Наталья Тимошенко
Исчезающие в темноте
К ее огромному удивлению, на пороге стояла Лера собственной персоной. Футболку с принтом в связи с резким похолоданием сменила теплая толстовка с капюшоном, накинутым на голову. Черные волосы по-прежнему свисали по краям лица, челка падала на глаза, скрытые за темными очками. В тусклом свете парадной Рите показалось, что лицо Леры выглядит несколько помятым, как будто девушка всю ночь не спала или много пила. Откуда ей было знать, что и то, и другое является правдой?
– Лера? – удивилась она, так и стоя на пороге.
– Угу, – буркнула та. – Пройти дашь?
– Я ухожу уже.
– Уйдешь позже.
Рита не сдвинулась с места, только сложила руки на груди и упрямо нахмурилась, демонстрируя, что не собирается уступать назойливой гостье.
– Нам не о чем говорить, я Марку вчера все сказала.
– Не вынуждай меня применять силу.
Рита ничего не успела ответить хамке, как распахнулась дверь соседней квартиры, и из нее вышел сосед Витя: парень лет двадцати пяти, который, насколько Рита знала, работал где-то в автосервисе. Он относился к той категории людей, с которыми она предпочла бы не встречаться в темной подворотне, даже прожив много лет на одной лестничной площадке, а потому избегала и обычного общения. Завидев Леру, Витя остановился, окинул ее оценивающим взглядом с ног до головы, прислонился плечом к стене и восхищенно присвистнул.
– Вот это подружки у тебя, Ритка. Познакомишь?
– Отвали, – велела Лера, бросив на него презрительный взгляд.
– А че дерзкая такая? – тут же встал в позу сосед. – Хамить старшим кто научил?
Рите показалось, что Лера едва слышно вздохнула, а затем коснулась рукой оправы очков и на несколько секунд опустила их с глаз. Витя в то же мгновение отпрянул от нее, не удержался на ногах и шлепнулся на задницу, испуганно закрывшись руками. Лера тут же вернула очки на место.
– Я же сказала: отвали, – спокойно повторила она как ни в чем не бывало.
– Ты че творишь?! – завизжал Витя каким-то чужим, по-женски звонким голосом. – Я на тебя сейчас ментов вызову!
Лера громко рассмеялась.
– Ну давай. Будешь рассказывать – не упусти подробности.
Рита схватила ее за руку и быстро втащила в квартиру, захлопнув дверь.
– Вот так бы сразу, – ухмыльнулась Лера, сбрасывая балетки и без разрешения проходя в гостиную.
Рите ничего не оставалось, как последовать за ней. По всей видимости, на ближайшую электричку она опоздает, придется ехать следующей, а потом еще несколько километров шагать пешком через лесополосу к деревне, потому что на автобус она уже не успеет.
– А у тебя тут миленько, – заявила Лера, с интересом оглядываясь по сторонам.
Рита испытала глухое раздражение и даже как будто неловкость за старую мебель, салфетки на столах и чайные сервизы за стеклом серванта, но тут же разозлилась на себя за это чувство. Это их с бабушкой дом, и он выглядит так, как им обеим нравится.
Она присела на краешек дивана, как будто в любой момент готовилась снова встать, и коротко спросила:
– Что ты хочешь?
– Это же очевидно, – Лера широко улыбнулась. – Чтобы ты помогла Марку.
– Убила его?
– Наоборот.
Рита упрямо замотала головой.
– Я не собираюсь в этом участвовать.
– Почему?
– Это уголовно наказуемо.
– Наказуемо убивать, а тебе нужно лишь воскресить.
– А вдруг у меня не получится?
– Мы готовы пойти на риск.
– Я не готова.
И тут Лера сделала то, чего Рита никак от нее не ожидала: она присела рядом с ней на пол, взяла в ладони ее руки, до этого лежавшие на коленях, и заглянула в глаза, напоминая маленькую собачку, брошенную на морозе, которая с надеждой смотрит на каждого, кто ныряет в спасительно-теплые парадные. Сквозь темные очки Рите удалось разглядеть ее глаза, и реальность мгновенно начала уплывать, поэтому она поспешно отвела взгляд.
