Наталья Владимирова
Портрет Дори-Анны Грей
1
– Ха! Девчонки, вы видели, как сегодня разрядилась Дорка? Ну точь-в-точь стеклянный гном на новогодней елке! И кто ее надоумил надеть алое с ее-то блеклым цветом волос? – донесся до меня ненавистный голос Изабеллы – первой красавицы академии.
Девушка вошла в зимний сад в сопровождении подруг и, как обычно, злословила. В этот раз про меня.
– С ее-то фигурой и ростом! – вторила ей писклявая Вероника и подобострастно захихикала.
– А мне она со своими юбками-оборками напомнила сдобную плюшку с сахарной посыпкой, – добавила низким грудным голосом Мари-Августа и загоготала.
Я – гном и плюшка? Щеки опалило жаром. У меня и вправду маленький рост и отнюдь не тощая комплекция в отличие от ядовитого трио: у подруг-сплетниц второй размер груди один на троих, и тот весь достался Мари-Августе, но это не повод, чтобы смеяться надо мной. Что касается моего гардероба, то он – объект зависти всех девчонок благодаря матушке-кутюрье. Они мне предлагают от него избавиться по причине неказистой внешности?
– Пф! – презрительно и шумно фыркнула Изабелла. – При этом имела наглость не сводить глаз с Яромира. Нет, вы видели? Гуська, Верка! – Дочка королевского советника считала ниже своего достоинства не только меня и прочих студентов называть полным именем, но даже подруг. А вот к себе требовала обращаться не иначе, как Изабелла. На укороченное «Белла» она кривилась и не отзывалась.
– Видели-видели! Чихать он на Дорку хотел.
– Можно подумать он гномами интересуется. Да с его ростом мелочь вроде Дорки в поле зрения не попадает. Ему только на Изабеллу и смотреть.
Мое терпение лопнуло. Зря они Яромира приплели, наступив на мою больную мозоль. Я развязала на талии пояс и спустила с бедер ворох алых юбок. На мне остались корсет, усыпанный бисером, и укороченные облегающие штаны – терпеть не могу кружевные панталоны, создающие ощущение мешков, обмотавшихся вокруг ног. Я вышла из-за розового куста и заступила сплетницам дорогу, демонстративно растирая кулаки.
– Позавидовали на мое платье? Или страдаете от того, что никто не хочет с вами танцевать? А, быть может, ядом сочитесь из-за отказа Яромира? – спросила я, недобро ухмыляясь и про себя наслаждаясь их перепуганными физиономиями.
Всем троим я хорошо, если доставала до плеча, но компания сплетниц, причинявшая массу неприятностей многим студентам нашей академии, до ужаса боялась физической расправы, а я могла ее устроить, и поганки об этом знали. Так уж вышло, росла я и воспитывалась вместе с братом. Пока матушка колесила по заграницам, а отец сколачивал капитал, их двойня училась драться, плавать, водить автомобиль и стрелять по мишеням. Дед – отставной полковник мечтал из брата сделать настоящего мужчину, а я… я просто крутилась поблизости. Поэтому девочка из меня – так себе, еще и внешность подкачала.
Пара секунд удивленного ступора. Наконец, Вероника с Мари-Августой, подняв страшный визг и задрав юбки до ушей, вылетели из зимнего сада. Напротив меня осталась лишь Изабелла.
– Чему завидовать? – продолжила нарываться она, делая вид, будто ее не тревожит побег подруг, хотя скачущий взгляд выдавал обратное. – Платье пусть и дорогое, но сидит на тебе отвратительно. Танцевала со своим братцем и его придурковатым дружком? Поздравляю. Я и за деньги к ним не подошла бы. А то, что Яромир отказался танцевать, так это не только со мной, у него мигрень. А тебе, уродливая гномка, как уже было сказано, не светит даже взгляда с его стороны. Знай свое место.
Я в ответ оскалилась и сделала шаг в ее сторону.
– И что ты мне сделаешь? – с вызовом спросила Изабелла, явно рассчитывая на свой высокий статус, вернее на положение в обществе своего отца. Но все-таки отступила от меня на пару шагов, увеличивая дистанцию.
