Ника Лемад
Тесная связь
Вероника опустилась на колени и прижалась лбом к земле. Она точно плакала, и что-то говорила, но Лекс не мог разобрать. Он уже готов был обнаружить себя, как Вероника выпрямилась и вытерла ладонями лицо. Достала из сумки ножницы и просто отрезала волосы выше завязанной резинки. Обкромсанные пряди печально повисли чуть ниже ушей. Вероника осторожно уложила отрезанные пряди на землю. Лекс не выдержал.
– Ты какой-то ритуал проводишь?
Вероника подскочила и схватилась за горло, вглядываясь из-под волос в его сторону. Такой ужас был в ее глазах, что Лекс поднял руки вверх и отошел на пару шагов назад.
– Спокойно, это всего лишь твой бестолковый редактор, который не знает, что подкрадываться нельзя.
Вероника сжала в руках ножницы, и Лекс напрягся.
– Не дури, – резко сказал он. – Положи на землю. Или в сумку. Лучше всего отбрось вон в те деревья. Так будет спокойнее, мне так точно.
– Вы следили за мной! – осуждающе выкрикнула Вероника.
– И что? Ты одна поехала за город, вечер уже. Конечно, я поехал следом, – Лекс не спускал взгляда с ножниц. – Ты поранишься, опусти этот кусок железа.
– Что вы хотите? – Вероника была явно не в порядке, руки тряслись так, что она еле удерживала ножницы. Она задыхалась, оглядываясь в поисках пути к спасению и стараясь держать Лекс в поле зрения.
«Вот незадача, и что мне теперь делать?»
– Хочу, чтобы ты добралась до дома в целости и сохранности. Это предел моих желаний на сегодня. Можешь оставить себе ножницы. Пойдем к машине.
Вероника попятилась назад.
– Убирайтесь отсюда! – выкрикнула она. – Сейчас же! Я никуда с вами не поеду!
Превосходно. Лекс мысленно простонал. И чем он такое заслужил?
– Вероника, я серьезно. Уже темнеет, ты тут одна среди леса. Или поля. Неважно. Я хотя бы до остановки тебя довезу и буду спокоен, что ты в автобусе и едешь домой.
– Не подходите, – ее голос в очередной раз сорвался на крик. – Я сама. Одна, без вас. Стойте на месте!
Вероника осторожно обходила его, и тут Лекс вспомнил о застолье в чистом поле. Представил, если им попадется на глаза молодая девушка.
– Стой! Погоди. У тебя права есть? Я отдам тебе ключи от машины. Видишь? – Лекс бросил Веронике под ноги связку ключей. – Выйдешь здесь, пройди по дороге немного, по полю не ходи. В бардачке документы и страховка. Доедешь до остановки, там оставишь машину. Хочешь – можешь ехать сразу домой.
Вероника подобрала ключи, не сводя глаз с Лекса.
– А вы?
– Со мной ничего не случится. Иди.
Вероника попятилась к дороге. Лекс прислонился к дереву и засунул руки в карманы куртки, показывая, что останется здесь. Вероника прошла метров десять и остановилась. Вернулась.
– Вы правда только довезете меня до остановки? – медленно протянула Лексу ключи.
– Правда, – выдохнул Лекс. – Только довезу до остановки. И все. Я обещаю. Идем.
Вероника пропустила его вперед и пошла следом. Лекс прислушивался к ее шагам, и никак не мог разобраться, чему он только что стал свидетелем. Что это была за паническая атака, и почему он послужил ее триггером. Что она вообще тут делала и зачем обрезала волосы. Она – сплошные вопросы и ни одного ответа.
Довел ее до автомобиля и открыл переднюю дверь. Вероника молча забралась на заднее сиденье.
– Ладно, – Лекс обошел авто и сел за руль. – Пристегнись и посиди пару минут. Мне надо прийти в себя, иначе я могу упасть в обморок.
Вероника невольно фыркнула и посмотрела в зеркало. Лекс смотрел вперед, сложив руки на руле.
