Николай Леонов
Полицейский ринг
Глава 2
Иванчук позвонил вечером около девяти, когда Гуров уже собирался идти домой.
– Добрый вечер, Лев Иванович, – послышался в трубке немного резковатый мужской голос. – Моя фамилия Иванчук. Кира Соломатина сказала, что вы готовы помочь мне разобраться с обвинениями следствия относительно смерти Лоба- чева.
– Как вас зовут? – холодно поинтересовался Гуров, которому не очень понравился тон собеседника и его интерпретация обещаний, данных сыщиком Кире.
– Александр Андреевич.
– Прежде чем мы с вами решим, встречаться нам или нет, я хочу уточнить одно обстоятельство, Александр Андреевич. Я обещал Кире только узнать, какого рода обвинения вам предъявляют следственные органы, и оценить серьезность ситуации. Помогать вам избежать наказания, если вы действительно совершили преступление или являетесь его участником, я не буду. И иным другим способом нарушать закон я тоже не намерен. Я поверил вашей подруге, которая заявляет, что вы невиновны, поэтому и готов встре- титься.
– Я не виновен, могу поручиться чем угодно, – сухо ответил Иванчук. – Такого заверения вам достаточно?
– Вполне. Вы готовы приехать ко мне на Житную, чтобы поговорить в моем кабинете?
– Я знал, что вы предложите именно этот вариант встречи. Я в машине возле здания МВД. Можно подняться к вам?
Гуров ожидал увидеть приятного внешне мужчину, возможно, брюнета с элегантной проседью и значительным взглядом. Такие женщинам нравятся. И плечи, и уверенная осанка… Но, когда в дверь кабинета без стука вошел высокий худощавый и чуть сутулящийся мужчина со светлыми бровями, сыщик почувствовал разочарование, что-то не впечатлял его Иванчук как зрелый любовник молодых девушек. Неужели Кира с ним только из-за денег и подарков?
Поднявшись из-за стола, полковник вышел навстречу гостю, пожал руку и жестом пригласил перейти в угол, где стояли диван, кресло и журнальный столик. Ему было интересно, как поведет себя бизнесмен. Сядет на диван, положит ногу на ногу и будет общаться открыто? Или заберется в кресло и тем самым покажет, что внутренне закрыт до предела? Иванчук подумал немного и сел на диван, положив локоть на боковинку и принявшись барабанить по ней паль-цами.
Одного беглого взгляда на гостя было достаточно, чтобы понять, как он напряжен, что пришел не из-за праздного любопытства, не просто ради интереса узнать, чего от него хотят какие-то там следователи. Нет, у него проблемы, это ясно. И мужик он крепкий, несмотря на мягкие черты лица, светлые волосы, бледную кожу. А еще он умный. Умный, поэтому понял всю глубину своей проблемы и пришел, хотя считает этот визит чуть ли не унижением для себя, но мирится с неизбежностью.
– Так что вы хотели от меня услышать в дополнение к уже известному вам? – спросил Иванчук, бросив беглый взгляд на Гурова и тут же уставившись куда-то в сторону окна.
– Например, кто такой этот Лобачев?
– Понимаю, – кивнул Иванчук, вздохнул и перестал барабанить пальцами. Видимо, он собрался и готов вести диалог. – Видите ли, Лев Иванович, у меня много знакомых в спортивной среде. Я когда-то сам серьезно занимался боксом, многие из моих товарищей по спорту пошли дальше, не бросили бокс и достигли больших вершин. Я знаком и с ними, и с их учениками, с тренерами.
– Лобачева вы знали лично, и как вы с ним познакомились?
– Познакомился когда-то на одной спортивной тусовке, даже не помню, по какому поводу. Знаю его лет пять или восемь. Но не был с ним дружен. Просто здоровались при встрече как давние добрые знакомые.
– Как он погиб?
– Погиб? – Иванчук, наконец, пристально посмотрел сыщику в глаза. – Что значит погиб? Лобачева нашли мертвым в своей квартире. Вот и все, что я знаю. А следователь, допрашивавший меня, все пытался узнать, как я провел тот день, когда, предположительно, Лобачев умер. У него сложилось впечатление, что я видел Олега последним.