– Ничего особенного, – пожала я плечами, – локоны немного прорежу. – И еще шажок к ней.
Разумеется, я не собиралась ничего подобного делать. Во-первых, я не трогаю тех, кто заведомо слабее, так учил дед. А во-вторых, рисковать местом в престижнейшей академии одаренных – глупая затея. Но Изабелла о моих намереньях не знала, чем я беззастенчиво пользовалась, запугивая грубиянку.
– Я буду жаловаться папе! – взвыла она и попятилась от меня быстро-быстро. – Он уволит твоего отца. И мать. А вас с братом вытурят из академии. Будете побираться, как вам всем и положено. – Ага, слышали мы подобные угрозы, и не один раз. Благо королевский советник ерундой не маялся. Но среди студентов неизменно находились те, кто верил в бредни Изабеллы и с готовностью прислуживал ей, попадая в своеобразное рабство.
– Ам! – щелкнула зубами я.
Изабелла подпрыгнула на месте, приземлилась на свой подол, сама себя уронила, перевернулась на карачки и быстренько понеслась от меня по дорожке к выходу.
В этот момент произошли сразу несколько событий.
Из-за поворота вырулил Яромир, напоминая бледное приведение – правда, мучался головными болями? – и, не замечая меня, прошествовал мимо.
Я замерла, не желая привлекать к себе внимания и мечтая сойти за разлапистый куст. До чего повезло, что не засветилась в штанах перед парнем!
Дверь из бального зала распахнулась, впустив в тишину сада смесь ароматов духов и новогодней ели, музыку и гомон студентов, веселящихся на празднике Зимнего солнцестояния, а также неразлучную парочку – Виктора и Мстислава. Несущаяся на карачках Изабелла бросилась им под ноги, вызвав щенячий визг парней. А в довершение Мстислав еще и грохнулся с высоты своих длинных ног на пол, придавив невменяемую девицу.
– Я буду… буду… – хрипела Изабелла, в попытке выбраться из-под крупного мосластого парня.
– Не-не-не! Даже не уговаривай, – испугался Мстислав. – Я категорически против! Ты не в моем вкусе.
– Что? – возмутилась Изабелла, позабыв про свое задавленное положение. – Хочешь сказать, я тебе не нравлюсь?
– Вот именно! И нечего мне предлагать неприличные вещи! – Парень, наконец, принял сидячее положение, как и Изабелла, с той лишь разницей, что громила устроился на коленях у девушки, но на эту мелочь в пылу перепалки оба не обратили внимания. – Я не такой! – верещал Мстислав.
– Врешь! Еще какой! – уже не вникая в смысл спора, возражала ему Изабелла.
– Я не готов!
– А придется! На старт. Внимание…
– Что вы тут творите! – услышала я высокий голос грет Морал.
Ректора, холодную и жутко строгую женщину, управляющую нашей академией, увидеть мне не удалось, как и ей меня, благодаря Виктору, загородившему обзор из дверного проема в зимний сад.
Я благоразумно отступила за кадушку со спасительным кустом, не желая попасться на глаза грет Морал в странном наряде.
– Просим прощения, – раньше всех нашелся Виктор и протянул руку другу. Он поднял Мстислава с колен Изабеллы, а затем предложил помощь девушке.
Все трое, оправив одежду, повинно склонили голову.
– Извините.
– От тебя, Изабелла, я подобного не ожидала, – прокомментировала ректор.
Послышался удаляющийся стук каблуков. За ректором последовала Изабелла, бормоча невнятные оправдания, которые никто не слушал. Дверь захлопнулась, зимний сад погрузился в прежнюю тишину. Я прикрыла глаза и выдохнула. Как же мне повезло в этот раз не попасться!
– Ты чего здесь устроила? – строго прошипел у меня над ухом Виктор, заставив вздрогнуть. Он снял с себя белый расшитый золотом пиджак и накинул мне на плечи. Длинные полы, достающие брату от силы до колена, мягко коснулись моих щиколоток. – Ходишь в непотребном виде.
– Как не стыдно бегать девице в мужских штанах! – поддержал его Мстислав и сунул мне в руки ворох юбок, подобранных неподалеку. – Да еще во время бала.