– Опять линзы? – рассеяно спросила Вероника.
– Не понял?
– Ваши глаза. Карие или зеленые? В прошлый раз вы сказали, что это линзы. Так какой ваш настоящий цвет глаз?
Лекс медленно прикрыл глаза, сжал зубы до боли в челюсти.
– Я не ношу линз, – глухо ответил он. – Это мой природный цвет.
– Но…как же так? Я точно видела.
Лекс поймал в зеркале растерянный взгляд Вероники. Похоже, кое-что начинает проясняться.
– Это было вчера, верно? – Лекс не ждал ответа. – Я хочу, чтобы ты мне рассказала.
– Это были не вы, – ошеломленно проговорила Вероника, прикрыв рот ладошкой. – О Боже! А я не могла понять, почему такая разница в присутствии вроде одного и того же человека. Я думала, что схожу с ума. Лекс и Алекс. Разные машины, разные часы, разные глаза и абсолютно разные люди. Господи, какой же я тормоз! Мне нужно было сразу спросить. Пожалуйста, извините меня за ножницы! Они предназначались совсем не вам.
– Это уже радует, – Лекс тяжело вздохнул и обернулся через сиденье.– Может, пересядешь тогда вперед, если мы выяснили, что я не тот маньяк, который предполагался?
Вероника быстро поменяла места.
– Рассказывай.
– Он ваш брат?
– Младший, на пару минут. Александр. Как получилось, что ты его знаешь?
– Он вытащил меня из-под машины.
Лекс неверяще уставился на Веронику.
– Я поздно возвращалась домой, и мне показалось, что кто-то идет следом. На самом деле это глупо, у меня часто паника на ровном месте. Я, видимо, потеряла сознание, он оттащил меня с дороги. Все. Потом встретила вас. Вы делали вид, что не знаете меня.
– Я ничего не делал, – проворчал Лекс. – Я действительно видел тебя первый раз.
– Верно, – Вероника несмело улыбнулась. – Но мне казалось совсем другое.
– Что было вчера?
– Он позвонил и пригласил на ужин. Я была уверена, что это вы. И было очень странно, когда еще в машине я поняла, что не хочу никуда ехать, а хочу вернуться домой. И ужинать не стала, и он сказал про линзы. Согласитесь, это звучало логично. Многие люди носят линзы.
– Соглашусь, – ответил Лекс, пряча улыбку. Она не хотела ехать с его братом.
– И потом он начал настаивать, чтобы отвезти к себе домой выпить вина.
Лекс сжал пальцы на руле.
– И что?
– Я сбежала. Хорошо, вокруг были люди. И поэтому сегодня я думала… не хотела с вами встречаться.
– Никогда я тебя ни к чему принуждать не буду, – процедил Лекс.
Вероника кивнула, глупо улыбаясь своим рукам.
– Ты не должна никуда с ним ходить. Ни при каких обстоятельствах. Слышишь меня?
– Да.
– Обещай мне.
– Хорошо, обещаю.
– Что ты делала в лесу?
11
– Доброй ночи, – протянула Настя, открывая дверь и впуская Нику и Лекса.
– Доброй, – ответил Лекс, снимая обувь.– Я в гости, ты же не против? – И прошел на кухню.
– Не против? – механически повторила Настя. – Ника?
– Он в гости, – Ника сложила перед собой ладони. Настя нахмурилась. – Мы просто посидим на кухне, поговорим. Честно. Потом он уйдет.
– Потом уйдет, – грозно выделила Настя. – Никаких домов свиданий здесь не будет.
– Ну фу, – скривилась Ника. – Это перебор. Просто кофе и разговор. Я себя спокойнее чувствую в знакомой обстановке.
– Выглядишь просто жутко, – добавила Настя и скрылась в своей комнате.
Ника повесила пальто в шкаф, разулась и мельком глянула в зеркало, включив светильник. Зажмурилась и отвернулась. Бестолку сейчас пытаться привести себя в порядок. Тем более Лекс ждет. «Смирись, Ника. Ты всегда будешь жалкой мышкой».