– Этого недостаточно для серьезных подозрений в убийстве, – возразил Гуров. – Думаю, у следователя есть еще какие-то основания.
– Я о них ничего не знаю, – сухо ответил Иванчук. – Просто на меня пытаются, как мне кажется, повесить смерть Лоба- чева.
– Скажите, Александр Андреевич, а кто может хотеть смерти Лобачева?
– Не знаю, – поморщился бизнесмен. – Вообще нелепо хотеть его смерти. Он никому не мешал. Да и не в курсе я его дел. Меня больше беспокоит отношение ко мне следователя. То ли он имеет основания меня подозревать, то ли хочет отжать у меня денег, чтобы моя фамилия не фигурировала в деле. А может, она и не будет фигурировать, он просто пытается мне показать, что от него многое зависит и я должен ему заплатить. Не может такого быть?
– У нас-то? – с усмешкой посмотрел на гостя Лев. – Почему же не может? И у нас работают люди, и у нас встречаются всякие: и честные, и нечестные, и взяточники, и карьеристы, и просто мерзавцы. Хорошо, – решил прекратить он этот странный разговор. – Я узнаю, в чем вас могут подозревать и насколько серьезны основания для этих подозрений. Если я увижу, что следователь откровенно превышает свои должностные полномочия, а тем более пытается получить от вас взятку, я найду возможность это пресечь.
– Спасибо. – Иванчук поднялся с дивана.
– Ну, я это делаю не столько для вас и не по просьбе Киры. Скорее, я пытаюсь пресечь незаконные или даже преступные действия следователя. Если они таковыми будут являться.
– О большем и не прошу, – протянул Гурову руку бизнесмен.
Когда он ушел, Гуров еще какое-то время сидел за своим столом и размышлял. Узнать не сложно, гораздо сложнее понять, почему Иванчук не пошел обычным путем. Почему его делом не занялся адвокат, ведь у бизнесмена наверняка есть средства для юридической защиты. Зачем он приходил сюда? Что ему могла наплести Кира? Скорее всего, она ничего сверхъестественного ему не сказала, потому что он ничего сверхъестественного и не попросил. Просто хотел узнать, правда ли есть основания его подозревать.
Гуров встал из-за стола и стал ходить по кабинету. А ведь он прокололся! Почему Иванчук не разыграл перед сыщиком непонимание того, почему Лобачева считают убитым, а не умершим от сердечного приступа? Да, один раз он сказал, что некому и незачем убивать бывшего спортсмена, но сказал это тогда, когда ему был задан соответствующий вопрос. Что-то мне тут не нравится, решил Гуров.
Утро следующего дня обрадовало тихой и солнечной погодой. Когда Лев вышел на кухню, чтобы поцеловать жену и сказать ей «доброе утро», то заметил изменения не только в погоде, но и в настроении Марии. Она улыбнулась ему, подставила для поцелуя щеку и снова занялась приготовлением завтрака, тихонько напевая себе что-то под нос. Ну, хоть здесь у нас теперь порядок, с улыбкой подумал Гуров, отправляясь умываться в ванную комнату.
Однако мысли о следователе, погибшем спортсмене Лобачеве и бизнесмене Иванчуке не покидали его ни на минуту. Иванчук явно темнил. Если он врал, то зачем приходил вчера? Прощупать почву? Так себя не ведут люди, замешанные в преступлении, тем более в тяжком. Нет, бизнесмену точно нужна помощь. Но все ли он сказал? Можно ли верить его словам? Да, надо связаться со следователем.
Ближе к вечеру, когда у них нашлось время посидеть с Крячко на диване за чаем и бутербродами, Гуров рассказал о странном деле и странной просьбе, с которой к нему обратились Кира и ее любовник. Крячко некоторое время с иронией смотрел на старого друга, но шутить по поводу молоденьких девочек, танцполов и «беса в ребро» не стал.