– А сам-то не лучше! – парировала я, собирая в комок переливающуюся огненными всполохами ткань. – Ай-яй-яй, сидеть на ручках у девицы!
Виктор прыснул в кулак, но, заметив взгляд друга, сделал вид будто закашлялся.
– Ты, в общем, дуй давай к себе, – выдавил брат, когда смог, наконец, говорить и не смеяться.
– Сама знаю, – буркнула я. – Старше на три минуты, а раскомандовался.
Виктор собирался по привычке отвесить мне подзатыльник, но, видимо, вспомнил, что я уже второй год, как считаюсь девицей на выданье, и передумал. Лишь махнул рукой, выпроваживая меня вон.
Зло печатая шаг, я вышла из зимнего сада через дверь, противоположную той, что вела в бальный зал. В коридоре, понятное дело, было пусто. Студенты и преподаватели веселились на празднике. Мне же его хватило с лихвой. Сложно, когда парень, затронувший твое сердце, смотрит мимо тебя, совершенно не замечая, словно ты букашка какая или гном, как выразилась Изабелла. Я не особо злилась на нее и ее подруг-подлиз, по сути, они сказали правду – мне не светит Яромир просто потому, что не повезло, и я родилась посредственностью. На счет уродины Изабелла, конечно, загнула, но и красавицей меня никто никогда не назовет. Тем более Яромир.
Я вздохнула. Войдя в свою комнату, подошла к окну. За стеклом мерно кружились в чарующем вальсе снежинки. Парк академии одаренных замело, и только дорожки, пропитанные специальным составом, оставались чистыми. Сугробы поблескивали в свете гирлянд, развешенных по веткам деревьев, и время от времени ярко вспыхивали разноцветными красками от всполохов праздничных фейерверков, запускаемых старшекурсниками.
Все везде такое красивое! Кроме меня. Закрыв глаза, я зарыдала в голос, как в детстве. Горько, с надрывом. В юности под строгим взглядом деда-вояки и брата-насмешника, готового в любой момент позубоскалить, я не могла себе позволить проронить ни слезинки. Позже и вовсе привыкла не выказывать переживания на публике. А так как я редко оставалась одна, то плакать мне не доводилось очень и очень давно. И вот сейчас, воспользовавшись тем, что соседка уехала домой на каникулы, я бесславно разревелась навзрыд.
Никогда раньше я не переживала из-за своей внешности. Ну подумаешь, странный цвет волос – не пламенный, как у отца, не пшеничный, как матушки и брата, а бледно-древесный, словно мочалка, причем которой долго и основательно пользовались. Наплевать на веснушки и круглую мелкую пипку вместо носа. Кого волнует мой гномий рост и лицо в форме перевернутой задницы! Главное было показать деду мастерство боя и утереть нос Виктору, а также хитроумно досадить брату и его соседу-дружку, чтобы самой потом не влетело.
Но вот настало время поступать в академию, и мне пришлось резко менять свои привычки. Меня обрядили в неудобное платье и колготки, объяснили, что девице положено скромно молчать, нежели высказывать свое мнение или громко смеяться, заставили не просто изучить манеры и этикет, их нам с братом с самого детства преподавали, но и применять на практике.
Год я просуществовала, как на каторге. Все изменилось, когда в академии появился Яромир. Начиная с первого дня осени и по сегодняшний день я добровольно изображала из себя пай-девочку. Не всегда, правда, получалось. Но я старалась.
А сегодня поняла, что все напрасно. Он никогда не обратит на меня внимания. С моей-то внешностью! Почему подобные Изабелле рождаются прекрасными? Почему я явилась на свет посредственностью? Почему? Черная зависть разъедала меня изнутри. Мне до зубовного скрежета захотелось стать красивой. Уснуть и проснуться с другой внешностью. Понимала, что подобное нереально, но готова была заплатить любую цену за чудо.
Спустя полчаса слезы просохли. Я успокоилась и перестала молить небеса о невозможном. Быстро умылась и нырнула в постель. За окном по-прежнему шел снег и укрывал парк теплым белым покрывалом. Некоторые вещи неизменны. Увы.
Я вздохнула и под грохот фейерверков провалилась в сон.
