Ники Пау Прето
Дом костей
Обычно призракам, только-только выпущенным на волю, требовалось время, чтобы приспособиться к миру живых.
Этому же оно не понадобилось.
После мгновения, когда все вокруг замерло, дух ужасающим размытым пятном набросился на свою ближайшую живую цель – на Рен.
Девушка сделала единственное, что оставалось: вскрикнула и упала навзничь.
Дух пролетел над ней, промахнувшись лишь на несколько дюймов. По инерции его отбросило к мечам, перекрыв тем самым для Рен путь к оружию.
Она поднялась на колени, задевая еще больше костей.
Нет, не костей.
А тел.
Повсюду в грязи лежали тела.
С замиранием сердца Рен осознала, что такую гигантскую яму не стали бы рыть для того, чтобы похоронить только один труп. Ее вырыли, чтобы спрятать множество останков. После этого, годы спустя, сверху был бесцеремонно брошен еще один, свежий труп.
Она наткнулась на братскую могилу.
Паника обожгла грудь. Инара же не планировала убивать ее? Не то чтобы это имело значение. Хотела того Инара или нет, но теперь Рен грозила смертельная опасность.
В яме было по меньшей мере пять, может быть, около десяти тел. Хотя из-за костей, которые упали вместе с Рен, сложно было сказать наверняка. Обнаруженные останки были старше первого трупа, со сломанными и разбросанными повсюду костями, что не делало их призраков менее злобными.
Дрожащей рукой Рен вытащила Гибель призраков, но в этой ситуации кинжал мало чем мог ей помочь.
Нежить уже поднималась, наполняя пещеру светом.
Рен, возможно, могла выстоять против одного призрака или горстки духов первого или даже второго уровня, но, судя по внимательным, яростным взглядам, ее противники были по крайней мере третьего.
Рен удалось присесть, спрятавшись за стеной пещеры, но она все равно оказалась в ловушке. Слева от нее располагались брошенное оружие и первый призрак. Справа – остальная неуклонно пробуждающаяся нежить.
Костяшки не остановили бы призраков, только разозлили, а костяная пыль, хоть и обладала свойствами отпугивать нежить, не обладала достаточной мощью. Пыль рассеивалась в воздухе, образуя менее прочный барьер, чем настоящая кость. В бою ее часто использовали в качестве отвлекающего или сдерживающего маневра. Костяная пыль была универсальной, и у нее имелись другие способы применения…
В то время как остальная нежить продолжала кружиться, формируясь во все более светящихся призраков, первый, уже набравшийся сил, ярко вспыхнул.
Он готовился ко второй атаке, что было одновременно и хорошо, и плохо. Плохо, потому что речь шла о призраке, одного прикосновения которого было бы достаточно, чтобы обречь ее на медленную, мучительную смерть.
Хорошо, потому что его атака побудила бы остальную нежить отдалиться от мечей, которые были для Рен единственным шансом на спасение.
Когда дух снова устремился к ней, черты его лица стали размытыми и искаженными. Рен бросилась вперед, кувыркнулась, снова уклоняясь… но только на мгновение. Она оказалась в опасной близости к другим призракам, которые уже шевелились, но еще не приняли форму.
Пошатнувшись, Рен вскочила на ноги и кинулась к своим мечам.
Несмотря на свою скорость и сверхъестественные способности, призраки не умели ни летать, ни карабкаться на стены. Так же, как и при жизни они оставались привязанными к земле. Рен просто нужно было забраться достаточно высоко, чтобы они не смогли до нее дотянуться.
Так что план состоял не в том, чтобы победить десяток нежити, с которыми она оказалась в ловушке, а задержать их, чтобы выиграть себе время и пространство для подъема.
Вот тут и пригодилась костяная пыль.
Не сводя глаз с призраков перед собой, Рен достала мешочек и торопливо начертила на грязи полукруг, создавая вокруг себя защитное кольцо.
