Николай Леонов
Мертвая фамилия (сборник)
Гуров сменил тему.
– Елена Викторовна, вы куда-то ездили сегодня, – внимательно глядя на Волошину, сказал он. – Куда именно?
– Ну, это уже точно вас не касается! – заявила та. – И к смерти Вадима отношения не имеет никакого!
«Что ж, не хочешь – не надо, – подумал Гуров. – Все равно узнаем».
Елена же вдруг пристально посмотрела на полковника.
– А вы что же, считаете, что я могла это сделать?.. – медленно проговорила она. – Специально поехала, чтобы отравить мужа?
Не успел Гуров ответить, как Елена вдруг расхохоталась как-то неестественно, похоже на крик птицы. Она смеялась, а из-под темных очков лились слезы. Гуров с недоумением наблюдал за этой сценой. Умом она, что ли, тронулась?
Елена вдруг резко прекратила истерику и двинулась обратно в гостиную, бросив на ходу:
– Идемте за мной!
Там она снова опустилась в кресло, закурила и сказала:
– Вы полагаете, что мне выгодна смерть пожилого мужа? Я, молодая и алчная стерва, намеренно его отравила, чтобы стать единоличной владелицей имущества?
– Я этого не говорил, – заметил Гуров.
– Бросьте! – Елена нетерпеливо махнула рукой. – Ежу понятно, что вы так думаете! Это же стандартная картина!
– Ну, не совсем. Случаев, когда молодая женщина выходит замуж за зрелого мужчину, действительно немало. Причем, как правило, мужчина этот весьма обеспечен. Но далеко не все такие вот жены убивают мужей, – проговорил полковник.
– Так вот, чтобы сразу расставить все точки над «i» и сэкономить ваше время, заявляю: у меня не было ни малейшей причины убивать мужа!
– Будьте любезны, расшифруйте, – попросил Гуров.
– Да все очень просто! – с досадой произнесла Волошина. – В свое время Вадим составил завещание, по которому все его имущество переходит детям.
– На тот момент он был женат?
– Да, на Людмиле, – подтвердила Волошина. – Но она и так обеспечена. На нее оформлены квартира и дача. У нее своя машина, какие-то деньги давно лежат на ее счетах. Словом, по завещанию наследниками становились Сергей и Дарья. Потом Вадим развелся и женился на мне, но завещание так и не переписал.
– Вот как? А почему? – поинтересовался Гуров.
– Ну… – Елена задумалась. – Во-первых, Вадим не собирался умирать! Во-вторых, он вряд ли сильно изменил бы условия. То есть Людмила осталась бы при своем, и дети получили бы равные доли. С единственным нюансом: еще одной наследницей должна была бы стать я. Таково мое мнение. Но думать я могу что угодно, поскольку мы с Вадимом не обсуждали этот вопрос.
– Ой ли? – Гуров с сомнением прищурился.
– Не хотите – не верьте, – ответила Елена и равнодушно пожала плечами. – Как вы себе это представляете? Я стану зудеть мужу, мол, перепиши завещание? Составь его в мою пользу? Да он сразу решил бы, что я вышла за него из-за денег!
– А вы, конечно же, руководствовались иными мотивами? – с иронией сказал Гуров.
– Я не стану корчить из себя святую дуру! – зло произнесла Волошина. – Да, для меня важно, чтобы мой муж был обеспечен! Да, я не собиралась связывать свою жизнь с нищим тунеядцем, не способным ни на что в этой жизни! Поверьте мне, я насмотрелась на подобных маменькиных сыночков, которым вечно все должны! А большинство моих сверстников именно таковы! Они даже ради себя самих палец о палец не ударят, зато жить хотят красиво и желательно за чужой счет! Точь-в-точь как Сережка! Нет уж, увольте! – фыркнула она. – Я всегда хотела найти мужа постарше и посолиднее. Но это не значит, что мне был нужен просто денежный мешок и уж тем более что я собиралась его убить! Я хотела действовать по-другому: выждать время, а уже потом заикнуться о завещании. Или хотя бы дождаться, когда его дети станут создавать свои семьи. Даша, кстати, как раз собралась замуж. Вот это и был бы подходящий момент. А теперь все пошло прахом! Я осталась на бобах!
