Никита Киров
Волк 9: Лихие 90-е
Глава 1
Мы ехали в моём БМВ по вечерней Чите. Женя за рулём, я сидел позади с сотовым телефоном в руках, рядом со мной Латыпов. Он пытался вслушиваться в разговор по мобиле и сдерживал свой сильный болезненный кашель. Это давалось ему с трудом.
Полковник Шелехов продолжал диктовать свои условия, думая, что победил. Его самодовольный голос звучал очень чётко, ведь он где-то рядом, в Чите, и, судя по музыке на фоне, уже отмечал победу.
– Расклад такой, Волков, – говорил Шелехов. – Тебе ничего делать не надо. Просто принимаешь на работу Нижегородцева, назначаешь его ответственным за комбинат и завод на севере, а потом, через пару месяцев, уходишь в бессрочный отпуск, переписав контору на него. И всё.
– А с чего это мне брать этого человека?
– А чего бы и не взять? Он же ветеран КГБ, большой опыт работы, да и судимость с него сняли. Хороший сотрудник, ха-ха. Он сам сделает всё остальное. Как надумаешь, езжай в ресторан… как он называется, – спросил он у кого-то и дождался ответа. – Александровский сад, езжай сюда. Ну и акции, само собой, зачем они тебе?
– Всё сказал? – спросил я.
– Жду ответа лично. Или завтра будешь сидеть вместе с Серёгой Ремезовым по соседним камерам.
Полковник Шелехов отключился. Женя посмотрел на меня в зеркало, я помотал головой, пока не собираясь называть маршрут, лучше поездим ещё и обсудим. Латыпов громко закашлял.
– Он хочет зайти с этой стороны, – проговорил я. – Со стороны охраны попасть на комбинат, пролезть глубже, потом делать всё, что захочет. Похоже, в Питере к холдингу так просто не подкопаться, раз они сюда лезут.
– Возможно, – Латыпов закряхтел и полез за платком. Видно, что он носил под курткой плечевую кобуру с табельным пистолетом. – И что думаешь?
– Есть время, но надо придумать, как его использовать. Пока поездим. Связаться с Витей Батумским? Оставим этот вариант на подумать, хотя он вряд ли потянет полковника.
– Да, – Латыпов закивал. – Риски тут для него выше, чем если ты его просто сдашь. Да и он сам тебя заложит, когда попадётся. Да даже раньше, он сам придёт к Шелехову. Только если их поссорить, как Эдика с Горбанем, – он хитро прищурился. – Но ты не успеешь. Да и нет у них общих дел.
– Может, втереться к Шелехову в доверие? Показать, что я полезен, что без меня им будет сложно. И в нужный момент…
Я сжал рукоять ПСМ в кармане. Не то чтобы я собирался стрелять прямо сейчас, но ситуация становилась всё хуже и хуже, а варианты решения придумывались всё радикальнее и опаснее.
– Хорошая мысль, – подполковник очень внимательно посмотрел на меня, о чём-то думая. – Внедриться к ним…
Он хотел сказать что-то ещё, но его разобрал такой кашель, что он согнулся, зажимая рот платком. На клетчатом платке остались капли крови.
– Это тубик? – Женя выпучил глаза и на мгновение отвлёкся от дороги. – Если это тубик, то…
– Это рак, – прохрипел Латыпов. – Недавно нашли…
– И лечат? – спросил Женя.
– У нас нет…
– В Швейцарии может? – я пожал плечами.
– Хрен их знает… эх, вот же суки, – старый подполковник сжал кулак. – Вот сколько народу с облегчением вздохнёт, когда узнает, что я сдох. И сколько жалеть будет? Я вот долго пожил, много крови кому попортил, но много кому и помог, а по итогу осталась только работа и кошка. Но я сдохну, а эта мразь будет праздновать. И дальше будет всё продавать, только теперь уже никто не помешает. Всё разворуют, всё продадут, а потом свалят за бугор… кха-кха.
Я ничего не говорил, ждал, когда он закончит, вдруг придёт к чему-нибудь.
– Жалко парней из Серёгиной команды, – сказал Латыпов, несколько раз хрипло вздохнув. – Хорошие ребята там есть, но тоже в замес попадут, от всех избавятся. И Серёгу жаль, он такой последний остаётся, старой закалки. В отставку говорят, дорогу молодым… Ты-то вот за своих, как говоришь, на всё готов… он тоже, а вот… кх…
– Когда рядом есть нужные люди, надо это ценить и поддерживать. Только мало кто это видит, всегда оставляют на потом. А потом будет поздно.