– Рита, пожалуйста. Помоги ему.
Рита вздохнула. Бабушка всегда говорила, что ей нужно научиться отказывать людям, если их просьбы ей не нравятся, но у нее почти никогда не получалось.
– Но почему я?
– Потому что никто другой этого сделать не может. Только ты обладаешь таким даром, мы многих проверили. Ксения может попробовать оживить его всякими этими фибрилляторами, но это слишком опасно, ты же понимаешь. Поверь, – Лера сильнее сжала ее руки, – если бы это могла сделать я, я бы сделала, не прося никого другого.
– Ты не похожа на человека, жаждущего помогать другим, – только и сказала Рита.
– Потому что я и не такой человек, в отличие от тебя. Но если есть среди людей кто-то, достойный моей помощи, то это Марк. Только ради него я в лепешку расшибусь.
Рита с удивлением посмотрела на нее и не сдержала любопытства:
– Почему он?
Лера отпустила ее руки и пересела на диван рядом с ней.
– Я покажу тебе.
Она сняла очки, и гостиная в ту же секунду исчезла. Рита увидела просторный холл, чем-то напоминающий больничный. Стены здесь были выкрашены светлой краской, через огромное окно падал солнечный свет, придавая помещению уютный вид. Мягкие диваны и кресла располагались напротив большого телевизора, а рядом с ними росли растения в деревянных кадках. У стены стояло несколько больших столов, застеленных накрахмаленными скатертями. На них лежали альбомы, цветные карандаши, краски, спицы, нитки для вязания и прочие принадлежности для несложного рукоделия. В холле находились и несколько человек – мужчины и женщины разного возраста. Все они были одеты в милые домашние костюмы ярких цветов. Рита приметила и троих крупных мужчин в форменной одежде медработников. Это еще больше убедило ее в том, что она видит больницу. Наличие крепких санитаров, приглядывающих за порядком, и решетка за огромным окном давали понять, что больница эта психиатрическая.
Однако не это привлекало ее внимание. В самом дальнем углу, скрытом от посторонних глаз большой пальмой, сидела девочка. В отличие от остальных, она была одета в длинную ночную сорочку. Темные, чисто вымытые, но не расчесанные волосы свисали по бокам бледного лица, а глаза были завязаны плотной тканью. Она сидела на полу, прижав колени к груди и натянув на них сорочку. На вид ей было лет семнадцать, но она держала в руках тряпичную куклу, принимаясь иногда выкручивать ей руки и ноги. В субтильной фигурке Рита без труда узнала Леру. Даже со стороны было видно, что остальные пациенты и санитары старались держаться подальше, иногда бросая на нее испуганные взгляды и тут же поспешно отворачиваясь.
Затем картинка сменилась. Точнее, разницы Рита почти не увидела: все те же стены, пациенты в ярких костюмах, Лера в углу, только за большим окном пушистыми хлопьями падал снег, а в центре холла стояла высокая разноцветная елка. Видимо, время приближалось к Новому году. Спустя несколько минут к сидящей на полу Лере медленно подошел светловолосый мужчина в темно-сером спортивном костюме с тростью в одной руке и большой папкой в другой. Марк. Он присел рядом с Лерой и коснулся ее пальцев, лежащих поверх сорочки. Она тут же отдернула руку, сжавшись в комок и спрятав лицо в коленях, как будто пыталась закрыться от него еще больше. Марк посидел немного рядом, возможно, что-то говорил – звуков Рита не слышала – а затем положил папку на пол рядом с Лерой, поднялся на ноги и ушел.
В следующей показанной Рите картинке Лера сидела одна на кровати в маленькой одноместной палате без окон. Глаза ее больше не были завязаны, а в руках она держала ту самую папку, которую дал ей Марк. В папке оказались рисунки. Наверное, его. На больших белых листах то яркими красками были нарисованы леса и поля, то обычным простым карандашом сделаны наброски улиц и домов. Лера жадно рассматривала каждый рисунок, иногда наклоняясь так близко, словно пыталась почувствовать его аромат, трогала пальцами, повторяя контуры изображений.