– Ну, не преувеличивайте. – Гуров покачал головой. – Одна только эта квартира стоит больших денег.
– Квартира приобретена Вадимом до брака со мной! То есть она не может считаться совместно нажитым имуществом, – с горечью поведала Елена. – У меня есть машина, оформленная на меня, какие-то деньги на банковской карте, но это сущие пустяки! Так что вскоре досточтимая Людмила Антоновна просто выставит меня отсюда как пустое место!
– С ней можно попробовать договориться по-человечески, – предложил Гуров. – Вряд ли ей слишком нужна эта квартира. Я слышал, что она человек мирный и интеллигентный.
– Ага, вот она интеллигентно меня отсюда и выгонит! Не повышая голоса! – тоскливо сказала Елена, потом все-таки взяла себя в руки, взглянула прямо в глаза Гурову и отчеканила: – Таким образом, смерть Вадима Волошина мне не только невыгодна – она для меня равносильна катастрофе! И кстати, почему вы решили, что это убийство? Я допускаю, что Вадим умер сам! Все-таки он был уже не очень-то молод…
– Врачи утверждают иное, – вставил Гуров.
– А что, вскрытие уже произведено?
– Нет. А вы в этом разбираетесь, имеете медицинское образование?
– Нет, но такие вещи даже дилетанту понятны! И вообще, почему вы именно на меня набросились? Как я могла его отравить, если даже не была в департаменте?
Гуров подумал о том, что отравление могло быть совершено и раньше. Ведь пока не выяснено, что за яд убил Волошина и насколько быстро он действует. Но полковник не стал высказывать эти мысли.
А Елена продолжала отводить обвинения, которых, собственно, Лев Иванович еще и не выдвигал напрямую:
– Ведь смерть Вадима могла быть выгодна кому-то другому! Он же работал в таком ведомстве, которое… Да вы сами понимаете. Его должность многие хотели бы занять!
– Хорошо, допустим, – кивнул Гуров. – Тогда скажите, в последнее время Вадим Юрьевич ни на что не жаловался?
– Что вы имеете в виду? – уточнила Елена, вскинув голову.
– На неприятности по работе, допустим, зависть коллег или ненависть посетителей.
– Нет. Он вообще не любил жаловаться, был вполне доволен и счастлив! Как и я! А теперь… – Она вдруг не выдержала и расплакалась.
Гуров, не ожидавший подобного, несколько удивленно наблюдал за вдовой. Та снова достала платок и с силой принялась вытирать им лицо. Очки она так и не сняла.
Гуров выждал несколько секунд, пока женщина завершит свои манипуляции, и спросил прямо:
– Есть кто-нибудь, кто мог желать ему смерти?
– Если и есть, то мне об этом неизвестно, – хмуро ответила Волошина. – Вадим был неконфликтным человеком.
– А о его служебных делах вам что-нибудь известно?
– Нет, я уже говорила.
– Но вы сами предположили, что мотив убийства вашего мужа может быть связан с его службой, – напомнил Гуров.
– Но я именно предположила! – выделила Елена последнее слово. – Я вовсе не собиралась обвинять кого-то конкретно!
– Хорошо, значит, неприятностей на службе у вашего мужа не было. А Вадим Юрьевич рассказывал вам о своей работе? Неужели не делился просто по-человечески?
– Нет. У нас были куда более интересные темы для разговоров.
– Никто из посетителей не звонил ему домой?
– В смысле?.. – не поняла Елена.
– Ну, к примеру, какие-нибудь клиенты, недовольные его деятельностью?
– Я не привыкла подслушивать телефонные разговоры мужа! – отчеканила Елена ледяным тоном.
«Все с тобой ясно, голубушка! Играешь роль английской королевы? Выпускницы института благородных девиц? Что ж, проверим, насколько ты ей соответствуешь!» – думал Гуров, спускаясь на лифте из квартиры Волошиных.
Выйдя на улицу и сев в машину, он набрал номер Крячко и сказал:
– Стас, привет! Распорядись, чтобы взяли телефон Елены Волошиной на контроль. Фиксировать все ее звонки, и входящие, и исходящие. СМС, разумеется, тоже. И вообще хорошо бы приставить к ней наружку. Но аккуратно.
