Ники Сью
Искры снега
Глава 03 – Витя
На следующий день после пар мы с Антоном отправились в следственный комитет к Андрею. Можно было и одному съездить, но Тоха привязался: мол, чего ты один поедешь, мы же переживаем, тебя вчера так скосило. Милый он, одним словом. За этот год мы неплохо сдружились, помогали друг другу. Я до сих пор ясно помнил, как мы пришли в банкетный зал к Юльке: у них там какое-то мероприятие было, вернее, у ее родни, и тут мы с Антоном завились при параде – в костюмах, с бабочками. Этакие рыцари из Голливуда. Меня вечно посещали странные идеи, это как раз была одна из таких. Что удивительно, похищение прекрасной леди не прошло бесследно. У Антона с Юлькой вообще вышла трогательная история, идеальная для сюжета книг.
А уже после, когда Леваков ушел из дома, решив стать самостоятельным, и отпустил кормившую его руку, я окончательно зауважал друга. Не каждый ребенок из богатой семьи решится на подобное. Переехать жить в однушку, работать без сна и отдыха, есть супы быстрого приготовления и пытаться доказать, нет, не целому миру, а одной-единственной девушке, что он чего-то да стоит. Я безумно гордился Антоном, он вызывал восхищение.
Так что сегодня, когда Леваков предложил помощь, я даже не стал отказываться. Припарковавшись напротив входа в отделение, мы вышли на улицу. Стоять под открытым небом особого удовольствия не было: дул неприятный ветер, ночью сильно похолодало, и шел снег, деревья обледенели, а кое-где даже свет отрубили из-за погодных условий. Так что мы быстро поднялись по ступенькам, оказавшись в светлом, довольно теплом помещении.
К Андрею нас проводил молодой парнишка, сидевший на КПП. ПО пути я даже немного нервничать начал, будто события прошлого снова нырнули под кожу. И снова чертов выпускной, безразличный взгляд Риты… Хотя, если уж совсем откровенно, было в нем что-то еще, кроме безразличия, едва уловимое, но было. Может, если бы не то сообщение, я бы смог адекватно мыслить и попытался как-то прояснить ситуацию. Однако ее: «Хватит мне писать. Я хочу спать, я устала. Все, что ты видел – правда», выбило почву из-под ног. Меня будто столкнули с обрыва, а следом накидали булыжников, которые, падая сверху, дробили спину. Сейчас вроде уже и отпустило, но все равно осадок остался.
Мы остановились напротив сейфовых дверей, смотревшихся крайне абсурдно в обшарпанном коридорчике..
– Слушай, а почему бы тебе у нее самой не запросить инфу? – спросил вдруг Антон.
– Не хочу. Я когда вижу ее, меня переклинивает, а уж разговаривать… Да и смысл, Тох? Чтобы услышать в очередной раз, как ей было хорошо с моими друзьями? Я, знаешь ли, любил ее, души не чаял, жениться хотел…
– Жениться? – удивился Леваков. Ах да, я ведь ему не говорил о своих намерениях, только в двух словах рассказал о выпускном, предательстве Марго и моем дальнейшем самобичевании. Витя Шестаков и жениться – два несочетаемых понятия. По крайней мере, теперь…
– Это было глупое решение, не повторяй моих ошибок, братишка. Не женись.
– Остановите землю, – усмехнулся Антон. – Да ты ни одной юбки не пропускаешь, и хотел жениться? Слушай! – певуче протянул друг. – Я хочу познакомиться с этой девушкой.
– Снегирева тебя побьет.
– О, Шест! – раздался за нашими спинами голос Андрея.
Мы как по команде оглянулись, увидев следователя в коридоре. Он шел, держа в одной руке папку, в другой кофе в картонном стаканчике – как классический киношный следователь. И улыбался довольно добродушно. Несмотря на грозный вид – а Андрей был высоким и широкоплечим, как подобает настоящему мужчине в форме – на деле мужик оказался достаточно общительным, доброжелательным и веселым. Никогда не скажешь, что такие в органах работают.