– А я вот не видел. Работа и кошка, – он снова закашлялся и кашлял долго. – Жену давно похоронил, дети разъехались, а я тут чего-то ждал… дождался… лама говорил, примириться надо с собой, да где уж тут? Кха… ладно, Волков. Есть у меня одна мысль. Давай ко мне заедем, на Пожарку.
– Есть мысль, как к Шелехову подобраться?
– Да, есть один человек, который может подсказать что-нибудь дельное. Но мне надо из дома кой-чего взять. Потом к Серёге поедем, он в больнице, обрадуем его. Так себе больничка там, – Латыпов поцокал языком. – В Швейцарии-то лучше должно быть.
Мы доехали до его дома и остановились у подъезда, привлекая внимание местных бабушек, уставившихся на нашу машину.
– Волк, дай ствол, – тихо сказал Женя. – Если что, я этого Шелехова…
– Не так грубо надо действовать, – ответил я.
– Да он же…
– Это не Горбань, Женька, и даже не Душман. Это слишком крутая шишка.
– Да я понимаю, – он откинулся на сиденье и посмотрел вверх. – Душмана ты сначала сделал изгоем, только потом мы смогли выстрелить. С Горбанем ещё хитрее вышло. А за Шелехова прилетит не только мне, но и всем нам. И на дно не заляжешь, везде найдут. Даже Славку бы нашли.
– Ценю тебя, Женя, всегда знал, что ты за нас всё сделаешь. Но если мы выстрелим, попадём в проблемы все. Но мы не сдаёмся, нет. Мы стольких пережили не для того, чтобы перед очередным гадом стелиться.
– Ладно, придумаешь чё-нибудь.
– Вот и придумываю. Если стрелять, то не самим. Давай посмотрим, что Латыпов хочет предложить.
Латыпов вернулся через пару минут, в одной руке держа старый кожаный портфель, потёртый по бокам, в другой плетёную корзинку, накрытую одеялом.
– Подарки, – пояснил он, ставя корзинку рядом. – Он тоже бурят, а я ему на Сагаалган, на Новый год наш, не дарил ничего, вот и обиделся старикан, еду исправляться. Тут недалеко, но не ждите, за Серёгой пока смотайтесь, и сюда.
– Пока ещё свободно ездить можно, – согласился я. – Скоро будут тачку тормозить по наводке.
Проехали до района Сувениров, Латыпов вздохнул и вышел рядом с троллейбусной остановкой, захватив портфель.
– Подарок забыл, – я тронул корзинку.
– Потом, – он замахал руками. – Это другому. Потом заедешь и…
– Давай в больницу, – сказал я Женьке, закрывая дверь. – Заберём Ремезова и будем думать, как всё устроить.
Ремезов уже был готов, ждал нас на выходе из больницы. Злющий как чёрт, небритый, тощий, едва стоял на костылях, но действовать он был готов прямо сейчас.
– Я их придушу, – пообещал он. – И Шелехова, сучёнка, и Нижегородцева, мразину. Всё использую, до всех дотянусь, но они у меня ещё своё получат!
– Не горячись, Серёга, нам трезво мыслить нужно. Меня тоже обложили.
– Да я наслышан. И что, Шелехов тебе предложение сделал, от которого нельзя отказаться? – он с трудом залез в салон.
– Своего рода. Так что думаем, какие варианты у нас есть…
– А это чего? – Ремезов показал на корзинку, стоящую между нам.
– Латыпов оставил, у него мысли есть какие-то. Сейчас к нему поедем.
– Понял. А пока… там мои сейчас следят за Шелеховым, слушают его в ресторане. Мужики молодцы, но в любой момент их могут оттуда…
Едким, противным монофоническим звуком запищал его телефон. Ремезов ответил, потом просто слушал, когда с ним говорили. Вызов сбросился, а Ремезов молчал, так и держа телефон у уха.
– Что случилось? – спросил я.
– Их отключили, велели оттуда убираться. Но перед этим они слышали, как Шелехов говорил с Латыповым по мобиле, что он едет к ним на такси. Что он меня сдаст с потрохами, если они помогут отправиться в Швейцарию на лечение. Чтобы Латыпов меня сдал? Представляешь?