– Что, молодая вдова ведет себя подозрительно? – осведомился Станислав.
– Ну, есть у меня кое-какие соображения, – уклончиво ответил Гуров.
– А я тебя предупреждал! – назидательно напомнил Крячко. – Может, не церемониться, а взять ее под белы рученьки и препроводить к нам в главк? Глядишь, разговорчивее станет!
– И что мы ей предъявим? Еще и результатов экспертизы нет! Кстати, спецы закончили в департаменте?
– Да, уже все увезли в свою лабораторию. Я тоже собираюсь. Как раз закончил беседу с этими чинушами. Все так, как я и предполагал. Мол, у нас все чисто, просто отлично, комар носа не подточит. Волошин сам умер. От счастья, видимо. Не перенес того факта, что у него все в шоколаде! – с досадой проговорил Крячко. – Ну, документы я все изъял, так что будем разбираться.
– А насчет сына Волошина что?
– Да тут, понимаешь, Лева, какое дело! Телефон его молчит, а живет он с мамой. Ты же вроде к ней собирался? Вот заодно и выясни, где это сокровище обретается. Если дома, так, может, сам с ним и потолкуешь? Чего мне зря мотаться, время терять?
– Хорошо, выясню. Но если его нет, то уж извини, придется тебе поискать. В любом случае встречаемся вечером у нас в главке для подведения первичных итогов.
– Заметано! – ответил Крячко, отключая связь.
Елена Волошина нервно нажимала кнопки на телефоне, несколько секунд напряженно всматривалась в экран, потом четко произнесла:
– Обстоятельства изменились.
– Ты о чем? – послышался мужской голос.
– О том, что наша следующая встреча не состоится, – холодно ответила Елена. – И вообще любые отношения между нами закончены.
Пару секунд висела тишина, потом собеседник, явно не ожидавший такого поворота, спросил:
– Ты соображаешь, что говоришь?
– Вполне, – холодно ответила Елена.
– Та-а-ак, – зловеще протянул собеседник. – Кинуть, значит, меня решила? А если твой муж?..
– Мой муж мертв, – спокойно проговорила Елена. – Так что прощай. – Она нажала кнопку разъединения, а потом и вовсе отключила телефон.
Женщина с удовлетворением думала о том, как сейчас ее собеседник бесится в бессильной ярости. Она откинулась на спинку кресла, прикрыла глаза и улыбнулась. Ну вот, хотя бы одна проблема решена.
Глава 4
Людмила Антоновна Ступицына открыла полковнику дверь и чуть приподняла брови, тем самым как бы приглашая Гурова представиться и пояснить цель своего визита. Бывшая жена Вадима Волошина проживала в многоэтажке на улице Дмитрия Ульянова.
Лев Иванович назвался и попросил разрешения войти.
– Ах да, – тихо сказала та. – Вы по поводу Вадима?
– А откуда вы знаете? – не скрыл своего удивления Гуров.
– Мне Татьяна позвонила, – пояснила Ступицына. – Домработница.
– Вы с ней знакомы?
– Разумеется, – ответила Людмила Антоновна. – Она работала еще у моих родителей, когда приехала в Москву. Ее мать – родственница моего отца, вот и прислала дочку в столицу… по-родственному. – Она усмехнулась.
– И ваш отец взял ее домработницей? – уточнил Гуров.
– Ну а что еще можно предложить девочке, приехавшей из сибирской деревни? – пожала плечами дочь профессора Ступицына. – В институт она не поступила, окончила кулинарное училище, сперва жила у нас, потом комнату в общежитии получила. А позже папа ей помог ее приватизировать, продать и купить комнатку в очень хорошей коммуналке. Мы с ней почти ровесницы, так что я хорошо все это помню. Но мы, кажется, отвлеклись? – Она посмотрела Гурову в глаза.
Выражение лица ее нельзя было назвать скорбным или трагичным. Женщина не плакала, не убивалась, говорила очень ровным тоном. Она пригласила Гурова в комнату, где они сели в мягкие кресла, ни чаю, ни кофе не предложила, всем своим видом выразила, что готова уделить ему внимание и ответить на вопросы, но только в рамках его служебных обязанностей.
