Николай Лебедев
Самострой
Не прошло двух дней с момента окончания почти бесшумных строительных работ, как возле счастливого Дома появились знакомые и незнакомые ему люди и заявили, что его беременность незаконна. И еще, что с этим надо что-то срочно делать, поскольку закон у нас для всех один. Что для людей, что для инициативных домов.
Чуть было не забыл. Перед тем как строители начали углубляться в толщу земли, Дом был оштукатурен и покрашен.
Ну, вы же знаете. У нас все работы выполняются в обратной последовательности: сначала кладут асфальт, а затем под него трубы. Традиция, от этого никуда не денешься.
Так вот, думал наш Дом, думал и ничего не надумал. И тогда он решил попросить о помощи. Но поскольку он не был знаком ни с одним из человеков, которые ведают оформлением свидетельств о рождении подвалов, выбор его пал на знакомого прораба. Близкого и почти родного. Того, который у него в утробе ковырялся.
Одним словом, пригласил он к себе человека, который сделал его счастливым, и попросил совета.
На этом сказка заканчивается и начинается быль.
***
Прораба звали Александром Ивановичем, и был он абсолютно ответственным и честным прорабом, радеющим за справедливость. И еще он всегда был готов ответить за то, что его иностранные рабочие начудили.
Появился он на зов Дома и беспокойных жителей вовремя, поскольку словесная баталия между его подчиненными и народом готова была перерасти в рукоприкладство с непрогнозируемым финалом.
Ничего не поняв из их ответов на ломанном русском языке, он обратился к людям, которые его призвали. Люди расступились и оголили чиновницу из местного муниципалитета, которую до этого окружали плотным кольцом.
Вопрос прораба Александра прозвучал примерно так:
– И…?
Задал он его мягко, несмотря на солидный опыт общения в аналогичных ситуациях со своими коллегами, смежниками и подчиненными. Все эти эмоциональные слова вы знаете с детства, поэтому нет смысла их повторять. Да и незачем строгий литературный язык данного повествования лишними словосочетаниями перегружать.
Люди ему ответили аналогично, не стесняясь витиеватых фраз.
«Интеллигентные, вроде люди, – подумал прораб, но дискуссию в первоначальном ее формате продолжать не стал: здоровье дороже. – Такие и убить могут».
С народом он общался редко, оттого был шибко неопытным.
– И что мне, с вашего позволения, делать? – попытался он вернуть диалог на нормативные рельсы российской словесности.
– Узаконивай, гнида!!!
Возражать было неконструктивно и бесперспективно, поэтому он глубоко задумался.
И, как будто услышав его нелицеприятные мысли, пред ним материализовался его наниматель – человекочиновник. Вы его должны помнить: это тот, которому наш Дом в самом начале повествования чуть прическу штукатуркой не испортил.
Прораб обозначил проблему, а чиновник почесал то место, из которого по законам природы должны расти волосы. И, поскольку он имел свои виды на вновь созданное произведение строительного искусства, написал прорабу пространную записку. Куда надо написал, не сомневайтесь.
***
Первым учреждением, написанным в записке опытного чиновника, значилась местная Комиссия по самострою.