– Привет, Андрюх. Как ты? – я протянул ладонь в качестве приветствия. Смоленский был старше меня на двенадцать лет, но вел себя, словно мы погодки.
– Да нормас, – ответил следователь, открывая дверь в кабинет и пропуская нас вперед. – Недавно на рыбалку ездили, здоровых карасей наловили. Правда по пути потеряли, жена дома взбучку устроила.
– Потеряли?
– Ага, на заправке, – ответил Смоленский и усмехнулся.
– У меня батя тоже так один раз потерял, – сказал Антон, усаживаясь на стул и оглядывая небольшую прокуренную комнатушку. Ничего особенного: обычный стол, заваленный макулатурой, два узких шкафа, скорее всего, тоже забитых папками, вешалка для верхней одежды, маленький диванчик, видимо, чтобы гости долго не стояли на ногах. Из всего этого однообразия выделялся разве что кактус, на который кто-то нацепил миниатюрный синий бантик и шляпу. Всегда знал, что у людей на службе отличное чувство юмора.
– Да, терять вообще опасное дело, ребятки.
– Вот я и говорю, женатики проигрывают по всем фронтам, – пошутил я, оглядывая стол Смоленского: стопка бумаг, хаотично разбросанные ручки и карандаши. Поставив стаканчик с кофе посреди всего этого бедлама и усевшись на крутящийся стул, Андрей выжидающе посмотрел на меня.
– Ну, рассказывай, Вить, чем помочь надо.
– Можешь пробить Гедуеву Веру Григорьевну? – сходу спросил я. Можно было, конечно, рассказать длинную душещипательную предысторию, но зачем терять время? Меня интересовало только одно – есть ли у этой дамы сынок.
– Слушай, а это не главврач второй больнички?
– Ты в курсе? – удивился я. Бросив взгляд на Антона и снова посмотрев на Смоленского. Следователь развел руками в стороны, расплываясь в улыбке.
– Кажется, я смог тебе помочь и без служебной корочки. А что с этой теткой?
– Знаешь что-нибудь о ее семье? Дети там, муж кем работает?
– Так, погоди… – Андрей задумчиво провел ладонью по подбородку, выгнув бровь, словно пытался вспомнить что-то важное. Потом щелкнул пальцами, будто его озарила невероятная мысль. – Навскидку: сын у нее есть, наверное, как тебе лет. Муж при деньгах, в администрации вроде сидит, то ли в областной, то ли в городской, честно сказать, плохо помню.
Я почесал затылок, вскинув голову к потолку. От пыли белый пластик успел приобрести сероватый оттенок. Точно такой же пыли, какая осела и в моем сердце. Мысли двигались по закрученной спирали, и чем больше я пытался влезть в закрытую информацию, тем сильнее меня затягивало обратно в прошлое. Оно вот-вот могло накрыть меня мощной волной, сбив окончательно с ног.
Скорее всего, Аким и был сыном этой Веры. Но кто знает, насколько откровенничала мать со своим ребенком. Я тяжело вздохнул. Казалось, вот-вот начну тонуть в северных водах, куда старался больше не погружаться. Только… зачем? Докопаюсь до истины, и что тогда? Что изменится, когда я узнаю правду? Ровным счетом ничего. С другой стороны…
– Слушайте, а дело пробить одно можно? – внезапно поинтересовался Антон.
– Какое дело? – Андрей сделал глоток кофе и поморщился, словно выпил не вкусный напиток, а что-то горькое.
– У тебя есть незавершенные дела, Леваков?
– Ну, ты же сам говорил, Рита написала заявление на этого… как его, на «Р»….
– Раевского, – произнес я фамилию, от которой скрутило живот.
– Его самого! А потом забрала заявление, тебе не кажется это странным? Вообще, в этой истории, как по мне, все странно.
