Николас Смит
Hell Divers. Адские ныряльщики
5
Коммандер Уивер мчался вперед, чувствуя жжение в груди. Он задыхался, воздуха не хватало. Он бежал не от чудовищ. Твари выбрались из воронки, но вскоре отстали – что-то их спугнуло. Издали по-прежнему доносился слабый вой, но теперь к нему прибавились другие, не менее тревожные звуки. Где-то за горизонтом раздавался глухой рокот, заглушавший вопли монстров.
Уивер перепрыгнул ржавую арматуру, торчавшую из разбитого фундамента. Земля под ногами задрожала, снежная поверхность замерцала. Джонс, бежавший в дюжине ярдов впереди, упал, но тут же вскочил и крикнул:
– Что, черт возьми, происходит?!
Уивер обернулся, прикрыл щиток шлема от снежных зарядов и посмотрел на город. За голыми балками небоскребов стояла плотная стена мрака.
– Что это? – спросил Джонс.
Уивер не ответил и застыл на месте, в ужасе глядя на самый масштабный, самый мощный шторм, который он не только когда-либо видел, но вообще мог себе представить. На город стремительно надвигалась стена снега высотой в половину самого высокого небоскреба и длиной в несколько миль.
– Ничего себе!.. – выдохнул он.
– Бежим! – заорал Джонс и дернул Уивера за руку. – Быстрее, валим отсюда!
Уивер успел увидеть, как над снежной бурей вспыхнула молния. Восточный край снежной стены на несколько секунд озарился голубым светом, затем стена подошла к городу и обрушилась на улицы. Через несколько минут она настигнет их. Треск ломающегося льда и стоны металла заставили Уивера опомниться. Он повернулся и побежал за Джонсом.
Они находились на западной окраине Гадеса, недалеко от промышленной зоны. Где-то здесь Уивер видел склады «ИТК». Их бетонные стены должны быть достаточно крепкими, чтобы устоять против бури. Но не против такой… Как в Гадесе вообще уцелели какие-то стены?
Борясь с желанием обернуться, Уивер сосредоточился на дыхании. Размеренно и глубоко, вдох, выдох… На краю поля зрения метались крохотные точки, похожие на рой пчел. Организму не хватало кислорода, и он за это мстил. Каждый шаг сопровождался вспышкой боли. Мышцы ног, работавшие на пределе возможностей, горели от избытка молочной кислоты.
Когда до ближайшего здания оставалась всего сотня ярдов, над головой Джонса просвистел лист гофрированного металла и воткнулся острым углом в сугроб. Вокруг с воем проносились куски земли.
Поднялась метель, и Уивер потерял Джонса, но мгновение спустя тот вынырнул у входа в двухэтажный склад. Снаружи здание казалось не бетонным, а металлическим. Джонс рванул на себя дверь, махнул рукой и заорал:
– Скорее!
Уивер хотел ответить, но порыв ветра подхватил его, и он покатился по снегу. Сугроб смягчил падение, но Уиверу все равно показалось, что из легких вышибло воздух.
– Хватайтесь за меня, коммандер! – кричал Джонс.
Судорожно пытаясь сделать вдох, Уивер встал, перед глазами плавали красные круги. Джонс рванул его за руку и втащил внутрь. Шторм обрушился на них, стальная дверь с грохотом захлопнулась. Здание протестующе застонало, казалось, что железные стены шатаются. Часть потолка с грохотом обрушилась рядом с Уивером. Стены содрогнулись, Уивер упал на бок, прикрыл щиток шлема руками.
Сейчас он умрет. И Джонс тоже. Буря вот-вот оторвет здание от земли, а их самих размелет в порошок. Ветер снова и снова набрасывался на стены. Уивер свернулся клубком, не столько от страха, сколько от холода. Он старался справиться с пульсировавшей в голове болью, моргал, чтобы избавиться от искр перед глазами, и пытался сосредоточиться.
– Сэр, вы в порядке? – спросил Джонс.
Он кричал, но сквозь рев стихии его было едва слышно. Но Уивер услышал кое-что еще – странное электрическое жужжание.
Джонс потащил его к бетонной лестнице. Когда шторм накрыл все здание, шум затих.
