Нико Воробьев
Мир под кайфом. Вся правда о международном наркобизнесе

Полная версия

NIKO VOROBYOV

DOPEWORLD

Adventures in Drug Lands

Copyright © Niko Vorobyov, 2019

© Е. Воробьева, перевод с английского, 2021

© ООО «Индивидуум принт», 2021

* * *

Моей семье и всем остальным людям, которых я подвел

Dopeworld (сущ.) – международное социальное, экономическое и преступное сообщество, связанное с производством, торговлей и использованием запрещенных веществ.

От редакции

Перед вами художественный роман, плод фантазии его автора.

Все персонажи этой книги выдуманы, все совпадения случайны, ничего из описанного не происходило и не могло произойти в реальности.

Книга не является пропагандой каких-либо наркотических средств, психотропных веществ, их аналогов или прекурсоров, растений, содержащих наркотические или психотропные вещества либо их прекурсоры, а также новых потенциально опасных психоактивных веществ и любых иных веществ, подавляющих волю человека либо отрицательно влияющих на его психическое или физическое здоровье, в том числе пропагандой использования указанных выше веществ и растений в медицинских целях. Книга несет исключительно художественную и культурную ценность. Ведите здоровый образ жизни. Остерегайтесь наркотиков.

Прелюдия

Полиция уже увезла труп, но кровь и мозги все еще поблескивали на тротуаре. Всего несколько минут назад мы ужинали в ресторане в паре кварталов отсюда – как вдруг мой фиксер^[1] оторвал взгляд от телефона и сказал, что рядом застрелили человека. Мы встали и бросились на звук сирен. Мозги на асфальте принадлежали скупщику металлолома. Пока полицейские оцепляли место преступления, какой-то прохожий зажег две свечки в память о жертве; пламя отражалось в луже вязкой красной жидкости. Обычная манильская ночь.

Мы не знали, связано ли случившееся с наркотиками, но почерк был очень похож на тысячи других убийств, совершавшихся по всему архипелагу после прихода к власти Дутерте. Очевидцы рассказали, что двое мужчин сделали по выстрелу и немедленно растворились на мопедах в городских джунглях. Скрыться в час пик не составило для них никакого труда.

Я приехал на Филиппины, чтобы посмотреть на войну с наркотиками, объявленную президентом Родриго Дутерте, поклявшимся очистить от них страну, чего бы это ни стоило. Филиппинская история особенно мне близка – сложись обстоятельства немного иначе, на тротуаре с пулей в черепе мог оказаться я. Когда-то я был наркодилером – до того момента, когда как идиот зашел с товаром в лондонское метро и был задержан нарядом полиции с кинологом, в результате чего я получил бесплатный ваучер на годовое проживание в Тюрьме Ее Величества «Айсис». Учитывая не слишком изобретательное меню, грубый персонал, медленное обслуживание и отсутствие у проживающих возможности выходить из номеров 23 часа в сутки, достаточно будет сказать, что это заведение вряд ли получило бы высокий рейтинг на «Трипэдвайзоре».

Эта книга – не очередная криминальная драма. Я всегда был скорее гиком, чем гангстером – так что если вы надеетесь прочитать очередную биографию братьев Крэй^[2], примите мои соболезнования. Моя книга – гонзо-тру-крайм, гибрид социально-исторического исследования с упоротым путеводителем.

Предупреждаю: кому-то все это может показаться неприятным. Но не забывайте: вы читаете текст, написанный с позиции драгдилера. А поскольку я часто оказывался не прав в самых разных вещах (особенно в том, что касается наличия полиции в лондонском метро), я отправился в путешествие по миру, чтобы услышать другие точки зрения: если бы я разговаривал только с единомышленниками, вышло бы очень скучное чтиво.

Мы попробуем разобраться в наших непростых отношениях с влияющими на сознание растениями, таблетками и порошками; выяснить, как и почему мы пытались стереть их с лица земли; и предположить, к каким последствиям это могло или может привести. Как получилось, что из-за грамма кокаина можно оказаться в наручниках, а пиво и сигареты продаются в любом ларьке? Чем вызваны рост подростковой смертности и нехватка камер в тюрьмах? Почему в каждом обществе существует неприметная каста, живущая за счет черного рынка лекарственных средств? Как гангстерам удается контролировать целые районы, а порой и целые государства? И какие перемены нас ждут – и ждут ли?

Добро пожаловать в мир под кайфом.