Ника втянула носом разлившийся в воздухе запах свежезаваренного кофе. Ого, редактор взялся готовить? Дошла до порога и остановилась в дверях, любуясь широкими плечами, обтянутыми серым тонким свитером. Лекс закатал рукава, обнажив сильные руки до локтей с отчетливо выделяющимся узором вен, и Нике нестерпимо захотелось провести по нему пальцами. Он передвигался по кухне плавно и почти бесшумно, доставая чашки, подставляя их в кофемашину. Ни одного резкого жеста. Как огромный кот. Ника порывисто вдохнула и безотчетно задержала дыхание. Лекс обернулся, окинув ее тягучим взглядом непроницаемых темных глаз. Сдул прядь черных волос со щеки, и Ника опустила взгляд на изогнутую линию его губ. На твердый упрямый подбородок, покрытый черной щетиной. Ниже смотреть было уже неловко, Ника прошлась глазами по ровному носу и остановилась на бровях, одна из которых ползла вверх все выше и выше.
– Я прошел осмотр?
Ника моментально покраснела до кончиков ушей, выдохнула и быстро села за стол, уставившись на свои руки, стыд горячей волной прошелся по всему телу. Лекс усмехнулся и поставил перед ней дымящуюся чашку, за которую Ника тут же схватилась, дотронувшись до пальцев Лекса. Быстро отдернула руку и сжала в кулак, положив подальше от чашки. Лекс склонил голову.
– Эй, все в порядке, – тихо позвал он Нику. «Ты просто безнадежный придурок, Лекс, раз решил заигрывать так явно. Она только начала доверять тебе». – Я не должен был так шутить. Было неразумно с моей стороны, извини.
Лекс осторожно погладил ее кулачок пальцем, и Ника опустила голову еще сильнее. Тупое отчаяние охватило Лекса, оставив едва уловимую горечь на языке. Он спрятал руки в карманы брюк и отошел к дальнему столу, отодвинув чайник и присев на столешницу.
– Хорошо, – глубоко вздохнул, сгребая мысли в кучу. – Ты можешь мне объяснить, что ты делала за городом? Это похоже на могилу, я прав? Только не говори мне, что ты там закопала кого-то размером больше собаки.
Ника невольно приподняла уголок губ и осмелилась поднять глаза до чашки. Обхватила ее двумя руками, и сказала:
– Это памятник, не могила. Я иногда прихожу туда, когда… когда мне это нужно.
– Понял, – Лекс ничего не понял. – Памятник кому?
– Сестра, – Ника сделала глоток кофе. – Не родная. Но ближе, чем родная. Мы вместе пережили… испытали…видели… – Ника мучительно долго подбирала слова, а когда поняла, что не сможет озвучить, замолчала.
Это связано с ее прошлым. Памятник девушке, которая была с ней.
– Я так понимаю, она мертва? – скорее утвердительно сказал Лекс. – Ты не ходишь на кладбище, но возвела памятник в лесу.
– У нее нет могилы, – едва слышно прошептала Ника. – Я не знаю, где она. Никто не знает. А мне нужно с ней говорить. Чтобы она меня слушала. Понимаете?
– Твои сны – это связано с ней?
Ника кивнула, незаметно слизнув слезу с губы. Еще не хватало разреветься здесь.
– Зачем ты отрезала волосы? – внезапно спросил Лекс.
«Потому что не хочу, чтобы кто-то мог схватить меня за них и тащить по земле».
Ника неопределенно пожала плечами, показывая, что не будет отвечать. Лекс потер пальцами переносицу.
– Как часто ты ходишь туда?
– Вам зачем? – подозрительно прищурилась Ника, подняв глаза на уже уровень его мощной груди, и тут же опять залилась краской.
– Вероника, я тебя смущаю? – прямо спросил Лекс.
– О Господи, – пробормотала Ника, засунув нос в чашку и накрыв себя оставшимися прядями волос.
Лекс что-то процедил сквозь зубы и прошелся пальцами по голове, раскидав свою челку в разные стороны.