Базар у складов был самым большим и популярным отсеком «Улья». Еще до того, как Икс свернул за угол и увидел двустворчатую дверь, которая вела в тускло освещенный, похожий на пещеру зал, он услышал голоса завсегдатаев, выменивавших что-то друг у друга, и почувствовал запах еды, которой торговали из-под полы.
Икс вошел внутрь. И в его мыслях, и вокруг него царил хаос. После того дайва – Икс поклялся, что он будет последним, – прошло несколько дней, но мышцы были по-прежнему напряжены, кожа горела, а сам он находился на грани нервного срыва.
Он прокладывал себе путь сквозь толпу. Изнуренные лица покупателей, продавцов и жуликов слились в одно размытое пятно. Некоторые слонялись тут, надеясь что-нибудь стащить. Шагая в спертой, душной атмосфере, Икс старался не обращать внимания на едва слышные просьбы и возмущенные, злобные взгляды. Всем, похоже, было наплевать, что он столько раз спасал их. Они видели перед собой представителя привилегированного класса и думать забыли, что именно он с риском для жизни добывал необходимые для корабля детали.
Нет, Икс их не обвинял. Эти люди были заняты выживанием. Большинство из них никогда не переступали порог школьного класса. Образование на «Улье» получали дети инженеров и агротехников, которым предстояло играть важную роль в жизни корабля.
Икс смотрел на потускневшие вывески и давно погасшие лампочки на самодельных лотках и тележках торговцев. По залу разносились крики продавцов.
– Контрабандная выпивка, полное бесчувствие гарантировано! – выкрикивал какой-то человек, обращаясь к проходившим мимо его палатки техникам из отсека очистки воды.
Один из них остановился и обменял несколько кредитов на бутылку крепкого пойла.
Пожилая женщина с седыми волосами до самого пояса махнула Иксу рукой, подзывая к своему прилавку. На ней было пальто из разноцветных лоскутов. Он узнал ту самую старуху, которая продала им снадобье от рака для Ронды. Но единственным результатом его применения стала сыпь. Подавив вспышку ярости и желание сбросить бутылки с зеленой жидкостью на пол и растоптать их, он ограничился тем, что показал средний палец шарлатанке, торгующей «средством от всех болезней».
Старуха молча отвернулась. Икс загнал злость подальше и быстро зашагал по другому проходу мимо прилавков, заваленных мылом, свечами и другими предметами, благодаря которым жизнь обитателей нижних палуб становилась чуть более сносной.
В конце базара Икс задержался у клеток с морскими свинками, кроликами и курами. Он им сочувствовал. В дайве ему больше всего нравилась возможность на несколько часов выскользнуть из клетки, а эти создания покидали заточение лишь за секунду до того, как попадали в кастрюлю.
– Всего две сотни кредитов! – выкрикивал ребенок, приставив руки ко рту.
Услышав цену, Икс поднял бровь и направился к следующему прилавку. По сравнению с картошкой и лимонами, которые агротехники выращивали уровнем выше, здешние овощи и фрукты выглядели маленькими и сморщенными. Их выращивали в двух жилых отсеках на нижних палубах, где постоянно не хватало света и воды.
С каждым годом даже эта скромная роскошь становилась все более недоступной. Скоро испустит дух последняя крольчиха, а лампы в теплицах мигнут и погаснут. Цены росли, товары исчезали, люди все больше впадали в отчаяние. Станет больше бунтов, больше кровопролития. Он не раз слышал, как в коридорах вполголоса обменивались слухами о мятеже. Икс не обращал на них внимания, ему хватало собственных забот. И если пассажиры решат разорвать его на части, он не сможет им помешать.
Кто-то закашлялся, покупатели и зеваки тут же в страхе расступились. На борту корабля свирепствовал не только рак. Не менее убийственным был грипп. Икса толкали люди, поспешно надевавшие белые маски.
Он невозмутимо пробивался сквозь толпу к своему любимому торговцу. Вот показалась вывеска с надписью «Дракон». Лампочка за буквой «Н» погасла, хотя когда Икс был здесь в прошлый раз, она еще горела. Засмотревшись на вывеску, он налетел на какого-то пассажира.
– Осторожно! – прорычал тот.
Икс обернулся и увидел, что на него в упор смотрит Тай.