На кожаном диване сидел мужчина средних лет кавказской внешности, с благообразной сединой на тщательно подстриженных висках. При появлении Гурова кивнул, вежливо улыбнулся и собрался было представиться.
Но хозяйка дома опередила его и сказала:
– Это Сурен Робертович Саркисов, наш семейный врач.
Гуров заметил, что при такой беседе, наверное, не стоит присутствовать постороннему человеку, но Ступицына сразу же запротестовала:
– Нет-нет, Сурен Робертович отнюдь не посторонний! Он, можно сказать, член нашей семьи. И Дашу наблюдает с самого рождения, и Сережу!..
Саркисов снова благожелательно кивнул и пригладил свои безупречные виски.
– Что ж, дело ваше, – согласился Гуров.
Через несколько минут беседы полковник с удивлением обнаружил, что бывшая супруга Волошина осведомлена о многих вещах, касающихся Вадима Юрьевича, куда лучше, чем жена нынешняя. О нем самом она отзывалась только хорошо. Полковник не услышал ни слова упрека в его адрес.
Что же касается Елены, то Людмила Антоновна предпочитала не упоминать ее имя. Если же это не удавалось, то она использовала нейтральные формулировки. Никакого базарного тона, оскорблений или просто негатива в адрес соперницы Гуров не услышал. При этом Людмиле Антоновне вполне удалось продемонстрировать ледяное презрение к Елене.
Что же касается вопросов о службе Вадима Юрьевича, то Людмила Антоновна перечислила полковнику тех, с кем у того были более-менее приятельские отношения. Она подчеркнула, что закадычных друзей в департаменте Волошин не имел. И вообще друзей как таковых у него не водилось. Он был человеком довольно замкнутым и сосредоточенным на собственных интересах.
Гуров попытался намекнуть на то, что учреждение, в котором работал Волошин, а также его должность могли быть соблазном для коррупции, но Людмила Антоновна холодно отмела подобные предположения. По ее словам, Волошин был человеком честным и добросовестным. Он достиг нынешнего положения благодаря своим личным качествам.
Правда, она не удержалась от того, чтобы не упомянуть при этом своего отца, который все же посодействовал продвижению бывшего зятя по карьерной лестнице. Но заключалось это, по словам Людмилы Антоновны, лишь в дельных советах, которые давал Волошину тесть, обладавший огромным жизненным опытом и незаурядным интеллектом.
Гуров чувствовал, что Людмила Антоновна относится к своему отцу с большим почтением. Он подумал, что женщина и девичью фамилию сохранила только для того, чтобы все знали, кто ее отец. Статус дочери Ступицына был для нее куда более значимым, чем жены Волошина.
Слушая ее, Гуров подумал, что Людмила Антоновна отвечала на каждый его вопрос, но вообще-то не представила какой-либо действительно ценной информации. Все сведения были вроде бы правдивыми, но не информативными. Она так стремилась соблюсти приличия, что не позволяла себе упомянуть ни о чем таком, что могло бы бросить тень на бывшего мужа или ее саму.
Но полковник и не рассматривал ее в качестве источника сведений по, скажем, департаменту. Заниматься этим ведомством было поручено Крячко. Гуров не сомневался в том, что тот отлично справится с этой миссией. Уж он-то выяснит всю подноготную взаимоотношений Волошина как с коллегами, так и с посетителями, а также обратную сторону его служебной деятельности, если таковая имелась.
Лев Иванович решил как можно больше выяснить у Ступицыной о внутрисемейных отношениях. В первую очередь его волновал их с Волошиным сын Сергей. Но сыщик не успел задать этих вопросов. В прихожей открылась дверь, и Ступицына тут же поднялась.
– Мама! – В комнату почти вбежала девушка лет двадцати пяти.
Глаза ее были широко распахнуты, на ресницах повисли слезы.
Сурен Робертович, до этого ничем не выказывавший своего присутствия в комнате, быстро поднялся, скользящей походкой подошел к девушке и взял ее за руку, щупая пульс.