– Я тебе клянусь, что не представляю для тебя угрозы. Никакой, ни в каком смысле этого слова. Я не могу стать меньше, тоньше, ниже, тут уж извини. Но могу обещать, что пальцем тебя не трону.
«Приди в себя, идиотка. Он открыто озвучил, что ты ему неинтересна», – тоскливо подумала Ника.
«Сначала друг, потом посмотрим. Только бы опять не спугнуть», – невесело подумал Лекс: – Я бы хотел сопровождать тебя. К памятнику. Возможно, мне это тоже нужно.
– Вам? – изумленно переспросила Ника.
– Я тоже потерял кое-кого. Давно. И ее не нашли. Ты похожа на нее. Не внешне, нет, – быстро добавил Лекс, когда Ника исподлобья глянула на него. – И характер у вас разный, она была мягкой, ты же как ежик. Но рядом с тобой я будто чувствую ее присутствие. Черт, не могу объяснить.
«Лекс, да ты просто непревзойденный осел. Иногда тебе лучше не открывать рот», – Лекс мысленно дал себе подзатыльник, наблюдая за разводами на поверхности кофе в своей чашке.
Ника, к своему огромному удивлению, поняла, что ее смущение испарилось после этих слов. Он безумно ей нравился, этот человек, и буквально все в нем ее восхищало. Его голос хотелось слушать бесконечно, пусть даже он читал бы энциклопедию. Обычные вены на руках вызывали дрожь внутри. Когда его пальцы обхватывали руль автомобиля, Ника желала, чтобы он так же крепко держал ее саму. И его привычку изгибать одну бровь Ника уже начала непроизвольно копировать.
И вдруг – она просто коллега, друг. Напоминает ему другую девушку. Поэтому он и уделяет ей так много внимания. Все довольно обыденно. И обидно. Но робость перед ним пропала.
– Вы ее сильно любили? – спросила Ника, подвигая ему свою пустую чашку.
– Я ее просто любил. Как можно любить сильно или не очень? – Лекс наполнил чашку кофе и вернул обратно. Присел на стул напротив Ники. – Она была совсем молодая, семнадцать лет.
Ника пыталась прикинуть, сколько лет главному редактору.
– Мне тридцать пять, – усмехнулся Лекс, угадав ее мысли. – На тот момент было двадцать девять. Да, я был намного старше. Мы познакомились, когда ей не было еще и шестнадцати. В кино она заняла мое место. Глупо получилось, – Лекс невесело улыбнулся. – Я не совсем идиот был, понимал, что она малолетка еще. Это были просто встречи, прогулки, походы в кино. Ничего дальше обычных поцелуев не заходило. Я ее на руках готов был носить. Она была такая…беззащитная что ли. Хрупкая. И так смотрела на меня, будто я весь мир ей подарил. Хотелось спрятать ее ото всех. В день ее семнадцатилетия мы обручились.
Ника оперлась локтями о стол и положила подбородок на сцепленные пальцы. Лекс смотрел на свою чашку, крутя ее в руках.
– Помню, ее отец кричал на меня так, что я был уверен, что оглохну. А я стоял в комнате и прятал Сашу за своей спиной.
Саша? Ника насторожилась.
– Только спустя два часа он поверил, что у меня честные намерения и что мы ждем восемнадцать лет, чтобы подать заявление в ЗАГС. Я когда вышел из их дома, просто снял с себя рубашку и выжал ее. Я не был уверен, что выйду оттуда живым, – Лекс оставил в покое чашку и подошел к окну, вглядываясь в ночное небо.
– А потом? – немного резко спросила Ника, но Лекс, казалось, не обратил внимания на ее тон.
– Потом она пропала, – Лекс развернулся к Нике. – Она как раз окончила школу, и они с одноклассниками устроили прощание с учителями. Знаешь, фото-видео на память, сладкий стол и шутливые открытки. Вечером она не вернулась. Больше ее никто не видел. Я поднял на уши всех, кого только мог. И кого не мог, тоже поднял. Следователи до сих пор бегают от меня как от огня. – Лекс моргнул пару раз и потер глаза пальцами. – Я не знаю, что с ней и где она.