– Черт! Извини, Тай.
Изо рта у техника торчал батончик, он молниеносно передвинул его слева направо.
– Да без проблем.
Икс отступил на шаг, пропуская какого-то покупателя, и снова подошел к Таю, но так и не придумал, что сказать.
Техник сам нарушил неловкое молчание, вытащил изо рта батончик и произнес:
– На похоронах у меня не было возможности тебе это сказать, но мне искренне жаль, что так получилось. Чертово невезение! Это же надо было отправить вас вниз прямо в электрическую бурю. Ты в порядке?
Икс молча кивнул. Таю, как и всем остальным, хотелось знать, что случилось внизу, что он, Икс, там увидел.
– А как пацан?
– После того, как узнал о смерти отца, не проронил ни слова. По его глазам вижу, что он винит меня.
– Печально слышать, – ответил Тай. – Мой сынишка, когда от рака умерла его тетя, не разговаривал две недели. Но потом пришел в себя.
Техник продолжал говорить, но Икс почти не слушал его. У него не было никакой уверенности, что Тин придет в себя. Из его глаз исчез блеск, взгляд стал недружелюбным и холодным. В мальчишке появился надлом, как и в любом другом обитателе корабля, да и вообще во всем на борту этого жалкого подобия дома.
– Я лучше пойду, – сказал Икс. – Завтра увидимся.
Тай снова сунул батончик в рот.
– Ах да, точно! Я чуть не забыл, тебе же завтра дадут новую команду.
– Да, это дело ждать не может, – ответил Икс, повернулся и пошел прочь.
Он не знал, каких ему дадут дайверов. У отрядов «Ангел» и «Аполлон» еще был какой-то резерв, но кого из дайверов отдадут ему, он не знал. Как и того, где Джордан возьмет новобранцев, чтобы их заменить. Хороших кандидатов осталось очень мало.
Икс вернулся к «Дракону», сел на один из четырех табуретов у стойки, позвонил в колокольчик и услышал, как за перегородкой что-то загремело. В следующее мгновение появился мужчина средних лет с вьющимися рыжими волосами. Он шагнул в круг приглушенного света и беззубо улыбнулся.
– А, Ксавьер! Давненько тебя не видел.
– Привет, Дом, как жизнь?
Тот оглядел Икса с головы до ног, задержав взгляд на эмблеме – белой стреле, вышитой на красном мундире.
– Сегодня неплохо. Всегда рад угостить хеллдайвера.
Икс устало улыбнулся.
– Вот и славно, а то я как раз хочу взять у тебя порцию лапши с мясом – навынос.
– Дай мне пару минут, – сказал Дом и вновь исчез в недрах палатки.
Икс расслабился, наслаждаясь минутами одиночества. Дом был хозяином этого заведения, сколько он себя помнил. Как и у многих других на корабле, традиции в семье Дома передавались из поколения в поколение. На воздушном судне о расовой принадлежности никто не говорил, все были гражданами «Улья», но это вовсе не означало, что ко всем относились одинаково. В чем-то здесь стало даже хуже, чем в Старом Мире. Отвратительное разделение на две касты – обитателей нижних и верхних палуб – было заметно повсюду.
Дом вернулся через несколько минут, держа в руках картонную коробку с лучшей лапшой, какую только можно было найти. Пьянящий аромат вывел Икса из задумчивости, и он перестал думать о социальных проблемах.
– Сколько я тебе должен? – спросил он.
Дом поднял глаза на неисправную вывеску.
– Достанешь новую лампочку, и мы в расчете.
Икс поглядел на вывеску и нахмурился.
– На поверхности их осталось очень мало, но я поищу.
Дом сунул Иксу теплую, исходящую паром коробку, и его улыбка стала шире. Икс еще раз взглянул на вывеску и ушел, на прощание крикнув через плечо:
– До скорого, Дом!
Он шел, раздумывая о том, что сказать Тину. Подойдя к своей квартире, дважды постучал. Барабанить в собственную дверь было странно, но ему не хотелось тревожить мальчика. Пусть чувствует себя как дома.