Женя хмыкнул и покачал головой, показывая, что не доверял Латыпову ни на грамм. А вот мне это показалось странным.
Я пододвинул к себе корзинку и поднял одеяло. Лежащая под ним чёрная кошка укоризненно на меня посмотрела одним глазом, вытянулась и снова уснула. А мы смотрели на неё…
* * *
Новозаводск, Центральный рынок, кафе Альгамбра
– Я видел Эдика, – сказал Виктор Крюков, садясь за стол к Мишане.
– Как? – дремавший Миша поднял голову. Перед ним стояли три пустые бутылки пива, но взгляд у него трезвый. – Там же санитара выперли, который…
– Есть у меня на них выход.
– И как старик? – Мишаня взял сигаретную пачку, но она была пустой, и он её смял.
– Плох, – Виктор покачал головой. – Я знаю, что он хороший актёр и умеет притворяться. Но в этот раз… Он решил, что я – это ты…
Мишаня уставился на него, о чём-то думая.
– Слушай, – Виктор наклонился ближе. – Я Эдику по гроб жизни обязан, а он не хочет, чтобы его дело развалилось, пока он там. Поэтому помогу чем смогу. Ты договорился с нашими, да, но Череп никак не угомонится. Он связался с чеченами, с Исой. Тут и ты пострадаешь, и мы все тоже. Вот я пришёл к Эдику предложить помощь, а он дал номер, сказал, что там разберутся.
– И чей номер?
– Понятия не имею. Не звонил. Но раз он меня с тобой спутал, то тебе и звонить.
– Пф, – недоверчиво хмыкнул Мишаня, но поднялся и позвал Виктора за собой в кабинет администратора.
Там на столе стоял кнопочный телефон. Номер, записанный на бумажке, московский, но с этого телефона был выход на межгород. Мишаня, зажав трубку между головой и плечом, начал нажимать на цифры, а потом вспомнил про громкую связь и включил. Раздавались медленные гудки.
– Мне чё-то кажется, – проговорил Мишаня и зевнул. – Что ты меня…
– Алло, – ответили с той стороны. – Слушаю, говорите.
– Алё, – от неожиданности сказал Мишаня. – Кто это?
– Откуда у вас этот номер? – в голосе послышалось раздражение. – Больше сюда…
– Подождите, – влез Виктор. – Ваш номер мне дал Эдуард Волгин… Эдик. Он шлёт пожелания здоровья и просит напомнить об обещании.
– Вы его сын?
Виктор откашлялся. Он не знал, что у Эдика есть сын. Ворам в законе запрещалось иметь семью, но многие это правило игнорировали, проживали с сожительницами или открыто демонстрировали своих детей, особенно в последние годы.
– Нет, я его хороший знакомый, – сказал Виктор. – Эдик сейчас взаперти, под следствием, но сказал, что вы поможете нам в городе…
– Помогу, – уверенно ответил собеседник. – Что у вас стряслось?
* * *
Окраины Новозаводска, через несколько минут
Студент шумно вздохнул. Шрам на голове пульсировал от боли, будто там снова открылась рана. А те люди напротив – именно те, которых он тогда видел на войне. Сейчас они тоже готовы к бою.
В правом кармане куртки у Студента лежал пистолет, в левом граната. Он не испугался их тогда, не испугается и сейчас.
Время поджимало, и пора уже было выходить для разговора. Но у седого, их главного, не вовремя зазвонил телефон. Главный взял трубку, послушал… и приоткрыл рот от удивления, потом заругался на чеченском и бросил телефон помощнику.
Студент вышел вперёд, седой тоже, иногда оборачиваясь. Чеченцы с удивлением переглядывались между собой.
– Я Иса, – представился чечен.
– Ваня Студент.
– Будем знакомы, Ваня Студент. Хотел поговорить с тобой, как мужчина с мужчиной, – с лёгким акцентом говорил Иса. – Обсудить вопросы, кто главный в этом городе, кто каким бизнесом занимается, кто с кем работать хочет. Но я не знал, что у вас есть такие знакомства.
– У меня много знакомых, – Студент расставил ноги на ширине плеч, заранее прикидывая, что в случае замеса схватит Ису и прикроется им от пуль.
– Таких знакомых много не бывает. Друзья моих друзей – мои друзья. Произошло недопонимание, Иван. Поэтому мы уходим. Но если захочешь сотрудничать, всегда будем рады услышать. Приятно было поговорить с настоящим мужчиной.