– У вас есть ее фотография? – нерешительно спросила Ника, отчаянно желая, чтобы это была другая Саша. – Можете показать ее мне?
Лекс достал из бумажника небольшое фото и протянул Нике.
Рыжая девушка с длинными волосами застенчиво улыбалась, глядя на Нику с фотографии. В белом воздушном платье, сжимая в руках букет полевых цветов, она была полна жизни и надежд на будущее со своим любимым человеком.
Ника помнила ее совершенно другой. В рваном грязном сарафане, с синяком на лице и спутанными волосами, свисающими как попало на спину. За которые ее волокли к выходу. Ника медленно выдохнула, чувствуя, как темнеет в глазах, и осторожно положила фотографию на стол. Саша неотрывно смотрела ей в глаза.
– Прости меня, – беззвучно прошептала Ника и погладила поверхность бумаги. «Я не могу. Просто не могу сказать ему, что с тобой сделали. Я не смогу рассказать ему, что я там была. И что я видела и ничего не сделала. Что не умерла вместе с тобой. И теперь пускаю слюни на твоего почти мужа».
– Зарисовка Степана. Вы думаете, что это имеет какое-то отношение к вашей девушке? – возможно, послание все-таки предназначалось не ей.
– Я уверен. Ты в норме? – спросил Лекс, пристально вглядываясь в лицо Ники.
– Да, все в порядке, – глухо ответила Ника. – Я хочу, чтобы вы ушли.
Лекс продолжал сверлить ее взглядом и не шевелился.
– Вы, конечно, можете провожать меня к тому памятнику. «Вы имеете на это прав больше, чем вы думаете». Мне безумно жаль, что вы потеряли близкого человека. Возможно, там вы найдете немного покоя от этих терзаний. А сейчас я прошу вас уйти. Уже поздно.
– Ты точно ничего не хочешь добавить? – вкрадчиво осведомился Лекс. – И почему у меня такое чувство, что ты хочешь сказать еще что-то? «Может, она все-таки расскажет о себе в ответ на откровенность?»
– Мне жаль. Больше я ничего не могу добавить. «Он что-то подозревает».
Лекс поднял вверх ладони, признавая свое поражение. Ника с трудом сдерживалась, чтобы не разреветься при нем.
– Хорошо, как скажешь. Уже ушел.
Лекс накинул куртку и обулся, потом с досадой сказал:
– Фото на столе. Принеси, пожалуйста.
Ника вернулась на кухню и быстро сделала снимок на камеру своего смартфона. Отнесла фото Лексу.
– Спокойно ночи, – редактор кивнул выглянувшей Насте, слегка наклонил голову в сторону Ники и вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Спустя минуту девушки услышали звук отъезжающего автомобиля.
– Долго вы говорили, – заметила Настя. – У вас что, конфетно-букетный период?
– Не говори ерунды, – срывающимся голосом ответила Ника, пятясь к ванной. – Он просто друг. Я завтра поеду домой. Настя, спасибо тебе огромное, что приютила. Но уже пора бы оставить тебя в покое. Я слишком шумный сосед.
– Да ладно, – растерянно проговорила Настя, глядя на маневры подруги. – Я уже и привыкла, веселее с тобой.
Ника закрылась в ванной, включила воду, открыла фото Саши и опустилась на холодную плитку, мрачно-серую, как вся ее жизнь. Хотелось оказаться на обрыве и кричать в пустоту, срывая голос, не сдерживать боль, рвущуюся наружу и медленно сводящую с ума. Саша, милая девочка, тебе было только семнадцать. Могла ли ты знать, уходя на встречу с учителями, что больше не вернешься в свой дом к родителям, больше не будет твой отец негодовать, узнав возраст твоего парня, а этот парень больше не сможет спрятать тебя за своей спиной. Что тебя заберут уроды, которые сначала будут издеваться над тобой, потом грубо изнасилуют и оборвут твою короткую жизнь битой рядом со старым сараем. В котором затаились такие же девочки, как и ты, боясь пикнуть, чтобы не стать следующими.