Магия, которая позволяла призракам существовать, исходила из земли, поэтому, даже паря в воздухе, некоторые барьеры они пересечь не могли. Во-первых, воду, а во-вторых, кости. И то и другое было настолько привязано к жизни, что сама их природа отталкивала нежить.
Но Рен все же рисковала. Из-за глинистой стены, на которую ей предстояло взобраться, девушка не могла начертить полный круг. Так что теоретически, чтобы преодолеть барьер, призрак мог просто пройти сквозь стену. Но для этого потребовалось бы критическое мышление, которым нежить не обладала. Их атаки всегда были прямыми и никогда – хитрыми или стратегическими.
Девушка встала, вложила кинжал в ножны и повернулась к нежити спиной.
Глубоко в душе она чувствовала, что поступает неправильно, ведь это шло вразрез с ее тренировками и инстинктом валькирии. Но Рен нужно было выбраться из этой ямы как можно быстрее.
Она вырвала первый меч из земли и подпрыгнула, чтобы ухватиться за второй, подтянулась и, используя инерцию, развернулась всем телом и снова воткнула первый меч в стену. В поисках опоры Рен скребла ногами по грязи, когда вдруг почувствовала покалывание в спине, сопровождаемое колеблющимся, мерцающим светом. Один из призраков бросился на нее, но барьер из костяной пыли выдержал столкновение. Пока что.
Ей очень хотелось обернуться и посмотреть, но Рен боялась того, что могла увидеть. Возможно, все призраки собрались позади нее, готовые к нападению. Последнее, что ей было нужно, – это сорваться от испуга и приземлиться в пыль, нарушив тем самым барьер. Вместо этого Рен карабкалась изо всех сил, какие у нее только остались.
Когда верх ямы оказался достаточно близко, она вонзила свои мечи бок о бок и дрожа подтянулась обеими руками.
Левым пальцем ноги Рен нащупала одно из отверстий, оставленных лезвием. Только в этом она и нуждалась. Девушка подтянулась, оттолкнулась и, вскарабкавшись вверх по мечам, перевалилась через край.
Перевернувшись на спину, она сделала несколько судорожных вздохов. Немного отдышавшись, она подползла к краю ямы. Все было так, как она себе и представляла: призраки собрались возле кольца из костяной пыли. Призрачный свет яростно потрескивал, когда они раз за разом атаковали и отступали.
Рен перегнулась через край, трясущимися руками выдернула свои мечи, а затем с трудом поднялась на ноги.
Она взглянула на луну, неумолимо двигавшуюся по небу.
Время поджимало, а ей еще нужно было найти своего жнеца.
Глава
5
Когда Рен, грязная и измученная, наконец выбралась из Костяного леса, на горизонте уже маячил рассвет.
Когда она вышла из-за деревьев, ее ослепили факелы, отмечавшие финишную черту. После нескольких часов призрачной темноты их свет казался слишком ярким.
Рен пришла последней… и ей пришлось идти одной. Когда она приблизилась к судейской трибуне, воцарилась тишина. Все участники испытания, включая Инару, Этена и Соню, стояли там. Все, кроме нее.
Сердце Рен заколотилось где-то в горле.
Пока все пялились на нее, девушка не моргая смотрела на Инару. Несмотря на свои козни, она твердо встретила взгляд Рен и едва ли не машинально положила ладонь на рукоять Ночного охотника.
Рен оскалила зубы. Ей хотелось наброситься на кузину, ударить ее, но девушка понимала, насколько шатким уже стало ее положение. Рен подавила приступ паники, грозивший захлестнуть ее.
Это еще не конец. Она все еще могла все исправить.
Не обращая внимания на шепот и пристальные взгляды, Рен направилась к началу группы. Несомненно, она выглядела ужасно. В то время как несколько других участников были забрызганы грязью или получили парочку царапин, Рен, казалось, проглотил и выплюнул обратно сам Костяной лес.
Она перевела свое внимание на судейский стол. Ее отец, хоть и пытался придать лицу привычное выражение уверенности, все же выглядел встревоженным ее появлением. Остальные смотрели на Рен с очевидным осуждением.