Каникулы! Утром меня разбудил не привычный колокол, а солнечный свет, он отражался от снега, покрывшего за ночь не только землю, но и каждую веточку дерева и куста, превратив парк в зимнее царство.
Я открыла глаза. Взгляд тут же наткнулся на бархатную темно-синюю коробку, лежащую под окном. Подарок?
Протерла глаза кулаками. Нет, правда подарок! Он лежал в соответствии с традицией под окном в утро первого дня зимнего солнцестояния.
Я подскочила к коробке и завертела в руках. На крышке фирменный золотой оттиск в виде скорпиона. И все. Ни карточки, ни подписи. От кого же он может быть? От родителей нам с братом за всю жизнь перепало только три подарка, да и те в раннем детстве. К тому же матушка и отец не стали бы тратиться на такую дорогущую ерунду, как портал, ради поздравления меня с праздником. От близких, я уверена, если бы и пришла какая посылка, то ее бы внесла комендантша через дверь. Но я спала в запертой комнате, войти могли только Виктор с Мстиславом да соседка Лиана, отпечатки ладоней которых внесены в базу замка. Но от первых двух ничего подобного не дождешься, а последняя отбыла еще вчера утром домой на каникулы. Выходит, коробочка пришла порталом. Кто же настолько щедрый, чтобы удивить меня сюрпризом и отправить подарок через дорогую услугу?
Осторожно подцепив ногтем язычок застежки, я благоговейно открыла коробку. Планшет? Серьезно? Столько пафоса в преподнесении и упаковке, а внутри обычный планшет?
Я вынула гаджет, и на дне коробки обнаружила электронную открытку. От тепла рук карточка активировалась, на тонком пластике появились буквы: «Дорогая Дори-Анна, с праздником зимнего солнцестояния! Исполнение твоего желания у тебя в руках. Волшебный планшет красоты!…»
Что за ерунда? Кто-то решил подшутить? Смахивало на детские игрушки вроде сказочных пузырей или магической раскраски.
«…Одной стороной ручки…»
Какой ручки? Снова заглянув в коробку, я нашла палочку, один конец которой был острым, а второй – округлым.
«…Одной стороной ручки ты можешь убрать все, что досаждает тебе в твоей внешности, а другой исправить любые недостатки: достаточно подрисовать или подкорректировать, подцепив очертания и подтянув в нужном направлении».
Стереть? Подцепить? Развлечение вроде графической программы? Ерунда! Сейчас компьютеры творят чудеса с картинками, зачем мне примитивный планшет? Похоже, он рассчитан на ребенка, которого взрослые пока не допускают к более серьезной технике.
Ладно, не выкидывать же. Поиграюсь, а потом подарю кому-нибудь из знакомых, у кого есть дети.
Я снова взяла планшет в руки и нажала на кнопку включения. Загорелся экран. Щелчок, похожий на затвор фотокамеры. И вот уже в планшете хмурится мое лицо. Изображение немного съехало вбок, но вышло довольно четким.
Тааак, посмотрим-посмотрим. Ручкой подцепить контур, говорите?
Первым делом я взялась исправлять нос. Круглый и смешной. Поставила острый кончик ручки на изображение носа и подвинула в сторону. Нос послушно потянулся за палочкой. О как! Теперь сдвинем «картофелину» по бокам. Прекрасно! Вышел вполне себе тоненький и изящный носик.
Теперь брови. У меня они банальными полукружьями, а сделаю… сделаю с саркастическим изломом. Слушаешь так какую-нибудь глупость и насмешливо приподнимаешь одну бровь. Собеседнику сразу становится неловко. А ты даже ничего не сказала. Здорово!
А еще волосы. Жиденькие и прямые. Завью-ка я их в пышные локоны. Жаль, что цвет изменить нельзя. Но и так очень неплохо.
И…
Меня от увлеченного изменения собственной внешности отвлек звон колокола, зовущий на завтрак. Ладно, хватит играться, пора позаботиться о более важных делах, а именно о наполнении желудка.
Я вприпрыжку бросилась в ванную умываться. Да так и застыла перед зеркалом. Не может быть!
– Этого просто не может быть! – растерянно повторила я, обводя пальцем свое отражение.
