Николай Рерих
Врата в будущее (сборник)
Народный учитель
На недавнем съезде английского национального союза учителей председательствовал народный учитель Браун из Соммерсета. Одно это обстоятельство, что народный учитель из далекого местечка избирается председателем, уже показывает всеобщее уважение к этому педагогу. Действительно, в своем президентском обращении этот народный учитель высказал несколько положений, имеющих приложение во всем международном объеме. Приведем несколько положений из этой речи:
«Полагаю, что должно быть государство, в котором будет приложено справедливое распределение справедливого блага, касаясь ли богатства, отдыха, счастья, здоровья. Но затем и еще более существенно, это должно быть такое государство, в котором все жертвуют и планомерно, и глубоко кооперируют в создании и в росте этого „общего блага“».
«Это не может быть совершено в одном поколении. Оно нуждается в усилии твердом и мудро распределенном. Нужно образовывать народ – если хотите, пропагандою – и возбуждать энтузиазм».
«Должна быть законодательная планомерность, промышленная планомерность, торговая планомерность, здравоохранение и, поверх всего, образование в его широчайшем значении – лишь это сделает народ готовым для мира, в котором они живут, и образует в народе желание и способность совершенствования. Я обращаюсь о планомерности образования для будущего».
«Когда некая политическая или все политические партии поставят образование не только на первое место в их программах, но на первейшее место в их практике? Вместо никчемных мудрствований о настоящем, почему они не могут твердо и благородно утвердить план для будущего?»
«Обычный человек и женщина желают лучшей жизни для своих детей, нежели та, в которой им пришлось жить. Они, конечно, подавляюще благожелательно ответят на справедливое воззвание. Энтузиазм для великого образовательного движения может быть легко поднят. Средства могут найтись. Они должны быть мобилизованы и использованы. Религия, искусство, наука, здравый смысл – все будет участвовать. С церковных кафедр, с платформ, в прессе, на сцене, через радио разум будет убежден и сочувственно пробужден».
«Общественная политика в образовании – когда бы мы такое имели – была бы сознательной политикой для приложения будущего поколения к нуждам настоящего. Но, поистине, следовательно бы заботиться о том, чтобы дать каждому новому поколению способность встретиться на новых путях, с новыми условиями. Если мы действительно хотим образовывать народ, это должно быть признано».
«Также должна совершиться не только перемена в политике, но и перемена в самом сердце. Идея, что дети разных общественных классов должны быть воспитываемы в школах разного типа, утверждает касту и делает народность недостижимой. Обычно это не что иное, как глубокий снобизм. Вы не можете образовать народ, воспитывая его на классовых предрассудках и утверждая классовые различия».
«Можно сказать, что способ образования, даваемый в начальных школах, должен быть дан в лучших методах и установлен так, чтобы образовать всего человека – тело, разум и дух. Но это препятствуется многими несовершенными условиями и не очень-то продвигается. Удалите эти неудобства, и получится образование, пригодное для ваших будущих граждан, которое даст им более полную и лучшую жизнь».
Не знаю, сошлись ли бы мы с педагогом-председателем во всех деталях, но основная его мысль должна быть близка всему миру. Действительно, школьное образование, в сущности своей, не должно привязывать учащихся только к прошлому, но должно делать их вполне вооруженными, чтобы светло встретить улыбку грядущего. Как раз эту мысль утверждали мы в советах нашему Институту Объединенных Искусств и Международному Центру Искусств.
Самое страшное это повернуть голову человека назад – иначе говоря, удушить его. В старину говорили, что дьявол, овладевая человеком, всегда убивает, повернув его голову назад. То же самое выражено и в обращении жены Лота в соляной столб. Она, вместо того чтобы устремляться в будущее, все-таки обернулась назад и мысленно, и телесно окаменела. Та же мысль выражена и во множестве других убедительных образов. И, несмотря на все, в практике жизни и в школьном образовании она никогда почти не применяется.
Следует приветствовать каждый голос, который так или иначе устремляет нас в будущее. Так же справедливо говорит английский педагог, что начальное образование, конечно, должно быть единообразным. Так же точно единообразно от младенчества нужно закладывать в юные сердца светлые основы прошлых достижений, но в устремлении их в грядущее. Истинный сын своей страны тот, кто хочет ее улучшения и совершенствования, который понимает, что без совершенствования будет лишь отступление и регресс. Или двигаться вперед, или отступать. Стоять на месте невозможно, это сказано и повторено.