И снова больничный холл. Все тот же угол. Марк рядом с Лерой, только теперь она уже не сторонится его, а даже несмело улыбается в ответ на какие-то его слова. Марк протягивает руки и осторожно, как будто опасаясь разбить хрупкое стекло, снимает с ее головы повязку. Ее глаза крепко зажмурены, а пальцы нервно сминают ткань сорочки. Марк вытаскивает из кармана большие темные очки и аккуратно надевает их Лере. Несколько секунд они сидят молча, а затем начинают смеяться. Рита поняла, что именно Марк придумал этот фокус с очками, позволяя тем самым Лере не проецировать на других людей образы из головы.
И вот они уже снова сидят на кровати в тесной палате. Лера в темных очках листает большой яркий альбом с иллюстрациями разных городов. Марк периодически задерживает ее внимание на каком-нибудь из них, что-то говорит и показывает пальцем. Лера послушно кивает и широко улыбается.
Лера вернула очки на нос, и Рита снова оказалась в своей гостиной. Несколько секунд она молчала, разглядывая лицо сидящей рядом девушки и пытаясь разложить увиденное в голове.
– Что это было за место? – наконец спросила она. – Какая-то больница?
– Психиатрическая, – как ни в чем не бывало кивнула Лера. – Частная, жутко дорогая и элитная, но суть от этого не меняется.
– Ты лежала в ней?
– Я в ней жила. Родители сдали меня в приют, когда мне не было еще и трех, – при этих словах лицо Леры исказилось самой натуральной ненавистью. – Как только я научилась более или менее связно мыслить, я показывала окружающим картинки из своей головы. Вот они и испугались. Отказались от меня и никогда не навещали. Это же так просто: отказаться от одного ребенка и родить другого взамен бракованного.
Лера смотрела на нее, явно ожидая какой-то реакции, но Рита не знала, что сказать.
– Меня держали в отдельной комнате, не разрешали играть с другими детьми, – продолжила Лера. – Да и взрослые старались заходить поменьше. Я почти все время была одна, ни с кем не общалась. Я ненавидела их всех, поэтому ничего хорошего в моей голове не рождалось. И в те редкие минуты, когда кто-то встречался со мной взглядом, я в полной мере выплескивала на них свою ненависть. Меня боялись и ненавидели еще больше. А потом – мне было лет шесть или семь, я точно не помню – за мной пришли. Завязали глаза и перевезли в другое место. И вот там со мной общались! Много, долго, нудно. Цепляли к голове какие-то провода и датчики, заставляли что-то делать. Орали часто, иногда били. И я ненавидела их еще сильнее. И картинки в моей голове становились еще ужаснее. Так прошло еще несколько лет. Потом меня вернули обратно в приют. Опять держали взаперти и не разговаривали со мной, но теперь я была этому уже рада. Я тогда не понимала ничего, это уже потом Ксения мне сказала, что моим «даром» интересовались какие-то люди. Они пытались понять, как меня можно использовать, но так и не смогли мною управлять, поэтому вернули обратно. Хотя все еще периодически наблюдали и, наверное, надеялись, что во взрослом возрасте со мной будет проще договориться. Но не вышло. Когда мне исполнилось восемнадцать, из детского приюта меня перевели в ту клинику, что ты видела. Полагаю, мое пребывание там было оплачено теми же странными людьми. Там я и познакомилась с Марком и Ксенией. Ксения работала врачом, она ведь психиатр на самом деле, а не колдунья.
– Да уж об этом я догадалась, – усмехнулась Рита. – Значит, после того, как Марк придумал фокус с очками, тебя выпустили?
– Ну прям таки, – фыркнула Лера. – Разбегутся они. Та Валерия Меркулова умерла полтора года назад. Прыгнула с крыши, когда ее нечаянно оставили без присмотра, и разбилась насмерть. А я другая.
– Это Марк с Ксенией сделали?
