Николай Иванович Хрипков
Зачем ты воскрес
– А почему я вам должна вверить? Мне кажется, что вы ведете какую-то игру. Но какую, я не могу понять.
– Я вам даю надежду. А это то, что вам сейчас больше всего нужно. Как же вам не верить мне?
– Почему, Александр Павлович, не возбудить дела официально?.
– Боюсь, что есть серьезные противники этого.
– Господи! Но почему же всё так? Александр Павлович, а вы знаете, где он сейчас? Или это тайна, которую нельзя разглашать? Или вы не знаете? Ну, что же вы молчите?
– Это знает Кузмин. Но я не думаю, что этот секрет он откроет вам.
– Так что же мне делать? Вы понимаете, я с ума схожу, я не могу больше ждать.
– Ольга! Я думал, где может быть Хоменко. И мне кажется, что самое безопасное для него сейчас место – это у Кузмина. Никому в голову не придет, что разыскиваемый живет у опера, который его разыскивает. Вот вы сами подумайте: Кузмин неофициально ведет дело Хоменко, хотя, повторяю, никакого дела нет. Поэтому и неофициально, что никаких документов нет, ни протоколов, ничего. У стрельцов с середины XVI века.
Он выходит на похитителей и убеждает их, что здесь Хоменко находиться небезопасно. Если он их обнаружил, то и другие могут найти. А там неизвестно, что будет. И для похитителей это чревато. А где Хоменко не будут искать? У того, кто его ищет. Я так сказать, реконструирую ход мысли Кузмина. Я знаете, и сам в молодости походил в операх.
– Адрес Кузмина у вас имеется?
– Конечно.
Он написал на листике и протянул его Ольге. Ольга заметила, что у него короткие красные пальцы.
– Я вас оскорбила своим подозрением. Вы добрый человек, Александр Павлович. Просто у меня уже нервы начали сдавать. Я последние несколько ночей не могла заснуть.
– Ольга! Позвольте дать вам совет? Не будьте такой доверчивой. Люди вашу доверчивость могут использовать в корыстных целях. Как там у классика: к беде неопытность ведет. Я бы неопытность заменил на доверчивость.
– Вы же мне помогли без всякой корысти.
– Откуда вы знаете? Может быть, и я тоже имею здесь свою корысть. Люди думают прежде всего о собственных интересах, а не о чужих.
Такси ехало очень медленно. Так ей казалось. И она еле удерживалась, чтобы не попросить таксиста добавить газа. Но знала, что они не любят такого рода просьб. Поэтому терпела. То, что говорил ей водитель, она не слышала, потому что вся была в предстоящей встрече. Ее все пугало, что в самый последний момент встреча сорвется. Вот этот дом. Нужный этаж. Она несколько раз нетерпеливо нажала на кнопку. Дверь раскрылась.
Кузмин даже не старался скрыть удивления.
– Как вы здесь? Почему?
Он был в спортивном трико, футболке, на ногах тапочки. То есть явно, что на службу ему в ближайшее время не нужно.
– К нему?
– К нему? К кому?
– Не разыгрывайте дурачка. Разрешите пройти? Или вы меня вышвырните за дверь?
Кузмин отодвинулся к стене. Ольга прошла к гостиной и остановилась на пороге. Хоменко медленно поднял голову, почувствовав, что в комнате есть еще кто-то. Он смотрел на нее, не отрываясь, и медленно поднимался.
– Женя! Ты узнаешь меня? Это я. Ольга, – бормотала она и уже отчаивалась, думая, что всё напрасно.
Он уже стоял во весь рост. Потом шагнул навстречу. Она тоже шагнула вперед.
– Женя! Это я! Неужели ты меня не помнишь? Так не может быть. Ты должен меня помнить.
Хоменко беззвучно шевелил губами, глаза его блестели, а руки, которые он протянул вперед, заметно тряслись. Чувствовалось его напряжение, желание что-то сказать.
Ольга сделала еще шаг и взяла его ладони в свои.
– Ведь ты же узнал меня? Я это вижу по твоим глазам. Глаза не могут обманывать. Ты не мог забыть меня, чтобы не случилось с тобой. Ведь так не бывает.
Губы его раздвинулись. Было непонятно: улыбка ли это или нечто иное. Затем вырвался короткий хриплый звук. И потом:
– Ольга!
Глухо, но отчетливо. Она бросилась к нему на шею и заплакала. Он виновато поглядел на Кузмина.
– Я тебя больше никуда не отпущу!
– Оля! Оленька! Я люблю тебя! Почему тебя не было так долго? Я чуть с ума не сошел без тебя! Где ты была всё это время? Почему ты меня оставила? Я так ждал тебя!