Главное же, нужно взаимно утвердиться в доброжелательных поступательных намерениях. В подробностях всегда можно сговориться. Если человеку от малых лет будет внушена светлая терпимость, он всегда найдет основу уважения к своим сотрудникам. Стоит лишь восчувствовать эту общую созидательную и поступательную основу, как и все прочие проблемы покажутся лишь техническими подробностями.
Мне уже приходилось не раз отмечать прекрасные суждения педагогов Америки, Индии и Европы, произнесенные во время всевозможных съездов и конвенций. Также приходилось горестно отмечать все те утеснения, которые так часто выпадают на долю учителей. И в этом нужно найти общий фронт, чтобы преобороть всякие темные трудности.
Английский педагог правильно замечает о том, что не только формальное законодательство должно быть изменено, но должны произойти и благие перемены в самом сердце, в сердечных чувствованиях. Без этих здоровых сердечных устремлений каждое законодательство – форма останется лишь мертвым грузом. Но чтобы могло совершиться это чудесное изменение самого сердца человеческого, нужно всем, кто мыслит о культуре, – всем нужно объединиться и поддержать друг друга в светлом образовательном движении.
Общественное мнение нужно воспитывать и образовывать. Общественное мнение закладывается в школах, от первых школьных занятий. Итак, если все учителя мира помыслят о том, что так неотложно нужно всему человечеству, то и построится тот храм общественного мнения, тот Музейон всех Муз, который всегда будет светлым маяком для ждущих, ищущих и совершенствующихся.
Привет английскому педагогу, привет всем учителям, идущим к той же вершине труда, терпимости и совершенствования.
Уэллс правильно замечает:
«Ни один завоеватель не может изменить сущность масс, ни один государственный деятель не может поднять мировые дела выше идей и способностей того поколения взрослых, с которым он имеет дело. Но учитель – я употребляю это слово в самом широком смысле – может совершить больше, нежели завоеватели и государственные главы. Они, учителя, могут создать новое воображение и освободить скрытые силы человечества».
Именно учителя, в стремлении к миру всего мира – к Культуре – могут совершить завоевание, мирное и великолепное.
31 мая 1935 г.Цаган Куре.
Летопись искусства
Не поскупимся выписать первую страницу курса Истории Русского Искусства, читанного профессором Айналовым на Историко-филологическом факультете Петроградского университета в 1915 году. Обратите внимание, что эти слова сказаны в 1915 году.
«Я предпринял чтение настоящего курса по той причине, что убежден в важности научного знакомства с древнерусским искусством не только для студента-филолога, но и для всякого образованного русского человека. История говорит нам о деяниях, но часто за ее повествованием скрыты от нашего взора культура и быт страны. И вот, в то время когда греческая и римская история преподаются параллельно с греческим и римским искусством и древностями, преподавание русского искусства и древностей опущено нашей университетской программой, не считается обязательным знанием для филолога с университетским образованием, а в русском древнем искусстве он не находит для себя важного дополнительного знания, способного пролить яркий свет на историю и быт древней Руси. Причины этому обстоятельству сами по себе понятны. Недостаточность студии в области древнерусского искусства, неразработанность многих отделов наших отечественных древностей и искусства – вот главные причины тому, что древнерусское искусство не читается с кафедры. Кроме этой главной причины, есть и другая, имеющая основу в первой. Незнание своего древнего искусства повело уже издавна к ложному представлению о нем; в древнерусском искусстве видели, да и теперь еще многие видят, лишь одно варварство, мало поучительное для русского человека, в особенности если поставить его наряду с искусством античной Греции или с искусством эпохи Возрождения».