I. Взлет и падение
(но в основном падение)

1. Из России со шмалью

Я родился в России, в Санкт-Петербурге, или Ленинграде, как он назывался в старые добрые времена. Я из семьи с давними академическими традициями: мой отец – профессор, равно как и дед; мама преподает экономику. В конце восьмидесятых Советский Союз протух окончательно, поэтому мы эмигрировали сначала в Италию, потом в Америку, где я выучил английский путем просмотра «Черепашек-ниндзя», и, наконец, в Бат – скучный городок в британской глуши, в основном известный как место, где «Би-Би-Си» снимает все свои исторические драмы.

Из-за постоянных переездов я вечно был новеньким в школе. Задрот-киноман со странным акцентом и очень плохой координацией движений, я был полным ничтожеством во всех видах спорта, а из-за херового зрения носил очки с толстыми стеклами. Как вы догадываетесь, все это мало способствовало моему продвижению в школьной социальной иерархии. Мне просто хотелось, чтобы меня принимали таким, какой я есть, но всякий раз, когда кто-нибудь смеялся над моим акцентом (хотя я отлично говорил по-английски – спасибо, черепашки-ниндзя!) или когда меня не звали в компанию, я все больше убеждался, что навсегда останусь изгоем. Со временем это стало своего рода самосбывающимся пророчеством. Меня действительно столько раз дразнили за то, как я разговариваю, что я ненавижу звук собственного голоса – даже сегодня.

Но в один прекрасный день я решил, что просто прибью на месте следующего ублюдка, который станет нести про меня херню. Один парень на спортплощадке – его звали Мики Залупа – постоянно ко мне лез. Не помню, почему его прозвали Залупой, и не очень-то хочу выяснять, но он был тем еще уебаном. И вот в один судьбоносный день я сидел в обеденное время на площадке, никого не трогал и ел свой йогурт – и тут Мики в буквальном смысле выпрыгнул из кустов, напевая: «Николай, зе рашен спай!» Акцент мой передразнивал.

Я налетел на него как Брюс Ли – клубком из кулаков, коленей и локтей. Мики попытался убежать, но я прижал его к забору и продолжал лупить. Лупить и лупить. Потом я остановился. Тишина.

– Вали на хер отсюда.

Я оттолкнул его, хромающего и скулящего как сучка, и огляделся. Я так увлекся, что не заметил, как вокруг нас, пооткрывав рты от изумления, столпилась вся площадка. И вдруг услышал, как кто-то скандирует: «Нико! Нико!»

И еще громче:

– НИКО! НИКО!

Кричали все. Я триумфально поднял руки.

Меня на неделю отстранили от занятий, но что-то внутри как будто переключилось. Отдубасить того парня было очень приятно. Несколько недель я пользовался всеобщим уважением. Родители мои из преподавательской среды, но следовать их примеру не хотелось. Это казалось слишком «правильным», слишком «надежным». Я не хотел сидеть как офисный раб с девяти до пяти, составляя отчеты (на которые мне насрать), чтобы кто-то другой богател; а затем жениться, родить две целых четыре десятых ребенка и переехать в симпатичный домик в тихом зеленом пригороде. Как все. Я не хотел быть как все. Я хотел быть тем парнем, от которого мама вам советовала держаться подальше.

И потом, какой смысл в зажиточной старости? Зачем становиться гнусным старикашкой, сующим купюры в трусы в стрип-клубе, но уже неспособным присунуть? Или заниматься дайвингом на Большом Барьерном рифе, когда дыхалки еле хватает на подъем по лестнице? Не успеешь оглянуться – и ты уже лежишь на смертном одре и думаешь, как это жизнь так быстро прошла мимо. Лучше ковать железо, пока горячо.

Но мне не хватало духа кого-нибудь ограбить – к тому же меня бы потом замучила совесть. Поэтому я стал торговать пиратскими DVD, и этот маленький бизнес приносил мне несколько лишних фунтов до тех пор, пока не появился интернет. И тогда я переключился на наркоту.

2. Краткая история МДМА

Мы собрались в лесу. 14 февраля 2009 года. День Святого Валентина. Я не помню ни одного хорошего Дня Святого Валентина. Три часа ночи, вечеринка в полном разгаре. Транс отдается эхом среди деревьев; с ветвей свисают огромные полотна с психоделическими орнаментами, которые как будто шевелятся в такт музыке. Несколько сомнительных личностей бормочут «трава, таблетки, МДМА», обращаясь ко всем проходящим мимо – раскрашенным флуоресцентной краской девушкам и дредастым итальянцам в майках-алкоголичках. Кто-то поставил палатку и сидит возле костра; отсветы огня мерцают в тенистых зарослях.