Трансформация? Она все-таки существует? Несмотря на то, что наша академия гордо носила название одаренных, в магию в наш продвинутый век никто не верил. Студенты осваивали банальные вещи: гипноз, телекинез, вечный двигатель и прочую лабуду, давно доказанную наукой. Волшебство не существовало – утверждали ученые. Однако сейчас я с ними поспорила бы. Превращения иначе как чудом сложно было бы объяснить.
Из зеркала на меня смотрела вроде бы я, но совсем другая, изменившаяся. А именно – у меня заострился нос, выгнулись в надменном изломе брови, и волосы… прямо как на фото в планшете, скрутились в тугие роскошные локоны.
Я метнулась обратно в спальню и схватила гаджет. Один в один. Не веря своим глазам, решила в очередной раз убедиться. Подошла к большому зеркалу напротив окна и приложила к щеке портрет. Копия! Потрогала волосы, провела пальцем по брови и спинке носа – зрение меня не обманывало. Я другая!
Я действительно стала намного красивее. Желания правда сбываются в самые крупные праздники? Нет, я, конечно, знала, что несколько дней в году обладают сильной энергетикой, подобные сведения мы проходили на уроках, но реальное чудо… Об этом никто никогда не говорил.
Теперь у меня появился шанс привлечь внимание Яромира! Я могу стрелять глазками, влиться в его свиту поклонниц, всюду ходящих за ним хвостом в надежде, что однажды он заметит одну из них, и даже – мамочка моя! – флиртовать.
Ну и наворочу я сегодня дел! Вчерашний вечер со скучным балом, оскорблениями ядовитого трио и равнодушным Яромиром, смотрящим сквозь меня, тут же выветрился из памяти. Зачем думать о прошлом? Меня захватило предвкушение будущих головокружительных побед и сладких успехов на любовном фронте.
Теперь я не посредственность, и уж тем более не страшилка, а само очарование и прелесть!
Тщательно умывшись и причесавшись, я впервые с удовольствием надела платье и гордо выплыла из спальни. Покорять мир в общем и Яромира в частности.
2
Спускаясь по лестнице, я с удовольствием рассматривала восхитительные новогодние украшения, развешенные по всему замку в преддверии праздника. Искусственные сосульки и снежинки, гирлянды и мишура, букеты и венки из хвойных ветвей. Не то, чтобы я вчера ничего не заметила, просто сегодня настроение у меня подскочило до небес, и все вокруг казалось изумительным, очаровательным и умопомрачительным!
В холле на первом этаже стояла непривычная тишина. Оно и понятно, с самого утра студенты в большинстве своем разъехались на каникулы. В академии остались те, чей дом находился слишком далеко, чтобы обернуться за недельную поездку, к примеру, мы с братом и Мстиславом, а также сироты, обучающиеся за счет государства. Даже если у последних и имелись родственники, средства на дорогу им не выделялись.
Поправив и без того идеально лежащие у лица локоны, я гордо вплыла в столовую, еще вчера служившую бальным залом. Всего за несколько часов работники академии навели порядок: помещение сияло чистотой, столы стояли прежними рядами, и только елка в центре напоминала о зимних праздниках.
Забирая с раздачи поднос со своей порцией завтрака, я глазами нашла Яромира. Высокий, широкоплечий, статный. Я вздохнула. Темные волосы уложены волосок к волоску, тень от длинных густых ресниц падает на бледные щеки.
Он уже занял место за дальним столом и ел в одиночестве. Так странно было видеть его без шлейфа поклонниц. Но я совсем не удивилась, каникулы же, к тому же сегодня удача шла со мной об руку!
Я прямым курсом направилась к Яромиру и поставила напротив него свой поднос. Парень удивленно поднял на меня глаза.
– Привет! Сегодня отличная погода, неправда ли? – манерно пропела я, подражая девицам вроде Изабеллы.
Яромир уткнулся в свою тарелку и ничего не ответил. Он не разглядел мое преображение? Или я все еще не дотягивала до его высоких стандартов? Наверное, нужно было подкорректировать форму лица и губы попухлее оформить, эдаким бантиком. Но что же мне делать сейчас? Я растерянно опустилась на стул. Никогда не флиртовала с парнями и не знала с чего начать.
