Николай Леонов
Полицейский звездопад (сборник)
Глава 3
Перед тем как отправиться в Залежинск, Гуров и Крячко посоветовались, как им правильно построить свой маршрут. Крячко уже несколько раз ездил на машине в Поволжье и всякий раз поступал по одной схеме: выезжал из Москвы рано утром, чтобы к вечеру быть на месте. Но сейчас эта схема не годилась: нельзя было приехать, заселиться в гостиницу, переночевать, а уже утром, на свежую голову, приступать к работе. Теперь им свою деятельность в Залежинске следовало начать с визита к отставному генералу, а ныне уполномоченному по правам Андрею Соболеву. И нанести такой визит удобнее всего утром. Значит, надо было где-то ночевать.
Поскольку холода еще не наступили, а друзья были людьми закаленными, решили ночевать прямо в машине. Миновав Пензу, они свернули с трассы в густой сосновый лес, поужинали тем, что Мария собрала Гурову в дорогу, завернулись в одеяла и улеглись. А рано утром двинулись дальше.
Как и рассчитывали, к десяти утра уже въехали в Залежинск. Когда подъезжали к расположенному на въезде КПП, Крячко спросил:
– Ну что, гражданин Гуров, под сиденье прятаться будешь? А то ведь вмиг узнают. При твоей известности вещь очень даже возможная. Сначала букетами закидают и памятный сувенир вручат, а потом сволокут в овраг и в расход пустят.
– Типун тебе на язык! – рассердился Лев. – На меня букеты очень плохо действуют: у меня от них нос закладывает. Но под сиденье лезть тоже не хочется. Ладно, авось пронесет.
И он оказался прав, русский «авось» подействовал: на КПП на их московский номер даже не взглянули. Друзья въехали в город и начали разыскивать офис Соболева. Оказалось, он располагался недалеко от центра. С трудом отыскав место для стоянки (выяснилось, что в провинциальном Залежинске с этим так же трудно, как и в Москве), оперативники направились на свидание с бывшим сослуживцем генерала Орлова.
Андрей Васильевич Соболев встретил их как самых дорогих гостей.
– Вы не представляете, Лев Иванович, как я рад вас видеть! Сейчас я насчет чая распоряжусь.
– А нельзя ли к чаю еще чего-нибудь? – попросил Крячко. – А то, если честно, у нас с утра во рту еще ничего не было.
– И это можно! – кивнул хозяин кабинета. – Я попрошу своего помощника, он сбегает в ближайшую «кулинарку», купит там чего-нибудь. А пока вы будете завтракать, я приглашу сюда еще юриста Новикова. Он человек, конечно, далекий от оперативной работы, но зато владеет всей информацией. Вам все равно надо будет с ним познакомиться. И удобнее это сделать у меня – у него в офисе постоянно толпа самого разного народа.
– Правильная мысль, – одобрил Гуров.
Вскоре на столе появились чашки с чаем, а затем и разнообразные булки и пирожки. Сыщики набросились на них с большим аппетитом. Они как раз заканчивали завтракать, когда в дверях кабинета появился невысокий человек, на вид чуть старше сорока. Толстые линзы его очков воинственно блестели, лицо выражало решимость преодолевать любые преграды.
– Вот, знакомьтесь, – представил вошедшего Соболев. – Новиков Александр Дмитриевич. А это – товарищи, которые приехали из Москвы, чтобы расследовать ваше заявление, полковники Гуров и Крячко.
– Чтобы выявить банду убийц, вы хотите сказать? – уточнил правозащитник. – А что касается товарищей, то они все остались в прежних временах, так что теперь я готов иметь дело с господами Гуровым и Крячко.
– Да хоть и с господами, – согласился Лев, – лишь бы дело с места сдвинуть. Присаживайтесь, и давайте побеседуем. Начнем вот с какого вопроса: почему вы считаете, что пенсионер Скобликов, а также остальные люди, о которых вы сообщили Андрею Васильевичу, были именно убиты? Разве нельзя исключить, что они умерли естественной смертью, от несчастного случая?
Гуров боялся, что его предположение вызовет возмущение правозащитника, однако Новиков отнесся к вопросу вполне спокойно.
– Конечно, бывают всякие странные стечения обстоятельств, – сказал он. – Могло ли так случиться, что Скобликов, получив за свою «трешку» почти три миллиона рублей, выплатив из этих денег два миллиона за однокомнатную квартиру, не понес оставшийся у него миллион в банк, а пошел вместо этого пить пиво с незнакомым человеком? Отвечу: могло. Потому что покойный пенсионер был человеком, судя по всему, медленно соображающим, излишне доверчивым и к тому же склонным к выпивке. Теперь пойдем дальше: мог ли Скобликов, выйдя из рюмочной, не пойти по освещенной улице, а направиться к остановке по дорожке между гаражами? Опять же мог, и по тем же причинам. Мог ли он, пройдя между гаражами, упасть в канаву и утонуть? И это могло быть: пьяный, как известно, и в тарелке утонуть может. А неизвестный друг, с которым он пил пиво, мог забрать его деньги. Все это возможно. Но вот что никак не укладывается в список возможных обстоятельств, так это генеральная доверенность на имя гражданина Поповкина. С какой стати Скобликов стал бы фактически дарить свою квартиру – единственное, что у него осталось, – совершенно незнакомому человеку?
