Николас Смит
Сыновья войны
– 5 —
Антонио занимался любовью с Лючией в темноте их дрянной квартирки в западной части Анахайма[34]. Он любил секс с женой, но сегодня его мысли были заняты другим. Она знала его достаточно хорошо, чтобы заметить, что он был не в настроении.
– В чем дело? – спросила Лючия.
Он отстранился и вздохнул, стыдясь признать правду. Ненависть к врагам отравила его разум, и ядовитый гнев мешал ему заниматься тем, что ему всегда нравилось.
Но как бы ему ни было неловко, он всегда был откровенен с Лючией.
– Это из-за Энцо, – сказал он.
– Я думала, тебе станет лучше теперь, когда Лино с Желтохвостом уничтожили последних наших врагов в Неаполе, – сказала она. – Но, наверное, ты не избавишься от этого яда в сердце, пока Энцо тоже не будет мертв.
Его жена редко ошибалась.
Он встал с кровати и подошел к окну. Над холмистым кварталом нависало кроваво-оранжевое небо. На тротуарах не было ни души, а по дороге проехала лишь пара машин. В нескольких милях отсюда, в другой части города, солдаты Моретти готовились уничтожить небольшую группу «Суреньос».
Через пару часов тем, кто не уехал из Лос-Анджелеса, придется пережить еще одну ночь без электричества – из-за атаки на атомную электростанцию в Пало-Верде. И пока они будут спать, Антонио заключит крупную сделку, которая позволит его клану укрепиться и скоро, очень скоро он сможет разобраться с Энцо Сарконе.
Он повернулся к Лючии и восхитился ее обнаженным телом в тусклом свете спальни.
Боже, как она прекрасна.
Еще прекраснее, чем в тот день, когда он встретил ее двадцать лет назад, когда он был лишь молодым солдатом, который готовился к следующей войне, а она была официанткой и подавала пиво пьяницам. Но не только красота сделала ее неповторимой. Как и Антонио, она выросла в нищете, пробилась наверх и помогла ему построить семейный бизнес. Она была воительницей в душе и прекрасной матерью.
– Куда ты смотришь? – спросила она с сильным итальянским акцентом.
– На богиню.
Ее карие глаза встретились с его глазами, она улыбнулась, и на щеках появились ямочки. Она перекинула темные волосы через плечо и поманила его обратно в постель.
– Расслабься, любимый, – сказала она.
Антонио протяжно вздохнул, и они занялись любовью, забыв обо всем, растворившись в удовольствии. Потом они выкурили одну сигарету на двоих, и он подошел к шкафу за новым костюмом от «Армани», который он взял из партии краденого товара, прежде чем Винни продал ее.
Лючия подошла, взяла пиджак и подержала, чтобы он смог просунуть руки в рукава. Он повернулся к ней, она поправила ему воротник и поцеловала в губы. Он вскинул руку и зачесал назад волнистые каштановые волосы.
– Ты очень красивый, – сказала она.
Он ответил ей улыбкой и потянулся к шкафу, чтобы взять галстук. Он выбрал серебристый и подошел к окну, чтобы взглянуть на того, кто посигналил из машины.
Кристофер подъехал на старом мерседесе, и Рафф, выйдя из него, подошел к крыльцу. В отличие от других ребят, которые стали бы звать его, он вежливо ждал, когда Антонио его впустит.
– Я не знаю, когда сегодня вернусь, – предупредил Антонио Лючию.
– Я буду ждать. Ты же знаешь, я не могу уснуть, пока тебя нет.
Он поцеловал ее на прощание, и она пошла за ним по коридору. Антонио остановился, чтобы пожелать спокойной ночи сыну.
Марко лежал на кровати в больших красных наушниках. Музыка звучала в них так громко, что Антонио слышал ее из коридора.
– Марко, – дважды позвал он, прежде чем сын услышал его и стянул наушники, просияв идеальной белозубой улыбкой.
– Хороший костюм, papà[35].
Марко говорил по-английски лучше родителей и переходил на итальянский лишь от случая к случаю. Антонио это вполне устраивало. В свои почти двенадцать мальчишка провел в Лос-Анджелесе большую часть жизни, и отец не хотел, чтобы он забывал о своих корнях.