Он протянул визитную карточку, на которой было нарисовано здание и надпись крупным шрифтом: Терекстройинвестбанк, после этого вернулся в машину. Ваня пошёл к своим, смяв карточку и выбросив её в грязь.
– И чё это было? – с недоумением спросил Старый.
– Сам бы хотел знать, – Студент обернулся, но чеченцы уже уезжали. – Кто-то ему позвонил, вот он и сорвался с места. Ладно, пацаны, обсудим с Иванычем. Надо ещё насчёт Большого решить…
…А Большой тем временем сидел в своей машине и следил, как двое его людей подъехали к ДЮСШ. В руке он держал телефон, но никак не мог дозвониться до Черепа…
* * *
Чита, ресторан Александровский сад
– В Швейцарию? – Шелехов усмехнулся. – Да хоть завтра, на частном самолёте. Спонсор организует что угодно. И лучших врачей тоже.
– Рад слышать, – прохрипел Латыпов, потирая грудь. – А то уже тяжело терпеть.
– И не надо терпеть! Не вылечат в Швейцарии, отправим вас в Израиль, Штаты, куда угодно, – Шелехов показал на мягкое кресло у стола. – Да вы садитесь, мы как раз всё обсуждаем.
– Но надо устроить всё быстро, – сказал сидящий рядом с ним Нижегородцев и поправил строгие очки. – Центр задаёт вопросы, и если завтра к обеду мы не дадим им всю информацию об этих предателях, которые вывозят секретные грузы за границу, то они вмешаются. А Ремезов там на хорошем счету. Впрочем, с такими обвинениями мало кто будет за него вступаться, но всё же…
– А показания… кх-кха, – Латыпов плюхнулся в кресло. – Уже дали?
– Завтра приезжает инквизиция из Москвы, – Шелехов усмехнулся. – Особо важный следователь из отдела собственной безопасности, будет раскручивать дело о государственной измене. Поэтому нам всем важно поторопиться. Но вы сделали правильный выбор, товарищ подполковник. Чем скорее мы изгоним эту заразу из службы, тем проще нам будет работать в дальнейшем.
– Показания не брали, – Латыпов отпил воды из стоящего перед ним стакана, чуть пролив на пиджак. – Я думал, уже всё готово… кха-кха-кха!
– С вашей помощью будет быстро. Но перед этим, – Шелехов наклонился к нему ближе. – У меня к вам две просьбы. Первая – поспособствовать освобождению майора Кузьмичёва, чтобы он тоже дал письменные показания, они зайдут лучше всего. А второе – убедить Волкова, чтобы он не выделывался. Я ему сказал, что нужно сделать, но он чего-то думает. Если б не акции и его фирма, мы бы уже давно…
– Я его помню, – заявил Нижегородцев, закуривая большую сигару с помощью бензиновой зажигалки. – Выскочка, зелёный ещё, но Вишневские ему верят. Хотя наглости и отчаянности ему не занимать. В любом случае пора бы ему свалить, как всё закончит. Передайте ему, что если ему так нравится охранять, то пусть там охраняет какие-нибудь киоски с пивом.
– Точно, – Шелехов засмеялся. – Или деревенские сортиры. Но это мы так, шутим, все понимают, как заканчивают такие бандиты. И по этому поводу, я предлагаю отметить скорейшее завершение этого дела. И вы, товарищ подполковник…
Латыпов встал, кашлянул и хрипло вздохнул.
– Ну и гады же вы, – с трудом сказал он и закашлялся. – Какие же вы гады, сука, б*** поганые. Я сам… кха!.. не подарок. Но я своё дело делал и не думал… кх… как всех нае***ть и заработать на этом.
– Прошу прощения, – Нижегородцев нахмурился и положил сигару в массивную стеклянную пепельницу. – Вы не в себе, товарищ подполковник? В вашем положении эти фразы только…
Подполковник Латыпов выпрямился и убрал руку под пиджак. Нижегородцев выпучил глаза, а Латыпов достал пистолет и выстрелил в него почти в упор.
Нижегородцев молча опрокинулся назад, забрызгав кровью всё вокруг. В ресторане закричали, кто-то начал прятаться под столами, кто-то побежал на выход.
Латыпов прицелился в обалдевшего Шелехова… и закашлялся.