«Еще в 1866 году знаменитый Буслаев опровергал ложные представления о древнерусском искусстве, как западных, так и отечественных ученых, почерпавших свои сведения из отзывов иностранцев о национальном русском искусстве. Так, например, в общераспространенном труде Карла Шназе „История Образовательных Искусств“, сделавшемся классическим в известное время во всей Европе, равно как и у нас в России, и переведенном на русский язык, отзыв о русском искусстве стремится вызвать прямо враждебное недоверие и боязнь к России. Здесь мы видим и первобытную дикость народов, и неспособность к восприятию христианских понятий, и необозримые степи и болота, и трескучий мороз, и полярные ночи без рассвета, и титаническую борьбу с суровой природой и с дикими зверями, одним словом, все зверское, дикое и безотрадное, сгруппированное вместе, чтобы дать следующую характеристику нравов – „отсюда смесь как бы противоречивых качеств: наклонность к покойному досугу и к возбудительным чувственным удовольствиям, способность к механической работе при недостатке собственных идей и возвышенных порывов, почти сентиментальная мягкость чувств при грубой бесчувственности, колебание между благодушием и суровостью, между раболепием и патриархальным чувством равенства“…
«Русские города кажутся Шназе безобразною смесью куполов и башен, и русская архитектура хуже магометанской. Архитектурные здания отличаются своею пышностью, пестротою, произволом и влиянием чуждых форм и воззрений; церковные образа ужасают своею мрачностью, они боязливо придерживаются первобытного предания, в силу деспотизма князей, которые приказали писать иконы так, как писал их монах XIV века Андрей Рублев. В русском искусстве не нашло себе соответствующей формы глубокое настроение духа, проникающее всю жизнь и запечатленное чувством Божества. Божество является русскому в чувственных, ужасающих формах. В Новгороде на одном изображении читалось: „смотри, как ужасен Господь твой“, этим вполне выражается чувство этого народа».
«Такие же превратные суждения о русской культуре и искусстве высказывают ученые Куглер и Эрнст Ферстер. К этому наш замечательный Буслаев справедливо замечает:
«Я вовсе не имел бесполезного намерения доказывать общеизвестную истину, что иностранцы нас мало знают, но полагал, что принять к соображению эти мнения будет не бесполезно для того, чтобы по достоинству оценить их отголоски в нашем отечестве и вместе с тем возвратить их кому следует по принадлежности».
Только подумайте, что всего двадцать лет тому назад профессор Айналов справедливо мог начать свой курс Истории искусств, как сказано выше. Поистине, несмотря на все происшедшее с тех пор, мы, русские, все же должны сказать, что История искусств наших все еще не написана.
«История искусств» Гнедича, «История Русского Искусства» Никольского, «История Русской Живописи» Бенуа, множество отдельных хороших статей по разным предметам искусства, наконец, неоконченный труд по Истории Русского Искусства под редакцией Грабаря – все это представляет отдельные части летописи Русского Искусства, все еще не сведенной в целое.
Все еще в разных странах мира появляются самые странные суждения о русском Искусстве и о Русской Культуре. Правда, становятся известными как отдельные течения Искусства, так и отдельные личности, но все это остается и разрозненным, а главное, недоступно разбросанным. В результате же и посейчас можно видеть хаотические и вредно превратные суждения.
Что бы ни происходило в мире, какие бы ни наступали потрясения, но летопись Культуры должна протекать неприкосновенно. Истинные ценности человечества должны быть не только охранены, они должны быть рассказаны со всею справедливостью и обоснованностью. Ведь не нуждаемся в легковесных восторгах и не заслуживаем несправедливого, неосновательного оплевания. Каждое приближение к русскому Искусству, начиная от его древнейших периодов, для внимательного исследователя даст необыкновенно разнообразный и увлекательный материал.
Об искусстве ли думать?! Да, да, именно об Искусстве и Культуре нужно думать во все времена жизни, и в самые тяжкие. Во всех условиях нужно хранить то, чем жив дух человеческий. Для того же, чтобы хранить, нужно знать это сокровище, а для знания нужно изучать.
Ведь о блистательном творчестве, о вдохновенных творениях нужно, при основательных знаниях, найти и увлекательный, достойный этих сокровищ, язык. Летопись искусства не будет только археологическим изданием, так же как не будет поверхностным восхвалением или самочинным оплеванием. Здание такой летописи должно быть стройным, возвышенным, так как и самый предмет его в основе своей является предметом священным, вдохновляющим, возвышающим.
Как бы ни была трудна и сложна такая задача, но все же достоинство народа требует, чтобы всякая преднамеренная несправедливость была заменена основательным утверждением. Разве справедливо, что и Культура, многогранная и увлекательная, творчество шестой части мира, не рассказана во всем своем синтезе? На пятистах языках создавалось это творчество. Самые лучшие увлекательные образы древности вносились в него и усваивались в этом богатейшем конгломерате. Там, где есть что рассказать во имя справедливости, там оно должно быть сделано, несмотря на все кажущиеся трудности. Молодые исследователи искусства найдут в себе прекрасные слова и заключения, чтоб свести воедино сокровище, которым обладает великая страна.