– Дори, ты чего здесь уселась? – прогромыхало надо мной, и слева бухнулся поднос с двойной порцией завтрака. Мстислав, чтоб его! – Раньше никогда от народа не пряталась…
– …а со вчерашнего дня, – продолжил за друга фразу Виктор, – только и видим тебя шарахающейся по углам.
Брат шлепнул свой поднос на стол и пристроился от меня по правую руку. Яромира они проигнорировали.
– Почему не ешь? – спросил Мстислав, кивнув на размазанную кашу по тарелке. Манную, мою любимую, кстати. Но разве можно наедаться на глазах у парня, особенно того, который нравится! Гувернантка, муштрующая нас с братом по теме этикета, частенько с неудовольствием отмечала мой неуемный аппетит, из-за которого, по ее словам, на меня не взглянет ни один жених.
– Не здоровится? – заволновался Виктор.
– Заболела? – подхватил Мстислав.
Я презрительно фыркнула, как это делала Изабелла, и выгнула бровь.
– Не, – облегченно выдохнул брат. – Икнула, значит, все в порядке – вторую порцию лопает, если не третью.
Я задохнулась от возмущения, переводя убийственный взгляд с одного монстра-переростка на другого.
– Да вы… Да я не…
– Наша Дори никогда не икает, – возразил Мстислав, чем заслужил от меня благодарную улыбку. А затем добавил: – То была отрыжка.
– Прибью, – прошипела я и бросила беглый взгляд через стол, не слышал ли Яромир, вырвавшееся у меня слово, недостойное благовоспитанной девицы. И увидела только спину, удаляющуюся от нашего стола.
– Вы что здесь устроили? – накинулась я на брата и друга, выждав, пока расстояние между Яромиром и нами увеличится до полного отсутствия слышимости.
– Нет, лучше ты скажи, какого лысого коменданта тут сидела и выпрыгивала из платья перед этим снобом? – тут же парировал Виктор.
– А когда перед вами девицы выпрыгивают, все нормально, да?
– Конечно, то же мы.
Как же меня бесили их двойные стандарты!
– Подожди-ка, Виктор, ты сейчас пытаешься сказать, что я чем-то хуже вас с Мстиславом?
– Нет, конечно, – подключился к нашему спору друг, – Виктор намекает, что выглядишь ты при этом комично. Еще и с лицом что-то странное сделала, как маску надела.
– Много вы понимаете в женской красоте!
– Ничего не понимаем, – согласился брат, – но перед этим, – он кивнул в сторону, куда ушел Яромир, – нечего кривляться.
– Да, – поддержал его Мстислав. – Лучше дури перед нами, мы хотя бы тебя позорить на всю академию не станем. Просто поржем.
– Только самую капельку.
– Исключительно в меру.
И глупо захихикали.
– А я хочу сказать, – перебила я их словоблудие, – что собираюсь, как все девчонки, встречаться с парнем. Поэтому буду делать то, что посчитаю нужным. И вы мне не указ.
– Это как так? – возмутился Виктор. – Я – твой старший брат.
– Ага, старше на целых три минуты. Радуйся! Но не заносись слишком.
– Не важно. Я за тебя в ответе.
– Вот и отвечай, а в мои личные дела нос не суй.
– Чтобы ты, как некоторые влюбленные дурочки, бегала за этим напыщенным индюком и расстилалась перед ним ковровой дорожкой?
– Именно! Я хочу хотя бы раз в жизни побыть такой, как все.
– Зачем? – удивился Мстислав. – Ты и сама по себе ничего.
– Но нравятся вам самим именно те самые длинноногие дурочки, годящиеся только для марафонного забега.
– Ну и что? – фыркнул Виктор. – В отличие от них ты ни одного танца не простояла у стенки.
– Мне не нужна ваша жалость! Как вы не понимаете…
– Причем тут жалость? – возразил Мстислав. – Ты – наш лучший друг.
– А я хочу быть возлюбленной!
– Нашей? – Мстислав подозрительно нахмурился, явно, имея в виду себя. Даже моську соответствующую случаю уже начал кривить.
– На кой ляд ты мне сдался! Мне нравится Яромир!