– Ксения. Ей не улыбалось всю жизнь работать в психушке, хоть и элитной, вот она и пронюхала, что с моими способностями сможет заработать. А заодно и Марка к себе привязала. На нем, знаешь ли, тоже можно клиентов привлечь. Разговор с духами в паре с видениями – прекрасный способ заработать.
– Погоди-погоди, – Рита прижала пальцы к вискам и на несколько секунд прикрыла глаза. Все это казалось каким-то бредом. Впрочем, уже третий ее день подряд походил на бредовый сон. – А Марк там как оказался?
Лера приподняла брови, как будто Рита спросила глупость.
– А ты сама подумай, – с легкой иронией в голосе предложила она. – Чувак попал в аварию, долго лежал в больнице, с травмой головы в том числе, а затем начал слышать голоса, которых больше никто не слышит. Где ему самое место после такого?
Рита понимающе кивнула.
– Его тоже отправили в эту вашу элитную психушку?
– Он сам пришел. В этом весь Марк. Он подумал, что болен, поставил себе диагноз и пришел лечиться. И знаешь, его ведь на самом деле лечили. Таблетки приглушали голоса, и на них он не слышал мертвых. Ему ставили ремиссию и выписывали. Потом он переставал пить лекарства, и все начиналось заново. Пока Ксения не разобралась, что это никакая не шизофрения. Но знаешь, – Лера вдруг мечтательно улыбнулась, – я обожала те месяцы, когда он был в клинике. Он единственный общался со мной. Даже после того, как я начала носить очки. Он показывал мне все эти альбомы, рисовал для меня картины, рассказывал о городах, в которых я никогда не была. Потом даже притащил для меня телевизор и показывал разные документальные фильмы. Он научил меня видеть в голове не только кошмары, понимаешь? Он не дал мне окончательно сойти с ума от ненависти. Вытащил меня из той ямы, в которую все так тщательно запихивали почти двадцать лет. И если кто-то в этом мире достоин помощи, то это он, потому что он лучший из людей.
Рита снова кивнула.
– Хорошо, – наконец сказала она, испытывая причудливый клубок из мыслей и чувств, – хорошо, я помогу ему.
Глава 5
Ощущения были странными. Марк плохо помнил, как чувствовал себя восемь лет назад, тогда все случилось слишком быстро, он даже не успел ничего понять. В этот раз все происходило гораздо медленнее, а потому он смог «насладиться» происходящим. Ксения ввела ему в вену какое-то лекарство, от которого страшно захотелось спать. Лера сидела рядом, глядя на него с любопытством, но в ее глазах он не увидел ни капли переживания, и это почему-то задело. Не то чтобы он был влюблен в нее или ждал чего-то подобного от нее, но все же у него были основания полагать, что они значат друг для друга достаточно, чтобы она волновалась. Впрочем, он бы не удивился, если бы узнал, что Лера просто не до конца понимает, чем ему грозит эта затея. Наверное, она одна в этой комнате не сомневалась в том, что все получится. Он был морально готов к любому исходу.
Зато Рита переживала за двоих. Сначала она вообще заявила, что не собирается при этом присутствовать, подождет за дверью, но затем решила остаться. Она стояла у окна, нервно кусая губы и глядя на него с такой неподдельной тревогой, что Марку вдруг стало невероятно любопытно, что она будет делать, если у нее ничего не получится. Конечно, они с Ксенией на всякий случай заготовили реанимационный набор, но все понимали, что надежды на него гораздо меньше, чем на ее дар.
И лишь когда сознание почти угасло, ему вдруг стало страшно. Страшно настолько, что захотелось немедленно потребовать все прекратить. Пусть он не сможет избавиться от досаждающего ему призрака, пусть тот продолжит орать ему на ухо, сводя с ума, зато он останется жить. В конце концов можно почаще ездить на озеро и напиваться до отключки. Тогда затихают все призраки мира. Марк вдруг понял, что он вовсе не готов к любому исходу. Однако ничего сказать он уже не смог.
Затем стало отчего-то холодно. Он открыл глаза и с удивлением обнаружил, что стоит рядом с Ритой у окна. На одно мгновение ему показалось, что она что-то почувствовала, потому что как-то странно вздрогнула и оглянулась по сторонам, однако ее взгляд скользнул по нему как по пустому месту, и он понял, что она его все же не видит.