К сожалению, их неодобрение не было для девушки чем-то новым, поэтому она не обратила на него внимания и полностью сосредоточилась на том, чье мнение имело для нее значение.
– Миледи, – начала она. Во рту внезапно пересохло, как от костяной пыли, а ладони и затылок стали влажными от холодного пота. Все, и Инара в том числе, обернулись на звук ее голоса. Им не терпелось услышать, что она скажет. – Я…
Светлана проигнорировала ее и поднялась на ноги.
– Ученики-жнецы, выйдите вперед и продемонстрируйте собранные кости.
Жнецы открыли сумки и разложили свою добычу у подножия подиума для осмотра. Судьи не только подсчитали результаты и обратили внимание на мастерство и точность среза, но также проверили, была ли кость собрана недавно, а не подобрана в лесу или тайно пронесена на испытание.
После этого все ученики выстроились в шеренгу и встали по стойке «смирно».
– Сегодня вечером вы пытались пройти испытание Костяного леса, – сказала Светлана, глядя свысока на собравшихся. – Обряд посвящения для всех, кто желает служить Дому Костей и участвовать в его битве с нежитью. Вашей задачей было пройти через лес без каких-либо происшествий и собрать трех призраков. – Ее ничего не выражающий взгляд на мгновение задержался на каждом, пока не остановился на Рен: – В назначенных вам парах.
Рен склонила голову. Если бы она только могла все объяснить… Соня оказалась хорошим напарником, и они вместе собрали три кости. Да, они разделились, но Рен оправилась от ужасного предательства, отбилась от стаи призраков третьего уровня, выбралась из обвалившейся пещеры в самой опасной части Костяного леса и все равно прибыла к финишу до рассвета. Если уж это не доказывало, что она заслуживала стать валькирией, то девушка просто не знала, что еще нужно сделать.
– Мастер Колм и мастер Эйрин, – громко и отчетливо произнесла Светлана. – Приготовьте свои клинки.
Названные упали на колени, обнажив оружие и высоко подняв его в той же позе, которую принимали перед началом испытания.
Не было слышно ни звука – только шум ветра в ветвях костяных деревьев и потрескивание факелов.
– Предлагаете ли вы свое оружие и самих себя Дому Костей, с этого момента и навсегда?
– Да, леди Светлана, – ответили они в унисон.
– Встаньте, валькирия и жнец. Смерть так же неизбежна, как рассвет, и с новым днем восстанут новые мертвецы. Тогда мы придем. Чтобы найти. Сразиться. И освободить. Тогда живые смогут процветать, а мертвые покоиться с миром.
То были слова Дома Костей – его священная цель и объединяющий клич. Колм и Эйрин прошли испытание. Прежде чем отойти в сторону, они с расправленными от спавшего напряжения плечами обменялись ухмылками.
Затем настала очередь Калисен и Джиневры.
Лейфа и Имоджен.
И, наконец, – Инары и Этена.
– И мастер Соня, – добавила Светлана.
Рен вскинула голову и тоже шагнула вперед, но бабушка остановила ее холодным взглядом.
– Приготовьте свои клинки, – сказала Светлана, и все трое опустились на колени. – Встаньте, валькирия и жнец… и жнец.
В ушах Рен звенело, пока Светлана произносила оставшиеся слова. Девушка могла только оцепенело наблюдать, как предавшие ее жнец и валькирия принимают свою победу.
– Особенно я хотела бы отметить мастера Инару, – продолжила Светлана. У Рен скрутило живот, когда кузина сверкнула своими идеальными белыми зубами. – Она не только закончила испытание Костяного леса одной из первых, но и проявила храбрость, выходящую за рамки долга, вернув домой двух наших драгоценных жнецов.
Светлана дала знак одному из своих слуг, который стоял рядом с возвышением. Он поспешил вперед, чтобы возложить что-то на голову Инары. Покрытый золотом венок чемпиона из сплетенных пальцев.