Ника сжала зубы на запястье, чтобы не завыть. Потекла кровь, пачкая одежду и пол. Качалась из стороны в сторону, тихонько скуля. Потом взяла себя в руки, вытерла разводы, застирала пятна и осторожно пробралась к себе в комнату.
«Мне пора в психушку. Я определенно не в норме».
12
Ника пришла на работу, когда в типографии еще никого не было. Охранник удивился:
– Рано вы. Ника, вас вчера старушка искала.
– О нет, – простонала Ника. – Анна Сергеевна. Совсем из головы вылетело.
Быстро переоделась и запустила компьютер. Открыла фотографию Ромы. Посмотрела. Еще раз посмотрела. Ладно, пусть так останется, всем же понравилось. Просмотрела текст, подправила поля и скинула все Роману, написав последние напутствия. Позвонила несколько раз парикмахеру. Она ответила после третьего звонка:
– Ника, ты время видела??
– Оль, ну очень надо, – молящим тоном попросила Ника. – Сегодня. Желательно сейчас.
– Семь утра. У тебя нет столько денег, чтобы я пришла на работу сейчас, – язвительно ответила парикмахер. – Что там, совсем все плохо?
– Угу, – несчастно отозвалась Ника.
– Ладно. Через час приходи.
– Ника, ты уже здесь? – услышав голос директора, Ника быстро нажала отбой.
Директор заглянул в кабинет. Увидев Нику, расплылся в улыбке и вошел, держа в руке бумажный стаканчик и пакет.
– Ты так рано, не спится? Вот, держи, это тебе завтрак. Если хочешь, можем выйти куда-нибудь, в кафе, например?
Директор уложил свои подарки на стол и ждал ответа, не сводя с Ники взгляда.
«Он что, не видит, какое я чучело сегодня?» – со злостью подумала Ника.
– Дмитрий Борисович, спасибо, я откажусь. Пришла пораньше, потому как работы много. Я не голодная, вы можете забрать пакет.
Дмитрий Борисович плотно сжал и без того узкие губы и на его челюсти заиграли желваки. Ника моргнула. Дмитрий Борисович доброжелательно улыбался.
– Оставь. Если работы много, поешь на месте.
Директор прикрыл за собой дверь, а Ника набрала номер своего психолога записалась на прием. Посмотрела на часы и сбежала в парикмахерскую.
Оля, ее парикмахер, изумленно разглядывала прическу Ники.
– И кто тебя так?
– Индейцы, – пробормотала Ника, усаживаясь в кресло. – Пытались снять скальп. Можешь что-нибудь сделать?
– Блин, Ника. Сколько можно? Я, по-твоему, владею магией и имею заколдованные ножницы? Что здесь можно сделать? Хотя, – Оля вздохнула и взяла в руки машинку, – могу побрить.
– Нет! – вскричала Ника, вскакивая с кресла. – Ну подравняй хоть немного. Пусть разная длина будет, я не против.
– Что опять стряслось? – парикмахер щелкала ножницами, иногда бросая взгляды на Нику. – Очередной приступ паники?
– Нет, просто мешали очень. Я хотела сама, собрала в хвост и… А получилось вон как.
– Угу, – ответила Оля. – Все. Теперь жди, когда отрастут. Потом придешь еще раз.
Ника посмотрела в зеркало. Похожа на героя аниме мужского пола. При смерти.
– Оль, ты просто профессионал! Спасибо тебе. Я позже еще зайду, когда отрастут.
Ника расплатилась и вернулась в типографию, столкнувшись в дверях с выходившим Лексом. Он придержал дверь, кивнув на волосы:
– Интересно вышло. Не хватает цвета.
И ушел. Ника подавила глупую улыбку и направилась в зону отдыха. На подходе различила шум и голоса. Кажется, звон бьющегося стекла. Ускорила шаги. Следом несся охранник, который и открыл дверь.