– Шест, а что за история? – уставился на меня Смоленский. Откровенно говоря, мне не хотелось посвящать нового знакомого в это дело. Да и каждый раз, когда вспоминал, казалось, будто кто-то кипятком по открытой ране поливает. Сбежать бы от прошлого, перечеркнуть его, выбросить на помойку и никогда вспоминать. Но нет же! Пришел к следаку, спустя три года, рыть что-то начал. Не глупо ли?!
– Да там… В общем, спасибо, Андрюх. Пошли, Леваков.
– Чего? В смысле? – Антон посмотрел таким взглядом, будто на меня с неба только что корова упала. Может, и не корова, но шок читался отменный.
– Пошли, я узнал, что хотел…
– Да в смысле узнал? Ты ничего ж не узнал! Почему бы… – упирался Леваков. Забавно, когда-то я его толкал на подвиги, а теперь мы ролями поменялись. Только в его случае подвиги были оправданными, а в моем – нет.
– Потому что! – буркнул я, поднимаясь со стула. – Андрюх, ты извини, что потревожили.
– Ты умом тронулся, я не понимаю? – прорычал друг, откинувшись на спинку стула.
– За языком следи, Тох!
– Шест, да твоя девочка-припевочка не могла прыгнуть в койку к кому-то просто так! Вдруг ее шантажировали, вон братом, например. А ты отказываешься узнать правду, когда мы на полпути?
– Глупости не говори, это тебе не кино. Да и кто ее мог шантажировать? Аким? Или Раевский? И зачем? А если уж на то пошло, почему она мне ничего не сказала? Вот даже о брате? Никто ее не шантажировал, – вспылил я, рванув к двери, и выскочил в коридор. От одной мысли о Рите я моментально заводился. Сердце сжималось, словно проволокой обмотали, дышать становилось тяжело. Я продолжал ненавидеть ее и задаваться вопросом «Почему?», на который хотел и не хотел получить ответ одновременно. Казалось, если узнаю правду, сделается еще отвратительнее.
Она меня сломала. Нас сломала. Я столько усилий потратил, чтобы вернуться в колею, даже отношения строить нормальные начал, с Леоновой, хотя насчет «строить» я немного преувеличиваю. Но вдруг, правда, мы когда-нибудь поженимся? Или… хотя бы просто будем жить вместе. Я часто оставался ночевать у Маринки, кое-какие вещи даже перевез. Жизнь вернулась к зеленому сигналу, а тут Рита…
Я шел по пустому коридору, засунув руки в карманы джинсов, смотрел себе под ноги, прожигая взглядом грязный пол. С кем-то столкнулся, но не обратил внимания. Проклятая обида взыграла! Марго живет себе отлично, улыбается, небось, и с парнем каким-нибудь развлекается. Почему же у меня никак не заживает, не затягивается рана?
Человек способен на многое: бросить пить, курить, начать вести здоровый образ жизни, сорваться с привычного места и улететь в незнакомую страну. В конце концов, кажется, что в этом мире нет ничего невозможного. Однако с душой такие штуки не прокатывают. Почему-то не получается взять и стереть из памяти одного человека, не получается полюбить кого-то, просто потому что он или она отличная пара.
Если бы меня попросили описать любовь одним словом, я бы назвал его оружием. Попала пуля в сердце – остаток жизни будешь инвалидом.
– Шест, – окликнул Антон, поравнявшись со мной. – Ты прости, что я наехал. Просто… – Леваков вытянул нижнюю губу, словно маленький ребенок. И говорил еще таким тоном, что я не выдержал и улыбнулся.
– Забей.
– Слушай, я попросил Андрея выяснить насчет того заявления.
– Чего? – я резко остановился, едва не задохнувшись от услышанного.