Учитывая, что я сам просидел у костра уже несколько часов, от меня пахло, как от трубочиста, но для бизнеса это был хороший вечер, и в кармане у меня лежали несколько сотен фунтов. Я спокойно торговал, никого не трогал, когда ко мне подошли трое парней в худи и попросили показать товар.

– Да, конечно, тридцать пять за грамм, двадцать за полграмма.

– А давай-ка ты нам просто отдашь все?

– Что?

– Братан, если бы я хотел тебя ограбить, я бы это уже сделал, – сказал самый высокий, пытаясь поймать меня на удочку ложного ощущения безопасности.

– Дурацкие шутки, – ответил я и оттолкнул одного с дороги.

– Але, ты че толкаешь моего друга?

Меня чем-то ударили сбоку по голове, потом все трое прыгнули на меня, повалили и стали пинать. Из глаз, как в мультфильме, сыпались искры, рот наполнила теплая, с металлическим вкусом кровь.

– Э, у него нож! – крикнул один из них и вытащил из кармана моей куртки охотничий нож – как это ни смешно, я припас его специально для самообороны.

«Черт, – подумал я, – только не убивайте меня».

Меня ударили ножом шесть раз: трижды – в левую ногу, дважды – в руку и один (несильно) – в бок. Они не пытались меня прикончить, просто не хотели, чтобы я поднялся (хотя я прекрасно понимаю, что, если бы они задели бедренную артерию, все могло бы закончиться совсем иначе). Они забрали весь мой димыч и деньги, но золотая цепочка и телефон остались при мне.

Сейчас это кажется странным, но в тот момент я даже не сообразил, что меня порезали, и вернулся на вечеринку. Быть проткнутым ножом совсем не так больно, как можно подумать. Во-первых, организм выбрасывает адреналин, а это многое помогает перенести. Во-вторых, мне перерезали нервные окончания на ноге, так что я в буквальном смысле не мог чувствовать боли. Ощущения были странные, нога будто онемела, но я решил, что это из-за неловкого падения. Еще было немного холодно, но я не понял, что виной тому массивная потеря крови. Подумал, что ну ведь ночь же, поэтому и холодно. Я осознал произошедшее только после восхода солнца, когда пора было возвращаться домой.

По дороге к станции я услышал неприятный звук где-то в районе ботинка: хлюп, хлюп, хлюп. Я посмотрел вниз и увидел, что вся левая часть тела в крови – она стекала по ноге и заполнила ботинок до краев. Три или четыре часа я провел в счастливом неведении, что реально истекаю кровью. Только в этот момент до меня дошло, что надо бы, наверное, поехать в больницу. Но по какой-то причине я решил вызвать такси, заплатив в конечном счете пять фунтов, тогда как надо было вызвать скорую – бесплатно. Медсестра в больнице очень удивилась, что, потеряв столько крови, я все еще в сознании.

Свою первую дозу кокоса я продал так: купил грамм у какого-то потрепанного торчка на улице и смешал его с размолотым парацетамолом, чтобы получилось два (вниманию начинающих наркодилеров: никогда так не делайте – вас будут ненавидеть все). Поняв, что это самый верный способ рано или поздно получить по башке, я быстро переключился на «нормальную» наркоторговлю – стал ездить на рейвы и барыжить МДМА.

Я просто ходил и предлагал пакетики с невкусными порошками и ароматной зеленью. Маржа была огромной: я покупал унцию (около 28 граммов) за триста фунтов и делил ее на порции по грамму и полграмма, которые продавал за 35–40. Рейвы бывали каждые выходные, и за несколько часов на вечеринке я мог легко заработать в четыре раза больше, чем вложил. С небольшим риском наркотики приносят легкую и не подлежащую налогообложению прибыль. Можете сколько угодно кричать, как это ужасно и неправильно, но назовите мне еще какой-нибудь бизнес, в котором можно четыре раза отбить затраты за одни выходные.

Димыч (в Англии его называют molly, а в науке – МДМА, 3,4-метилендиоксиметамфетамин) был впервые синтезирован в 1910-е годы немецкими учеными, искавшими лекарство от ожирения, но только полвека спустя на него обратил внимание некто Александр Шульгин. Он быстро понял, что это особенное вещество.