– Дашенька, тебе нельзя волноваться, – мягко проговорил он, однако девушка игнорировала его замечание и выдернула руку.
– Мама! Это правда? – Она бросилась к Людмиле Антоновне, готовая разрыдаться.
Мать сдержанно положила руку на плечо дочери и произнесла:
– Даша, у нас в гостях полковник полиции. Он расследует смерть отца. Мне нужно ответить на несколько его вопросов.
Девушка тут же перевела взгляд на Гурова, тот кивнул и проговорил:
– Примите мои соболезнования, Дарья Вадимовна.
Она закусила губу и усилием воли заставила себя сдержать слезы, готовые вырваться наружу. Мать смотрела на нее, сохраняя полное спокойствие. Видимо, она и детей с младых лет приучала сохранять выдержку. И если с дочерью ей это более-менее удалось, то насчет сына у Льва Ивановича были сомнения.
– Да, – медленно проговорила она, опустив голову. – Конечно. Мы не будем вам мешать. Пойдем, Игорь.
Гуров увидел, что в комнату вслед за Дашей вошел мужчина. Он казался старше нее – возможно, из-за небольшой аккуратной бородки, переходящей в тонкие бакенбарды. Своим видом мужчина напоминал молодого, но перспективного ученого. По всей видимости, это был Дашин кавалер.
Сама девушка не блистала красотой. У нее была тяжеловатая нижняя челюсть, густые брови низко нависали на глаза, что придавало ее лицу мрачное выражение. Но при этом страшненькой ее тоже нельзя было назвать. Картину очень удачно исправлял неприкрытый интеллект в глазах, а также волосы – густые, темно-русые, спускающиеся по спине тяжелыми крупными волнами.
– Даша, я должен тебя осмотреть, – с легким кавказским акцентом произнес врач.
– Не стоит, Сурен Робертович, я в порядке, – отказалась Даша, но Саркисов настоял, мотивируя это тем, что специально приехал по просьбе матери и это не займет много времени.
Даша пожала плечами и двинулась в сторону комнаты.
– Подождите немножко, – остановил ее Гуров. – Всего на пару минут. Даша, вы когда последний раз разговаривали с отцом?
– Позавчера вечером, – не задумываясь, ответила та.
– И о чем? Вы уж простите, что мне приходится задавать такие вопросы. Это моя работа, – чуть извиняясь, сказал полковник.
– Да это не секрет, – проговорила Дарья. – Мы обсуждали предстоящую свадьбу.
– Вашу? – уточнил Гуров.
– Ну да. – Даша бросила чуть смущенный взгляд на своего спутника, который тут же взял ее под руку – видимо, для достоверности.
– И когда же она состоится? – спросил Лев Иванович и вежливо улыбнулся.
– Ой!.. – Даша вдруг осеклась и замотала головой. – Я теперь даже и не знаю. В связи с тем, что отец… что отца…
– Мы хотели провести торжество двадцатого ноября, – подал голос ее жених. – Уже и кафе заказано на эту дату. Вряд ли удобно переносить.
– Но, Игорь, ведь теперь вообще непонятно, как все будет!.. – Даша растерянно оглянулась на мать, взглядом прося у нее помощи.
– Мы обсудим этот вопрос позже, в семейном кругу, – спокойно произнесла та, обращаясь к ним обоим. – Господин полковник, у вас есть еще вопросы к детям?
«К детям» у полковника вопросы были, точнее, больше к Дарье, чем к ее жениху. Тот явно расстроился из-за возможного переноса свадьбы. Было очевидно, что это волнует его больше, чем смерть потенциального тестя. Что ж, его в принципе можно понять. Это его невесте Волошин был родным отцом, а ему он, по сути, посторонний человек. Однако Игорь постарался взять себя в руки, надел на лицо вежливую маску и вопросительно посмотрел на Гурова.
– Можете идти, – разрешил полковник, подумав, что может побеседовать с этой парочкой и позже, если в том будет нужда. – Один только вопрос к вам, Даша. Вы своего брата когда в последний раз видели?
– Сережку? – Дашины брови взлетели вверх, лоб открылся, отчего лицо ее сразу стало выглядеть моложе и миловиднее. – Вчера днем. Когда я уходила, он спал.
