не знаю, в какой школе вы работали раньше, но у нас в спортзале хорошая вентиляция, – припечатала завуч. – Незачем водить детей в лес!
– А зачем тогда у вас лыжи?
Завуч осеклась, но тут же взяла себя в руки.
– Незачем водить детей в лес сейчас! Вы же знаете, какая у нас тут обстановка? – последнее она сказала лишь чуть-чуть вопросительно, но Ваня кивнул.
– Так они ж со мной. Что случится?
– Вот чтобы ничего не случилось, сидите в школе! Если, конечно, – она снисходительно улыбнулась, – вы не хотите вернуться в школу, где в спортзале нет вентиляции.
Ваня развел руками и склонил голову, давая понять, что осознал ошибку и больше так делать не будет. Завуч несколько секунд разглядывала его лицо, наверное, хотела убедиться, что он искренен в своем раскаянии. Очевидно, убедилась, потому что удовлетворенно кивнула, развернулась на каблуках и направилась к выходу. Ваня проводил ее взглядом и только хмыкнул. Если бы он на самом деле устроился сюда работать, не стоило бы даже трудовую в отдел кадров отдавать, чтобы не марать ее записью. Вылетел бы он отсюда со свистом уже через пару дней.
8 февраля 2017 года, 9.35
Урок биологии навевал на Войтеха не самые приятные воспоминания о том периоде, когда ему приходилось действительно преподавать эту науку нерадивым студентам, но едва ли кто-то из детей мог заметить, что новый учитель не так уж счастлив стоять у доски и объяснять им потоки энергии в экосистеме.
Девятый класс, который достался Войтеху в качестве дебюта, оказался довольно прилежным. По крайней мере, ребята не галдели и учителя не перебивали, хотя записывали и даже слушали далеко не все. Девочки на первых партах, конечно, не спускали с него глаз, но Войтех подозревал, что причиной тому были вовсе не схемы, которые он демонстрировал на слайдах. Парни в основном листали книги, слабо напоминающие очертаниями учебник биологии, или же вовсе внимательно смотрели под парты, где держали в руках мобильные телефоны. Войтех не делал замечаний и не требовал исключительного внимания. Его мысли тоже были далеки от предмета.
Еще до завтрака он успел навестить коридор, в котором вчера почудились чьи-то шаги и тень. Коридор действительно оказался темным, заброшенным, с толстым слоем пыли на полу, только сегодня в свете мощного фонаря, который Войтех захватил с собой, он нашел чужие следы: рядом с отпечатками его ботинок были следы птичьих лап. Школьный двор кишел воронами, возможно ли, что одна из них вчера влетела в окно и именно ее он слышал? Ему казалось, что он слышит шаги, но что если воображение просто дорисовало их?
Войтех прошел до конца коридора, нашел дверь на улицу. Она не была заперта, отворялась легко и при сильном ветре вполне могла немного приоткрываться, отсюда и сквозняк. Отыскал он и нишу, но никаких дверей в ней не обнаружил. Так что если тень действительно скользнула туда, если ему не показалось, то спрятаться ей было негде, разве что раствориться в темноте. Впрочем, если это была птица, Войтех мог и не заметить ее где-нибудь в углу. По крайней мере, сегодня здесь никаких птиц не было. Больше ничего интересного он не нашел.
Урок подходил к концу, Войтех записывал на доске основные тезисы, по которым следовало готовиться к следующему, а потому не сразу заметил неладное. Сначала почувствовал: по спине пробежал холодок, проснулось экстрасенсорное восприятие, и он явственно ощутил направленный в спину взгляд. Не кого-то из детей, они и до этого смотрели на него. Взгляд был чужеродный, неестественный. Войтех медленно опустил руку с мелком и обернулся.
В дальнем углу класса, позади детей, стояла женщина. На ней было длинное черное платье, не вечернее или праздничное, а скорее рабочее. Руки безвольно свисали вдоль тела, голова была чуть наклонена, темные волосы закрывали лицо. Немногочисленные открытые участки кожи казались такими бледными, словно в ее жилах не осталось ни капли крови.
Войтех видел фотографии и погибших недавно девушек, и тех, что убили тридцать лет назад. Ни на одну из них эта женщина не походила. То, что она не человек, Войтех понял уже хотя бы потому, что она никак не могла войти в класс незамеченной. А значит, и не входила, появилась сразу в углу. Она не нападала, не подходила ближе, но Войтех чувствовал агрессию, исходящую от нее, и лихорадочно думал, что делать. Пока никто из детей женщину не увидел, но это было лишь делом времени. И, как оказалось, весьма непродолжительного.