Александр Шульгин (для друзей Саша) был сумасшедшим ученым с вечно взлохмаченными волосами, который проводил эксперименты у себя в сарае на заднем дворе в Сан-Франциско. Обычно он ставил их на себе – просто психоделический Док Браун^[3]. Саша положил в рот немного отвратительного на вкус порошка и вскоре улетел – далеко и надолго. Димыч вызывает бешеное сердцебиение, заставляет тебя танцевать и наполняет мозг серотонином и дофамином, создавая ощущения счастья и эйфории. Его называют наркотиком любви, потому что он вызывает такую эмпатию и сострадание к окружающим (включая совершенно незнакомых людей), что тебе хочется всех трогать и обнимать. Обратная сторона медали, впрочем, заключается в том, что твой пенис сморщивается, как лежалая морковка, так что любые возникающие в процессе отношения могут быть только строго платоническими (это называют «пилли-вилли»^[4]). Еще от него скрипят зубами и корчат рожи. Шульгин поспешил поделиться найденной любовью с друзьями. Среди них были и психиатры, которые стали использовать МДМА, чтобы помочь пациентам раскрыться.

Затем среди геев и афроамериканцев Чикаго и Детройта родился хаус. Он стремительно добрался до танцевальных столиц: Гоа и Ибицы. Вскоре все смекнули, что единственный способ добиться того, чтобы эта херь приятно звучала, состоит в принятии значительных доз психоактивных веществ. До танцевальной тусовки дошли кое-какие слухи от шульгинских друзей-психиатров, и вот уже диджеи играют перед исполненными любви толпами. Так появился рейв.

Я никогда не забуду ту ночь, когда впервые попробовал МДМА. Все вокруг только и говорили о том, как их прет от димыча, и я подумал, что, раз уж его продаю, можно и узнать, что в нем такого крутого. Я пошел в туалет, положил кредитку на коробку с туалетной бумагой, насыпал полграмма (я не знал, сколько надо), сделал дорожку и вдохнул (что так делать не надо, я тоже не знал)… Твою мать!!! Глаза чуть не взорвались от боли. Я вывалился из кабинки и посмотрел в зеркало – вид у меня был, будто мне брызнули в лицо из баллончика. Я простоял, наверное, полчаса рядом с раковиной – пил воду, чтобы избавиться от мерзкого ощущения в горле, а потом вернулся в бар и заказал еще одно пиво. И тут меня накрыло.

О Господи. Охренеть. Понятно, почему его назвали экстази. Время замедлилось, меня накрыло волной радости (как будто в целом мире все было хорошо), я чувствовал только любовь – любовь к самому себе, к ближнему своему… любовь к нашему биологическому виду! Поверхность барной стойки стала гладкой как шелк – вместо шершавой доски в пятнах от пролитого пива, какой она была на самом деле. Ко мне подошла девушка из универа – я не понял ни слова из того, что она мне сказала, но как же это было круто. Выйдя на улицу, я почувствовал, что не иду, а медленно парю над землей; так я доплыл до клуба своего приятеля – там была частная вечеринка, но он меня впустил, и я стал ходить по клубу туда-сюда, пожимая всем руки и здороваясь (они такие: «Это что еще за чувак?»). Еще через пятнадцать минут я вышел и стал звонить всем по списку контактов, чтобы сообщить им, что я думаю о жизни, вселенной и всем таком. Я чувствовал настоящую близость со всеми окружающими, они все были мои друзья и должны были с радостью часами слушать мои телеги. Было уже поздно; я дошел/доплыл до дома. Меня не отпускало, я открыл фейсбук и еще долго слушал одни и те же скачанные на LimeWire пять песен.

С рейвами есть, конечно, кое-какие проблемы – шум, мусор, – но в целом это просто развлечение для молодежи, размахивающей светящимися палочками. Однако по мере роста рейв-движения в 1980-х и 1990-х нарастала и паника в желтой прессе. МДМА уже был запрещен, поскольку его ингредиенты подпадали под Закон о неправомерном использовании наркотических веществ^[5], но теперь речь шла о толпах подростков, занимающихся неизвестно чем в открытом поле – покуда пивоварни теряли прибыль. Поворотным моментом стал семидневный рейв в Каслмортоне в 1992 году. Полиции не хватало людей, чтобы арестовать всех, – копы на фотографиях выглядели полными идиотами. Вскоре, в 1994-м, был принят новый Закон об уголовной юстиции, согласно которому полиция получила полномочия разгонять вечеринки, характеризующиеся музыкой «с однообразным ритмом» (в отличие от других вечеринок, где все сидят по углам и скрипят зубами под Паваротти). Сегодня, конечно, электроника – давно уже общепринятый стандарт в клубах, где место наркокультуры занял старый, добрый, чистый и здоровый алкоголь.