Рен никогда раньше не видела такого украшения, хотя и слышала рассказы о нем. Она взглянула на своего отца. Несомненно, он ожидал от нее чего-то подобного. Чего-то эффектного.
Все трое отошли в сторону, оставив Рен одну стоять перед возвышением.
Снова воцарилась тишина, которая, казалось, росла и менялась, словно призрак, собирающий силы.
Рен больше не могла этого выносить.
– Леди Светлана, я… – попыталась она снова, но поднятой руки оказалось достаточно, чтобы слова застряли у нее в горле.
– Твой клинок, – отрезала Светлана. В груди Рен вспыхнула надежда. Почти такие слова она хотела услышать…
Девушка неуверенно вытащила кинжал. Она осмелилась взглянуть на отца, но выражение его лица оставалось непроницаемым. Знал ли он, что произойдет? Если ей грозило что-то плохое, отец бы попытался ее предупредить.
– На колени, – продолжила Светлана.
Рен, едва осмеливаясь дышать, попыталась опуститься на землю, но пошатнулась от резкого взрыва холодного смеха.
– О нет, не ты, – сказала Светлана, и промелькнувшее на ее лице веселье тут же испарилось. – Клинок.
Рен конвульсивно сжала рукоять Гибели призраков и взглянула на Инару. Кажется, даже она не догадывалась, что будет дальше.
Несмотря на их пари, Рен не собиралась расставаться с кинжалом, потому что не собиралась проигрывать. Гибель призраков был для нее самой дорогой вещью, единственным подарком отца.
Но Рен отбросила сентиментальную привязанность и попыталась понять, что означали слова Светланы. У каждой валькирии имелся кинжал с костяным лезвием, либо унаследованный от члена семьи, либо подаренный Домом Костей перед началом обучения.
Без него Рен не была бы валькирией… или ученицей.
– Но мне он нужен, – отстраненно произнесла Рен, все еще сжимая оружие. Леди Светлана осталась невозмутимой.
– Нет, не нужен.
Эти слова вернули Рен к реальности.
– Нет, нужен, – сказала она, делая шаг вперед. – Миледи, пожалуйста, позвольте мне все объяснить…
– Рен, – раздался резкий и предостерегающий голос отца, но она проигнорировала его.
– Бабушка, – сказала она дерзко… отчаянно. Никогда раньше она не обращалась к главе своего Дома так неофициально, тем более на публике, но Светлана была матерью ее отца, между ними имелись кровные узы, и Рен хотела напомнить об этом. Светлана всегда присутствовала в жизни Рен, но на расстоянии. Она была не членом семьи, а человеком, занимающим высокий пост, но в данный момент у Рен просто не осталось выбора. – Пожалуйста.
Глаза Светланы вспыхнули.
– Кинжалы с костяным лезвием предназначены для валькирий Дома Костей, а ты недостойна подобного титула. – Слова обожгли как удар хлыста, лишив Рен последних крупиц самообладания. – Ты не только не смогла завершить испытание со своим жнецом, но и вынудила ее пересекать Костяной лес в одиночку. Если бы не Инара, мне и подумать страшно, что могло бы произойти.
– Если бы не Инара, нам бы и не пришлось разделяться, – яростно отозвалась Рен. – Это она…
– Замолчи, – прошипела Светлана. – Если тебе, Рен Грейвен, и есть кого винить, то только себя. В своих поступках ты опрометчива и безрассудна, так что я уверена, что затруднительное положение, в котором ты оказалась, целиком и полностью твоя вина. Проще говоря, ты бросила своего жнеца. Опозорила орден валькирий, свою родословную и Дом Костей. Подобное нельзя спустить с рук. Я не могу позволить такому позору жить под моей крышей.
Рен стало ясно – речь шла не о простом провале…
– Тебе больше не рады как в Мэрроу-Холле, так и на Костяных землях. Ты немедленно отправишься на юг и в качестве наказания будешь служить в Крепости на границе Пролома.