Пуля, которая должна была разнести полковнику голову, прошла в сторону, не задев цель, отрикошетила от стены и с громким хлопком врезалась в колонку у сцены.
Кашель продолжался. Латыпов нацелился на грудь, но попал только в правое плечо. Шелехов вскрикнул, но поднялся и набросился на Латыпова всем весом, опрокинув стол.
Оба повалились на пол, Латыпов, оказавшийся снизу, продолжал хрипло кашлять прямо в лицо Шелехову. Тот сморщился от боли, но схватил Латыпова за руку и отводил пистолет от себя.
Ещё выстрел! Пуля врезалась в потолок. Латыпов хрипел, не в силах бороться, но дёргал правой рукой, пытаясь высвободиться.
– Тварь, сука! – мычал Шелехов, но он всё же почти смог перебороть старика. – Гадина! Вас всех, суки е***ые, мы вас всех…
Латыпов издал протяжный хрип. Онемевшая рука вот-вот выпустит пистолет…
Но он нащупал левой что-то горячее и обжёг пальцы. Сигара Нижегородского. Латыпов схватил её и ткнул Шелехова в лицо. Тот взвыл от боли и отпрянул назад. Латыпов взял пистолет двумя руками, но они тряслись, а боль в груди и спазмы кашля мешали ему нацелиться…
Выстрел.
Полковник Шелехов повалился на пол. Латыпов попытался встать, но не смог, не хватало сил. Ему оставалось только лежать, издавая громкий болезненный хрип вместо кашля. Он отбросил пистолет и достал мобильный телефон, но трясущиеся руки мешали набрать номер.
В зал вбежали милиционеры и сразу бросились к месту побоища…
Глава 2
Чита
Мы не стали останавливаться возле самого ресторана «Александровский сад», а заехали во двор ближайшего дома и уже оттуда смотрели, что происходит. Как оказалось, это было хорошей идеей, потому что уже через несколько минут вокруг всё кишело милиционерами, а возле входа в ресторан остановилось несколько карет скорой помощи, мигая сигналками.
– Ну и понаехали, – пробормотал Ремезов, не отрывая глаз от происходящего.
Из ресторана вытаскивали носилки с телами и грузили их в скорую, но уехать успела только одна машина. Вскоре дорогу перегородила одна чёрная Волга с мигалкой, следом другая. Прибыло начальство ОВД, потом начальник РУОП по области, а самым последним прибыл начальник читинского УФСБ, всех их мне называл Ремезов.
Водители скорых даже не ругались, что не могли проехать, а просто разводили руками. Но генералы силовых ведомств вскоре приказали своим шофёрам разъехаться и выпустить машины.
Ну а нам, чтобы было поменьше вопросов, пришлось отъехать чуть раньше, а то ещё бы угодили под задержание. Женя поехал дворами, пока мы не оказались на улице в паре кварталов от ресторана.
Вскоре нам с Ремезовым начались звонки. Я ответил первый, не глядя на номер.
– Волк, как ты и думал, – затараторил Слава. – Гады те припёрлись к залу, было жарко.
– Кто именно пришёл? – спросил я, глядя в окно.
– Бугор ихний, – Слава, судя по звуку, сплюнул. – Большой. Шестёрки его в гостях у нас остались, сам Большой сорвался… но тебе надо приехать, они тут намусорили. Ремонт требуется.
– Приеду уже скоро.
– Студент тут рядом… говорит, всё порешает, но хотят с тобой всё перетереть. Главный их даже прибыл.
– Приеду – обсудим.
Многого Слава не сказал, такие разговоры нельзя вести по телефону. Я отключился и посмотрел на Ремезова, который держал в руках сотовый, о чём-то раздумывая. Он тоже только что с кем-то разговаривал. Несмотря на все козни против него, среди его коллег осталось немало тех, кто поддерживал полковника и держал Серёгу в курсе последних дел.
– И что там случилось? – спросил я.
– Порешил обоих, Ринчиныч наш, – пробормотал Ремезов и погладил лежащую в корзине кошку. – Спросил про планы, подумал, достал табельный и начал стрелять. Нижегородцева наповал сразу положил, прямо в лобешник, Шелехова серьёзно ранил, они ещё подраться успели. Но, знаешь, в итоге этого полковника наши и добили, получается.
– В смысле?
– Так он живой или нет? – Женя повернулся назад.