Смотреть на свое тело и знать, что оно мертво, было неприятно, поэтому Марк поспешно отвернулся, запомнил только расположение белого листа бумаги и карандаша на столе, который они оставили на случай необходимости общения. Рита дала ему три минуты, максимум – четыре. Если он справится раньше, то постарается написать об этом, если нет, то через четыре минуты она его возвращает. Даже если он ничего не успеет. И почему-то Марку сейчас казалось, что так и будет. Слишком мало времени.
Он быстро понял, что находится здесь один. Никакого намека на призрак или дух. На еще один призрак или дух, поскольку им же он был теперь сам.
– Какого черта? – вслух выругался Марк. – Когда тебя не просишь, ты здесь, а как нужен, так не явился.
Он огляделся по сторонам, пытаясь придумать, как позвать того, кто мешал ему жить. Он ведь даже имени его не знает. Черт, почему он не подумал об этом раньше?
– Эй, ну ты где? – Марк повернулся вокруг своей оси, разглядывая каждую тень по углам. Перед «сеансом» они задернули плотные шторы, а потому в комнате царил приятный полумрак. – Давай, я слушаю тебя. Говори!
Однако желающих говорить не нашлось. Даже Ксения, Лера и Рита напряженно молчали, глядя на бездыханное тело на диване. Марк зло выдохнул, только сейчас понимая, что все это время не дышал, и направился в сторону той части квартиры, где находилась приемная колдуньи. Возможно, там призраку будет проще связаться с ним? Пусть хрустальный шар и был бутафорией, купленной в магазинчике «Все для гадалки» на Невском, а ароматические свечи и черные стены лишь создавали антураж, но все же именно там он чаще всего по-настоящему общался с мертвыми, а Ксения раскладывала свои карты, которые редко врали. Как бы то ни было, но именно та комната имела необходимую атмосферу.
В приемной, как всегда, было темно. Лишь на круглом столе горела толстая свеча, которая немедленно затрещала и заискрилась, стоило Марку войти в комнату. Он улыбнулся: не врал старый колдун, когда говорил, что свеча сделана по старинному рецепту и реагирует на появление призраков. Деда где-то нашла Ксения, ездила к нему, чтобы он поделился знаниями, но тот не захотел. Сказал, что уйдут они в могилу вместе с ним. Только вот десяток свечей и удалось у него выпросить, да и то за баснословные деньги. Впрочем, старый колдун и его свечи волновали сейчас Марка меньше всего, поскольку реагировала свеча на него, а не на посторонний призрак.
Он не заметил, как за его спиной от стены отделилась черная тень и медленно приблизилась к нему сзади. Снова легонько затрепетала свеча, как будто по комнате прокатился сквозняк, но он решил, что это опять реакция на него. И лишь когда кто-то коснулся его волос на затылке, Марк резко обернулся, но не успел ничего сделать, как оказался на полу, прижатый к нему тенью. Где-то на краю сознания мелькнула мысль, что призраки бесплотны, но он не успел ее обдумать. Да и какая разница, если что-то тяжелое навалилось на него сверху, не давая пошевелиться. На него дохнуло могильным холодом, и у самого уха он услышал знакомый голос:
– Помоги-и-и-и…
Марк попытался сбросить с себя тень, но та оказалась слишком тяжелой. Ощущения походили на то, как будто на нем лежал огромный пласт земли, а не тень, бывшая когда-то обычным человеком.
– Помоги-и-и-и, – хрипела она, – помоги-и-и-и…
– Да помог бы я тебе… – Марк собрал все силы, уперся руками в плечи потусторонней сущности и снова попытался сбросить ее с себя, но это было равносильно тому, что пытаться сдвинуть каменную глыбу. – Если бы ты сказал… как…
Тень на мгновение замолчала, и Марк вдруг увидел прямо перед собой ее лицо: огромное, уродливое, с большими мясистыми губами у самых его глаз. Он даже не смог определить, мужское это лицо или женское. Возможно, раньше ему по голосу казалось, что это подросток, потому что на самом деле это была женщина?