– Спокойной ночи, Марко, – сказал он. – Веди себя хорошо, ладно?
– Едешь на работу? Можно с тобой? – Марко спустил ноги с кровати.
Антонио нравилась его целеустремленность, но Лючия, положив руку ему на плечо, напомнила об их решении: их единственный ребенок не станет преступником.
Он покачал головой, и Марко разочарованно насупился:
– Винни же едет помогать. Почему мне нельзя?
– Потому что твой двоюродный брат достаточно взрослый для этого, а ты нет, – ответила Лючия.
– Будь молодцом и слушайся маму.
– Рафф останется здесь?
– Да.
– Ладно, хорошо, – сказал Марко. – Ему нравится со мной играть.
Антонио задумался, не было ли это упреком за частые отлучки, но сейчас ему было некогда об этом размышлять. Он вышел из комнаты сына, а потом и из квартиры, чтобы поговорить с человеком, который отвечал за безопасность его родных.
– Рафф, – сказал он, глядя ему в глаза, – позаботишься, чтобы с ними все было хорошо, да?
– Я отдам за них жизнь, дон Антонио.
Антонио не отводил взгляда. Преданность Раффа была абсолютна и непоколебима, что и служило причиной, по которой Антонио всегда просил его оберегать две жизни, которые ценил выше своей собственной.
– Я о них позабочусь, – заверил Рафф.
Антонио похлопал его по плечу и пошел к машине. Из открытого окна мерседеса тянуло сигарным дымом. За рулем сидел его брат в серебристом костюме, который хорошо сочетался с его седеющей эспаньолкой.
– Последняя, – сказал он, указывая на сигару. – Не мог удержаться.
Антонио сел в машину и взглянул на обшарпанную многоэтажку.
Когда-нибудь у него будет особняк, и оттуда он будет править империей Моретти.
– Слышал новости? – спросил Кристофер и включил радио:
«Экстренное сообщение передается по поручению президента Соединенных Штатов Америки. Это не учения. Указом номер сто девять на всей территории Соединенных Штатов Америки вводится военное положение, действующее с восемнадцати часов по североамериканскому восточному времени двадцатого сентября две тысячи двадцатого года».
– Вот дерьмо, – проворчал Антонио.
Кристофер сменил станцию, включив местное радио.
«Государственные и городские власти согласно указу президента Соединенных Штатов Америки номер сто девять ввели на территории Лос-Анджелеса и всего штата Калифорния военное положение. Обеспечение исполнения указа возложено на Американских военных патриотов. В Лос-Анджелес направлены батальоны АВП из штатов, верных правительству, для подавления противоправных действий. Начало комендантского часа перенесено на двадцать часов. Желающим эвакуироваться из города необходимо сделать это до наступления комендантского часа. В противном случае они будут задержаны АВП».
Кристофер снова переключил радио на федеральную волну.
«Мексиканские и канадские власти сообщают о всплеске нелегальных пересечений своих границ», – сказал диктор.
Какая ирония. Антонио никогда не думал, что услышит о том, что американцы пытаются сбежать в Мексику.
– Неаполь выглядит привлекательнее с каждой минутой, – заметил Кристофер, – особенно теперь, когда Лино с Желтохвостом позаботились о наших врагах. Или Рим. Я тебе говорил, что надо было туда переезжать.
Антонио втянул воздух, чтобы совладать с гневом, но было поздно. Протянув руку, он выдернул сигару изо рта брата и выбросил в окно.
– Какого черта! – воскликнул Кристофер.
– А я тебе говорю, что мы останемся в Лос-Анджелесе, и я больше не хочу ничего слышать о возвращении в Неаполь, Рим или куда угодно еще. Ясно?
Кристофер, не отводя глаз от дороги, крепче сжал руль.
– Ага, ясно.
– Думаешь, мы смогли бы привезти сюда наших людей из Италии, если бы не это дерьмо? – спросил Антонио. – Это было бы нереально, но сейчас у правительства есть заботы посерьезнее, чем следить за каждым иммигрантом.
Кристофер выехал на шоссе. Несмотря на видимое спокойствие, он явно злился.
– Мы приехали сюда, чтобы восстановиться и поднять флаг Моретти, а твое неуважение действует мне на нервы, брат.