– В Крепости на границе Пролома? – слабо повторила Рен. Крепость была главным укреплением вдоль Пограничной стены. Когда-то опасная граница после окончания Восстания превратилась в глухомань, куда третьесортные мастера отправлялись зарабатывать на скудное пропитание или куда в качестве «наказания» благородные семьи отправляли служить своих нерадивых или вторых по линии наследования детей.
Это было не просто наказанием, а самым настоящим изгнанием.
– Охраняй Крепость и Пограничную стену так же, как охраняешь свои собственные эгоистичные интересы. Тогда, кто знает, возможно, тебе удастся не опозорить себя окончательно. – Леди Светлана указала подбородком на землю. – Клинок.
Рен дрожащей рукой держала перед собой Гибель призраков. Ее пальцы отказывались двигаться.
В безмолвной мольбе она снова посмотрела на отца. Он не ответил. Рен взглянула на Инару, на чьем лице застыло напряженное выражение, значения которого Рен не смогла определить. Этого ли она хотела добиться с самого начала? Желала ли ее кузина, чтобы все зашло так далеко?
Лезвие с глухим стуком упало на снег.
Рен казалось, что она осталась одна, несмотря на то что по обе стороны от нее стояли новоиспеченные валькирии и жнецы.
Рен отказывалась собирать вещи, хотя корабль отплывал уже следующим утром.
Судно носило имя «Потерпевший кораблекрушение», и Рен не могла не размышлять, было ли это насмешкой вселенной в целом или ее бабушки в частности. Она всегда знала, что Светлана не любила ее ни как внучку, ни как ученицу. Всю жизнь она была холодна, почти жестока, никогда по-настоящему не смотрела на Рен, за исключением тех случаев, когда нужно было ее одернуть или раскритиковать. И все же какая-то часть Рен верила, что отец попытается ее защитить. Но он этого не сделал. Он и сам занимал в сердце своей матери довольно шаткое положение. Казалось, кроме мертвых, никто не был достаточно хорош для Светланы.
Рен расхаживала взад-вперед, когда в дверь тихо постучались. Девушка резко обернулась. Она уже знала, кто это.
– Я могу все объяснить, – сказала девушка, примирительно подняв руки, когда отец вошел в комнату.
Рен еще никогда не видела его таким мрачным, искры в его глазах погасли.
– Я же говорил тебе быть осторожной!
Несмотря на страх, Рен от возмущения открыла рот.
– Ты также сказал пройти испытание эффектно!
– Вот именно, пройти эффектно, а не эффектно провалиться.
Рен захлопнула рот.
Отец оглядел маленькую комнату и не стал комментировать беспорядок, который она устроила, – разбросанную повсюду одежду и открытые, но все еще несобранные сумки.
– Ты впервые позволила Фелл взять верх, и это во время самого важного испытания в твоей жизни?
Рен сглотнула:
– Она обманула меня. Там была яма, которая на самом деле оказалась пещерой. Они просто оставили меня там. Я… – Она замолчала. По правде говоря, то, что она едва выжила, теперь казалось не таким уж важным.
– На испытании в Костяном лесу всегда случались ловушки и уловки. – Отец выпрямился, критически оглядывая ее. – Учитывая всю ту ерунду, которую ты обычно вытворяешь, я думал, что ты легко справишься с подобными глупостями.
– Глупостями? – пролепетала Рен. – Я упала в братскую могилу глубиной пятнадцать футов. Она была заполнена по меньшей мере десятью призраками третьего уровня! Я единственная ученица, которая могла бы выбраться оттуда живой… и мне это едва удалось.
На отца ее слова не произвели особого впечатления.
– Ты больше не ученица.
Рен охватило чувство разочарования и бессилия.
– Пожалуйста, отец. Поговори с ней. Ты…
– Слишком поздно, Рен, – просто ответил он. – Я же говорил, что леди Светлана только и искала повод выставить тебя вон. У твоей бабушки ты никогда не была в любимчиках.