– Кто ты? – с трудом превозмогая отвращение, спросил Марк. – Как тебя зовут?
Губы шевельнулись, и он увидел два ряда кривых, желтых зубов.
– Сосн… сосно… сосн… – Призрак как будто пытался сказать что-то, но не мог, а потому завел привычную шарманку: – Помоги-и-и-и…
Возможно, Марку и удалось бы чего-то добиться от него, если бы комнату не начали заполнять другие призраки, словно открылась какая-то невидимая дверь. Марк не видел их, но чувствовал приближение, слышал их голоса.
– Забери его! – требовал визгливый старческий голос.
– Украли… – вторил ему еще один.
– Забери!
– Мешает…
– Мое…
Свеча на столе вспыхнула ярким взрывом почти до потолка, а затем резко погасла, погрузив комнату в полную темноту, в которой шевелились, не замолкая, многочисленные призрачные тени. Каждая кричала что-то свое, и в какой-то момент Марку показалось, что голова сейчас взорвется. Он отпустил плечи призрака, который все еще лежал на нем сверху, зажал ладонями уши, но голоса тише не стали.
– Забери!
– Он мне мешает!
– Не отдам!
– Рита! – его голос утонул в какофонии посторонних звуков, так и не добравшись до белого листа бумаги на столе.
* * *
Металлический привкус во рту ясно давал понять, что пора перестать кусать губы, но Рита ничего не могла с собой поделать. Она то и дело смотрела на часы, но время как будто остановилось. Секундная стрелка с огромным трудом перетаскивала тело с одного деления на другое, то и дело грозя зависнуть между ними. С тех пор, как сердце Марка перестало биться, прошло ровно три минуты, а ей казалось, что как минимум три часа.
– Еще минута – и я его возвращаю, – тихо сказала она.
Ксения только нетерпеливо махнула рукой.
– Он напишет, когда будет можно, – голосом за нее ответила Лера.
Рита взглянула на нее, мысленно подивившись такой уверенности и спокойствию. Как будто не Лера вчера просила ее помочь Марку, говорила, что ради него сделает все, что в ее силах. Рите казалось, что между этими двумя что-то есть, но разве так ведут себя по отношению к человеку, которого любят? Она знала Марка всего два дня, никаких особенных чувств к нему не испытывала, но волновалась гораздо сильнее, чем Лера. Возможно, потому что именно от нее зависело, сможет ли он вернуться?
Лист бумаги оставался девственно пуст, а часы между тем отсчитали положенные шестьдесят секунд.
– Все, я его возвращаю, – не выдержала Рита, шагнув к дивану, но Ксения быстро остановила ее:
– Нет! Еще не все.
– Вы с ума сошли? – Рита недоуменно посмотрела на нее.
– Он напишет, – повторила Лера с ледяным спокойствием в голосе.
– А если нет? Если он не может написать? Призраки пишут ему, потому что он зовет их с этой стороны, но сейчас его звать некому.
– Он медиум, напишет сам, – уверенно заявила Ксения.
– Знаете что, я не собираюсь ждать, когда спасать будет уже некого! – Рита снова уверенно шагнула вперед, но Ксения резко обернулась к ней, выставив руку вперед, и Рита замерла на месте, словно между ними возникла прозрачная стена. В руке у Ксении были зажаты ножницы с двумя длинными острыми лезвиями.
– Стой, где стоишь, – приказала она.
Рита с удивлением и испугом смотрела на ножницы.
– Вы… вы что?..
– Я сказала, не подходи.
Сердце стучало, как сумасшедшее, и Рита никак не могла понять, стучит оно так сильно от испуга или от осознания того, что на ее глазах умирает человек, а ей не позволяют спасти его. Часы тем временем отсчитали еще тридцать секунд. Четыре с половиной минуты.
– Вы же убьете его!
– Он уже мертв. Мы даем ему время разобраться.
– Вы сумасшедшие!
– Это мы уже слышали.
Пять минут.
– Нужно найти другой способ. Если этот не сработал, мы придумаем что-нибудь другое!