– Я сказал, чтобы он позвонил мне, когда выяснит. Если там все будет плохо, я тебе ничего не скажу. А если наоборот…
– Тох, ну зачем ты лезешь? – со злостью крикнул я, почувствовав в висках болезненную пульсацию.
– Потому что иногда эмоции застилают здравый смысл. Я, как никто другой, тебя понимаю, у меня, знаешь ли, тоже в жизни были огорчения.
– Я не хочу ничего о ней знать, я ее ненавижу, понимаешь?! – я попытался убедить друга, хотя, порой сам в себе сомневался. Рита была чем-то вроде наваждения, от которого не убежать и не скрыться. Проклятье на мою голову.
– Поэтому приехал сюда? Знаешь, что я тебе скажу? – Антон положил руку мне на плечо и взглянул, словно важный профессор, который множество лет изучает философию человека, и просто гуру в человеческих судьбах.
– И что же?
– Ты просто трусишь, как и я когда-то. А еще я кое-что успел узнать о твоей Рите.
– Ну и?
– Она работает официанткой в «ДаВинчи».
– Откуда ты… – я запнулся. Пришлось сделать глубокий вдох, чтобы не выдать поток скопившихся на языке эмоций. Зачем он озвучил мне эту информацию, зачем разрушает толстую стену, выстраиваемую на протяжении трех лет?..
– Случайно, но ты можешь задать ей свое «почему» в лицо, а не искать обходные пути. Вдруг на этот раз она тебе расскажет правду. Я почему-то уверен, ей есть что сказать.
Глава 04 – Витя
К зачету по международному праву я особо не готовился, вернее, не было желания готовиться. Вернулся домой, лег на кровать и никак успокоиться не мог, все прокручивал в голове слова Антона и название ресторана, где Рита работала. Что она вообще в официантках забыла? Хотела ведь поступить в солидный вуз, где за прогулы точно благоволить не будут. Да и баллы у нее, помнится, были высокие.
Я-то даже документы туда подавать не стал, куда уж после выпускного. Вообще чудом поступил в универ, за что спасибо отцу. Хотя первая сессия для меня была тем еще адом: семестр, считай, почти не учился, на парах не появлялся, преподаватели «н» наставили столько, до конца жизни отрабатывай. Но мозгов хватило сдать все худо-бедно, закрыть пропуски. Тогда я очень намучился.
А сегодня повезло. Преподавательница по международному праву была женщиной в возрасте: короткая стрижка под мальчика, большие голубые глаза, губы подведенные бордовой помадой. Она всегда ходила в обуви на маленькой шпильке, а длинная юбка волочилась по полу. Наталья Григорьевна была строгой, но в целом флегматичной: ее не интересовала успеваемость студентов, усвоение ими информации. Основная задача – дать материал. Наши даже думали скинуться, чтобы закрыть по-быстрому зачет, но потом стали спорить: кто и сколько готов дать, но ни к чему не пришли, и в итоге решено было сдавать самостоятельно.
Зашел я в большую светлую аудиторию вместе с группой, уселся, как обычно, на галерке. Мне, в принципе, не нравился ни предмет Григорьевны, ни то, как она его вела. Иногда мы с ребятами лишь создавали видимость, что учимся, на деле же играли под столом в карты или зависали в телефонах. Обычное дело для разгильдяев, коим меня считали многие педагоги в универе.
Первых троих Наталья Григорьевна завалила: она откровенно закидывала их непонятными вопросами, а наши девочки, между прочим, отличницы, мямлили как пятилетки. Поэтому я решил – пойду предпоследним. И… не прогадал.
То ли удача сопутствовала, то ли что-то еще, но вопросы мне попались те, которые мы буквально неделю назад на паре проходили. Поэтому я с места в карьер начал выкладывать информацию, которую еще помнил. Отчеканил каждое слово, комплимент отпустил, порадовав нашу пожилую дамочку. Та аж расцвела, густо покраснела, следующему студенту за мной вообще едва ли не автоматом зачет поставила.