Раздался звонок, Серёга ответил и почти сразу отключился.
– Пока они там разъезжались, – Ремезов убрал телефон в карман. – Латыпова-то успели увезти на первой машине, а вот Шелехов во второй машине был, застрял.
– И что дальше?
– Пока пропустили их, пока доехали до больницы, Шелехов в машине так и помер, в реанимацию уже труп привезли.
– Ну и дела, – Женя присвистнул. – А я уж подумал, живой он ещё.
– В скорой-то ничего не было, как всегда, кроме марганцовки и зелёнки. Откачать нечем было, а пока до больницы довезли… Столкнулся с нашей медициной, мать его. Если бы сразу увезли, выжил бы и дальше продолжил нам гадить.
– А что сам Латыпов? – я пересадил кошку себе на колени, а то она уже проснулась.
– Очень плох, – он покачал головой. – Болезнь и так далеко зашла, опухоль проросла, а он ещё подраться там успел… не знаю я, сколько проживёт ещё. К нему заеду, если пустят. Вот же он, – Ремезов цокнул языком. – И не сказал ничего. Я бы не пустил. Б**, вот же…
– Шелехов не один приехал в область, – напомнил я. – Иса с ним заодно, они у нас в городе что-то придумывают. Пока у него нет прикрытия, надо брать, его и Черепа, прямо за глотку, чтобы выдали нам всё про свои планы.
– Да! – мрачный Ремезов оживился. – Так, тогда меня высади у дома. Я сразу займусь всем здесь, а ты там. Сейчас пока все охренели, время есть. Потом Москва узнает, проснутся, будут искать крайних. Но раз этот сдох, давить так сильно не будут. Отобьёмся.
– Мне бы не помешало прикрытие.
– Будет, Макс. Отправлю кого-нибудь Ису брать. Позвоню Левше или своим, кто надёжный. Эти все связаны, Иса и прочие. Вот мы их и повяжем, – он решительно посмотрел на меня. – Чтобы не зря всё это было, что сегодня случилось.
– Если к Латыпову попадёшь, передавай от меня наилучшие пожелания.
– Если доживёт, то да, обязательно, – Ремезов посмотрел на кошку. – Эх, только вряд ли. Чуял, старый бурят, чуял… Возьми пока её себе, куда ещё её.
– Договорились, поживёт у нас.
– И езжай. Скоро дороги перекроют.
* * *
Я сменил Женьку за рулём, чтобы он отдохнул, и поехал до Новозаводска сам, пока ещё не перекрыли дороги из города.
А пока ехал, думал. Раз полковник Шелехов уже на том свете, пока больше некому давить на местных, чтобы вставляли нам палки в колёса. С другой стороны, раз уж они начали, то и остановить эту машину сложно, она пойдёт дальше по инерции. Даже мобилу у меня начнут слушать с полуночи, в очередной раз, а завтра начнутся проверки нашего ЧОП.
Впрочем, у меня хороший адвокат, с которым завтра я пойду к начальнику нашего РОВД, чтобы обсудить вопрос с лицензией. Усилю охрану на комбинате, на всём остальном и будем думать, что делать дальше.
Латыпов – подчинённый Ремезова, так что Серёге за это крепко достанется. Скоро из-за этого там начнутся внутренние разборки. Если Латыпов сможет дать показания насчёт того, что выяснил про Шелехова, и скажет, что действовал самостоятельно, будет проще. Но, похоже, старый чекист совсем плох. Всё же Латыпов смертельно болен, и неизвестно, сможет ли он вообще говорить.
Поэтому надо искать Ису и выяснять, что знает сам Череп. Вряд ли он в курсе про Шелехова, но главарь мясухи может знать что-то о грузе и комбинате, а также он мог видеть Нижегородцева. Если их всех свяжут, нам будет проще прикрыться от всего.
Снаружи совсем темно, фонарей на трассе почти не попадалось, кроме редких кафе, но мы не останавливались поесть. Женя посапывал на заднем сиденье, кошка лежала у него. Я включил радио на низкой громкости, слушая, вдруг скажут что-нибудь важное по местным новостям. Но в полночь передали только о перестрелке в Чите, потом какие-то выборы и снова перешли к проблемам в Югославии.
Въехал в Новозаводск ночью и сразу отправился в сторону зала Семёныча, потому что этот вопрос тоже надо было закрыть. Машин на улицах не попадалось, но возле старого ДЮСШ дежурили аж две наших тачки ГБР.