– Прости, если воспринимаешь это как неуважение, – ответил Кристофер. – Просто я на взводе от того, что здесь творится.
– Ты не хотел довериться мне той ночью, и видишь, что получилось в результате? Мы вырубили пятерых солдат АВП, сохранили свои пятьдесят штук и добавили к нашему арсеналу пятнадцать автоматов и двадцать тысяч патронов.
– С тех пор ситуация слегка изменилась.
Антонио не мог на это возразить, но это было неважно.
Кристофер сбросил скорость при приближении к контрольному пункту с флагом АВП с головой ворона и плакатом с надписью «Всегда на страже».
Этот девиз теперь был повсюду, равно как и подразделения АВП, пополнявшие ряды рекрутами из других родов войск, а также просто наемниками. Бойцы на КПП, вероятно, прибыли из других штатов – их перебросили сюда, когда губернатор Макги отказался реорганизовывать Национальную гвардию штата.
Хотя его брат видел в этих людях внешнюю угрозу, Антонио рассматривал военных как потенциальных клиентов и союзников.
Антонио опустил окно, солдат АВП в солнцезащитных очках наклонился, чтобы рассмотреть их с Кристофером. Второй патрульный обошел вокруг автомобиля с немецкой овчаркой – та вынюхивала взрывчатку.
Офицер поднял свои авиаторы на лоб.
– Куда направляетесь? – спросил он с бруклинским акцентом. Антонио оказался прав: они были не из Калифорнии. И могли испытывать меньше угрызений совести по поводу убийства калифорнийцев.
Расскажи он правду, его стали бы допрашивать не меньше часа, поэтому он ответил самым естественным тоном:
– Нам нужно забрать моего сына из Лонг-Бич, чтобы отвезти в Анахайм.
Солдат попросил их предъявить документы, и Антонио передал ему удостоверения личности. Патрульный мельком взглянул на фото, потом на их лица и дал знак проезжать.
– Вам стоит поторопиться, – сказал он. – Комендантский час перенесли на восемь.
– Поторопимся, – ответил Антонио. – Спасибо… сэр.
Они поехали на север, к учебной базе объединенных вооруженных сил Лос-Аламитос. И видели, как на военный аэродром базы приземлился C-130, несомненно, с очередной партией солдат АВП.
– Приехали, – сказал Кристофер, въезжая на почти пустую стоянку аэродрома.
Он припарковался, Антонио вышел из машины, подошел к кадиллаку и открыл заднюю дверь. Сержант Раш сидел между Лино и Желтохвостом.
– Все в порядке? – спросил Антонио.
– Да, все нормально, – ответил Лино. – «Хамви» готов выехать, и там внутри у нас два M4.
Кармин обернулся с переднего сиденья, морщины и шрамы на его немолодом лице были еще заметнее в свете плафона над головой.
– А ты? – спросил Антонио у сержанта АВП.
– У меня назначена встреча с командиром, – ответил Раш. – Нам нужно на базу.
– На базу? – переспросил Антонио. – Мы так не договаривались.
Раш вздохнул:
– Знаю, но вам не о чем беспокоиться. Мой командир согласовывал ту операцию, когда вам устроили засаду, но он не знает, что это были вы, мужики. Он думает…
– Нет, черт возьми! – перебил его Кристофер. – Ты нас за дураков держишь?
– Он не знает, с кем у меня был контакт, я вам уже говорил, – сказал Раш. – Он думает, что это устроили «Суреньос». Черт, да он своими глазами видел их убитого. Вы в шоколаде, честное слово.
Антонио переглянулся с Кристофером. Тот, нервно жуя зубочистку, хмыкнул и покачал головой. Антонио кивнул.
– Раш, ты едешь с нами, – сказал он.
Сержант выбрался из кадиллака и пересел на заднее сиденье мерседеса.
– Запомни, если мы сегодня не вернемся, твоей семье конец, – предупредил Антонио.
Раш сглотнул:
– Понимаю, сэр, но вы можете мне доверять.
– Посмотрим.
Они подъехали к воротам базы Лос-Аламитос, Раш показал документы, и их пропустили. Внутри кипела жизнь. Одни солдаты грузили машины, другие готовились к патрулированию.