– А не могло быть так, что Скобликов получил за эту доверенность деньги? – предположил Гуров. – То есть фактически продал свою «однушку»? А затем эти деньги у него украли вместе с остальными.
– Я несколько раз занимался делами людей, которых разные мошенники пытались надуть при покупке или продаже квартир, – сообщил Новиков, – поэтому хорошо знаком с порядками, заведенными при подобных сделках. И я никогда не слышал о такого рода продажах. Выдача генеральной доверенности – событие, если не совсем невероятное, то очень маловероятное. Но я понимаю вашу цель, вы хотите отделить факты от домыслов и гипотез, чтобы потом вести расследование с полной уверенностью.
– Совершенно верно, – подтвердил Гуров, глядя на правозащитника с некоторым удивлением. – Вы говорите прямо как настоящий оперативник.
– Видите ли, я защитой прав граждан не сразу после детского сада занимаюсь, – объяснил Новиков. – После института успел поработать в прокуратуре – это еще при советской власти было. Дослужился до прокурора района. Служил бы и дальше, если бы не проявил излишнюю принципиальность: захотел расследовать до конца одно дело, которое начальство велело закрыть. Пришлось с прокурорской карьерой расстаться. А прокуроры в то время, если помните, были тесно связаны со следственной работой. Вот и нахватался кое-каких сведений.
– Хочу сказать, что вы меня не убедили, – заключил Гуров. – Конечно, совпадение всех обстоятельств кажется невероятным, но каждое из них, если его брать отдельно, можно объяснить, не прибегая к той версии, которая изложена в вашем заявлении. О том, что Скобликова убила банда.
– Я такое возражение предвидел, – сказал Новиков, – именно поэтому и начал искать похожие случаи. Нашел сразу три: это эпизоды, связанные с исчезновением Лидии Лейкиной, Елены Поплавской и Юсуфа Гилязова. Особенно характерна история с Гилязовым. Одинокий старик. Дети – два взрослых сына – есть, но оба живут в других городах: один в Норильске, другой в Салехарде. Жил один в трехкомнатной квартире. Никакой нужды не испытывал – дети отца не забывали, всегда были готовы ему помочь. И вдруг он решает продать свою «трешку» и переехать в однокомнатную квартиру. Однако почему-то туда не переезжает. Три дня после выезда со старой квартиры находится неизвестно где, а на третий день машинист поезда Залежинск – Новокузнецк, приближаясь к неохраняемому переезду в десяти километрах от города, видит лежащего на путях человека. Машинист, конечно, включил экстренное торможение, пассажиры попадали с полок, кое-кто получил травмы. Но спасти человека, лежавшего на рельсах, не удалось.
– И это оказался Гилязов?
– Да, именно так.
– Но ведь в этом случае следствие уж точно проводилось, – заметил Крячко. – Это вам не подвыпивший пенсионер, утонувший в канаве.
– Да, следствие проводилось, – подтвердил правозащитник, – но очень быстро закончилось. Дознаватель пришел к выводу, что Гилязов забрел на переезд сам и там потерял сознание – с ним случилось что-то вроде обморока. Поэтому, хотя приехавшие в город сыновья требовали провести более тщательную проверку, дело возбуждать все-таки не стали.
– А деньги? Та сумма, которую Гилязов получил за продажу квартиры – где она? – спросил Крячко.
– И что в этом случае стало с однокомнатной, в которую пенсионер собирался переселиться? – добавил Гуров.
– Деньги исчезли, – развел руками Новиков. – На основании этого факта сыновья заявляли, что их отец был ограблен, и требовали расследовать факт грабежа. Однако в этом им в милиции тоже отказали, заявив, что не располагают доказательствами того, что такое ограбление имело место. Сыновьям объяснили, что их отец, в силу своего преклонного возраста, мог просто потерять деньги. Что касается «однушки», то она оказалась проданной.
– И когда же была совершена эта продажа? – полюбопытствовал Лев.
– Как раз накануне того дня, когда Гилязова обнаружили на переезде, – ответил правозащитник. – Сыновья, естественно, поспешили к покупателям – хотели, чтобы те рассказали им об отце. Ведь получалось, что они были последними, кто видел старика в живых. В квартире они нашли молодую семейную пару. Молодожены были очень расстроены, узнав о случившейся трагедии, и были готовы ответить на любые вопросы. Однако – увы! – рассказать о Гилязове они ничего не могли, поскольку старика не видели. От его имени сделку совершил посредник…
– Который имел на руках генеральную доверенность… – закончил за него Гуров.