Настроение у меня немного поднялось, даже аппетит появился, хотя вчера вечером кусок в горло не лез. А сегодня и салат взял в столовой, и две котлеты, и пирожное, в общем, много всего. Уселись мы с парнями за столик напротив витражного окна, откуда открывался вид на тропинку, ведущую в общагу. И тут произошла максимально неожиданная картина. Честно сказать, за все время обучения я подобного здесь не встречал.
Девчонка с короткими русыми волосами, когда садилась за столик, умудрилась упасть со стула. Уж как это произошло, не знаю, но волна хохота пронеслась по всему огромному залу. Один умник даже стал обидно шутить в ее адрес, а его подружка все это на видео снимала.
– Вот дает, – шепнул Филипп, наш одногруппник. – Будущая звезда тик-тока, кажись, – усмехнулся он.
– Замолчали бы, – насупился Леваков. Друг поднялся из-за стола, я за ним следом, но дойти до другого конца зала мы не успели: девчонка вскочила с места и умчалась, позабыв рюкзак и еду.
– Удали, – повысил я требовательно голос, подходя к весельчакам.
– А то что? – нахмурился блондин, тот, который шутил.
– С полом целоваться научу, – процедил я, пока Антон собирал вещи незнакомки.
– Что, такой смелый?
– Ну, пойдем, выйдем, – предложил я, поравнявшись с парнем. Он был ниже меня на голову, щупловатый, такие обычно только на словах борзые, а на деле сразу в кусты. Как я и предполагал, паренек струсил: выхватил телефон у своей подружки, и суетливо стал удалять при мне отснятый материал.
Оставалось только найти горе-студентку, чтобы вернуть вещи. Однако с поисками возникли проблемы. Мы с Тохой обошли ближайшие женские туалеты, подумав, что именно в таких местах обычно льют слезы и проклинают мир в несправедливости. Потом заглянули к ней на факультет, благо в рюкзаке оказался пропуск, но и там не нашли.
А позже бабушка-гардеробщица подсказала, что наша безымянная знакомая с горя умчалась прочь из универа. Она нам даже адрес выдала, где найти хозяйку вещей, но сама сторожить их отказалась почему-то. Место, куда уехала студентка, вызвало у меня разнообразный спектр чувств. Я даже толком не понял, каких именно.
– Можем после пар сгонять, – предложил Леваков сияя, словно новогодняя елка.
– Да зачем оно вообще нам надо? Сдадим в пункт охраны, пусть потом сама забирает, – брыкался я, посылая гневные слова в сторону матушки-судьбинушки. Это же надо, такие совпадения…
– Там телефон, деньги. Нельзя так, не по-человечески, – словно сама совесть, сидящая на плече, шептал Антон.
– Ты с каких пор стал таким праведным?
– Я, скорее, любопытный, – усмехнулся Леваков, будто находился на пороге величайшего открытия. Весело ему было, а мне выть хотелось.
– Да ну?
– Если мы застанем там Риту, значит, это судьба. А нет, то… с меня шашлык, идет?
– То есть ты думаешь, мои нервы стоят как шашлык?
– Я думаю, что выиграю. Поехали? Раз уж судьба послала нам девушку, которая работает в «ДаВинчи», это ли не знак?
* * *
В этот «ДаВинчи» я вообще ехать не хотел, прям передергивало от одной мысли. Я знать не знал, где находится помпезный ресторан, и, откровенно говоря, лучше бы продолжал оставаться в неведении. Какие-то совпадения за совпадениями. Леваков, главное, загорелся, подтрунивать начал, что это знаки свыше и все в этом духе. Мы даже немного повздорили, но потом помирились по пути в этот проклятый «ДаВинчи».
Условия я оговорил сразу: заходить не буду. Посижу в машине, подожду, пока Антон отдаст вещи, и мы уедем. Тем более, я еще с прошлого раза не отошел от случайной встречи с Ритой, а уж от осознанной… увольте.