Помедлив, взялся за ручку, потянул на себя и открыл скрипнувшую дверь. В своей квартире он ненавидел буквально все – от грохота кондиционера в тесной жилой комнате до растрескавшейся искусственной кожи дивана, на котором когда-то его каждый день ждала жена. Он и сейчас мог представить, что Ронда сидит, положив ногу на ногу, и оценивающе смотрит на него, пытаясь понять, пьян он или нет.
Теперь на ее месте сидел Тин. В руках он держал планшет, тусклый свет экрана освещал его лицо.
– Я принес лапши, – сказал Икс, тряхнув пакетом.
Тин даже не поднял глаз.
Иксу понадобилось всего три шага, чтобы пересечь комнату. Он отнес пакет на кухню, где стоял простой овальный стол и два задвинутых под него табурета. От желтой краски, которой стол когда-то был выкрашен, почти ничего не осталось.
Икс поставил пакет и подошел посмотреть, как поживает его помидор, который рос под мигавшей тепличной лампой. Стебель растения поник, один листик опал. Икс взял его и сунул обратно в горшок.
Вздохнул, отправился в ванную. От унитаза, или «дерьмобака», как называли его пассажиры, шел слабый гнилостный запах. Задержав дыхание, Икс справил нужду.
Тин переместился на пол. Теперь он сидел, скрестив ноги, на полу и что-то искал в своем поясе с инструментами. Похоже, он решил починить пылесос. Отвинтив передние болты, он сдвинул крышку, под которой оказалась путаница проводов, и взял небольшие пассатижи.
– Есть хочешь? – крикнул с кухни Икс.
Мальчик покачал головой.
– Давай, тебе надо поесть. У меня тут лапша. А от лапши, тем более из «Дракона», никто не откажется. Думаю, это меньшее, что я могу предложить тебе за починку этого пылесоса. Тепличная лампа тоже плохо работает. Почини ее, а я с тобой рассчитаюсь, договорились?
Комната наполнилась аппетитным запахом. Глаза Тина оглядели тускло освещенное помещение и на миг задержались на Иксе. Бросив разобранный пылесос, он встал и пошел на кухню. Осмотрел лампу и сел за стол.
Ели они молча. У Икса закончились слова, а Тин изо всех сил старался на него не смотреть. Мальчик рос у Икса на глазах, и тот знал, что технику он полюбил раньше, чем научился говорить. Теперь Тин мало играл с ровесниками и много работал над своими проектами.
Когда-то Аарон, Тин, Ронда и Икс были одной семьей. Он бы все отдал, чтобы вернуть те дни. За последние пять лет он продолжал что-то делать лишь из чувства долга перед «Ульем». После смерти Ронды спускаться на поверхность его заставляла только ответственность перед человечеством. И вот теперь он взял на себя новые обязательства.
Он посмотрел на мальчика.
– Что нового в школе?
Тин замер, с хлюпаньем втянул в рот лапшу, но ничего не ответил.
Икс сделал еще одну попытку:
– Утром говорил с твоей учительницей. Она сказала, что ты и другие ребята вскоре начнете работать в отсеке очистки воды.
Тин глубже натянул свою шляпу из фольги.
– Послушай, Тин, – сказал Икс уже тише, – мне нужна твоя помощь. Рано или поздно тебе придется со мной заговорить. Я хочу сказать… кроме тебя, у меня никого нет. А у тебя – никого кроме меня. Нравится тебе это или нет, но все обстоит именно так.
На этот раз Тин поднял голову и посмотрел в глаза Иксу. Доел, спрыгнул с табурета, аккуратно задвинул его под стол и ушел. Дверь в спальню захлопнулась.
– Черт, – пробормотал Икс, посмотрел на полную тарелку своей любимой лапши и отодвинул ее в сторону.
Есть не хотелось, его мучила жажда. В чем он сейчас нуждался, так это в крепкой выпивке.
6
Коммандер Уивер с благоговейным ужасом смотрел на окружавшие его стены. Они дрожали и грохотали так, будто великан лупил по ним снаружи одним из тех огромных шаров, которыми разрушают здания. С потолка сыпались куски звукоизоляции, пыль оседала белыми хлопьями.
Опустив голову между коленей, он сидел на лестнице, которая вела на второй этаж. Со стороны могло показаться, что он молится, но это было не так. Случаи, когда он действительно молился, можно было сосчитать по пальцам одной руки. Хотя то, что они с Джонсом до сих пор не погибли, было настоящим чудом.