Антонио давно не бывал на военных базах, и какая-то его часть скучала по тому, как, казалось, идеально работали здесь все шестеренки.
Хорошо смазанный механизм, как и клан Моретти.
– Там припаркуйся, – показал Раш.
Кристофер остановился перед кирпичным зданием, и Раш вышел.
– Подождите здесь, – сказал он. – Я скоро вернусь.
Кристофер посмотрел на Антонио – тот кивнул.
Сержант вошел в здание, а они остались в машине, прислушиваясь к шуму лопастей «Черного ястреба», который готовился к взлету.
– Уверен, что ему можно доверять? – спросил Кристофер.
– Я никому не доверяю, брат.
Через несколько минут Раш вернулся с высоким подтянутым мужчиной, который носил тонкие, как карандаш, седоватые усы. Они коротко о чем-то переговорили, и Раш дал Кристоферу знак переставить машину к ряду «Хамви».
– Спокойно, – сказал Антонио брату.
Они вышли и подождали, когда к ним приблизятся Раш и его командир.
– Добро пожаловать в Лос-Аламитос, – сказал высокий мужчина. – Я подполковник Мартен.
– Антонио Моретти.
– Кристофер Моретти.
– Братья? – спросил Мартен.
– Да, – ответил Антонио.
Пожав им руки, Мартен окинул братьев командирским взглядом и, усмехнувшись, заметил:
– Хватило же вам наглости приехать сюда со своей сделкой, должен признать.
Раш стоял навытяжку и не двигался.
– В общем, вопрос в следующем: почему я должен вам доверять? – спросил Мартен.
– Потому что мы знаем, где ваш украденный «Хамви», и те, кто устроил засаду и убил ваших людей, – сказал Антонио. – И потому что мы не бандиты, а профессиональная организация, которая строго следует кодексу чести.
Мартен быстрым движением провел пальцами по усам, обдумывая услышанное.
– Ладно, назовите адрес, и если окажетесь правы, возможно, дело у нас выгорит.
– Следуйте за нами, – сказал Антонио.
Он повернулся к мерседесу, но Мартен его окликнул:
– Нет, вы оба поедете со мной.
Антонио и Кристофер сели в командирский «Хамви» с Мартеном, Рашем и молодым парнем за рулем. Спустя пару минут из казармы выскочила дюжина бойцов в бронежилетах и очках ночного видения.
Половина распределилась по двум M-ATV[36] песочного цвета, а остальные сели в еще один бронированный «Хамви». Колонна двинулась в Комптон – туда, где размещались главари одной из крупнейших в городе банд «Суреньос».
Пункт назначения находился всего в трех милях от склада Моретти, и это была довольно горячая точка бандитской деятельности – настолько опасная, что Антонио со своими людьми не заезжал туда уже несколько месяцев.
Уничтожение этого логова стало бы крупной победой для Моретти, но она стоила бы ему слишком дорого. Поэтому ему и нужны были бойцы АВП.
Антонио сидел за бронированными дверями с иностранными военными, которых обманул, притворившись их другом, хотя на самом деле он лишь использовал их, не более. Это была сделка. Ничего личного.
Военная техника грохотала по улицам, проносясь мимо машин, водители которых спешили убраться с улиц до наступления комендантского часа. Мартен был занят переговорами по рации и почти не обращал внимания на Антонио и Кристофера. И лишь когда они въехали в Комптон, он заговорил с ними.
– Как вы узнали, что наш «Хамви» здесь? – спросил он.
– У меня повсюду свои люди, – ответил Антонио.
Мартен обернулся, оценивающе посмотрел Антонио в глаза. Непроницаемое лицо Моретти осталось бесстрастным.
– Еще два квартала, сэр, – доложил водитель.
Мартен отвернулся и стал отдавать приказы по рации.
Они мчались мимо домиков с палисадниками, многие из которых были полуразрушены. Жители бранились вслед конвою, кто-то швырнул в одну из машин пивную банку.
– Ублюдки, – проворчал Мартен.
– Приехали, – сказал водитель.
Они остановились, и Мартен обернулся к Моретти:
– Сидите здесь.
Солдаты АВП в очках ночного видения высыпали на дорогу с оружием на изготовку и взяли дом в полукольцо.