– И что ты в нем нашла? – завел другую песню Виктор. – Вчера его кто только не приглашал на танец вопреки этикету, так нет же, всех отшил. Странный какой-то.
– Точно, – согласился Мстислав. – И в зимнем саду я его видел, бродил ото всех спрятавшись.
– Я тоже в саду гуляла.
– Так ты от нас сбежала, – проявил осведомленность Виктор. Выходит, вчера они намеренно меня своими танцами замучили?
– Так мы и не говорим, что ты нормальная, – почти одновременно с другом ответил Мстислав.
– Значит, мы с Яромиром идеально друг другу подходим, – сделала вывод я и поднялась из-за стола, устав спорить с парнями и доказывать свою правоту.
– Ты только погляди, – громко изумился Мстислав, уставившись в мою пустую тарелку – третью порцию тоже навернула. Могота!
– Это была первая, идиот! – в который раз повелась я на подначку. – Хватит называть меня обжорой!
Парни загоготали, а я, подхватив поднос с грязной посудой, метнулась от стола. Только неимоверным усилием воли мне удалось удержать при себе чешущиеся руки и не отвесить обоим провокаторам по затрещине.
Оставив у посудомойки поднос, я двинулась к выходу, но замедлилась, проходя мимо старшекурсников у кофейной стойки. С ними стоял Яромир. Некоторые богатенькие детки имели дурную привычку не завтракать, называя ее аристократической. Они собирались по утрам у стойки и накачивались кофе, попутно перемывая косточки всем и вся. Обычно меня не интересовали эти выпендрежники, но разве реально было пройти мимо Яромира?
Парни обсуждали женскую внешность! Я запрокинула голову и сделала вид, будто рассматриваю новогоднюю ель, украшенную стеклянными игрушками и бусами. На самом деле было чем полюбоваться, вот только я не видела ничего, вся превратившись в слух.
– Терпеть не могу, когда у женщин канапушки. Такая уродливая сыпь на коже, будто мухи обгадили, скажи.
– Точно. У благородной девицы кожа должна быть белой, чистой, без прыщей и пятен. И на ощупь мягкой, чтоб потрогать приятно, и все такое.
– Ага, а не как у фермера дубленая. Скажи, Яромир.
Что там поддакнул Яромир – а я не сомневалась, что он того же мнения, что и его приятели – к сожалению, расслышать мне не удалось.
– Чего стоим? Кого ждем? – поинтересовались Виктор и Мстислав, зажав меня с обоих боков и технично выводя из столовой.
– Вас ждала, – процедила я сквозь зубы.
Дотерпев, когда, наконец, дойдем до лестницы, я резко раздвинула локти в стороны. Аккурат угодила каждому под ребра.
– Уий!!
А сама припустила на женскую половину общежития.
– Дождешься у меня, пигалица! – донесся до меня голос Виктора.
– Ух, отомщу, – пообещал Мстислав.
– Жду не дождусь, – насмешливо пропела я. Но скорость не сбавила, даже оказавшись на безопасном расстоянии от парней. – Десять раз забудете.
На самом деле в комнату я торопилась не потому, что пыталась избежать трепки. Мне хотелось поскорее добраться до планшета. И хоть с Яромиром у меня в этот раз ничего не вышло, я не отчаивалась. Главное, что мое преображение реально – его заметил Мстислав. Действие планшета – не выдумка моего больного воображения, измученного собственными комплексами, не сон и не бред. При помощи волшебной вещицы я могу влиять на свою внешность. Как же непредусмотрительно я оставила артефакт на тумбочке!
Влетев в комнату, схватила планшет дрожащими пальцами и включила. Где ручка? Пропала? Да что же я за растеряха такая!
Ручка нашлась под кроватью. За время поисков я успела себя несколько раз обругать и даже разок пустить слезу – а вдруг не найду – зато дрожь прошла.
Вдох, выдох. Теперь можно и «порисовать». Обратным концом ручки я стерла каждое пятнышко со своего лица. «Поцелуйчики солнышка» – называла их матушка. Если бы! Парни о моих пятнах были другого мнения.