– Сэр, на верхнем этаже пусто, – донесся с верхней площадки голос Джонса. – Там ничего нет. Ни признаков жизни, ни топливных элементов, ни клапанов давления. Ничего.
– Клянусь, я что-то слышал, – покачал головой Уивер. Он все не мог прийти в себя после того, как упал.
Джонс сбежал по лестнице и сел рядом. Они сидели молча, прислушиваясь к завыванию бури. Джонс что-то прошептал, но Уивер услышал только обрывок фразы.
– Что ты сказал?
– Это молитва, – ответил Джонс. – Христианская молитва.
– Ты что, веришь во всю эту чушь?
Джонс указал на крест у себя на шлеме.
– Если вернемся на «Арес», я вам расскажу.
Он повернулся и посмотрел на Уивера.
– Сэр, с вами точно все в порядке? – спросил он, глядя темными глазами на коммандера, освещенного голубым сиянием батареи.
– Я в норме, – солгал Уивер и сделал глоток из трубки в шлеме.
Стерилизованная вода имела привкус солевых таблеток, но так и должно было быть.
Половина припасов находилась в капсуле на дне воронки, полной чудовищ. Он надеялся, что вторая капсула благополучно опустилась на поверхность. Это их единственный шанс вернуться домой и спасти «Арес». Без капсулы они не смогут доставить на корабль достаточно топливных элементов или клапанов давления. Другого способа переправить все это на корабль у них нет – их личные гелиевые зонды такой вес не поднимут. Каждый клапан для реактора мощностью в восемьдесят мегаватт весил сорок фунтов. Кроме того, нужно найти другой бустер, иначе он навсегда застрянет здесь. Капитан Уиллис ни за что не решится приземлиться, чтобы забрать его.
Уивер крякнул, от таблеток крутило живот. Эти таблетки якобы превращали радиоактивный снег в воду, пригодную для питья, хотя он в этом сомневался. У него начали болеть внутренности.
– Как вы думаете, что это были за твари? – спросил Джонс, вытащил из кобуры на бедре «бластер» и очистил его ото льда.
– Понятия не имею, – ответил Уивер, – но я называю их сиренами.
– Почему?
– Они воют, как сирена, когда на корабле объявлен пятый уровень угрозы.
Джонс посмотрел на потолок, потом опять на Уивера.
– Как при такой радиации здесь вообще может быть что-то живое?
Уивер покачал головой.
– Не знаю. Но они же как-то выжили, правда? Все, хватит вопросов. Нужно сосредоточиться на том, чтобы выбраться отсюда и вернуться на «Арес».
Он встал, поднялся по ступенькам, снова спустился вниз.
– Там такая буря, что мы не продержимся и минуты, – крикнул ему Джонс. – Дождемся, когда она стихнет.
– Корабль не будет ждать нас вечно, – проворчал Уивер.
Джонс не сводил взгляда со стальной двери у подножия лестницы.
– Знаю, сэр. Но при всем уважении… Если мы погибнем, «Арес» будет обречен.
– Пойдем, как только буря немного стихнет.
– Слушаюсь, – вздохнул Джонс. Затем вытащил из штанов два мешочка для фекалий.
– Да будут благословенны наши шлемы, – сказал он, зашвыривая мешочки на верхнюю площадку. – Я бы не хотел нюхать эту вонь.
При других обстоятельствах Уивер засмеялся бы, но теперь словам Джонса не удалось пробиться сквозь туман охватившей его тревоги.
– Вы слышите? – вдруг спросил Джонс.
– Что? – насторожился Уивер, ожидая вновь услышать вой, который почудился ему перед бурей.
Он приложил руку к вибрирующей стене. Завывания ветра сменились непрекращающимся ревом. Бетонная лестница покрылась паутиной трещин. Уивер отступил назад. Яростный грохот металлической обшивки приковал его взгляд к перекрытию второго этажа. Джонс что-то крикнул, но треск рушившегося здания заглушил его голос. Под напором ветра бетонные стены вокруг Уивера и Джонса начали разваливаться.