Резкость, с которой были произнесены эти слова, ранила сильнее, чем следовало бы. Она ведь и так об этом знала, но все же несправедливость происходящего угнетала ее.
В конце концов, Рен не была виновата в том, при каких обстоятельствах она родилась. Она была зачата во время Железного восстания.
Похоже, отец весело провел время с одной из сослуживец, пока защищал Пограничную стену. Так что Рен родилась, когда война подходила к концу. Ее мать умерла при родах, и Вэнс вернулся в Мэрроу-Холл с ребенком на руках. Это могло бы и не вызвать гнев бабушки… если бы в то время ее отец не был бы помолвлен с дочерью короля.
Последовавший за этим скандал привел к поспешному и неприятному разрыву помолвки. Отцу или, как подозревала Рен, ее бабушке пришлось проститься с планами на престол. Любое действие леди Светланы Грейвен было направлено на поддержание славы и престижа Дома Костей. Существование Рен грозило все разрушить. Служило постоянным напоминанием об этом. Вэнс разочаровал свою мать – во-первых, потому что вернулся домой без Локка, наследника их Дома и ее очевидного любимца, а во-вторых, потому что завел роман, в результате которого стал отцом внебрачного ребенка.
Неудивительно, что отец редко рассказывал Рен о своей службе на Пограничной стене или о чем-либо, связанном с ее матерью. Неудивительно, что он хотел, чтобы сегодня вечером она справилась как можно лучше.
А все закончилось изгнанием.
Рен скрестила руки на груди, раздраженно выпятив подбородок.
– Ты – наследник нашего Дома. Однажды ты станешь его главой. У тебя определенно должно быть право голоса.
– Ты же знаешь, что все не так просто, – сказал он, отводя взгляд. – Я несу ответственность перед всем Домом Костей, а не только перед тобой. Так что не могу нарушать правила всякий раз, когда мне это выгодно.
Рен одарила его взглядом, который ясно говорил: «Очевидно, можешь и уже так делал – я тому живое доказательство».
– И посмотри, куда меня это привело, – тихо сказал он, правильно истолковав выражение ее лица. – Живу в тени мертвеца, не имея права вступиться за собственную дочь.
Рен захлестнуло отчаяние. Ей казалось, что их разговор окончен, но она старательно искала способ его продлить.
– Я нашла свежее тело, – выпалила она.
Отец замер.
– Свежее тело?
– Ну, то есть относительно свежее. Ему не больше пяти лет.
Рен поежилась от пристального взгляда, которым отец скользнул по ее лицу.
– Ты нашла что-нибудь еще?
Стоило ему спросить, как кольцо в ее кармане, казалось, стало тяжелее. Рен хотелось показать отцу свою находку, расспросить его, но она уже слышала упреки и представляла вину, которую он возложит на ее плечи. Вот почему она так долго добиралась до финиша? Могла бы спасти ситуацию, если бы не медлила?
– Нет, – вполне правдоподобно солгала она. Это был не первый ее допрос.
– Нет? – переспросил отец, растягивая слово. Когда она ничего не добавила, он наконец отвернулся и пожал плечами: – Я займусь этим. Возможно, ошибка нового землекопа… или тело просто очень хорошо сохранилось.
– Я знаю, как определить дату смерти, – отрезала Рен, скрестив руки на груди. Возможно, она и провалила испытание в Костяном лесу, но все-таки девушка изучала мертвые тела в различных стадиях разложения с восьми лет, когда начала учиться на костолома.
– Как скажешь.
Рен нахмурилась.
– Тебе так сильно хочется спорить? Я пришел попрощаться, а не сражаться.
Как ему всегда это удавалось? Выставлял все так, будто это она вела себя неразумно и затевала спор, в то время как именно он отказывался ее слушать.
Когда Рен не ответила и не перестала хмуриться, отец рассмеялся. Своими большими руками он сжал плечи дочери. Их лица оказались почти на одном уровне, но этот жест заставил ее почувствовать себя маленькой.