Споткнулась на родинке. Убирать или не стоит? Самой мне моя родинка на скуле нравилась, эдакое завлекательное крошечное сердечко, но старшекурсники говорили о чистой коже без единого пятнышка…
Решено! Сотру и ее. Если уж взялась делать из себя идеал, то прочь сомнения!
И лицо стоит подправить. Особенно крошечный острый подбородок.
Эх, жаль сфотографировалась не во весь рост, могла сделать ноги длиннее, талию уже, грудь пышнее. Да и в целом фигуру поизящнее заиметь. Но чего теперь вздыхать, все равно на планшете лишь кнопка включения имелась, поэтому я не знала, как изменить изображение. Да и терять готовые исправления не хотелось. Буду Яромира брать лицом!
Удостоверившись в собственной неотразимости, я засунула планшет под матрас. Следовало поберечь драгоценный подарок от посторонних глаз. Правда, до конца каникул в мою комнату некому было пожаловать, но осторожность не помешает.
Сменив платье и повертевшись у зеркала, я спустилась в столовую на обед. Во всеоружии. Для беседы с Яромиром я заготовила целый список интересных тем, чтобы не тушеваться, как во время завтрака.
Разочарование обрушилось на меня, прибив пыльным мешком. Яромир на обед не явился. Зря я стреляла глазами по залу в поиске высокой фигуры с широким разворотом плеч. Он не пришел. У меня от расстройства даже аппетит пропал.
Зато к моему огромному удивлению, когда я заканчивала с обедом, а Виктор с Мстиславом приговаривали добавку, в столовую вплыла Изабелла в сопровождении своей свиты.
– Она не уехала домой? – вырвалось у меня.
Парни отвлеклись от еды и проследили за моим взглядом.
– Кто? Изабелла? – догадался Виктор, о ком я говорю. – Нет, сказала, что родителей в праздники дома не будет, она заскучает, поэтому лучшее решение – остаться в академии.
Ну-ну, Яромира решила атаковать, могу поспорить!
Вслух, разумеется, сказала совсем другое.
– А подружки? Охранять ее остались?
Кто-кто, а брат был в курсе практически всех сплетен о студентах. Его общительности, памяти и любопытству в академии не было равных. В нашу матушку пошел старшенький.
– За компанию, – отозвался Виктор и равнодушно пожал плечами. Мстислав и вовсе промолчал, снова уткнувшись в тарелку. Тема, в которой фигурировала Изабелла, ни брата, ни друга не увлекала.
Зато меня присутствие в академии местной красотки тревожило. Даже очень. Способна ли я составить достойную конкуренцию дочери советника?
Словно услышав, что я думаю про нее, Изабелла повернулась и посмотрела на меня. Сначала совершенно точно не узнала. Но ее взгляд зацепился, постепенно глаза и без того большие, чуть навыкате, стали увеличиваться в размере. Захотелось крикнуть: «Остановись! Они того гляди сейчас выпадут». Наконец, ее щеки полыхнули румянцем, а губы сжались в птичью гузку. Ноздри тонкого изящного носика зашевелились, выдавая нервное дыхание. Чего это она? После вчерашнего до сих пор не остыла?
Изабелла дернулась в мою сторону, но тут же и остановилась. Совладав со своими эмоциями, она гордо вздернула точеный подбородок и направилась к центральному столу. Подружки уже принесли для нее поднос и даже расставили с него тарелки и бокалы.
– Чем собираешься заняться до ужина? – поинтересовался Виктор, вперив меня подозрительный взгляд.
– В зимнем саду прогуляться, – ответила я, невинно хлопая ресницами.
– Что-то ты туда зачастила. Раньше и вовсе не знала, где он находится.
– А теперь знаю, поэтому и хожу.
– Мы с тобой, – пресек наши пререкания Мстислав.
– Да пожалуйста, – буркнула я, понимая, что любые сопротивления бесполезны и только вызовут подозрения парней.
После обеда с беспечной улыбкой на губах я направилась в зимний сад. В открытую передо мной дверь не вошла, вплыла и… ахнула. Сад сегодня пользовался бешеной популярностью. Снегопад, начавшийся еще ночью, до сих пор не прекратился, и студенты, запертые в стенах замка, от нечего делать собрались в единственном уютном и приятном общественном месте с кучей скамеек и диванчиков.