Увернувшись от бетонной глыбы, коммандер едва не покатился вниз по ступеням. Он прижался к противоположной стене и в ужасе смотрел на широкую трещину, зигзагом помчавшуюся вверх, раскалывая ступени пополам.
– Бежим! – закричал он.
Но, подняв глаза наверх, понял, что бежать некуда. Железная крыша так грохотала, что было ясно – буря вот-вот сорвет ее и вышвырнет их наружу. Это всего лишь вопрос времени.
Джонс нерешительно замер на разрушенной лестнице, прижался к стене и закрыл голову руками. Спрятаться было негде, оставался только один выход.
Держась левой рукой за стену, чтобы не потерять равновесие, правой Уивер вытащил из наружного кармана на бедре моток веревки, которая выдерживала вес до пятисот пятидесяти фунтов, размотал его, протянул один конец Джонсу и проорал:
– Привяжи к ремню!
– Нет, – отмахнулся Джонс, – снаружи нам крышка!
– Либо мы попытаемся, либо нас раздавит!
Ураган сорвал крышу здания, будто корку с апельсина. Время вышло.
– Это приказ! – рявкнул Уивер.
Джонс схватил веревку и привязал к своему поясу узлом «восьмерка». Коммандер схватился за дверную ручку и приказал идти за ним. Изо всех сил навалившись на дверь плечом, он распахнул ее. Стены за спиной обрушились, обломки полетели вниз, едва не задев Джонса. Здание покачнулось, их швырнуло друг на друга, металлические конструкции стонали и скрежетали. Уивер скрипнул зубами, пожалев, что не запомнил слова молитвы, которые несколько минут назад читал Джонс. Он шагнул наружу, и ураган подхватил его, едва он вышел из двери. Веревка на поясе натянулась и выдернула Джонса из проема. В следующее мгновение дайверов втянула в себя белая пустота, их крики растворились в завываниях ветра.
Икс так и не дождался, когда Тин выйдет из своей комнаты.
– Буду позже, – громко сказал он и направился к выходу.
Закрыв за собой дверь, он зашагал по коридору. Идти было недалеко – от грязного бара «Ведомый» его отделяло всего несколько переходов.
Он шел, сунув руки в карманы и не поднимая глаз. Белый отблеск единственной лампочки подсказал ему, что он уже близко. Этот отблеск напоминал сигнал маяка, предупреждавшего корабли об опасной близости берега. И это предупреждение Икс всегда игнорировал.
У входа его встретил знакомый скрипучий, металлический звук древнего СД-плеера. Когда по ушам ударили гитарные аккорды «На сторожевой башне», он усмехнулся. Песня Джимми Хендрикса, которой исполнилась уже не одна сотня лет, идеально соответствовала его настроению.
Он кивнул Марву, бывшему полицейскому, который купил этот чертов бар, когда вышел в отставку.
– Добрый вечер, Икс. Чего тебе? – спросил бармен, протирая стакан тряпкой сомнительной чистоты.
– Как обычно.
Икс оглядел лица трех других посетителей, но никого не узнал. Вот и хорошо, он пришел сюда не за разговорами. Марв что-то тихо сказал женщине у другого конца стойки – она сидела на любимом месте Икса. Женщина взяла стакан и, сердито посмотрев на дайвера, протиснулась мимо. Он пересел, взял стакан, который поставил перед ним бармен, и в два глотка осушил его. В желудке разлилось тепло. После выпавшей ему недели это было даже приятно.
Икс постучал себя кулаком по груди, заказал еще. И плевать на приказ капитана Эш воздержаться сегодня вечером от выпивки. Алкоголь согрел его, настроение улучшилось, хотя он понимал, что это дурной знак.
– Решил сегодня не медлить? – спросил Марв.
– Хочу забыться. Есть причины.
Бармен наполнил стакан, на этот раз до краев, и ответил:
– А кто не хочет, брат?
– Вот за это и я выпью, – сказал его сосед справа.
Икс ничего не ответил. Он не сводил глаз с единственного украшения в баре – картины, на которой было изображено какое-то древнее сражение. Воины в доспехах из металлических пластин рубили друг друга мечами, орошая кровью траву на поле в давно забытом краю.
– Ты ведь хеллдайвер, да? – спросил тот, кто сидел рядом.