– Мы пытались. Другие способы не работают.
– Тогда чуть позже попробуем еще раз.
– Лучше дать ему время сейчас, чем заставлять снова переживать подобное. Это не в магазин лишний раз сбегать.
Пять с половиной.
Рита в отчаянии снова закусила губу, уже не обращая внимания на привкус крови.
– Вы же врач. Вы понимаете, что его мозг скоро умрет. И тогда бесполезно будет оживлять. Чем это лучше, чем попробовать еще раз? – Она повернулась к Лере. – Лера, он умрет. Окончательно и бесповоротно. Я не смогу его спасти.
– Он напишет, – как заведенная игрушка повторила Лера, но уже не так уверенно, как раньше.
Шесть минут. Теперь стрелка летела вперед по циферблату, словно сбросила с себя тяжкие оковы.
– А если нет? Если не напишет? Сколько еще времени вы будете ждать? Лера, он умрет, ты понимаешь это?!
Лера неуверенно взглянула на Ксению, но та была непоколебима.
Шесть с половиной.
– Еще десять секунд – и я не стану даже пытаться, – выдохнула Рита, наконец в полной мере осознавая, во что ввязалась. Интересно, сколько дают за соучастие в убийстве?
Возможно, что-то такое было в ее голосе, что убедило и Ксению, и Леру в том, что она не шутит.
– Ксения, пожалуйста! – сказала Лера. – Позволь ей…
Та без лишних разговоров поднялась с дивана, уступая Рите место. Она тут же бросилась к Марку, приложила ладони к его вискам, ожидая пробуждения силы. Прошла секунда, две, три – но так ничего и не произошло. Рита не чувствовала в себе ничего особенного. Никакого завязывающегося внутри щекочущего узла из серебристых нитей, никакого покалывания в кончиках пальцев – ничего. Она закусила губу, отстраненно понимая, что вскоре от нее останется только кровавое месиво, оторвала ладони от Марка, потерла их друг от друга и снова приложила к его голове.
Ничего.
«Что ты натворила?! – некстати ожил внутренний голос. – Зачем ты на это согласилась? Ты не бог. Те два раза были случайностью, и ты решила, что можешь воскрешать людей? Ты убийца, Рита! Теперь ты убийца».
Краем глаза Рита видела, как Ксения набирает в шприц какое-то лекарство, а заранее проинструктированная Лера выдавливает на пластины дефибриллятора гель. Она знала, что это бесполезно. Прошло слишком много времени.
– Отойди! – велела ей Ксения, выпуская воздух из шприца.
Рита уже собралась уступить ей место, как вдруг что-то произошло: сила в ней проснулась так резко и так быстро, что она не успела ее остановить. Огромный серебристый клубок внутри взорвался миллиардами нитей, прошивших насквозь ее кожу. Риту швырнуло вперед, Марк под воздействием нитей приподнялся над диваном, и их лбы чуть не столкнулись. Он резко вдохнул, упал обратно на подушку, и лишь тогда Рита смогла оторвать от него руки и вскочить с дивана. Кожу на ладонях жгло огнем, как будто она сунула их в кипяток.
– Марк! – Лера тут же бросилась ему на шею, крепко сжимая в объятиях.
Тот осторожно обнял ее в ответ, глубоко и тяжело дыша, как будто только что вынырнул из воды. Он встретился взглядом с Ритой и с трудом выдавил из себя некое подобие улыбки.
– Больше я на такое не подпишусь.
– Я тоже, – согласно кивнула она, все еще чувствуя в себе отголоски взрыва: ноги дрожали от напряжения, голова кружилась и уже начинало тошнить. Пожалуй, следующие несколько дней ей не стоит вставать с кровати.
Несколько минут Ксения и Лера хлопотали вокруг Марка: чем-то поили его, укутывали пледом, хотя в комнате было жарко. Рита смотрела на все это со стороны, позволив себе наконец присесть в кресло. Голова кружилась все сильнее, и она уже мысленно подсчитывала деньги в кошельке: домой ей лучше поехать на такси.