Людмила Антоновна поморщилась. Было очевидно, что если бы этот вопрос задали ей, она ответила бы в другой форме – без применения уменьшительно-ласкательных суффиксов и интимных подробностей жизни своего отпрыска.
– Он не собирался встретиться с вашим отцом?
– Мне, во всяком случае, он об этом не говорил. – Дарья покачала головой, после чего они с женихом направились в другую комнату.
Вслед за ними вышел и доктор Саркисов.
– А почему вы спросили о Сергее? – задала вопрос Людмила Антоновна, едва они остались одни.
– Просто он приходил сегодня на работу к Вадиму Юрьевичу. Был пьян и устроил скандал. Вы что-нибудь об этом знаете?
На лице Ступицыной нарисовались неподдельное изумление и недоверие. Полковник понял, что может не сомневаться – она ничего об этом не знает.
– Впервые слышу, – пролепетала женщина, и лицо ее стало покрываться пятнами. – А вы уверены? Откуда у вас такая информация?
– При этом скандале присутствовали несколько человек, – сообщил Гуров. – Он произошел в кабинете Вадима Юрьевича.
– Не может быть, – прошептала Ступицына. – Это невероятно!
– Людмила Антоновна, где ваш сын был с утра? – спросил Гуров.
Ступицына впервые за все время беседы замешкалась. Взгляд ее, беспокойный, бегающий, показывал, что она колеблется, говорить ли полковнику правду.
Наконец здравый смысл все же возобладал в ней, и она быстро сказала:
– Я этого не знаю. Он не ночевал дома.
– Вот как? Где же он ночевал? – осведомился Гуров очень любезно.
Людмила Антоновна несколько раз сжала и разжала пальцы, что должно было означать высшую степень волнения.
Затем женщина поняла, что таким образом она только сильнее компрометирует собственного сына в глазах полковника полиции, и ответила:
– Этого я тоже не знаю. Он ушел еще вчера с вечера, сказав, что не придет.
– Вы поссорились?
– Немного. Из-за отца. В смысле, из-за его отца. Сергей обижался, что Вадим, с тех пор как женился вторично, совсем потерял к нему всякий интерес. Но уверяю вас, это не так! Просто Сережа сейчас в таком возрасте, когда подобные вещи воспринимаются весьма обостренно. На самом деле Вадим очень хороший отец. Был хорошим отцом, – поправилась она.
– Вам о чем-нибудь говорит вот это? – Гуров показал Ступицыной СМС-сообщение, которое сын прислал Волошину.
Ступицына прочла текст, в котором говорилось о встрече в кафе «Валькирия», и удивленно посмотрела на полковника.
– Я впервые слышу, что Сергей собирался поговорить с отцом, – сказала она.
– И вы не в курсе, состоялась эта встреча или нет?
– Мне ничего об этом неизвестно, – медленно проговорила Людмила Антоновна. – Но если они встретились, то зачем Сергей потом приезжал в департамент?
– Я полагаю, что они не встретились, – заявил Гуров и покачал головой. – Мне пока непонятно, почему так вышло.
– Разрешите?.. – Ступицына попросила листок, на который Гуров выписал текст и номер, с которого пришло сообщение.
Она внимательно все прочла и с сожалением покачала головой.
– Это номер вашего сына? – уточнил Гуров.
– Нет, – ответила Людмила Антоновна. – Мне вообще все это не слишком-то ясно. Зачем Сережа посылал СМС с чужого номера?
– А чей это номер, вы не знаете? – спросил полковник, увидел замешательство в глазах Ступицыной и предложил: – Давайте-ка проверим, нет ли его в вашем телефоне, среди контактов.
В мобильнике Людмилы Антоновны данный номер не значился. Она не получала с него никаких звонков или сообщений. У Гурова возникли некоторые подозрения. Ступицына же вообще ничего не понимала.
– Господи, где же сам Сережа? – Ей уже с трудом удавалось сохранить хладнокровие. – Я попробую позвонить на этот номер! – решительно сказала она.
Гуров не возражал, и Ступицына быстро набрала цифры номера, с которого было послано злополучное СМС.
– Абонент недоступен… – сообщила она растерянно.