Надобность такой справедливости летописи искусства, во всем его многообразии, становится очевидною перед лицом всего мира. Если же что-либо становится настолько очевидным, то найдутся и средства к исполнению этой огромной задачи. Пусть еще одно благожелательное, справедливое исследование – истинная летопись, осветит в глазах всего мира Искусство Русское.
5 июня 1935 г.Цаган Куре.
Доверие
Письмо Ваше говорит о доверии. Вы справедливо спрашиваете, как же, наконец, объяснить всем, всем, всем неотложную нужность доверия.
Вы понимаете, как доверие необходимо на всех созвучных путях. «Без согласия дом не строится», а согласие уже есть доверие. Если трудник в сердце своем знает о сотруднике, что тот делает именно так, как надо, – это уже и будет знаком доверия.
Такое понятие, как доверие, нельзя выразить никакими наставлениями, а тем более указами. Его надо почувствовать. Или оно имеется налицо, или его нет. Если оно не зародилось, то ничем и никак вы его не надстроите. Всякое чувство строится на очень прочном сердечном фундаменте. Если фундамент не сложится, то вся постройка будет на сыпучем песке и не принесет ничего, кроме огорчения.
Доверие настолько есть чувство, что оно не нуждается в очевидности. Можно восчувствовать доверие к чему-то или кому-то, никогда и не видев этого дела или это лицо. В своих обстоятельствах доверие похоже на убедительность. Совершенно также убедительность является, как высшее видение, как непреложность. В ней есть и вера, и сознание настоящей реальности. Те же самые обстоятельства непременно нужны при образовании доверия.
Элементы доверия настолько благотворны, что без них, действительно, нельзя себе представить никакую постройку, будь она земная или духовная. Доверие будет прочным цементом всякого духовного строительства.
Вы и сотрудники Ваши совершенно правы, озабочиваясь, как естественнее всего взаимно пребывать в доверии. Ведь можно вместе читать книги, можно вместе слушать лекции, можно обоюдно доброжелательствовать и все же не быть твердо уверенными в обоюдном доверии. Проверять доверие следует на всяких жизненных вопросах. Каждый должен спросить себя, может ли он совершенно быть спокойным за своего сотрудника так же, как за самого себя?
Сказано «не желай другому того, чего себе не желаешь». В полной мере это положение применимо в рассуждении о доверии. Так же точно сотрудники должны быть обоюдно спокойными, поручая друг другу какое-либо добротворчество.
Если где-то зашевелится подозрение о том, сможет ли сотрудник выполнить поручение во всем высоком качестве, то это уже покажет, что доверия или нет, или оно очень призрачно. Конечно, нужно думать о доверии. В этих мыслях уже будет утверждаться возможность зарождения доверия. Когда вы будете знать, и знать неотступно, насколько непременно нужно доверие при каждом общении, то вы и будете анализировать свои чувства и мысленно обострите их в благую сторону.
Когда говорим про анализ чувств, мы не будем предлагать какое-то обдуманное мучительство чувств. Всякое такое насилование уже будет уродством – безобразием. Анализ чувств может быть лишь в утверждении их и в обнаружении их зачатков. Одно – обнаружить зачаток, а другое – насиловать и искривлять его.
Мы столько раз обменивались с Вами соображениями о значении и о силе мысли. Вот эту силу мысли и нужно обнаружить при Вашем благом устремлении к укреплению доверия. Не ищите его лично и в самости. Пусть оно цветет на непреложных фактах. Доверие не может расцветать на пустом месте и о пустом месте. Для него нужна действительность не предполагаемая, но доказанно осязаемая.
Иногда люди скажут: «Тут что-то есть таинственное». Это еще не будет осуждение. В просторечии таинственность является синонимом силы и убедительности. Иначе говоря, люди хотят сказать: «В этом что-то есть». Французы очень хорошо умеют характеризовать это нечто несказуемое, но действующее и существующее. Упоминаю о довольно излюбленном в обиходе слове «таинственность», как о примере, что некоторые своеобразные определения не противоречат понятию доверия. Также, если люди скажут: «Тут что-то неспроста», – это тоже будет своеобразным признанием.