Икс быстро прикончил очередную порцию выпивки, слегка склонил голову и вскользь посмотрел на разговорчивого соседа. Тот был среднего возраста, с грубым лицом и черными, спадавшими на плечи дредами. Он показался Иксу знакомым, но тот явился сюда не ради того, чтобы что-то вспоминать. Он пришел, чтобы избавиться от мыслей.
– Меня выдает красная форма? – неохотно произнес Икс и со стуком поставил на стол пустой стакан, уже зная, что последует дальше.
– Я был знаком кое с кем из хеллдайверов. Эти парни не любят трепаться о том, что видели. Но ты, мужик, не скромничай. – Он ткнул Икса локтем в бок. – Я куплю тебе выпить.
Иксу это не понравилось. Его тело было единственным, что принадлежало ему на перенаселенном корабле, и любые посягательства на него могли обернуться проблемами.
– Да, все, что говорят о хеллдайверах, говорят не просто так, – медленно произнес Икс.
Сосед прищурился.
– Слушай, я ведь встречал тебя и раньше. Ты уже давно здесь ошиваешься. И я точно знаю – ты кое-что да видел.
Марв замер, не вынимая руку из стакана, который он протирал. Он пристально посмотрел на Икса, но ничего не сказал.
– Да что ты ломаешься! Всего один маленький рассказ, – уговаривал пьяница. – Мне тут говорили, что вы, ребята, нашли внизу живых существ. – Он опять помахал пальцем и добавил: – И это были не гуманоиды.
Это Иксу тоже не понравилось. Слухи его раздражали. Выпивка наконец подчинила себе чувства, глаза затуманились. Где-то на задворках сознания промелькнула мысль – может, рассказать этому мужику о тварях на поверхности? Просто чтобы посмотреть на реакцию.
В разговор вмешался Марв:
– Слушай, приятель, кажется, тебе пора. Хватит на сегодня бухать, а?
– Я разве с тобой разговариваю? – ответил тот.
Он перевел остекленевшие глаза на Икса и потянулся вперед, будто хотел коснуться шрама у него над глазом.
– Знаю, тебе есть что рассказать.
Икс вскочил, схватил его за руку и заломил за спину. Он вспомнил, где видел его раньше. Некоторое время назад этот тип орал в коридоре на полицейских.
Тот дернулся и попытался вырваться, однако Икс действовал быстро. Он заломил ему руку еще выше, к лопаткам, и приложил головой об стойку. Грохот от удара был слышен в каждом углу маленького бара. Пьяница опять дернулся, пытаясь освободиться, и прошипел:
– Успокойся, мужик! Думаешь, ты особенный? Ты хоть представляешь, как живут остальные? Думаю…
Икс вздернул руку пьяницы еще выше, и слова застряли у того в глотке, он заскулил. Клиенты бросились вон из бара.
– Что-то не похоже, что ты умеешь думать, – сказал Икс, ослабил хватку и отпустил его так же внезапно, как и схватил.
– Черт, – произнес Марв, поставил чистый стакан на стойку и достал тряпку для более грязной работы.
Пьяница поднял голову и, пошатываясь, забормотал какие-то ругательства. Марв быстро вытер кровавую полосу со стойки и велел:
– А теперь вали отсюда!
Пьяница заковылял прочь, приложил правую ладонь рупором к губам, а левой показал средний палец. Опять что-то пробормотал, но Икс услышал только конец фразы:
– Мой отец никогда тебя не любил.
Икс покачал головой и снова сел на табурет.
– Он заслужил трепку, – произнес Марв и снов протер стойку, – но его выпивку я включу в твой счет, потому что не заплатил он из-за тебя.
– Без проблем, – ответил Икс, допивая последнюю порцию. Бросил на стойку кредитную карту и подождал, пока Марв спишет деньги. – Ты, случайно, его не знаешь?
– Он был здесь всего пару раз. – Марв вернул Иксу карту и задумался, уставившись в потолок. – Трей? Нет, Тревис. Думаю, его зовут Тревис. Да, точно Тревис.
Когда-то Икс знал одного Тревиса, сына бывшего дайвера из отряда «Ангел». Неужели он превратился в такое ничтожество? Смотреть не на что. Но о чем это он бормотал?