Роман и Степан катались по полу, молотя друг друга всем, что попадалось под руку, орали и ругались. Анна Сергеевна чинно восседала на стуле у стены в огромной широкополой шляпе и одобрительно кивала головой, записывая что-то в блокнот. Ника потеряла дар речи.
– Вы что творите? – заорал охранник, подбегая к ним, и его тут же снесли два тела.
Ника оглядела комнату, разбитое окно и Анну Сергеевну.
– Степа книгу выкинул, – пояснила старушка, кивнув на дыру, в которую задувал холодный ветер.
– Какую книгу? – сеча приближалась к Нике, и она переместилась к Анне Сергеевне.
– Мою. Рома ее собрал, принес показать. Степану не понравилось, что ваши девушки лужицей растеклись, – Анна Сергеевна не переставала записывать.
– Что вы делаете? – не выдержала Ника, заглянув в блокнот.
– Делаю пометки для продолжения. Это же просто невероятный бой! Я потом могу забыть детали.
– Не верю своим глазам и ушам, – пробормотала Ника, замечая, как охранник пытается выбраться из-под Степана, а Рома в этот момент падает на них сверху, придавив Степе обе руки к полу.
– Успокойся! Человека задавишь! – выдохнул Роман, выплевывая свои волосы.
– Ты осел! Слезь с нас! – прохрипел Степан, выплевывая волосы Романа, свесившиеся ему на лицо.
– Потрясающе! – ликовала Анна Сергеевна, одним глазом глядя на мужчин, вторым в блокнот.
Ника прикрыла глаза.
– Анна Сергеевна, ему и даром эта известность не нужна! – выкрикнул Степан. – Про меня тоже напишите, я готов фотографироваться.
– Нужна! – завопил Рома и треснул Степана кулаком в ухо.
Ника мрачно сказала:
– Мне нужно уйти. Я вернусь и убью вас. Никуда не уходите.
У кабинета психолога Нику разобрал смех. Так она и зашла на прием с широкой улыбкой на лице. Пожилая женщина с полностью седыми волосами, находящаяся в кабинете, усмехнулась и указала на кресло.
– Присаживайся. Не похожа ты на ту несчастную девушку, которая звонила мне утром. Что-то изменилось?
– Вы не поверите, – выдохнула Ника, стараясь унять смех. – Я подумываю в следующий раз взять с собой кое-кого на беседу тоже.
– Расскажешь?
– Они не имеют отношения к моей проблеме. Но очень веселые ребята. Могут осчастливить кого угодно. Нина Николаевна, – Ника перестала улыбаться, – мне нужно лекарство. Успокоительное. Вы можете выписать рецепт?
– Ника, ты же знаешь. Нет, я не могу назначать таблетки, сиропы, уколы и тому подобное. Я помогаю другими способами. Расскажешь мне, что тебя беспокоит?
– Меня беспокою я сама. Мне кажется то, чего нет на самом деле. То есть, это есть, но я придаю этому совершенно другой смысл. И потом беспокоюсь.
Нина Николаевна внимательно слушала.
– Например?
– В мою квартиру залезли воры. Я тут же внушила себе, что они пришли за мной и убегая, попала под машину, хотя за мной никто и не думал гнаться. Или возвращалась с работы вечером и услышала шаги позади. Опять же бросилась бежать и потеряла сознание.
– Ты уверена, что никто не гнался за тобой? – спокойно спросила Нина Николаевна, делая пометки на бумаге.
– Да. Сейчас уверена. А в те моменты у меня мозг отключился. Я не понимала, что происходит вокруг и был только инстинкт – бежать.
– Это нормально – бежать от опасности. И даже если ты считаешь, что опасность выдумана тобой – для тебя она реальна.
– Я видела рисунок. И мне стало жутко.
– Что было нарисовано?
– Могилы, – тихо ответила Ника. – Мне показалось, что это кладбище для тех девочек, которые остались.