Не однажды в литературе говорилось об обезьяньих ласках. Подобно же можно выразиться и о всяких своеобразных определительных, которыми люди иногда хотят выразить ощущение чего-то особенного. Ведь все неособенное у тех же людей не заслужит ни внимания, ни доверия.
Могут быть восстания против всего особенного. В страхе и в ужасе невежества кто-то захочет, чтобы все сущее стало бы неособенным, забывая, что тем самым он вычеркнул бы из бытия и возможности всех блестящих открытий, которыми сам же он так любит пользоваться. Какие-то изуверы в разных областях могут вопиять против всего особенного, иначе говоря, – против всего, чего они не знают. Но это будут лишь пароксизмы невежества. Все же находящееся на путях культуры отлично понимает, что неособенное есть смерть и тление, а особенное есть жизнь и преуспеяние. А разве сама жизнь, в ее несказуемой тайне, не есть высшая особенность?!
В построении доверия вы проявите высшую меру доброжелательства. Помыслите о таком доброжелательстве, которое называется оптимизмом. Ведь границы между этими понятиями совсем неприметны. Сад прекрасный, рассадник доверия, будет прежде всего цветником оптимизма. Пусть себе кто-то ухмыляется. Можно привести из Пушкина, Гоголя, из Чехова многие примеры, когда в убедительных словах говорится о необходимости доверия и справедливости.
Прочно взращенное доверие будет справедливо. Ошибки могут быть лишь там, где была какая-то неосмотрительность и небрежность. Дом, построенный крепко, и будет прочным, и будет служить надолго. Радостно, что Вы мыслите о том, что является прочным цементом для строения человечества.
11 июня 1935 г.Цаган Куре.
Время
В Фатех-Пур-Сикри, в покоях супруги великого Акбара, еще различимы следы стенописи, так возносящие мысль, столь объединительные. Многие возвышения мысли протекали под этим кровом. Сокровищница, внешне безмолвная, но духовно красноречивая, оставлена грядущим поколениям. Да сохранятся знаки места сего. Для кого-то они будут лишь полуистертыми остатками фресок, но внимательный глаз различит неожиданные, так много говорящие ищущему сердцу облики. Эти вещественные останки скажут и подтвердят догадки историков о том, как широко мыслил Акбар и его супруга, – недаром около них выросло столько легенд, предположений и увлекательных сказаний.
Китайский путешественник VII века сообщает о том, что в городе Кушании, в долине Зарафшана, недалеко от Самарканда, он видел «большое здание, где на северной стене были написаны красками портреты китайских императоров, на восточной – портреты турецких каганов и индийских владетелей, на западной – изображения царей персидских и римских». Это известие дает наглядное представление о мировой роли Туркестана, о необыкновенной широте международных связей и представлений. Может быть, ни в какой другой стране тогдашнего мира не было возможности к такой широте кругозора.
Во многих развалинах, в древних храмах, на так называемых «пустых местах», занесенных барханами, отыскиваются ценнейшие лоскутья папируса. На древних монетах, на украшениях читаются иероглифы жизни, также широко задуманной и отображенной в великих символах. Внимательный глаз всегда рассмотрит не обедняющие, но умножающие знаки, донесенные нам с истоков человечества. В славянских церквах – изображения греческих философов. Нимбы над Лао-цзы и Конфуцием. Можно приводить множества примеров исторических фактов, которые, наверное, лягут для будущих исследователей в новые, расширяющие границы.
Обычно история доносит нам даже очень сложные движения народов в кратчайших, обезличенных начертаниях. Лишь подготовленный к историческим процессам ум рассмотрит в кратких словах целые трагедии, целые геройские подвиги и, во всяком случае, сложнейшие, длительные переживания.
«Бумын не был сперва каганом, но женился на китайской принцессе, разбил войско жужаней и назвался каганом».
«Бабур, изгнанный врагами на высоты Памира и Гиндукуша, многолетнею работою подготовил себе путь в Дели».
«Амбагань из киданьского старшины превращается в императора с титулом „Небесного Государя“.
«Роман Диоген из простого военачальника вырастает в императора».
«Мать Чингисхана напоминает сыну своему, что лишь его тень является его союзником, но впоследствии он же избирается монгольским хурулданом вселенским императором».