Алкоголь приятно дурманил мозг, однако уже пора было возвращаться домой. Всего через несколько часов ему представят новых членов его отряда – очередных дайверов, которых он, скорее всего, поведет на смерть.
Тревис Эдди ковылял по лестницам на нижние палубы, держась за шишку на лбу. Он был зол и пьян – взрывоопасное состояние. Чувствовал, что исчерпал запасы самообладания, но не мог позволить себе слететь с катушек. Ему приходилось держать себя в узде. На его счету было уже два привода за насильственные действия, поэтому он был в шаге от гауптвахты. А если его туда посадят, то помочь обитателям нижних палуб и брату он не сможет. Гнить там невыносимо, но теперь его бросало в дрожь от другого – от мысли о виселице.
Нет, так не пойдет. Только не сейчас, когда он заметил на корабле некоторые перемены.
Тревис остановился у лестницы и перекинул дреды через плечо. Открыл люк в первый отсек и услышал, как там и тут кашляют больные пассажиры. Вдоль каждой стены, куда хватало глаз, тянулись сотни коек. Некоторые были разделены металлическими перегородками, другие отгорожены одеялами, наброшенными на самодельные полки для одежды. Как правило, минимум приватности обеспечивал кусок ткани.
Это был первый из двух отсеков, служивших домом для четырехсот обитателей нижних палуб. Тревису повезло, он жил в первом. Во втором собрали тех, кто пострадал от радиации. Он заходил туда только в крайнем случае. Переносить такие страдания было невозможно. Из-за утечки радиации все больше детей рождались с дефектами. Те, кто не умирал в младенчестве, редко покидали второй отсек. Они жили там, как звери в клетке, прикованные к грязным матрасам, во всем зависящие от родителей.
Капитан Эш и ее подчиненные редко отваживались спускаться туда. Наверное, легче жить наверху, не думая о тех, кто прозябает здесь. Тревис не отрицал, что капитан Эш кое-что изменила: увеличила пайки, назначила им врача, велела каждый день совершать обход и выделила команду инженеров, постоянно работавших над устранением утечек радиации. Но этого было недостаточно, еды можно было бы давать и больше, и вниз сама Эш почти никогда не спускалась.
Тревис почувствовал, как из груди рвется безмолвный крик. Это несправедливо! Ни одна живая душа не должна так жить, хотя именно такая жизнь ожидала его до конца дней.
Он сделал глубокий вдох и попытался преодолеть дурноту, вызванную выпивкой. Не надо было так самоуверенно говорить с тем хеллдайвером. Тут он допустил ошибку. Ну ничего, в следующий раз будет умнее.
Когда дурнота прошла, Тревис направился к своей койке, ориентируясь по ночному освещению – тусклым светодиодным лампам над головой. В их свете с трудом можно было различить изможденные лица спящих.
Большинству из них было от двадцати до тридцати лет, но выглядели они вдвое старше. Да и те, кто преодолевал тридцатилетний рубеж, жили недолго – только не здесь, внизу, где свирепствовали грипп и рак. Средняя продолжительность жизни составляла примерно тридцать семь лет, значит, ему оставалось еще лет десять.
Тревис проковылял мимо дюжины монахов, медитировавших при свете небольшой свечи. Сам он уже давно утратил веру. Увидев впереди извилистую очередь к дерьмобакам, он встал в ее конец.
Единственный металлический люк со скрипом открывался и тут же захлопывался: пассажиры старались не выпускать вонь наружу. Фокус заключался в том, чтобы, входя, набрать побольше воздуха в легкие и как можно дольше задерживать дыхание. Но когда все-таки приходилось сделать вдох, тебя настигали настоящие страдания.
Наконец подошла очередь Тревиса. Но он был настолько пьян, что забыл правило, вошел, пошатываясь, внутрь и едва не сблевал. Никакой вентиляции тут не было, от смрада слезились глаза. Тревис протиснулся между двумя мужчинами и справил малую нужду в одно из широких отверстий в полу. Отходы по трубам откачивали внутрь корабля, в отсек переработки, где они превращались в метан, на котором готовили еду, и в компост для огородов. Обо всем этом лучше было не думать.