– Попробуйте обзвонить друзей-приятелей сына, – предложил Гуров. – Если найдете его раньше, чем мы, то передайте, чтобы он сразу же связался со мной вот по этому номеру. – Полковник протянул Ступицыной свою визитку.
– Вы сказали «раньше, чем мы». Значит, вы его тоже ищете? Но зачем? Он же здесь совершенно ни при чем!
– Он важный свидетель, Людмила Антоновна, – пояснил полковник. – И нам просто нужно с ним поговорить. Не беспокойтесь.
Но Ступицына уже разволновалась. Толку от нее не было, и Гуров не стал терять время на дальнейшие расспросы. Он отправился в департамент, чтобы оттуда вместе со Станиславом вернуться в главк.
Вечером Гуров и Крячко пришли в кабинет генерал-лейтенанта Орлова. Им предстояло обменяться полученными сведениями, поделиться возникшими версиями и определить дальнейшие пути работы.
Первым взял слово Гуров. Он коротко рассказал о том, что ему стало известно в департаменте, а затем о своих визитах к обеим вдовам погибшего. Орлов слушал внимательно, но никаких комментариев во время монолога Льва Ивановича не вставлял.
Когда тот закончил, Орлов спросил:
– Какое впечатление на тебя произвели эти дамы?
– Первая, фактическая вдова Елена Викторовна, явно что-то скрывает.
– Наружку к ней приставили, – опережая вопрос Гурова, сказал Крячко. – Пока сидит дома, никуда не выходила сегодня. Хорошо бы еще телефон на прослушку поставить.
– Я подумал об этом, – проговорил Гуров. – У меня с собой аппаратуры не было. Но номер ее взят на контроль, так что о всех входящих и исходящих нам будет известно. Понаблюдаем, посмотрим. Понадобится – поставим на прослушку. Это вопрос техники. Насчет же бывшей жены Волошина Людмилы могу сказать, что это дама крайне сдержанная и хладнокровная. Профессорская дочка как-никак. На первый взгляд – безупречная вежливость и воспитание. Но не удивлюсь, если окажется, что она способна на многое.
Орлов нахмурился и что-то черкнул в своей записной книжке. Гуров заявил, что закончил свой отчет. Затем слово взял Крячко. Он провел в департаменте куда больше времени, чем Лев Иванович, и начал рассказывать именно об этом.
– Значит, наш покойник занимался выдачей разрешений на открытие разного рода ИП, ЧП и прочих ООО, – заявил Стас.
– На строительство? – уточнил Орлов.
– Нет, именно на открытие. Строить никто ничего не собирался, только арендовать уже готовые помещения. То есть Волошин сотрудничал с представителями мелкого и среднего бизнеса. Тут есть еще один нюанс. Помимо разрешения, бизнесмены могли получить и деньги. Ну, как бы в качестве стартового капитала. На оборудование там, ремонт, если требуется, на рекламу. Подъемные, одним словом.
– Безвозмездно? – снова вставил Орлов.
– Не совсем. Беспроцентная ссуда, к тому же не ограниченная сроками. То есть человек развивает свой бизнес, расширяется, доходы его увеличиваются. И вот когда они уже вырастут достаточно, он начинает потихоньку возвращать долг. Как может. Согласись, условия райские!
– Да уж, – заметил Орлов. – Что же это за благородная организация, которая так легко раздает деньги направо-налево и даже процентов не имеет?
– В чем подвох? – вмешался и Гуров.
– Никакого подвоха, Лева, циничная твоя душа! – Крячко укоризненно помотал указательным пальцем. – Разумеется, чиновники выдают деньги не из собственного кармана. Этот департамент был открыт в рамках президентской кампании по поддержке малого и среднего бизнеса. Сами знаете, у нас сейчас государство с этими очаровашками носится как курица с яйцом. Контора заработала шесть лет назад. За это время предпринимателям было выделено немало средств. Случались, конечно, и отказы. Общий баланс примерно пятьдесят на пятьдесят. И я думаю, что копать нужно именно в этом направлении.
– Поясни. – Орлов спокойно взглянул на него из-под очков.