«В Акшаке (Описе) династия была ниспровергнута и власть перешла к Кишу: Азагбау, содержательница питейного дома, основала Киш и воцарилась».
Можно выписать целую книгу из таких исторических справок. Точно бы в сказке. Все это делается, превращается, вырастает – прямо как на магическом манго вырастают фрукты. Но ведь и простые факиры употребляют много знания и ловкости, чтобы зрители увидели на подрастающем на глазах их дереве даже плоды. Это упражнение требует многолетних испытаний и опыта. Так же точно и скупо отмеченные в истории превращения требовали в жизни многолетнего, неустанного и необыкновенно находчивого устремления. Та же история скупо отметит о том, как некто нечто удачно предусмотрел. Но и предусмотрения эти многоопытны.
Вы говорите о времени, потребном для каждого строения. Правильно, конечно, время требуется. Никакое дерево вне времени не окрепнет. Но можем ли мы сказать, что в течение этого времени все мускулы и нервы этого дерева не будут в постоянном напряжении. Наблюсти рост хотя бы одного дерева, это будет уже поучительнейшим наблюдением, годным для всех житейских образований. Заглянуть в нарастания корней, ежечасно борющихся со всеми каменными препятствиями, уже будет прекрасным примером для каждого вступающего в жизнь борца за добро. Кто-то скажет, что и дерево засыпает на зимнее время. Но посмотрите, разве весною вы найдете то же состояние корней. Даже в зимнее время они уже изменились и приготовились для нового продуктивного периода.
Растительный мир может подсказать множество полезных для людей соображений, прежде всего напоминания, как может быть и должно быть использовано время. Каждый знает, что для каждого роста нужно время, но никто не сможет утверждать, что это время может быть убито и потеряно зря. Вам приведут в пример медведя, засыпающего в своей берлоге. Но ведь для незнающих людей такое засыпание будет лишь проспанием времени. Будьте покойны – и в животном царстве решительно все бывает целесообразно использовано.
Одною из первейших задач культурных учреждений будет наставление о разумном использовании времени. В этом отношении люди прежде всего не имеют права оказаться безумными мотами.
Не только вы сами будете изыскивать наилучшие способы использования времени, но вы можете окружающую вас молодежь убедить полюбить это разумное использование. Ведь в этом создастся тот видимый и невидимый труд, который сохранит постоянную молодость и бодрость духа. Ведь не только для каких-то выслушиваний вы сходитесь. Из ваших собеседований должно вырасти делание. Если кто-нибудь мне скажет, что по условиям местным делать было нельзя, – он ошибается.
Делать можно во всевозможных условиях. Нет таких условий в жизни, которые обрекали бы человека на неделание. Примеры тому можно найти даже в тюремной жизни, когда заключенные, казалось бы, лишенные всякой свободы, не только писали в заключении прекрасные книги, но изощряли себя во многих усовершенствованиях. Недаром издавна говорилось, что нет слова «не могу», есть слово «не хочу».
Будьте уверены, что если из ваших встреч и собеседований вырастут высокополезные творческие кооперативы, артели, школы – именно всякое такое делание будет всем вашим друзьям особенно близко и ценно. Если вы, как истинные сестры и братья милосердия, найдете возможность помочь вашим близким на всех наиболее ценных путях жизни, то не премините это сделать.
Как только начинается делание, то и время для него находится. Забудем навсегда вредное самоуспокоение о том, что будто бы не было времени. Время-то, конечно, было, но кто-то растратил его, размотал, выпил его за чашкою чая. Лежебок, соня, лентяй во всем народном эпосе отмечен как один из самых позорных типов. Но ведь эти свойства бывают в жизни так часто. Если, хотя бы однажды, человек осознает всю ответственность свою для разумного использования времени, то это качество уже обоснуется в нем. Оно сделается тою сердечною радостью, которая осветит и осенит все закоулки его жизни.
Время есть делание. Время есть мысль. Во всем своем условно-земном значении время является синонимом множества полезнейших и необходимейших для усовершенствования понятий. Если обсуждаются истинные ценности человечества, то прежде всего для обращения с ними нужно будет время прекрасно наполненное. Итак, пишу вам о времени, об использовании его, и неминуемо должен окончить словом «Прекрасное».
12 июня 1935 г.Цаган Куре.