– Знаешь, – сказал он после долгой паузы, – у нас в стране есть два высокодоходных бизнеса и настолько же криминализованных. Хотя я, убей, не знаю, как там получают такие доходы. Я имею в виду строительство и спорт.
– Так уж и не знаешь, – усмехнулся Гуров.
– Ну, ладно. Знаю, но не перестаю удивляться, хоть и дожил до седых волос. Скажу по-другому: это два самых мутных бизнеса в нашей стране. И на что там вышел следователь, я просто представить не могу. Вариантов, как мне кажется, там сотни и тысячи. Я предлагаю все же поговорить тебе со следователем, а еще лучше – заняться оперативной разработкой этого дела. Просто так от сердечных приступов люди в таком возрасте обычно не умирают.
– А спортсмены с подорванным этим же спортом здоровьем? Не умирают?
– Не знаю, Лева, не знаю, – задумчиво ответил Крячко. – Из всего, что ты мне рассказал, для меня подозрительным показалось все. И заметь, у нас не про каждого спортсмена вот так сразу объявляют по телевидению. Значит, и журналисты что-то пронюхали, значит, в каких-то кругах имя Лобачева было на слуху, где-то он был очень активен, раз о его смерти сразу заговорили.
– Вот и я об этом тоже думаю, – согласился Гуров.
Лев не стал просить Орлова оформить его встречу со следователем как официальную, не стал уведомлять Следственное управление о своем служебном визите. Он решил, что следователь в частном разговоре скорее проявит свои истинные намерения в отношении Иванчука. Вот когда он не захочет разговаривать и отвечать на вопросы полковника из Главка уголовного розыска, тогда можно запускать и механизм официальный, а пока лучше не привлекать попусту ничьего внимания к этой теме. Ни внимания своего начальства, ни внимания начальства следователя.
Игорь Сергеевич Ходулин оказался, вопреки ожиданиям, невысоким, плотным и румяным молодым человеком. Используя свое служебное положение, Гуров без труда сумел установить, что сегодня Ходулин как раз дежурит от Следственного управления в дежурной части. Обычно и следователи, и оперативники дни таких вот дежурств, а особенно вечера и ночи, когда нет выездов на место происшествия, используют для того, чтобы сделать то, на что всегда не хватает времени, до чего все время не доходят руки. Они приводят в порядок различные бумажные дела. Подшить рапорта и другие обязательные документы в дела, расписать планы работы по конкретному делу. Писанины всегда много, несмотря на то что у каждого офицера на столе стоит компьютер или лежит ноутбук, «писаниной» это дело называться не перестало.
Гуров вошел в кабинет следователя, когда тот торопливо что-то печатал на ноутбуке, хмуря брови и покусывая полные губы. Сыщик специально для такого случая надел форму и теперь с удовольствием наблюдал, как меняется выражение лица молодого старшего лейтенанта при виде его полковничьих погон. Часто это срабатывало.
– Вы следователь Ходулин? – осведомился Гуров, снимая фуражку и небрежно вешая ее на вешалку-стойку у двери.
– Так точно! – Старшего лейтенанта снесло со стула навстречу гостю. – Здравия желаю!
– Здравствуйте. – Лев неторопливо осмотрел кабинет, протянул следователю руку и представился: – Полковник Гуров, Главное управление уголовного розыска МВД.
По выжидающему взгляду старшего лейтенанта, который заметил сыщик, Ходулин не был простаком, что практически исключается при его профессии. И его чинопочитание и уважение к большим звездам не заходило так далеко, чтобы он забыл о правилах. Пришлось достать из нагрудного кармана форменной рубашки служебное удостоверение и протянуть следователю.
– Прошу, – показал рукой Ходулин на стул возле своего стола, дождался, пока высокопоставленный гость сядет, и только потом, согласно правилам, сел сам. – Слушаю вас, товарищ полковник.
– Как вас зовут, Ходулин? – поинтересовался Лев.
– Игорь, – напряженно улыбнулся следователь, потом помялся и добавил: – Игорь Сергеевич.
– У меня к вам серьезное дело, Игорь Сергеевич. Учитывая особую важность оперативной разработки, которая находится на контроле в нашем Главке, мы не пошли обычным путем через согласование с вашим руководством. Надеюсь лишь на ваше понимание и чувство долга офицера.