Но рейв жив. Как-то раз я нашел в фейсбуке такую вечеринку – «Слет неземных существ» или что-то вроде того. Обычно они организуются так: ты получаешь адрес, позвонив по телефону в тот же вечер. А когда федералам наконец становится об этом известно, мероприятие уже в самом разгаре, и у них не хватает ресурсов и людей, чтобы его разогнать. Но на этот раз какой-то идиот запостил адрес прямо в фейсбуке, и, когда мы добрались до места, вечеринку уже накрыли, а вокруг складского здания стояли полицейские машины. Образовалась толпа человек из двухсот разочарованных тусовщиков, которым было некуда идти. Кто-то предложил ближайший парк. Проведя переговоры с местными водителями автобусов, все мы успешно добрались до нового места – чтобы обнаружить, что полиция снова нас опередила. Впрочем, на этот раз тут были только две патрульные машины, по одному сотруднику в каждой, а парк был обнесен лентой с надписью «Оцеплено полицией, не заходить». Нас было в сто раз больше, чем их, и мы подумали, что, если просто ломанемся, они ничего не смогут сделать. Мы повернулись лицом к копам и начали отсчет. Я приготовился. «ПЯТЬ… ЧЕТЫРЕ… ТРИ… ДВА… ОДИН!»

Я перепрыгнул заграждение и побежал по дороге внутрь парка. Бежал и слышал свои шаги… только свои шаги. Я оглянулся и испытал ужасное чувство: побежал только я один. Все остальные стояли за заграждением и ржали, а двое ленивых копов смотрели на меня со смесью презрения и удивления. Я не мог просто вернуться обратно, потому что в кармане куртки у меня было с десяток свертков с липким зеленым ганджубасом для продажи, так что мне оставалось только бежать дальше, с трудом увернувшись от еще одной патрульной машины, прибывшей на подмогу. Я пробежал через весь парк, продрался сквозь кусты, потом выбрался из городка по проселочной дороге через поля – и в конечном счете вернулся назад, на то же место. К тому времени кто-то врубил на полную громкость музыку в машине и импровизированная вечеринка была в самом разгаре, так что я начал приходить в себя. Так продолжалось час или два, пока трое остававшихся на месте копов не дождались подмоги в виде четырех минивэнов, набитых решительно настроенными держимордами. Я начал стремительное отступление вместе с остальными, однако у легавых были другие планы; из-за спины я слышал свистки и крики.

Но у меня все еще оставалось немало зелени, так что я продолжал бежать, выбросив по пути большую часть в кусты. Один пакетик я оставил, чтобы объяснить, зачем убегал. Из-за адреналина у меня выросли крылья – я перепрыгнул кирпичный забор как нечего делать и удрал бы от жирных ублюдков и на этот раз, но тут из-за угла вырулил минивэн. В падении я ударился о лобовое стекло и растянулся на мостовой. Выскочили шестеро копов и затолкали меня в машину, где один из них тут же полез в мой телефон в надежде найти доказательства того, что я был «сраным дилером» (так оно и было, но это не имеет отношения к делу). Я не уверен на 100 %, что за пять минут нашего знакомства он успел завершить все необходимые формальности и получить ордер на мой арест за подписью судьи, – так что могу только предполагать, что он был одним из тех отморозков, которые вечно ругаются с начальством, отказываясь играть по правилам.

К счастью, копы не нашли ничего кроме того пакетика, и им пришлось меня отпустить с предупреждением. Так что я вернулся и забрал товар.

Когда ты дилер, то естественным образом знаешь других дилеров: твои кореша знакомят с их корешами и так далее. Так я познакомился с Шаа, беженцем со Шри-Ланки, недавно приехавшим в Англию. Учитывая все безумие, которое выпало на его долю, он был на удивление расслабленным парнем. Бежав от «Тигров освобождения Тамил-Илама» и гражданской войны на родине, он в конечном счете оказался на южном побережье со студенческой визой, где связался с местной бандой, торгующей травой. В какой-то момент из-за денег случился конфликт, ситуация вышла из-под контроля – и Шаа выстрелили в грудь в упор. Он выжил.

Шаа просрочил визу, но, прежде чем уехать, он познакомил меня с дельцами рангом повыше нашего, равно как и с оптовым рынком – когда покупаешь девятиунцевые и килограммовые плитки^[6], делишь их на унции и продаешь в розницу. Тогда я только осваивался в бизнесе и еще не постиг уличную мудрость, поэтому здорово накосячил, кредитуя гашем чуваков, которых я после этого больше ни разу не видел. Лошара. Ну ничего, на ошибках учатся.

В любом случае в нашем городке становилось все тоскливее. В Бате никогда ничего не происходит и стоит выйти за дверь, как обязательно встретишь знакомого. Пора было заняться чем-то поинтереснее.