На крыльце сидели двое мужчин. Оба потянулись к оружию, но не успели за него взяться.
Группа АВП принялась штурмовать здание. Окна осветились вспышками выстрелов, похожими на пульсирующие маячки, загрохотал ответный огонь.
Один из гангстеров разбил окно и выскочил на лужайку, но получил пулю в спину, не успев добежать до забора. Он рухнул, когда до него оставалось совсем немного.
За забором стоял некогда песочно-коричневый «Хамви», теперь перекрашенный в матово-черный цвет, который час назад припарковали здесь люди Моретти. Двое солдат Мартена обнаружили его через пару минут, зачищая участок.
Чуть дальше по улице Антонио увидел «Эскалейд», в котором сидели его люди. Машина тронулась и поехала к складу, где им вскоре предстояло встретиться.
Но сначала Антонио нужно было завершить сделку.
Мартен распорядился, и его люди оцепили периметр. Передовая группа заканчивала зачистку дома.
Солдаты на боевых башнях «Хамви» направили пулеметы на жителей, которые швыряли в них мусор, выкрикивая оскорбления. Одна из женщин бросила камень в «Хамви», где сидел Антонио.
– Сейчас начнется заваруха, – заметил Кристофер.
Мартен, очевидно, тоже это понимая, поднял два пальца. Один из его людей завел мотор «Хамви» и дал задний ход.
– Сваливаем! – крикнул подполковник.
Он открыл дверь командирской машины и запрыгнул внутрь, лукаво улыбаясь под седеющими усами.
Мартен повернулся к заднему сиденью.
– Да, – сказал он, – думаю, мы можем сотрудничать, Антонио Моретти. Надеюсь на множество сделок.
Антонио сдержанно улыбнулся. Всего за вечер он избавился от одного из главных конкурентов и заключил сделку с человеком, который поможет Моретти продать все, что заблагорассудится.
– 6 —
Доминик ушел из дома на рассвете. С нападения на электростанцию в Пало-Верде в Аризоне прошла неделя. Согласно официальным сообщениям, жертвы с острым радиационным отравлением исчислялись пока десятками тысяч, но их количество продолжало расти по мере того, как ветер уносил изотопы на восток.
Он опустил козырек бейсболки с эмблемой «Доджерс»[37] пониже и улыбнулся, увидев, что Лось ждет его на углу. Они собирались в Департамент полиции Дауни.
– Чувак, я умираю с голоду, – сказал Лось. – Мы только что прикончили остатки запасов, и больше пайков, я думаю, не будет.
– У нас то же самое. Сегодня попытаемся получить помощь от ФЕМА.
В животе Лося заурчало так громко, что услышал Дом.
Лось погладил себя по животу:
– Ого! Боже, чего бы я сейчас только ни сделал за «Биг Мак», детка!
Местный «Макдоналдс» был закрыт, как и все заведения общепита в квартале. На этой же улице был «Трейдер Джос»[38]. Его разбитые окна были заколочены так неровно, что витрина напоминала кривую улыбку со вставными зубами.
Пешеходы слонялись по тротуарам, словно зомби. Изредка проезжали машины, но с тех пор, как цены на бензин взлетели до небес – да и купить его теперь было сложно, – появилось много велосипедистов.
Люди выглядели голодными и уставшими, и им явно нужно было помыться и переодеться.
Доминик не был уверен, как должна была вести себя его семья, но знал, что ему нужно было что-то предпринять. Вступить в полицию или пойти служить в АВП. Отца не было рядом, он подвергался облучению, и Дом не мог просто сидеть без дела, высматривая грабителей с дробовиком в руках.
– Как у вас дела? – спросил Лось. – С отцом давно говорил?
– Мама с сестрой вроде ничего, а папу перевели из Атланты куда-то к востоку от Финикса.
– От Финикса? – Лось вытаращил глаза. – Типа в радиоактивную горячую зону?
– Он сказал, что с ним все в порядке, у него костюм химзащиты, но я все равно беспокоюсь.
– Мне жаль, чувак.
– Спасибо, но мой старик знает, что делает.
– И правда знает, – согласился Лось. – Я просто не уверен насчет этих АВП. Вот почему я решил вступить в полицию, а не в новый корпус.