Одна из девочек на первой парте, не сводившая с Войтеха взгляда весь урок, обратила внимание на его секундное замешательство, обернулась. Не закричала – и то хорошо. Но вскочила с места, привлекая к себе внимание одноклассников. Все обернулись, испуганно замерли. Женщина, похоже, тоже испугалась такого внимания, поскольку странно вздрогнула, будто кто-то дернул ее за шиворот, подлетела в воздух на полметра, а затем медленно растворилась в воздухе.
И вот тогда поднялся визг. Девочки вопили, некоторые даже расплакались, Войтех и мальчишки с трудом успокоили их. Повезло, что никто не бросился вон из класса, иначе объясняться ему пришлось бы уже с руководством школы.
– Спокойно, это всего лишь оптическая иллюзия, – как можно равнодушнее сказал он.
Ребята недоверчиво покосились на него, но немного притихли.
– Какая еще иллюзия?
– Оптическая, – повторил Войтех. – Смотрите, – он подошел к окну и указал на дерево, растущее за ним. – Тень от дерева упала на темный угол, а наше воображение уже дорисовало картину. Это одна из особенностей мозга, которую мы с вами еще будем изучать. Затем солнце скрылось за тучей, и тень исчезла.
– Но она шевелилась.
– Это вороны. Они шевелятся на дереве, потому и тень шевелилась.
Войтех нес полную чушь. Никакая тень не могла сформироваться в такое четкое изображение. Однако желаемого он добился: ребята хоть и не выглядели убежденными на сто процентов, но словам его поверили. Или отчаянно хотели поверить. И это было еще одно интересное свойство мозга: сталкиваясь с необъяснимым, человек готов поверить самым невероятным теориям, вместо того чтобы признать очевидное. С таким явлением в работе Войтех тоже частенько сталкивался.
– Как-то не похоже это на иллюзию, – все-таки возразила девушка, первой заметившая призрак, но Войтеху даже отвечать не пришлось, за него это сделал высокий конопатый парень:
– Ну не призрак же это, в самом деле!
– А я слышала, что у нас по школе действительно бродит призрак, – робко заметила соседка первой девушки. – Черная Дама.
– Бред! – уверенно возразила третья. – Эти сказки мелкие любят рассказывать. Небось, ты от своей сестры и слышала?
Девушка не ответила, и Войтех понял, что она действительно слышала это от кого-то из младших школьников. Ребята могут сомневаться сколько угодно, а он теперь знает, что это правда. И, скорее всего, призрак связан с убийствами, если только убийства действительно имеют под собой мистическую основу. Потому что два аномальных явления в одном месте, не связанные друг с другом, – совпадение, конечно, не то чтобы невозможное, но крайне редкое.
К уроку так и не вернулись. Войтеху пришлось немного углубиться в тему дорисовки сознанием каких-то фактов, чтобы окончательно успокоить школьников, а после этого прозвенел звонок. Ребята покинули класс, Войтех же не торопился выходить из кабинета. Когда за последним школьником закрылась дверь, он медленно поднялся из-за стола и подошел к тому месту, где проявился призрак. Прикоснулся к стене, но перчатку снимать не стал. Этого и не потребовалось: легкое, почти невесомое видение пробилось к нему сквозь тонкую ткань. Он увидел большое стекло, за которым в темноте то и дело вспыхивали всполохи света, а в одном из этих всполохов проявилась фигура в длинном темном одеянии.
Это ее он видел вчера в Сапсане.
8 февраля 2017 года, 14.10
До самого обеда Саша провозилась с документами. Картонные папки занимали целый шкаф в одном из кабинетов, отведенных для школьного врача, поэтому быстро их просмотреть оказалось нереально. Здесь были медицинские карты не только учеников, но и преподавателей, поваров, воспитателей, уборщиц и даже дворника с садовником. Правда, Сашу удивило, что в двадцать первом веке в частной школе под Москвой нет электронной базы, все по старинке хранится на бумаге. Очевидно, предыдущий врач был из тех людей, которые печатают одним пальцем, и то ошибаются.
Информация, записанная в картах, ее тоже удивила, но уже приятно. В них были записаны не только данные по гриппу и травмам, которые дети получали в стенах школы, но и полное медицинское заключение о здоровье каждого. Перед тем как поступить в школу, и дети, и взрослые проходили доскональный медицинский осмотр. Сашу особенно интересовали заключения психологов. Они здесь не являлись привычными отписками, а были подробными, а потому важными. Конечно, она сомневалась, что человека, склонного к агрессии или имеющего в анамнезе какие-то отклонения, могут взять на работу в подобное место, но вот на обучение – запросто. Деньги в таких местах решают все. А кто сказал, что убийца непременно совершеннолетний? К сожалению, в медицинской карте не указывается ведущая рука пациента, но вот данные о росте есть, поэтому некоторую часть документов ей удалось отсеять и облегчить себе работу.