– Ну что, ты поговорил с ним? – спросила тем временем Ксения, решив, что заботы Марку оказали достаточно и можно переходить к делу.
Тот лишь поморщился в ответ.
– Ничего путного он так и не сказал. Опять это свое бесконечное «помоги». Еще говорил что-то типа «сосны» или «сосновое».
– Сосновое? – переспросила Лера. – Что это значит?
– А я знаю? Я спросил, как его зовут, а он начал говорить про сосны. Потом вообще набежала толпа призраков, я уже ничего не мог расслышать.
– Возможно, фамилия? Или указание местности? – предположила Ксения. – Название улицы? Деревни?
– Я боюсь представить, сколько даже в Ленобласти деревень с таким названием, – проворчал Марк.
– Сейчас проверим.
Лера поднялась с дивана, открыла лежавший на столе ноутбук и быстро застучала по клавишам.
– Сосновый бор, Сосны, Сосновка, Сосновое, Соснянка, Сосново… Шесть.
– Я за тобой еще перепроверю, – проворчала Ксения. – Не исключено, что ошибок наделала.
Лера надулась, но ничего не ответила.
– А сколько еще Сосновых улиц, – тихо добавила Рита. Ей было нехорошо не только от применения силы, но и от осознания того, что все было зря. Марк едва не умер ради крошечной информации, которой нельзя воспользоваться. – И кого искать на этих улицах?
– Я видел его, – добавил Марк. Он протянул руку и взял со стола лист бумаги и карандаш. – Могу нарисовать.
Его рисунок совсем не походил на фоторобот, который обычно составляют в полиции и показывают по телевизору в криминальных новостях или печатают в газетах. Скорее это был легкий набросок, какие иногда рисуют многочисленные художники на набережных и центральных улицах города, привлекая туристов. Широкий приплюснутый нос, маленькие скошенные к носу глаза, мясистые губы, сглаженные черты лица, короткая шея. Только прическа пряталась под капюшоном.
– Вот это урод, – скривилась Лера, увидев портрет.
– Это не урод, – в один голос возразили Рита и Ксения. – Это человек с синдромом Дауна.
– Теперь я понимаю, почему он не мог сказать ничего внятного, – нахмурился Марк, тоже разглядывая собственный рисунок. – Не потому, что не мог достучаться до меня с того света. Он просто был болен при жизни.
– Зато мы теперь знаем, где и как его искать, – заявила Ксения и, поймав на себе недоуменные взгляды, пояснила: – Такие люди всегда состоят на диспансерном учете. Нам достаточно связаться с медицинскими учреждениями всех этих Сосновок, и мы получим список людей с синдромом.
– А почему вы решили, что он непременно из Ленобласти? – не поняла Рита. – Что если дальше?
Ксения, Марк и Лера переглянулись.
– Понимаешь, духи обычно связываются с теми, кто ближе, – осторожно пояснил Марк. – Это ведь не так-то просто на самом деле. Требуются определенные затраты энергии, которой сложно управлять. Особенно если нет медиума, который может помочь с другой стороны. Если бы этот человек жил где-то далеко, он пристал бы к кому-то, кто ближе, чем я. Я ведь не единственный медиум в мире. Нас не так и мало, просто не все осознают и могут управлять своим даром. Если не найдем его рядом, расширим круг поисков на ближайшие области.
Рите показалось это сомнительным объяснением, но она не стала спорить. Во-первых, во всей этой метафизике она понимала гораздо меньше, чем они, а во-вторых, ей не было до этого никакого дела. Она свою работу выполнила, остальное ее не касается.
Ксения, видимо, подумала так же, потому что поднялась с дивана, вытащила из-под сложенных на столе журналов конверт и протянула его Рите.
– Держи. Это оплата.
Та только головой качнула.
– Я не буду брать деньги.
– Почему?
– Потому что я это делала не ради них.
По губам Ксении скользнула презрительная усмешка.
– Бери, бери. Так мы изначально договаривались. Любая сделка должна быть оплачена – это главный закон Вселенной.
Рита перевела недоверчивый взгляд с нее на конверт, но прежде, чем она успела что-то ответить, Марк спросил:
