Николай Леонов
Миллионер из коммуналки
– Обеспокоило. Но я не могу узнавать. Мне некогда.
– Ясно. А перед тем как Костя пропал, ты не заметил каких-нибудь изменений в его поведении? Излишней резкости, например, или, наоборот, заторможенности?
– Заметил. Он психовал. Но почему – не говорил.
– А ты, я так понимаю, не расспрашивал? – уверенный, что заранее знает ответ, спросил Гуров.
– Бесполезно. Если сам не захочет, он все равно не скажет.
– А сам он причину своих волнений раскрывать не хотел?
– Нет, не хотел.
– Понятно. Но, может быть, у тебя и без его рассказов имеются какие-то догадки, предположения? – Лев из последних сил пытался выяснить хоть что-нибудь. – Как по-твоему, с чем может быть связано это его внезапное исчезновение?
– Я не знаю. У меня нет догадок. Он ничего не говорил.
– А о чем вы вообще разговаривали? Ты ведь, как я понимаю, общался с ним, и даже довольно тесно. Вы встречались в институте, ты бывал у него дома. О чем-то должны же были вы говорить? Или все о девочках?
– Нет. Мы говорили об учебе.
– Об учебе?! – На лице полковника отразилось неподдельное изумление. – Куда катится мир! Студенты в свое свободное время говорят об учебе!
– Да, мы разбирали разные программы, вирусы. Костя очень талантливый программист. Просто гениальный. Он показал мне много разных… примочек. Даже некоторые вещи, которые не показывал никому. Даже секретные. Я это очень ценю. И если он говорил, что про какой-то секрет нельзя рассказывать, я не рассказывал. Нельзя обманывать доверие.
– Это точно, – кивнул Лев. – Значит, ваше общение с Константином не выходило за рамки, так сказать, профессиональных тем?
– Почти никогда. Профессиональных тем вполне хватало. Программирование – сфера неисчерпаемая. А Костя очень талантлив. Я думаю, он мог бы преподавать здесь, а не учиться. Он знает столько всего… Вот и я тоже. Я хочу научиться. Как он. Многие относятся к этому легкомысленно. Думают, что все само придет. Но так не бывает, я знаю. Поэтому и хочу научиться. Как Костя. Чтобы разбираться во всем, как он. Он очень талантлив. Просто гений.
– А давно ты заметил в нем эту гениальность? – спросил Гуров, которого озарила некая догадка.
– Да, с самого начала. Еще на первом курсе. Я заметил, как он отвечал на вопросы. Преподаватель спрашивает что-нибудь, и все сидят, думают, ищут ответ. А у Кости ответ всегда был готов сразу. Иногда он даже специально не говорил, чтобы дать другим шанс. Но видно было, что знает. И всегда у него было заметно нетерпение, досада, что до других так долго доходит.
– И, поняв, что Костя – гениальный программист, ты захотел перенять у него все эти «примочки» и стать таким же, как он?
– Да. Я хочу научиться. Все остальные с нашего курса даже в подметки Косте не годятся. Если бы они понимали это, они бы толпой ходили к нему на консультации. Но они не понимают. Думают, что главное – это получить диплом. А я хочу научиться.
«Что ж, вот и разгадана еще одна небольшая загадка, – подумал Лев, слушая неожиданно разговорившегося Игоря. – Похоже, инициатива этой оригинальной дружбы исходила вовсе не от Соловьева. Такие, как он, и не замечают „ботанов“, подобных этому Игорю. Парень сам навязался, своим стремлением „научиться“, несомненно, польстив самолюбию новоиспеченного студента. Он с радостью стал передавать ему „секреты мастерства“, но что касается частной жизни и личных обстоятельств, все это и для Игорька наверняка оставалось такой же тайной за семью печатями, как и для всех остальных».
Поняв, что и от «близкого друга» ему не удастся узнать ничего интересного по главному вопросу, он отпустил Игоря, который уже начинал волноваться, что не успеет на следующую пару.
– Что ж, по крайней мере, у нас теперь есть адрес, – произнес Гуров, проходя по коридору вместе с Борисовым, вызвавшимся проводить его. – Как знать, может, там-то мы и узнаем ответы на все вопросы.
– Вы поедете на квартиру к Косте? – заботливо поинтересовался Борисов.
– Разумеется. Так или иначе, мне необходимо найти его. В квартире или где-то еще. Квартира предполагает наличие соседей, соседи часто имеют полезную информацию, так что будем надеяться на лучшее.
– Я очень прошу вас, если окажется, что Костя сейчас находится дома, скажите ему, чтобы появился в институте. Или хотя бы позвонил в деканат. В общем, как-то дал знать о себе. Я действительно очень беспокоюсь за него. Мало ли что могло случиться.
Не особенно веря в искренность этого «беспокойства», Лев тем не менее пообещал.
Спускаясь вниз и размышляя о том, что сказал Игорь Киров, он еще раз отметил, что и в этом случае, даже при общении с таким преданным поклонником своего таланта, ценящим доверие и способным хранить секреты, Константин Соловьев не спешил эти секреты ему доверять. Столь трепетное отношение к неприкосновенности личного пространства поневоле наводило на мысль, что пространство это заполнено чем-то подозрительным. Что за тайны оберегал девятнадцатилетний юноша и каким образом эти тайны могли быть связаны с его внезапным исчезновением – эти два вопроса очень четко обрисовались перед мысленным взором полковника после посещения института.
«Навряд ли „закрытость“ Кости объяснялась детскими комплексами или давними обидами, как предполагает Борисов, – думал Гуров. – Ведь в школе он был даже чересчур общительным, и никакие комплексы не мешали ему периодически устраивать драки и прочие веселые мероприятия. Что же получается, в школе у него с коммуникабельностью не было никаких проблем, а стоило перейти в институт, как тут же заиграли детские комплексы? Что-то плохо верится».
Гораздо более правдоподобным казалось предположение, что одновременно с поступлением в институт в жизни Константина Соловьева произошло еще некое событие, вполне возможно, не очень положительного характера. И теперь он так тщательно оберегает свое личное пространство не потому, что его преследуют детские комплексы, а потому, что ему действительно есть что скрывать.
Выйдя на улицу, Лев сел за руль и начал маневрировать, выезжая с небольшой стоянки, расположенной возле института. Благополучно выбравшись из стройных рядов автомобилей и уже сворачивая на трассу, он заметил в зеркале заднего вида серую «Мазду». Машина, по-видимому, тоже только что выехала со стоянки и теперь неспешно продвигалась следом за ним. Профессиональная память тут же подсказала, что такая же, а возможно, даже эта же самая машина следовала у него «в корме» по дороге к институту, но большого значения этому инциденту он не придал. Даже когда выехал на трассу и увидел, что «Мазда» следует за ним по пятам, не стал накручивать себя, предпочитая думать, что серой машине просто по пути с ним.
Через некоторое время «Мазду» обогнала «Тойота», потом между ней и машиной полковника вклинилось еще несколько автомобилей, и Гуров перестал думать об этом, переключившись на мысли о недавнем разговоре.
Упоминание Игоря о том, что за несколько дней перед своим исчезновением Костя «психовал», настораживало и заставляло думать, что это самое исчезновение не было таким уж внезапным. По-видимому, в жизни молодого человека происходили какие-то важные и, возможно, не очень приятные события, которые он ни с кем не обсуждал, но сам переживал довольно остро.
«А если что-то происходило, значит, должны были быть и люди, с которыми это связано, – логически мыслил Гуров. – При всей своей необщительности мальчик жил не в вакууме. Пускай он не рассказывал о своих делах Игорьку, но те, с кем эти дела были связаны, конечно же, стопроцентно в курсе. Осталось только найти этих людей».
При этом он все яснее понимал, что искать их нужно не в институте и прочих «цивильных» местах. Гораздо выше была вероятность того, что исчезновение Кости может быть связано с контингентом типа Созонта. Поэтому, независимо от результатов своего визита в квартиру, которую снимал Костя, Лев твердо решил пообщаться с его друзьями из клуба «Комета».
Приехав в Перово и отыскав нужный адрес, он позвонил в дверь, не слишком надеясь на ответ. Предчувствия не обманули – из-за двери не доносилось ни звука. Еще несколько раз нажав на кнопку звонка, Лев оставил бесплодные попытки. Было ясно, что в квартире никого не было.
«Или бездыханный труп», – с невеселой усмешкой предположил он.
Опыт подсказывал, что подобный вариант не является таким уж невероятным, и проверить эту версию необходимо. С другой стороны, расследование было неофициальным, и, с точки зрения действующего законодательства, Гуров не имел оснований для проникновения в квартиру.
Раздумывая, как поступить в этом затруднительном случае, Лев решил прибегнуть к помощи друга и коллеги.
– Здорово, Стас, – сказал он, набрав знакомый номер. – Ты сейчас случайно не в конторе?
– Случайно в конторе. А что стряслось?
– Ничего непоправимого. Просто нужно адресок пробить. Я-то когда еще доберусь, а тебе там ближе. Хотелось бы решить оперативно. Нужен хозяин квартиры и телефон.
– Эх, Иваныч, шагу ты без меня шагнуть не можешь, – в своей обычной манере не преминул заметить Стас. – Ладно уж, диктуй адрес.
Буквально через десять минут Гуров уже разговаривал с хозяином интересующей его квартиры.
– Изотов Владлен Семенович? – строго проговорил он, когда на том конце сняли трубку. – Вас беспокоят из полиции по поводу вашего квартиранта. Вы в курсе, где сейчас находится Константин Соловьев?
В отличие от всех, с кем разговаривал до этого момента, в отношении хозяина квартиры Лев решил действовать жестко. Расчет был сделан на то, что посторонний человек, которому от Кости требовалась только своевременная оплата аренды, не станет скрывать негативные факты, если таковые были ему известны. Рассерженный тем, что квартирант не сообщил ему о своем убытии, и испуганный, что этим квартирантом интересуется полиция, хозяин должен был выложить все, что наболело.
В том, что об убытии Костя господину Изотову не сообщал, Лев даже не сомневался, поэтому готов был услышать не только реальные факты, но и красочные прибавления «от себя».
– Что? Соловьев? Какой Соловьев? – между тем донесся из трубки растерянный и испуганный голос. – Кто это? С кем я говорю?
– Вы говорите с оперуполномоченным по особо важным делам Гуровым, – солидно представился Лев. – Я сейчас нахожусь рядом с вашей квартирой. То есть той, которую вы сдавали Соловьеву. Когда вы сможете подъехать сюда? Мне необходимо осмотреть помещение.
– Я? Подъехать? В каком смысле? – снова пытался «включить тупого» Изотов.
– В прямом. Думаю, вам ни к чему неожиданные затраты на внеплановый ремонт. Поэтому будет гораздо лучше, если дверь мы откроем ключом, а не болгаркой.
– Нет, нет! Не надо! Не надо болгаркой! – испуганно воскликнул бедный арендодатель. – Я сейчас подъеду. Сейчас. Я быстро!
– Жду.
Довольный произведенным эффектом, Гуров спрятал трубку в карман и позвонил в соседнюю дверь.
На сей раз ему повезло больше – дома явно кто-то был. После долгой возни возле двери и внимательного рассматривания в глазок полковник услышал осторожное:
– Кто там?
– Полиция, – спокойно произнес он, разворачивая перед глазком удостоверение. – Я по поводу вашего соседа. Откройте, пожалуйста.
– Соседа?
Послышалось щелканье замка, дверь приоткрылась и в образовавшийся миллиметровый просвет Лев увидел невысокую женщину с седыми буклями, настороженно и любопытно изучавшую его темными, подвижными глазками.
– Да, парня, который жил вот в этой квартире, – сказал он, кивнув на соседнюю дверь. – Константин Соловьев. Вы были знакомы с ним?
– Константин? Правда? Его так зовут? – зачастила старушка. – Надо же! А я и не знала. Такой тихий мальчик, даже и не скажешь, что тут кто-то живет. Хороший. Тихий, незаметный. Ни музыку по ночам не включает, ни хулиганов не водит. Хороший, – повторила соседка. – А то с нынешней молодежью, с ней знаете как. С ней ухо востро надо. Но они ведь сейчас вольные. Родителей не слушают, делают, что хотят. Стоит только вожжи немного отпустить, потом и не поймаешь. Ведь эта дорожка, она такая – стоит только ступить на нее, потом и не остановишься. Вон тут их сколько шастает, сами можете посмотреть. И наркоманят, и клей нюхают, и чего только не делают. Весь подъезд нам изгадили. Я уж сколько раз писала участковому…
– Но сосед ваш был не такой? Не гадил в подъезде? – решил Гуров вернуть собеседницу к первоначальной теме.
– Нет, этот ничего, этот хороший, – послушно переключилась она. – Компании к нему не ходили, вечером всегда тихо было. Вообще, гости у него бывали нечасто. Может быть, раз в неделю, а может быть, и еще реже. И все как-то по одному. А по мне, так оно и лучше, зато не шумят. А то с этими компаниями, с ними знаете как.
– А к этому, значит, компании не ходили? – вновь сориентировал Гуров.
– Нет, к нему больше по одному являлись. Бывало, парень приходил, щупленький такой, доходяга. А раз как-то мужчину видела. Мощный такой, весь из себя солидный, высокий. Может, родственник его был или кто. Не знаю.
– А девушки не приходили? – игриво улыбнулся Гуров. – Парень-то молодой, подружка наверняка должна быть.
– Не знаю, – поджала губы старушка. – Я девиц здесь не видела. Может, куда в другое место их приглашал или сам в гости наведывался. Не знаю. Девиц не было.
– А из мужчин вы только этого парня видели и солидного господина? Больше никого? – спросил Лев, уже поняв, что бдительная старушка контролирует коридор не хуже любой самой навороченной системы слежения.
– Нет, вроде бы никого больше не было, – сосредоточенно наморщив лобик, проговорила она. – Правда, еще несколько раз совсем поздно кто-то к нему приходил. Часов в одиннадцать. Я уже ложусь в это время, где мне за ними уследить. Из комнаты только слышала, как дверь открывали. Но ничего, тоже все тихо-мирно у них обошлось. Не шумели, не дрались, музыку не включали. Так что ничего плохого сказать вам не могу. Тихий мальчик. Хороший. А вы зачем его хотели увидеть? Натворил, что ли, что-нибудь? – с любопытством добавила старушка.
– Нет, просто проводим проверку миграционного режима, – сказал Гуров первое, что пришло в голову. – Ничего страшного. Не волнуйтесь.
На площадке было четыре двери, и, поговорив со старушкой, Лев позвонил в оставшиеся две, но здесь его снова ждало разочарование. Ответом в обоих случаях было такое же удручающее безмолвие, как и в квартире Кости.
– Не звоните, все равно никого нет, – пробурчала за спиной соседка, все еще продолжавшая выглядывать из щели. – Все на работе.
– Да? Что ж, очень жаль. Тогда остается только дожидаться хозяина.
Как бы в ответ на эти слова послышался шум поднимавшегося лифта, и через минуту на лестничной площадке появился еще один человек. Это был грузный, невысокого роста мужчина с круглым, изъеденным оспинами лицом и большими пухлыми губами.
– Здравствуйте, – безошибочно угадав, к кому нужно обращаться, проговорил он. – Я – Изотов. Изотов Владлен Семенович. Это моя… это у меня… Это мне вы звонили по поводу квартиранта. А что, его действительно нет? – добавил он, взглянув на дверь, как будто она могла ответить.
– Никто не открывает, – проговорил Лев, бросив взгляд на хозяина. – У вас есть ключи? Давайте зайдем внутрь.
Изотов открыл замок и следом за Гуровым вошел в квартиру.
Учитывая, сколько времени прошло с момента исчезновения Кости, полковник заранее был готов к тому, чтобы почувствовать трупный запах. Ведь если убили его в квартире, тело должно было уже начать разлагаться.
Однако его обоняние никаких неприятных «ароматов» не уловило. Наоборот, в помещении было довольно свежо. Пройдя в комнату, он без труда установил и причину этого, увидев приоткрытую створку пластикового окна.
– Вы давно виделись со своим квартирантом? – спросил Лев, окидывая взглядом помещение.
– Две недели назад, – четко отрапортовал Изотов. – У него как раз наступал срок платежа. Как говорится, был повод.
– Вы сами приходили за деньгами?
– Нет, обычно приносил Костя, – ответил Изотов. – Ему проще было приходить, он молодой, легкий, – как бы извиняясь, добавил он. – Да и живу я здесь недалеко. Забежал, денежки отдал – всего и делов. А я, старый, пока еще доползу.
– Костя платил аккуратно?
– Да, вполне. По этому поводу к нему – никаких претензий.
– А по другим поводам претензии возникали?
– По другим? – Изотов растерянно заморгал, как бы стараясь угадать, чего от него хотят. – Да нет… вроде бы нет. Соседи не жаловались. Нет, у меня к нему претензий не было, – наконец решительно выдохнул он. – Не знаю, как другие, а я… меня все устраивало.
Разговаривая с хозяином, Гуров не забывал уделять внимание и осмотру самой квартиры. Она не выделялась ничем особо примечательным. Стандартный набор мебели, необходимая бытовая техника. Везде было чисто, на столах и диванах не валялось никаких личных вещей, в раковине не наблюдалась гора грязной посуды, как это частенько бывает в жилищах студентов, особенно мужского пола.
Компьютерный стол тоже сиял девственной чистотой. Ни разбросанных флешек, ни листочков с заметками, ни тем более самого компьютера, ничего похожего там не наблюдалось. Выдвинув один из ящиков, Лев обнаружил, что и там тоже пусто.
«А сборы-то, похоже, проходили отнюдь не второпях, – анализируя ситуацию, думал он. – Кое-что мальчик, конечно, оставил. Плед, подушки, одеяла, все громоздкое и неудобное, а главное – не очень нужное. А полезное и компактное, типа компьютера и цифровых носителей, прихватить не забыл. О чем это может говорить? Только об одном. Это „неожиданное“ исчезновение готовилось заранее, и сам исчезнувший был совершенно в курсе того, что вскоре ему предстоит исчезнуть. И, скорее всего, он знал, куда именно. Жаль, записочку с новыми координатами не оставил».
– Костя не говорил вам, что собирается съезжать с квартиры? – снова обратился Лев к Изотову.
– Нет, не говорил, – озадаченно ответил тот. – А почему, собственно, вы так уверены, что он съехал? Может быть, он просто вышел ненадолго. Или у друзей гостит, или… или еще где-нибудь.
– Он не отвечает на звонки. Телефон недоступен уже несколько дней, и знакомые и сокурсники Константина понятия не имеют, где он может сейчас находиться. Вы и сами легко можете проверить это. Попробуйте позвонить ему.
– А что, и попробую, – отважно ринулся в бой Изотов. – Отчего же? Очень даже просто.
Он вытащил телефон и, перебрав список контактов, активировал один из них. Но даже Гуров, стоявший чуть поодаль, слышал, что ответом на эту «пробу» был лишь металлический голос, сообщавший, что абонент недоступен.
«Да нет, дорогой товарищ, – усмехнулся про себя Лев. – В том, что квартирант ваш съехал, можете даже не сомневаться. Элеонора Юрьевна понапрасну беспокоить себя не стала бы».
– Да, кажется, недоступен, – обескураженно проговорил Изотов. – Надо же. А как же?..
– Вы виделись с Константином только раз в месяц, когда он приносил деньги? – перебил Гуров.
– Да, в общем-то… в общем-то да.
Убедившись, что на съемной квартире нет бездыханного трупа Константина Соловьева, а даже, наоборот, имеются некоторые косвенные подтверждения, что он отбыл в добром здравии, Лев стал прощаться. Все что хотел, он здесь выяснил, ответы на остальные вопросы явно нужно было искать в других местах.
– Уходите? – с недоумением спросил Изотов. – А как же?.. Что же мне теперь делать?
– Искать новых жильцов, – коротко ответил Гуров.
– Новых? Но как же?.. Ведь Костя… он заплатил. Еще целых две недели. А что, если он вернется? Вернется, а здесь другие люди. Это будет неудобно. Как вы думаете?
– Я думаю, что подобные казусы вам не грозят, – заверил Лев. – Ваш жилец не вернется, можете быть уверены.
– Правда? Это точно? А откуда вы знаете?
– Я знаю.
Спускаясь в лифте, полковник сопоставлял то, что услышал в институте, с тем, что увидел на квартире, и делал выводы.
«Итак, Костя „психовал“ и параллельно собирал вещички. Значит, как минимум для него самого это „исчезновение“ спонтанным не было. Вполне возможно, он сам себе его и устроил. Либо кто-то устроил это для него по предварительной договоренности и при полном согласии сторон. В любом случае об убийстве, похоже, речь не идет. Разве что прикончили уже после, когда находился вне досягаемости правоохранительных органов. Но чем бы ни закончилась эта история, началась она, несомненно, с бегства. Либо бегства, организованного самим Соловьевым, либо неким его помощником и, возможно, инициатором. Вопрос: что такого мог „натворить“ девятнадцатилетний пацан, чтобы ему пришлось срочно все бросать и мчаться „куда глаза глядят“, как выразилась Элеонора?»
Ответ на него, возможно, мог дать кто-то из тех редких гостей, которые время от времени приходили к Косте.
Гуров не сомневался, что «щупленький доходяга», о котором упоминала соседка, это не кто иной, как новый друг «компьютерного гения» Игорь Киров. А вот кем был «мощный солидный мужчина», оставалось пока неизвестным.
«Судя по всему, никто из его старых друзей не знал адреса этой хаты, – вновь размышлял Гуров. – Зачем тащить в новую жизнь старые проблемы? Отсюда и образцово-показательная тишина, и отсутствие гостей. А уж если кто и являлся, то наверняка не затем, чтобы байки потравить да пивка выпить. Готов поставить что угодно – эти редкие гости девятнадцатилетнего мальчика говорили исключительно „о делах“. Кто же он такой, этот „солидный мужчина“?»
Интуиция подсказывала ему, что человек этот как-то связан с тем новым, что появилось в жизни Кости после поступления в институт. Но интуицию к делу не подошьешь, и приходилось ломать голову над тем, как добыть реальные факты.
Поразмыслив над тем, какие у него есть «тайные тропы», которыми можно было бы выйти на «солидного мужчину», Гуров пришел к выводу, что никаких. Единственным местом, где его видели, была квартира Кости, а поскольку квартирант в этой квартире уже не проживал, то и у солидного мужчины больше не было поводов заглядывать в гости.
«Эх, если бы узнать обо всем этом чуть пораньше! – досадовал он. – Тогда можно было бы просто выставить „наружку“, отследить этого хмыря и преспокойненько выйти на то злачное место, откуда он являлся в гости к студенту. Уверен, это в два счета позволило бы получить ответы на ключевые вопросы. И о том, с кем сотрудничал этот Костя в свободное от учебы время, и о том, какие именно поручения в рамках этого сотрудничества выполнял».
В том, что речь идет именно о «деловом» сотрудничестве, Лев не сомневался. Он ни на минуту не забывал, что «исходные данные» у мальчика из коммуналки в плане финансов были более чем скромные. А снимать квартиру в Перовом поле, даже простенькую и обставленную по минимуму, наверняка стоило недешево. Значит, необходим был еще какой-то финансовый источник. И для девятнадцатилетнего парня, только-только вкусившего «вольной» жизни со всеми ее соблазнами, наверняка было совершенно все равно, насколько этот источник «чист», с точки зрения действующего законодательства.
На мысль о криминальном характере «сотрудничества» Константина Соловьева с его загадочными взрослыми друзьями наводила, во-первых, таинственность, которой окружил парень свою новую жизнь, а во-вторых, и сам факт его исчезновения. Если бы он имел какую-то «белую», легальную подработку, он наверняка не стал бы делать из этого факта большого секрета. Повышенная секретность очень часто идет рука об руку с преступностью, это полковник знал по опыту.
Именно поэтому он решил, что следующим его «пунктом назначения» должно стать местное РУВД.