– Я слышал о них много всякого дерьма, но не думаю, что виноваты бывшие гвардейцы. В большинстве случаев это просто наемники и бывшие военные, уволенные из других войск. И их не проверяют тщательно.
– Они берут почти всех, у кого нет судимости, – сказал Лось. – Это еще одна причина к ним не соваться.
Мимо проехал переполненный автобус, обдав выхлопом толстовку Дома с логотипом «Сейнтс Роу» – его клуба смешанных единоборств.
– У нас может не оказаться выбора, – заметил Дом, перекрикивая шум двигателя.
– В смысле?
– В последний раз, когда мама общалась с папой, это было с неделю назад, он сказал, что администрация обсуждает призыв всех пригодных в возрасте от восемнадцати до тридцати пяти.
– О, черт, нет! – воскликнул Лось, качая головой.
Дальше они шли в беспокойном молчании. Это был первый раз за несколько дней, когда Дом ушел из своего квартала, но мама заверила его, что они с Моникой будут в порядке.
Угрюмый вид заколоченных магазинов и разграбленных машин, следы присутствия военных отвлекали от тревоги за мать с сестрой. Меньше чем за год их город изменился до неузнаваемости, и не в лучшую сторону. На каждом большом перекрестке стояли солдаты в черно-зеленой форме, со скрытыми черными масками лицами, с оружием в руках.
Впереди показалась средняя школа Дауни, и Лось замер как вкопанный.
– Срань господня, – пробормотал он.
По периметру школы тянулся забор из рабицы, увенчанный колючей проволокой, а сама она стала казармой и оперативной базой АВП.
Стоянка, где когда-то парковались старшеклассники, теперь была заставлена военной техникой. Забор вокруг футбольного поля Доминик видел и раньше, но, заметив, что внутри были заперты люди, он испугался и расстроился. Людей рассадили по отдельным загонам, поили из общих лоханей и обращались с ними немногим лучше, чем с домашним скотом.
– Не думаю, что мы погоняем в футбол в ближайшее время, – сказал Лось, глядя на множество людей, запертых в импровизированной тюрьме.
Некоторым из них, без сомнения, здесь и было место, но Дом знал, что многие сидели за такие пустяковые проступки, как граффити или выброшенный в неположенном месте мусор. Видеть, как их альма-матер превратилась в военную базу с тюрьмой, было горько, зрелище не укладывалось в голове.
Офис полиции Дауни был совсем рядом, в том же квартале. Теплый ветерок трепал одежду прохожих. Люди брели, понурив головы и надеясь не привлекать к себе внимания. В этой части города было довольно спокойно, но грабежи случались сплошь и рядом, поэтому местные старались не покидать своих жилищ даже днем.
Лось повернул за угол и остановился.
– Отлично, – сказал он. – Просто, мать твою, отлично.
От брезентового навеса, установленного перед департаментом полиции, тянулась очередь почти в сотню человек, и, казалось, она совсем не двигалась. Доминик с Лосем простояли в ней почти три часа, взмокнув от пота, чтобы поговорить с двумя вербовщиками, сидевшими в тени.
Дневную тишину нарушил шум дизельных двигателей. Неподалеку остановилось несколько шестиколесных военных грузовиков с солдатами АВП. Многие выглядели ненамного старше Доминика и Лося.
Судя по их усталым лицам, они возвращались с патрулирования. Хотя один из парней был еще весьма бодр. Он встал на ноги, снял маску и крикнул:
– Долой мусоров! Вступайте в АВП! Больше платят, лучше кормят!
Лось усмехнулся:
– Вы только посмотрите на этого придурка. Прямо мальчик с постера АВП.
Один из солдат, сидевших в кузове, усадил парня на место, но дело уже было сделано. Услышав о деньгах и еде, несколько парней вышли из очереди в полицию и отправились к школе, к призывному пункту АВП за футбольным полем на другой стороне улицы.
Лось поспешил вперед, чтобы встать на их место, но Дом не двинулся с места. Его взгляд был прикован к грузовикам-платформам, с которых на парковку спрыгивали солдаты.
– Привет, Дом, я тебя только сейчас заметила, – произнес знакомый женский голос.
Он повернулся к началу очереди и увидел свою подругу Камиллу Сантьяго. Она обрезала свои почти достававшие до пояса волосы, и теперь они даже не касались плеч.
– О, привет, Кам. – Дом улыбнулся и подошел к ней. Он совершенно не удивился, увидев Камиллу. Она всегда оказывалась в первых рядах.
– Это же знак конца времен! – воскликнул Лось. – Ты обрезала волосы!
Она приняла театральную позу и захлопала длинными ресницами.
– И как тебе?
– Отсюда неплохо смотрится, – сказал Дом.
– Еще бы чуть-чуть короче и сошла бы за парня, – сказал Лось.
Она нахмурилась и показала на парня, стоявшего рядом.
– Ты же знаешь моего брата, да? – спросила она.
Тот был на полфута выше и на несколько лет старше, но Доминик не помнил его имени.
– Как сам, Дом? – сказал он.
– Как жизнь, Хоакин? – поздоровался Лось, спасая Доминика от неловкого момента.
– Рад тебя видеть, бро, – сказал Дом. – Так вы с Кам вступаете в полицию?
Камилла уклончиво улыбнулась и оттянула ворот пропотевшей футболки, проветривая кожу под ней.
– Вообще-то я всегда хотел стать морпехом, – сказал Хоакин. – Но теперь, когда все переходят в АВП, не думаю, что это еще реально.
– Судя по тому, куда все катится, время морпехов закончилось, – согласилась Камилла. – Похоже, Американские военные патриоты – будущее вооруженных сил Америки.
Дом нахмурился – хотя мама и просила его никогда так не делать.
– И кто это сказал? – спросил он.
Веснушчатые щеки Камиллы вспыхнули – она поняла, что затронула болезненную тему.
– В новостях… и…
– Морпехам еще далеко не конец. Отец сейчас в лагере беженцев у Пало-Верде, помогает выжившим, и по всей стране ищут террористов, которые это сделали.
– Прости, я имела в виду…
По улице снова загрохотала военная техника, и все в очереди повернули головы. На этот раз это были не грузовики, а два танка M1 «Абрамс».
Они медленно ехали по середине улицы, стараясь не задеть машин, припаркованных вдоль обочин. Башни обоих танков были открыты. Наводчики разглядывали толпу, но дула своих M240 держали направленными вверх, подальше от гражданских.
Доминик испытал прилив гордости за то, что на танках не было черной головы ворона – эмблемы АВП. Эти танки принадлежали морской пехоте.
– Легки на помине, – сказал он. – Вот и они.
– Мило, но какого черта они делают на базе АВП? – спросила Камилла, делая шаг вперед, чтобы присмотреться.
Вслед за танками из-за угла выехала колонна «Хамви» песочного цвета – тоже морская пехота. Они остановились, и солдаты стремительно выскочили на тротуар.
Лось схватил Дома за руку и потянул назад.
– Нам лучше свалить, – сказал он. – Что-то не так.
Хоакин взглянул на Дома:
– Твой отец ничего не говорил про Лос-Анджелес?
Дом покачал головой.
Четверо морпехов подбежали к толпе. Один из них, примерно возраста Роналдо, приказал всем разойтись.
– Что происходит? – спросил Дом.
Бывалый морпех на долю секунды задержал на нем взгляд и махнул рукой:
– Иди домой, парень.
– Только когда скажете, в чем дело, – ответил Дом. – Мой отец морпех, и я хочу знать, что происходит.
Мужчина посмотрел на него:
– Тогда он велел бы тебе исполнять приказ. А сейчас убирайся, пока тут все не вышло из берегов.
Полицейские снаружи ушли в свое здание, и морпехи побежали обратно к своему взводу.
У Доминика не осталось сомнений.
Близилась вторая гражданская война. Он чувствовал это так же отчетливо, как свое колотящееся сердце.
Город катился к чертям, но это не удерживало богатеньких детишек от вылазок на пляж Аламитос. Некоторые из них были богаты даже настолько, что их родители нанимали им охрану.
«Избалованные мелкие ублюдки», – подумал Винни, оглядывая пляж.
Отдыхающих было меньше обычного, учитывая субботний выходной, но все же детей собралось прилично. И несколько семей пыталось отвлечься от гнетущей реальности, тяготившей их изо дня в день.
Винни шел по тропинке, глядя на океан. Морской бриз приятно шевелил волосы. Хотелось бы ему просто наслаждаться погодой, водой и американочками.
Но сегодня он пришел сюда ради дела, которое вызывало у него противоречивые чувства.
Остановившись, он достал телефон и открыл приложение соцсети, по которой следил за Карли Сарконе. В ленте было выложено новое фото, и он присмотрелся к пляжу, пытаясь найти фон на изображении.
Пока ничего не выглядело знакомым.
Он убрал телефон и пошел дальше, к скамейке, где расположились остальные.
Желтохвост курил, пуговица на воротнике его желтой рубашки была расстегнута, и на солнце сверкала золотая цепочка поверх волосатой груди. Доберман сидел в наушниках, беззвучно подпевая.
Юный кандидат в солдаты Моретти был на пороге своего восемнадцатилетия – отметки, которую Винни прошел полгода назад. Но его лучший друг явно не вел себя как взрослый. Добермана больше интересовали гаджеты, чем разговоры окружающих.
«Про миллениалов можно забыть, – размышлял Винни. – У “поколения игрек” реальные проблемы. К тому же, если Америка не выберется из хаоса, все поколения окажутся в дерьме».
– Похоже, напряжение растет, – заметил Желтохвост, когда вдоль пляжа проехала еще одна колонна военной техники.
Доберман вынул наушники.
– В чем вообще дело?
– Не знаю, – ответил Винни, – но возможно, нам стоит вернуться на склад.
Желтохвост покачал головой:
– Заткнитесь, слабаки. Мы никуда не уйдем, пока не найдем Карли.
– Что вообще дон Антонио хочет сделать с этой девчонкой? – спросил Винни. Он подозревал, что знает ответ, но все же хотел услышать его из уст посвященного.
Желтохвост окинул его взглядом и пожал плечами:
– Какая разница? Он распоряжается – ты делаешь. Приказывает спрыгнуть с моста – ты прыгаешь. Велит выпить галлон крысиного яда – ты глушишь его залпом.
– С чего бы ему приказывать мне такое? – спросил Винни.
– Он и не станет, дубина… хотя я помню, как одному парню приказали выпить крысиный яд, еще в Неаполе, после того, как один из капо застал его за трахом с его женой. – Желтохвост сделал еще затяжку. – Это было уже после того, как ему отстрелили яйца, разумеется.
– Господи, и кто это с ним сделал? – спросил Доберман.
Желтохвост посмотрел на Винни:
– Твой старик.
– А-а, точно.
Винни прищурился, но Желтохвост отвернулся, дав разговору повиснуть в воздухе.
Неужели его отец и в самом деле это сделал? Винни прогнал эту мысль, не желая спрашивать, потому что интуиция подсказывала ему: это правда.
И это служило хорошим напоминанием о том, что не стоит перечить посвященным. Винни был одним из самых молодых и перспективных солдат в семье и уже знал, что лучше не переходить дорогу никому из этих людей. В мире Коза ностры не было ничего страшнее предательства.
С крысами обращались как с крысами.
– Поищу еще, – сказал Винни. – Доберман, может, тоже поучаствуешь и пойдешь со мной?
Доберман встал со скамейки, потянулся, размял руки с татуировками, зевнул:
– Ладно, бро.
Желтохвост расслабился, наслаждаясь сигаретой и видом пляжа.
На горизонт накатывали грозовые тучи, но они были слишком далеко от города, и дождя ждать не стоило. Хотя небольшой отдых от палящего солнца вряд ли бы помешал.
Винни на ходу снял пропотевшую спортивную куртку.
Музыку из динамиков на пляже заглушил вой сирен, и по улице промчалась колонна патрульных машин.
– Чувак, даже в Неаполе так херово не было, – сказал Доберман.
Винни пожал плечами. Он помнил кое-что из тяжелых времен в трущобах. Видеть повсюду полицию и копов там считалось нормой. Черт, в Риме копы, солдаты и королевская гвардия стояли на каждом крупном перекрестке, особенно у исторических достопримечательностей и финансовых районов.