– А что тут пояснять? Волошин мог дать добро, а мог и не дать, – проговорил Крячко. – По всей видимости, тот человек, которому он отказал, затаил на него злобу.
– Не сходится, – возразил Гуров. – Получается, что человек заранее принес яд? Откуда он мог знать, откажет ему Волошин или нет?
– К тому же подобные вопросы, наверное, не один Волошин решает? – поддержал его Орлов.
– Вот не скажи, Петр! – Крячко снова многозначительно поднял палец. – Решает, конечно, не один Волошин. Он лишь принимает заявки, которые потом обрабатываются и обсуждаются советом из числа высших чинов департамента. После этого выносится вердикт – дать или не дать. Но тут есть маленький нюанс. Волошин, равно как и другие сотрудники, занимающие подобные должности, может принять заявление или же завернуть его сразу, не сходя с места. Имеет полное право, таковы порядки в департаменте. Усекаете, да? Волошин может единолично перекрыть кому-либо кислород. То есть от него многое зависит! – Крячко с победным видом откинулся на спинку стула и принялся раскачиваться на нем.
– И все равно, – после паузы произнес Гуров. – Отравление – это не поножовщина и не драка. Можно было бы понять, если бы человек в приступе гнева задушил Волошина, ударил по голове дыроколом или ткнул ножом для разрезания бумаги. Но он принес яд! А его, как известно, в гастрономах не продают. Значит, он им запасся заранее и хладнокровно подсыпал. Причем непонятно куда. Это означает, что убийство было спланированным и преднамеренным.
– Да еще и яд такой, что над ним наши эксперты который час голову ломают! – с досадой признался Орлов. – Сколько возятся – никак не определят, что это за штука и как она попала в организм Волошина. Остатки пищи проверили – все чисто.
– Так я продолжу? Я еще не закончил, – напомнил о себе Крячко. – Я раздобыл у секретарши список сегодняшних посетителей. Вот он. Всего за утро Волошин успел принять пять человек – все так, как запланировано. Правда, учитывая, что он задержался с утра почти на целый час, прием велся в экспресс-режиме. Секретарша говорит, что обычно он появлялся на месте ровно в девять.
– А почему сегодня задержался, ты не выяснил?
– Волошин не отчитывался о своих задержках перед секретаршей. А больше никто этим и не интересовался.
– Он кого-то предупреждал об этом?
– Если и да, то никто не признался.
– Жаль. Может быть, он встречался с кем-то из сотрудников департамента? Хорошо бы выяснить. Вдруг кто-то из них тоже приехал с опозданием на час?
Гуров задумался, вспоминая разговор с Екатериной Крутицкой. Она упоминала о том, что Сергей, скандаля с отцом, обвинял его в том, что тот не пришел на встречу с ним. Речь о кафе «Валькирия»? Где был Волошин сегодня утром? С кем встречался? Ответ на эти вопросы мог дать, пожалуй, лишь сам Вадим Юрьевич, которого, увы, уже не спросишь. Значит, нужно искать иные варианты получения информации.
– Кстати, ты не нашел Сергея Волошина? – обратился Гуров к Крячко.
– Нет. Как в воду канул! Ни у друзей, ни в барах-кафе его нет.
– А в институте?
– Тем более! – выразительно произнес Крячко.
– Все равно нужно искать. – Гуров озабоченно покачал головой. – Не нравится мне его исчезновение.
– Найдем! – уверенно проговорил Крячко. – Вернемся в нашим баранам, то есть к списку посетителей Волошина?
– Разумеется. Давай перечисляй.
– Значит, первым явился некто Дружников Семен Аркадьевич. Бизнес у него не мелкий, всякие спортивные объекты. Сам бывший спортсмен, имеет ряд наград, всяких там дипломов и прочего. Одно время работал тренером, потом ударился в бизнес. Занимается открытием детско-юношеских спортивных школ. Участвует во всяких мероприятиях, посвященных спорту, вообще вполне респектабельный и уважаемый человек. К Волошину обращается не первый раз, отказа не получал никогда. И на этот раз тот заявку у него принял.
– Думаю, что к нему вряд ли могут быть претензии, – высказал свое мнение Орлов. – Никакого мотива для убийства Волошина у него не было.