– Ну же, птичка. Не хочу, чтобы мы расстались на такой ноте.
Рен стиснула зубы, отказываясь смотреть на него, потому что от внезапных слез защипало глаза. Птичка. Он не называл ее так уже очень давно.
Рен уезжала и не знала, когда снова увидит своего отца. Расставания не были для них в новинку, учитывая, что он постоянно то покидал Мэрроу-Холл, то возвращался. Но на этот раз все было гораздо более туманно. Никто не сказал, сколько ей придется служить в Крепости на границе Пролома. Это могло занять два года, два месяца… или всю оставшуюся жизнь.
Рен уступила, опустив скрещенные руки и встретившись с отцом взглядом.
– Вот так, – сказал он с одобрительным кивком. Рен ненавидела то, как от этого потеплело в ее груди. – Исполни свой долг – служи в Крепости добросовестно.
– Добросовестно? – равнодушно переспросила она.
– Да. Это значит, больше никаких шалостей, Рен. Несмотря на все слухи, мы говорим о действующей Крепости на границе территорий, за которые идет борьба. Пусть война и закончилась, но в любой момент может разразиться новая.
Услышав это, Рен нахмурилась:
– Такое возможно? Разве кузнецы не выбились из сил, а нежить не была отброшена назад?
– Да, наши враги потерпели поражение, – согласился он, – но каков лозунг Дома Костей?
Рен слышала эти слова всего несколько часов назад.
– Смерть так же неизбежна, как рассвет, и с новым днем восстанут и новые мертвецы.
– Вот именно. Мы всегда должны быть начеку. Пролом так и не был закрыт, и, хотя нежити стало меньше, она все еще не уничтожена до конца. Кроме того, к востоку от Стены таятся и другие опасности. Бандиты и разбойники. Воры и браконьеры. Некоторые погибли там, исполняя свои обязанности. Твой дядя умер, когда служил там. – Он замолк. Подобную паузу он делал всегда, когда в разговоре всплывал его брат. – Твое имя или должность… не смогут тебя защитить. Я не смогу тебя защитить. Понимаешь?
Рен кивнула, борясь с нахлынувшими эмоциями. Было облегчением узнать, что отцу действительно не все равно, несмотря на отсутствие реакции после испытания и настойчивые заявления о том, что он не в силах ей помочь. Он хотел защитить ее, даже если не мог.
– Прибыв на место, ты попадешь под начало Одиль Дэрроу – самого высокопоставленного мастера в Крепости. Она была жнецом Локка. Мы сражались вместе после образования Пролома и во время Восстания. Одиль присмотрит за тобой. – Он отступил назад, опустив плечи. – Следуй правилам, выполняй приказы, – при этих словах его глаза заблестели, к нему вернулось привычное шутливое настроение, – и докажи, что ты достойна возвращения.
Прежде чем уйти, он поцеловал дочь в лоб, задержавшись губами на полсекунды.
Оставшись одна, Рен в оцепенении собирала вещи, прокручивая в голове прощальные слова отца.
Следуй правилам.
Выполняй приказы.
Докажи, что ты достойна возвращения.
Отец велел ей продолжать бороться, даже находясь за сотни миль от дома.
Рен опустила руку на пояс, на пустые ножны, в которых когда-то лежал Гибель призраков. По крайней мере, ей не пришлось отдавать его Инаре.
– Ты задолжала мне фамильный клинок, Грейвен, – сказала кузина, после того как испытание было официально завершено, а Рен ознакомилась со своим приговором.
– Я всажу его тебе в глотку, – прорычала Рен в ответ, но Инара ее не услышала. Она уже отошла достаточно далеко, чтобы купаться в лучах славы и вступить в свою новую жизнь валькирии с золотым чемпионским венком на голове.
Рен вздохнула.
Она знала, что после сегодняшнего вечера их пути разойдутся, но не ожидала, что все обернется именно так.