Ресторан находился очень далеко: в курортной зоне, на горке под шлагбаумом. Походил он замок – красивая крученая лестница у входа, деревянные окна под старину, даже охранники были одеты в форму мужественных дворян. Летом это все, конечно, круто, но вот зимой подъем по скользкой дороге – сомнительное удовольствие. Ладно у меня тачка серьезная, а вот заднеприводный мерс перед нами занесло так, что водитель еле справился с управлением.
Остановился я на довольно пустой парковочной зоне, всего три машины стояли. Сразу видно, желающих поесть в замке можно по пальцам пересчитать, видимо, остальные предпочитали «Горы» внизу или «Чача Дача», где, кстати, готовили вкусный шашлык из баранины.
– Пошли, ну что ты теряешь? – уперся Леваков, постукивая ногой. Он должен был выйти пять минут назад, но упорно пытался вытащить меня из теплого салона.
– Зачем, Тох? Я есть не хочу, а ее видеть и подавно. О, а вот и Маринка звонит. Ты иди, занимайся делами, угу? – я потянулся к телефону, планируя ответить, но Леваков опередил меня, сбросив вызов, а потом вообще выхватил мой мобильный и засунул к себе в карман. Детский сад, штаны на лямках.
– Леваков! – повысил я голос, когда Антон выскочил из машины.
Хлопнув дверью, я поплелся следом, сжимая кулаки. Мог бы отсидеться в салоне, пусть и без мобильника, но нет же, пошел зачем-то на поводу у этого умника. Тоха вбежал по ступенькам, оставляя меня позади, и я нагнал егоуже в холле.
– Ничего себе, – ахнул тихо Антон, разглядывая большое настенное зеркало в золотом обрамлении. Позади нас был гардероб, под ногами красная дорожка, а чуть поодаль стояла, судя по всему, администратор: девушка в черном платье чуть выше колен, волосы завязаны в хвостик, улыбка от уха до уха. При виде нас она засеменила навстречу, цокая каблуками. Одним словом – сервис.
– Добрый день, вас будет двое? – отчеканила хостес каждое слово, видимо, эту фразу она может сказать без запинки даже ночью, если разбудить.
– Добрый, да, – ответил Антон, улыбнувшись. Я грозно посмотрел на него – в конец с ума сошел?
– В смысле «да»? – прошипел я, сжимая челюсть.
– В смысле двое, – максимально спокойно отозвался Леваков.
– Так, я сейчас Снегиревой позвоню, пусть она тебя забирает от греха…
– О! Андрюха звонит! – воскликнул Антон, демонстрируя входящий вызов. – Девушка, вы идите, мы сейчас.
– Хорошо, я вот тут буду вас ждать, – любезно ответила администратор, указывая на дорожку в сторону зала. Я и без того был на взводе, казалось, внутри нервы натянулись до предела и вот-вот дадут сбой, а тут еще и Андрей.
– Алло, – сказал Леваков в трубку. Я отвернулся, засунув руки в карманы, отошел специально подальше, разглядывая вывеску на дверях, ведущих в гардероб. Рядом находилась еще какая-то дверь, но без указателей. Собственно, мне было не особо интересно, что за ней находится, я просто пытался дождаться часа икс и уйти незамеченным из проклятого ресторана. Здесь как-то даже дышалось тяжелее, словно воздух был разряженным, отчего в груди стало покалывать.
– Да ладно? – раздался удивленный голос Антона. И вот это его «да ладно» окончательно напрягло. Сразу нехорошие мысли в голову полезли, опять лицо Романовой всплыло навязчивой картинкой, как она поправляет платье. Неужели там реально произошло что-то плохое?
Я тяжело вздохнул, перевел взгляд на дверь, пытаясь успокоиться. И тут ручка неожиданно повернулась, а на пороге появилась она – Рита.