– Зараза, – сказал я, оглядывая фасад здания.
– П***сы, – добавил проснувшийся Женя.
Впрочем, могло быть и хуже. Выгорело крыльцо, сгорела вывеска. Одно окно обгорело, бутылка с огнесмесью разбилась о решётку, поэтому вспыхнуло снаружи. Другая всё же попала внутрь, но зал, к большому счастью, не выгорел изнутри.
Я поздоровался с мужиками, зашёл в зал, огляделся. Хорошо, что посоветовали Семёнычу закрыться пораньше, поэтому и обошлось без жертв. Слава, ждавший в тренерской, рассказал, что прибывшие парни из ГБР, как только наваляли поджигателям, сами всё и затушили до того, как вспыхнули маты и мебель. Благо, на огнетушители мы не скупились, они были под рукой.
Внутри зала пахло горелым, но из последствий неудавшегося пожара осталось только большое чёрное пятно на полу и сгоревшие скамейки. В остальном всё нормально, нужен только небольшой косметический ремонт.
– Восстановим всё, – я осмотрел зал ещё раз внимательнее. – Что там было, Слава?
– Короче, две тачки приехали, – ответил он, скрестив руки на груди. – Крузак и девятка, в крузаке Большой с пивзавода, кому-то названивал. Семёныч уже ушёл, но наши были на шухере, ты же говорил. Спалили этих тварей, вызвали ГБР. Пока Большой кому-то названивал, наши приехали. Эти давай сразу кидаться бутылками, а мы стрелять из дробашей по тачкам. Большой свалил, а этих взяли менты.
Слава посмотрел на Женю и усмехнулся.
– Вот тебе завтра отписываться придётся, Коваль, ха. Но гильзы собрали все, не ссы.
– Где они? – спросил я. – Поджигатели, в смысле.
– Большой свалил, остальные в ментовке. Тебя ждём, что скажешь насчёт них, писать заявы или не писать, но Лёня говорит, их будут долго держать, всё-таки поджог, попались на горячем, ещё и пушки есть. А, да, Студент ещё приезжал.
– Что говорит?
– Говорит по секрету, что Большой команды ждал от кого-то, – Слава сказал это тише. – Поэтому протупил и не сразу жечь начал. А на пивзавод сегодня, пацаны говорят, какие-то чехи наезжали.
– Иса?
– Без понятия. Сам спроси, Студент говорит, они тебя ждут в любое время. Даже Крюков с ними, думают там, что дальше делать.
– Разберёмся. Поехали с нами, Слава, посидишь, послушаешь. Пушку возьми на всякий случай.
– Погнали, – он кивнул, а когда уже сел в машину, спросил: – А чё за кошка?
– Славян, там такое было сегодня, – произнёс Женя. – Как в кино, отвечаю, кхе!
– По дороге расскажем, – сказал я.
У меня уже был песок в глазах от усталости после долгой дороги, так что за руль я посадил более свежего Славу, а сам я уселся позади, раздумывая над тем, что узнал.
Большой ждал команды от Черепа? Если раньше пахан Мясухи был осторожен, не лез против нас напрямую и не рисковал, да и более того, выдавал планы противника, чтобы спасти свою шкуру, то в этот раз он зашёл далеко.
Не вышло с наездом на зал, решил действовать грубо, надеясь, что или наши откроют огонь, или пивзаводские, в итоге начав войну. Наши стрелять всё-таки начали, как сказал Слава, но тут уже сам пивзавод понимал, к чему всё идёт, поэтому и этот план не удался.
Но зря Череп связался с Исой, потому что Иса без прикрытия Шелехова вряд ли здесь задержится надолго, и тогда Череп останется один.
Можно сказать, нам повезло, что не довелось стать врагами Гоши, тот был очень хитрый и жестокий человек. Но Череп хоть и пользовался репутацией простачка, давно из неё вырос, интриги он тоже научился вести.
Да и он же один из тех немногих, кто ведёт свою криминальную «карьеру» с самого начала 90-х, и раз жив до сих пор, это говорит о многом. И что ещё важно понимать – если он решит стрелять, то будет стрелять, а не раздумывать, как перед моей смертью отобрать у меня фирму и акции, чтобы не потерять ни копейки.