Саша пролистывала одну карту за другой, делала кое-какие пометки в блокноте, отмечала, о ком следует поискать больше информации. Ведь как бы она ни хорохорилась, что бы ни говорила Войтеху, но понимала, что лучше всего подобные сведения найдет Ваня. Он знает, какие делать запросы, как войти в те базы данных, куда обычным смертным вход воспрещен. Она успела изучить только половину карт, когда часы пробили два пополудни и по школе пронесся звонок, приглашающий на обед. Саша захлопнула блокнот, отложила в сторону очередную папку и направилась в столовую, надеясь заодно поделиться кое-какой информацией с Ваней и Войтехом.
Столовая впечатлила еще утром во время завтрака. Она мало походила на обычную школьную столовую, скорее напоминала уютное кафе или даже недорогой ресторан. Здесь не было длинных столов, за которыми сидели бы целые классы, не было окошка раздачи и ворчливой буфетчицы. Накануне в комнате всех ожидало меню, где надо было отметить блюда, которые желаешь получить завтра, а затем брошюру опустить в специальный ящик на первом этаже. Кроме того, в углу столовой был организован еще и шведский стол с небольшим количеством блюд для тех, кто передумал есть заказанное или захотел добавки. Готовили в школе тоже отменно. Никакого картофельного пюре на воде и котлет из хлеба. А потому неудивительно, что никто не воротил нос и не перекусывал бутербродами.
Столики тоже оказались на любой вкус. В основном четырехместные, но были и побольше, на шесть и восемь человек. К одному из таких, побольше, Сашу и позвала молодая учительница, с которой они вместе подошли за обедом. Саша собиралась подсесть к Войтеху и Ване, которых заприметила за одним из четырехместных столиков, но отказываться не стала, рассудив, что, во-первых, это вызовет подозрения, а во-вторых, обедая вместе с другими учителями, сможет выведать какую-нибудь информацию. Ване и Войтеху сесть вместе было нормально, они оба мужчины, причем новенькие, ни с кем еще особо не наладившие отношений. А вот если к ним сядет Саша, это уже будет если не подозрительно, то как минимум странно и обратит на себя внимание.
За столиком, куда привела ее, как выяснилось, учительница французского, уже сидели четыре женщины разных возрастов. Они обсуждали погоду, а потому не замолчали, когда к ним присоединилась новенькая, как ожидала Саша.
Сначала обедали за пустым, ничего не значащим трепом, и Саша все думала, как вывести разговор на убийства, пока в столовую царственно не вплыла Тамара Игнатьевна. Разговор учительниц тут же свернул на нее.
– Царица явилась, – презрительно бросила математичка. – Смотрите, – она обратилась к Саше, – сейчас как коршун всех осмотрит, так что кусок в горло лезть перестанет.
Над столом пронеслись сдавленные смешки.
– Я еще вчера поняла, что она здесь царь и бог, – закатила глаза Саша.
– Не то слово, – покачала головой француженка. – Ее, по-моему, даже директор побаивается. Я слышала, что она уже даже нового физрука успела отчитать.
Саша непроизвольно покосилась в сторону сидящих в нескольких метрах от них Войтеха и Вани.
– За что? – как можно беспечнее спросила она.
– А он на физкультуре детей в лес повел.
– А что в этом такого? – не поняла не только Саша, но и математичка. – Погода хорошая: мороз, солнце. Самое время для прогулок по лесу. Или он кросс заставил бежать?
– Да какой кросс? – француженка снова фыркнула. – На лыжах они катались. А царица возмутилась, что в такое время, да в лес. И плевать, что днем да целой толпой. Главное, ее ослушались. Вы же слышали, что у нас маньяк появился? – последний вопрос она адресовала Саше.
– Я слышала про убийства, – кивнула та. – Значит, думаете, это маньяк?
– Все к этому склоняются, – подтвердила молчавшая до этого учительница химии. – Хотя, конечно, я до сих пор не понимаю, что девочки делали в такой час в лесу. Ладно, Соня, но Лера?
– Ой, да я вас умоляю! – махнула рукой француженка. – Лера только на словах была хорошей, а на деле и курила втихаря, и матом ругалась как извозчик. Да, она не демонстрировала свою натуру, как Соня, но и в тихом омуте, знаете ли, такие черти водятся, что никому мало не покажется. А в лес пойти запросто на спор могли.
– А я слышала, что такие убийства уже происходили здесь раньше, лет тридцать назад, – осторожно подлила масла в огонь Саша.
– Было, было, – закивала химичка. Ей было уже хорошо за пятьдесят, а потому она могла помнить те события, если жила где-то неподалеку. Всех предыдущих учителей новые владельцы уволили, а значит, в то время в школе она не работала. – Только тогда это была школа для неблагополучных детей, поэтому о них особо не пеклись, не то что сейчас. Вон, охрану усилили даже, поговаривают, что патрули по территории собираются пустить.