– Я вас слушаю, – уже без улыбки произнес следователь.
– Меня интересует одно дело, которое ведете вы. Задавать и интересоваться всем я не намерен. Меня интересуют лишь кое-какие детали, которые имеют значение с оперативной точки зрения.
– Я понял вас, товарищ полковник, – кивнул Ходулин и опустил голову, глядя на свои руки. – Но и вы меня поймите. Даже несмотря на то, что вы полковник полиции и служите в МВД, я все равно совершу огромное должностное нарушение, граничащее с преступлением, если стану рассказывать вам о ходе расследования.
– Перестаньте, Игорь Сергеевич! – поморщился Гуров. – Меня не интересует ход расследования. Не перегибайте, пожалуйста, палку. Вы расследуете дело о смерти бывшего спортсмена Лобачева, так?
– Так.
– У вас действительно есть основания полагать, что его убили? Ведь в новостях по городу говорили, что Лобачев умер от сердечной недостаточности. Что показало вскрытие?
– Да в том-то и дело, товарищ полковник, что вскрытие ничего особенного не показало. Действительно остановка сердца.
– А от чего оно остановилось?
– Я не знаю, так было написано в результатах вскрытия. Вообще-то мы ничего особенного и не искали. Отравления нет, ничего постороннего в желудке не обнаружили. Главное, нет телесных повреждений. А причин может быть много, как мне сказали медики. Иногда бывает так, что сердце просто останавливается.
– Это понятно, – перебил Гуров следователя, – тут вы меня не удивите. Лучше скажите, почему вы считаете, что это убийство, и почему подозреваете в нем Иванчука?
– А-а, – улыбнулся Ходулин, – вот в чем причина. Иванчук каналы давления ищет.
– Послушайте, Ходулин. – Лицо Гурова стало непроницаемым, а тон ледяным как айсберг. – Если Иванчук виновен, можете сажать его, сколько вашей душе угодно. Мне до него лично дела нет. Меня интересуют основания ваших подозрений, факты, которые заставили вас подозревать убийство.
– Простите, – смутился следователь. – Дело в том, что мне удалось установить… Не сразу, это уже когда я подшил результаты патологоанатомического исследования, когда начал уже писать постановление в отказе возбуждения уголовного дела. Дело в том, что Лобачеву незадолго до его смерти сильно угрожали. У меня появились свидетельские показания людей, которые не хотели признавать их официально. Поэтому я и взялся за дело Лобачева с новой силой. А Иванчук был последним человеком, который видел Лобачева живым и общался с ним.
– Ваше руководство знает о новых версиях и, соответственно, о новых свидетельских показаниях?
– Нет еще. Начальник у меня в отъезде, и послезавтра я буду докладывать ему о том, что не стал оформлять «отказное».
– Молодец, – искренне похвалил Гуров. – Мог бы и отказать в возбуждении уголовного дела, и никто бы не узнал, что там могло быть убийство. Ладно, я больше давить на вас не буду. Все, что мне нужно, я узнал. Остальное пойдет официально, и соответствующие указания вы получите от своего начальника.
– А что, товарищ полковник, у вас тоже есть подозрения, что Лобачева убили? Вы нашли людей, которые ему угрожали или были заинтересованы в его смерти?
– Ух ты как! – засмеялся сыщик. – А кто две минуты назад мне тут с хмурым лицом пытался объяснить, что нарушать служебный долг нельзя, что о ходе расследования нельзя рассказывать никому, какие бы звезды на погонах он ни носил.
– Виноват, – снова смутился молодой следователь.
– Ладно, это я пошутил. Все правильно, Игорь Сергеевич. Это я честный и неподкупный, но мог ведь прийти и другой человек, кто интересуется ходом расследования и деталями из корыстных побуждений.
К большому удивлению Гурова, генерал Орлов ждал его в своем кабинете с ленивым выражением лица и в каком-то непривычном расслабленном состоянии. При постоянной нехватке времени и огромной загрузке шеф Гурова просто не мог иметь такого выражения лица. Он постоянно был в тонусе, напряжен, постоянно держал в голове огромное количество информации, готовой для предоставления руководству или для оперативного использования его сотрудниками.
– Не понял? – замер в дверях Лев, глядя на старого друга и начальника. В голове сыщика мелькнула даже мысль, а не уволили ли его шефа за это утро. – Ты что, Петр Николаевич? У тебя выходной или теща уехала?
– Бывает такое в нашей жизни, – усмехнулся Орлов и потянулся, не вставая с рабочего кресла. – Маленький подарок судьбы. Один из тех, которые позволяют не перегреться на работе. Отменили большое совещание. А я из-за него все дела отложил на полдня. Теперь вот поддаюсь соблазну не форсировать, раз отменил.
– Удается? – засмеялся Гуров, подходя и усаживаясь за приставной столик.
– Нет, – вздохнул генерал. – Отвык за столько лет не думать о работе. Мы ведь с тобой и дома о ней думаем. Ладно, хватит лирики. Что там у тебя?
– Помнишь, информация проскочила о неожиданной смерти известного в прошлом спортсмена, призера чемпионатов России по самбо Олега Лобачева?
– Ну, помню. И что? – напрягся Орлов.
– Есть основания предполагать, что его убили.
– Так, – прищурившись, покивал головой генерал. – Значит, не доказательства появились, не подозрения, а основания полагать? Ну, изложи.
– А почему тебя моя информация не удивила? – спросил Гуров. – У тебя есть что-то по миру спорта? Что-то связанное с допингом?
– Ты давай, излагай, с чем пришел, а я уж потом добавлю своего видения, – махнул рукой Орлов и приготовился слушать.
– Ну, хорошо. Не так давно я познакомился с одной молодой особой, Кирой Соломатиной, владелицей салона красоты. Познакомился случайно во время урока бальных танцев в парке. Ну, так получилось, что познакомились поближе, посидели в кафе, потому что она натерла ногу, и мне пришлось…
– Лева, – хмыкнул Орлов, – не надо подробностей, а то ты как будто оправдываешься. Я ничего такого о вашем знакомстве и не подумал. Я тебя знаю.
– А я не поэтому так подробно рассказываю, – нахмурился сыщик. – Я теперь пытаюсь сам понять, а было ли то знакомство случайным. Так вот, мы обменялись визитками, а спустя какое-то время она позвонила и попросила помощи. Ее любовника стали подозревать в причастности к смерти этого самого Лобачева. Но она клянется и божится, что это беспочвенно. Хотя представления не имеет, чем занимается ее друг-бизнесмен, который, кстати, ей этот салон красоты и подарил.
– Возбудили уголовное дело? Кто его ведет?
– Территориальный отдел полиции. Я разговаривал со следователем. Он как раз на перепутье. И отказывать не хочет, и возбуждать пока оснований не очень много. Ждет своего начальника. Послезавтра он будет ему докладывать и ждать его ре- шения.
– Что его беспокоит?
– У него появились показания свидетелей о том, что Лобачеву незадолго до смерти угрожали. А друг Киры, некто Александр Андреевич Иванчук, был последним свидетелем и собеседником Лобачева перед его смертью. Вскрытие ничего не показало, хотя задание давалось обычное комплексное, без дополнительных глубоких исследований на конкретные вещества в организме. Естественно, что вскрытие показало просто сердечный приступ, остановку сердца. Короче, ничего не показало, только возможные последствия огромных перегрузок, характерных для большого спорта.
– Так, – задумчиво проговорил Орлов, – уже интересно. Человеку угрожали, человек умер. Сами по себе эти факты могли совпасть. Но каков смысл в убийстве бывшего спортсмена? Чем ему угрожали, что от него требовали, кто именно ему угрожал? Если есть ответы на эти вопросы, то дело мне видится почти раскрытым.
– Думаю, что ответов на них нет.
– Ты не спросил следователя об этом?
– Нет, я не стал спрашивать. Во-первых, Петр, не стоить давить на следователя и даже из благих намерений не стоит заставлять его нарушать служебный долг. А во-вторых, если бы у него были ответы на эти вопросы, то он бы не сомневался, возбуждать уголовное дело или нет. Но я спрошу у него, когда ты мне отдашь приказ организовать и возглавить оперативно-следственную группу по делу смерти Лобачева.
– Мотив, Лева, мотив!
– Помимо чисто бытовых мотивов или пресловутого конфликта с кем-то из «крутых» на дороге, за ним может тянуться след из его прошлого. Он служил в спецназе. Точнее, был там инструктором по боевому самбо. А потом готовил и других спортсменов. Мне кажется, что в этом прошлом можно найти достаточно острых моментов.
– Что сказал Иванчук? Или ты его тоже не спрашивал и ждал моего приказа?
– Не язви, Петр, – улыбнулся Гуров, – тебе это не идет. Иванчука я допрашивал. И тебе будет интересно узнать, что не я его вызывал к себе, а он сам позвонил и попросил о встрече. Пришел за помощью, потому что не считает себя виноватым в смерти Лобачева.
– Ты ему поверил? То, что пришел сам, еще не факт, что он невиновен. Ты знаешь, что мир рождает порой такие актерские таланты, что никаким Станиславскому с Немировичем-Данченко не снились.
– Ты знаешь, в чем-то я ему поверил. Он сильный мужик, он бы сам разобрался. Такие за помощью не бегают.
– Но он-то пришел!
– Есть у меня подозрение, что он пришел не столько затем, чтобы я ему помог, а хотел вывести нас на своих врагов. Подставить под удар правосудия того, о ком мы с тобой еще не знаем. Возможно, он прекрасно знает, что стоит за смертью Лобачева, но скрывает. Поэтому нужно официальное дело, можно пустить за Иванчуком «наружку» или организовать его полноценную оперативную разработку. Что ты там говорил о своем видении проблем мира спорта?
– Мы с тобой, Лева, достаточно сталкивались с подпольными гладиаторскими боями и тотализаторами. Истребить это подпольное развлечение достаточно трудно. И если у нас сейчас нет информации о них, это не значит, что где-то в столичных подвалах, а то и в легальных спорткомплексах не дерутся по ночам. Возможно, что и насмерть.
– Лобачев был самбистом, – с сомнением ответил Гуров. – Не самый зрелищный вид спорта. Что-то я сомневаюсь, что люди будут платить большие деньги, чтобы посмотреть, как дерутся двое самбистов. Это все равно что смотреть на схватку двух борцов. Кому, кроме специалистов, интересна, скажем, вольная борьба или греко-римская? Платят за кровавый бой, за бой без правил. По крайней мере, за бокс.
– Да, поэтому я и не настаиваю на этой версии. Хорошо, сегодня вечером, в крайнем случае завтра утром я позвоню в Следственный комитет, и мы оговорим взаимодействие по этому делу. В течение дня будет приказ о создании оперативно-следственной группы по этому делу.
– Долго, Петр! Почему завтра?
– Я не могу создавать группу на пустом месте и только на догадках. Вы мне за сегодня и завтра дайте основания, покрутите тех, кто давал показания о том, что Лобачеву непосредственно перед смертью угрожали, разберитесь посерьезнее с Иванчуком. А то вы с ним беседовали как два шпиона из дешевого сериала.
– Нельзя было сразу на него давить. Он мог совсем закрыться и перестать идти на контакт. И потом, почему сразу «из дешевого сериала»?
– Ладно, – махнул рукой Орлов, – как два шпиона из дорогого сериала.
Гуров вышел из кабинета Орлова и отправился к себе, обдумывая по дороге, в каком ключе провести новый разговор с Иванчуком. Лучше всего было бы сначала переговорить с Кирой, но девушка, видимо, так любит своего друга, что обязательно передаст ему содержание беседы с полковником из МВД. Да, с Кирой разговор будет потом, когда они начистоту поговорят с Иванчуком.
Итак, размышлял Гуров, нужно дать ему понять, что все очень серьезно. Раскрывать все карты нельзя, но признать, что Лобачев убит, надо обязательно. Испугается? Вряд ли. Пугливые большими бизнесменами не становятся. Насторожится? Да, но если ему выгодно сотрудничество с полицией, он на него пойдет. Значит, надо построить разговор так, чтобы подтолкнуть Иванчука к этой мысли. Полиция ему нужнее всех его других друзей и его личных возможностей разрешить проблему. И это понятно, потому что именно полиция и подозревает его в причастности к гибели спортс- мена.
Однако текущие служебные дела не давали возможности сосредоточиться только на потенциальном деле Лобачева. Гуров собрал в папку необходимые документы, которые ему нужно было передать в ГУВД Москвы по одному из подконтрольных дел, потом позвонил следователю Ходулину и предупредил его, что дело Лобачева попадет под контроль МВД. Самое позднее завтра до обеда придет соответствующее распоряжение, но чтобы не терять времени, он попросил Ходулина подготовить список лиц, которые знают об угрозах Лобачеву, и все данные на них.
На служебной машине Гуров отъехал от здания МВД на Житной, продолжая размышлять о поведении Киры Соломатиной и Иванчука. Наверное, следует с Кирой поговорить еще раз, но теперь уже серьезно и в свете последних событий. Да, надо будет сначала позвонить девушке, сегодня же с ней встретиться, а уж потом, по результатам разговора, завтра встретиться и с Иванчуком. Ему же нужно давать ответ. Успокаивающий, кстати, ответ. Нельзя его пугать, он нужен Гурову как свидетель с холодной головой. На этом этапе розыска.
Когда зазвонил мобильный телефон и Лев увидел на экране номер телефона Киры, он даже обрадовался. Ну вот, на ловца и зверь бежит. Наверняка ее дружок решил через Киру получить предварительные сведения. Хитрит…
– Лев Иванович! – вырвался из трубки резким криком голос Киры. – Сашу хотят убить! На нас напали! Помогите!
– Кира, что случилось? Вы где? – Гуров стиснул трубку в руке, прислушиваясь к звукам, сопровождавшим голос де- вушки.
– Саша никому не верит, он не велит звонить «ноль два»… В нас стреляли, мы прячемся…
– Черт… Кира, где вы? Это точно были выстрелы, вы не ошибаетесь?
– У нас стекло в машине пробито пулями… ужас!.. Лев Иванович, скорее!.. Мы на лодочной станции в Строгино… в затоне. В районе Строгинского моста…
– Кира, не отключайте телефон! – крикнул Гуров. – Будьте на связи, я еду. Только не отключайте телефон, чтобы я мог вас найти. Давай на Ленинградку, – коротко бросил он водителю и снял трубку полицейской радиостанции.
Три минуты понадобилось на то, чтобы сообщить о происшествии на берегу Большого Строгинского затона и передать номер телефона Киры Соломатиной, который будут постоянно пеленговать и определять ее положение. Дежурное подразделение ОМОНа уже рассаживалось в микроавтобусе, местные полицейские в Строгино и Щукино оповещены, силами ГИБДД готовится операция по пресечению попытки преступников уйти по дорогам. Несколько десятков экипажей подтягиваются в район Строгинского моста.
– Кира… Кира! Это Гуров, ответьте! – Сыщик косился на стрелку спидометра, которая колебалась возле цифры 100. – Вам не надо прятаться в безлюдном месте, вам надо ехать к людям! Там киллеру будет сложно напасть на вас…
Девушка молчала. Еще через несколько секунд в телефоне послышался металлический голос автоответчика, сообщившего, что аппарат абонента выключен или находится вне зоны сети. А вот это было уже плохо. Насколько сыщик представлял себе Большой Строгинский затон, найти там двоих прячущихся человек было крайне сложно. Не так велика площадь затона, сколько сильно изрезана береговая линия. Лодочная база, сказала Кира? А точно это лодочная база или ей так показалось? Может, это просто турбаза или местный пляж, куда именно сегодня пришвартовали две прогулочные лодки.
Единственный полезный вывод, который Лев успел сделать, – это то, что, видимо, на гипотетической «лодочной станции» нет людей. Значит? Либо это что-то строящееся или на данный момент реконструируемое, либо заброшенное, либо там выходной.
– 315-й, ответьте Самаре, – прошелестела рация голосом оперативного дежурного ГУВД.
– Слушаю, 315-й, – поспешно ответил Гуров, схватив трубку.
– 315-й, сигнал объекта пеленгации пропал. Видимо, аппарат выключен или повреждена батарея.
– Самара, в какой точке объект находился до момента отключения?
– Это район пляжа на Щукинском полуострове. Мы связались с администрацией. Пляж сейчас закрыт для посещения. Держите связь с Березой, 315-й, они уже в районе метро «Щукинская».
Гуров посмотрел по сторонам. Оказывается, они уже свернули с улицы Маршала Василевского на Новощукинскую улицу. Группа ОМОНа, чьим позывным была «Береза», явно отставала, а медлить было нельзя.
– Береза, я 315-й, – вызвал Гуров машину ОМОНа.
– Береза слушает, – отозвался голос Крячко.
Ай да Станислав! Успел, значит. Услышал и успел к ребятам в машину. Это хорошо, с Крячко они понимали друг друга с полуслова. Пусть он командует ре- бятами.
– Береза, я впереди вас, я почти уже на мосту. Времени на планирование операции и согласование действий нет. Попытаюсь помешать убить важного свидетеля. Вы действуете по обстановке, просто помните, что я перед вами впереди. Киллера надо взять живым. Учтите там, что это не профессионал, это просто человек, которому приказали убить. У него много ошибок, поэтому, может, удастся взять его.
– Поняли, 315-й! Мы подстрахуем. Удачи!
– Гони! – приказал Гуров своему водителю. – На мост и первый съезд налево.
Он даже приподнялся немного на сиденье, когда машина влетела на мост, и видел с высоты этого сооружения почти весь Щукинский полуостров, зажатый между лентой Москвы-реки и большим, почти круглым пятном Строгинского затона. Вон там люди, машины, много отдыхающих. Туда Иванчук не поехал. Он решил спрятаться, где безлюдно. Кто же так делает! Гуров стиснул зубы от бессилия изменить что-то. Необратимость поступков, есть такое понятие.
А вон дальше по берегу виднеется за деревьями часть пляжа. Он почти скрыт кронами, но видно, что на нем нет людей. Ясно, не купальный сезон, осень уже. И лодки не плавают, хотя прокат лодок там должен бы работать. Машина сбавила скорость, съезжая с моста, и пляж скрылся из виду. Теперь просматривалась только часть берега Москвы-реки слева. Там дымился или большой мангал, или кто-то жег сухие листья. Гуров мельком подумал, что люди отдыхают и не знают, какая здесь рядом разыгрывается трагедия. А ведь пуля не разбирает, она может попасть в любого, кто окажется на пути. И нет уже времени заниматься оцеплением территории. Надо что-то придумать, надо решить, как искать Киру и Иванчука. И как не нарваться на пулю самому.
И тут до сыщика вдруг дошло, что дым тянется вдоль затона им навстречу. Это значит, что навстречу им дует и ветерок, который относит звуки, следовательно, звук мотора их машины будет почти не слышен там впереди.
– Плавно разгони машину, – показал он водителю на грунтовку, тянущуюся вдоль берега по полуострову, – а потом выключи скорость и катись на холостых оборотах.
Опустив боковое стекло, Гуров почти по пояс высунулся из машины, прислушиваясь. Подвеска машины буквально глотала неровности дороги, а мотор работал совсем тихо. Они уже почти миновали пляж, когда сыщик отчетливо услышал женский крик. Даже не крик, а визг, вопль отчаяния, вопль ужаса. Тут же в голове мелькнула мысль: «опоздали», – но Лев отогнал ее как вредную и второстепенную. Крик слышался с берега. И кажется, чуть раньше он различил еще и звук разбивающегося стекла.
– Стой! – рявкнул Гуров и, открыв дверь машины, почти на ходу вывалился на сухую траву.