Поэтому надо скорее брать его за глотку, как я уже и говорил Ремезову, чтобы Череп выдал всё. И нельзя забывать, что недругов у него скопилось много, от блатных до пивзавода и Мишани. Самое время всем этим воспользоваться.
– Латыпов, короче, говорит, увезите меня к знакомому, – Женя размахивал руками, немного путано рассказывая о том, что случилось в Чите – Мы его высадили, потом за Ремезовым поехали, а ему звонят, что Латыпов пришёл нас всех сдавать в обмен на лечение в Швейцарии.
– А причём здесь Швейцария? – удивился Слава.
– Ну я же тебе говорю, что у него рак, надо лечиться. И я думал, что всё, сдал он нас, и кабздец нам. А Латыпов пришёл к Шелехову и Нижегородцеву, и обоих пристрелил, как собак! Прямо в ресторане!
– А кошка откуда?
– Так его же! Я же тебе говорил, он кошку нам оставил.
– Да не говорил ты…
– Такое сегодня было, Славян, – Женя выдохнул и начал рассказывать с таким жаром, будто сам там был: – Как в Крёстном отце сцена была! Зашёл и бах-бах! И хана этим двум п***сам. Крюкову надо рассказать, ему-то это точно понравится, кхе! А эти два звонили же нам перед этим, угрожали.
– Как угрожали?
– Шелехов ставил мне ультиматум, – сказал я. – Хотел, чтобы я взял на фирму Нижегородцева, а тот бы потом занял весь комбинат. И вот что я думаю, парни, пока их жадность нас спасала, но следующие решат действовать жёстче и сразу, без лишней подготовки.
– Ответим, – Женя пожал плечами. – Время такое – любой авторитет может получить. Шелехов это сегодня доказал.
Приехали, в свете фар показались металлические ворота пивзавода, которые сразу для нас и открыли. Охранник показал рукой в сторону цехов, и там, на месте, другой провёл нас к нужному месту, именно туда, куда в прошлом году приводили нас с Женей на опознание маньяка.
Но в этом помещении я ещё не был. Если бы не длинный стол из тёмного дерева, то этот зал походил бы на морг: стены и пол были покрыты плиткой холодного синего цвета, под потолком светили ртутные лампы, одна мигала. Не хватало только каталок с трупами, накрытыми простыней.
Внутри было очень холодно, так что никто не раздевался. Во главе стола сидел Игорь Крюков, по правую руку от него Студент, по левую Яха Шаман. Чуть в стороне курил Старый, у выхода стояло двое, Филипп и Вова Рязань, но этих двух новых бригадиров я знал плохо. Большого с ними не было, и я думал, что вряд ли его когда-то ещё увижу.
– Доброй ночи, Максим, – Крюков встал и подошёл ко мне первым, протягивая руку. – Хотя ночь сегодня – давно таких не было.
– Вообще какой-то абзац, – добавил Студент.
Мы втроём с Женей и Славой сели за стол с другой стороны, парни сразу закурили, внимательно глядя на братву. Те в ответ смотрели на нас. Крюков сделал знак, и вышли все, кроме него и Студента. Стало тихо.
– Пояснить хотел за тот зал, – начал Крюков. – И буду говорить напрямую, не скрывая.
Крюков последнее время мало мелькал в городе, только как депутат, а все свои криминальные дела он переложил на Студента. Но раз сейчас он выполз из норы сам, чтобы лично поговорить со мной, то дело серьёзное. И он очень уж заметно играл крёстного отца, даже сам налил мне коньяка и сел поближе, чтобы доверительно поговорить, как делал дон Корлеоне в фильме во время встречи с кем-то важным.
– Большой переметнулся к мясухе, как Фрол в своё время, – продолжил Игорь. – Стал слушать Черепа, а тот приказал ему спровоцировать конфликт между нами. Сначала он пытался это сделать с помощью наезда. Не вышло, вы с Ваней всё разрулили. Тогда они решили действовать жёстче, поджечь зал. Вспомнили, как дом тогда подожгли, – он кивнул на Женю.
– В этот раз почти получилось, – сказал я.
– Почти. Но твои люди за всем следили, мои тоже не расслаблялись, обошлось. Те два бойца в ментовке, но с ними мы ещё решим. А сам Череп связался с неким Исой Радуевым и Нижегородцевым, бывший чекистом, который работал с комбинатом, ты его знаешь.