– Совершенно верно, – кивнул Новиков. – Некий Седых. Сыновья кинулись разыскивать этого Седых – и не нашли. Такой человек в Залежинске нигде не значился.
– Сыновья, наверно, еще пытались добиться справедливости, везде обращались… – предположил Крячко.
– Не совсем так, – объяснил Новиков. – Братья сходили в прокуратуру, получили отказ и там, и после этого их пути разделились. Старший, которого звали Ринат, уехал к себе в Салехард, а младший, Анвар, остался. Он заявил брату, что не может вернуться ни с чем и не успокоится, пока не узнает правду. Эту фразу он повторял потом не раз – и в милиции, и в прокуратуре. Он еще неделю ходил по разным кабинетам, писал заявления, требовал провести повторное расследование гибели отца… А спустя неделю произошла еще одна трагедия. Анвара Гилязова обнаружили мертвым в гостиничном номере. Оказалось, что он брился электрической бритвой, лежа в ванне. Видимо, выронил бритву, она упала в воду, и Анвар умер от сильного удара током.
– А что же Ринат? – спросил Гуров.
– Ничего. Приехал, похоронил брата и снова вернулся в Салехард.
– Стало быть, в вашем досье не четыре смерти, а пять, – подытожил Гуров.
– Совершенно верно, – кивнул правозащитник. – Именно пять. И все – от несчастных случаев. По крайней мере, по официальной версии. Ну что, я вас убедил?
– Да, – твердо ответил Гуров, – вы меня убедили. Такого количества совпадений быть не может. Когда такие вещи случаются раз за разом – это уже не совпадение. Это – схема.
– Верно говоришь, Лев Иванович, верно! – поддержал его Соболев. – Признаюсь, когда Александр Дмитриевич впервые ко мне пришел и выложил всю эту информацию, я поначалу решил, что это у него так… гипотеза. Но потом, когда ознакомился со всеми фактами, понял: нет, он прав. Тут действительно банда.
– И, как я понимаю, эта банда имеет своих людей и в полиции, и в прокуратуре, раз никакие заявления не рассматриваются и дела не возбуждаются, – подытожил Гуров.
– Совершенно верно, – кивнул головой Новиков. – Причем эти «кроты» сидят не внизу, в отделах, а на самом верху. А оттуда уже дают указания – это закрыть, это не расследовать.
– Хорошо, если мы уже зашли так далеко, давайте называть имена, – предложил Лев. – Есть у вас предположения, кто может входить в эту банду? И кто ее прикрывает в органах?
– Нет, предположений у меня нет. Насчет полиции могу только сказать, что это должен быть человек, занимающий должность не ниже начальника городского управления. Или даже областного, – ответил Новиков.
– Но ведь вы, Андрей Васильевич, не так давно возглавляли областное управление внутренних дел, – сказал Гуров, поворачиваясь к омбудсмену. – Вы там всех должны хорошо знать. Как думаете, кто вступил в сговор с бандитами?
– Возглавлял, это верно… – со вздохом произнес Соболев. – И вроде людей правильно подбирал. Но, видимо, не научился за долгую жизнь в людях до конца разбираться. Я ведь, когда уходил в отставку, оставил после себя своего заместителя Сергея Крайнова. Мужик был правильный по всем показателям! Но пробыл он во главе управления недолго. Подсидел его другой мой заместитель, Леонид Мартынович. Мартынович – это не отчество, это у него фамилия такая. Как мне рассказали знающие люди, писал на Сергея доносы в Москву чуть не каждый день, во всех смертных грехах его обвинял. Думаю, правды в этих бумажках было от силы процентов десять. Но добился-таки Леня своего – Крайнова сняли и услали с понижением в другую область, а Мартыновича на его место назначили. И я за него не поручусь. Нет, не поручусь.
– То есть сам глава областного УВД может быть связан с бандитами… – задумчиво проговорил Лев. – Да, это плохо. А что можете сказать насчет начальника городской полиции?
– Городское управление у нас возглавляет Миша Пилюгин. На должность еще я его назначал. Человек он исполнительный, сообразительный… За эти качества я его в свое время и выделил. А вот про другие стороны его характера сказать не могу.
– Стало быть, и он может оказаться на той стороне, – заключил Гуров. – Исполнительность и сообразительность – такие качества, которые по-разному можно применить. А что насчет прокуратуры?
– Областной прокурор Геннадий Робертович у нас законник, – улыбнулся Новиков. – Как начнет на каких-нибудь конференциях выступать или в прессе, так у него слово «закон» прямо с языка не сходит.
– А на самом деле?
– А на самом деле Цыганов – человек очень скрытный и осторожный, – ответил Новиков, сразу став серьезным. – Ничего определенного про него сказать нельзя. Хотя нет, одно сказать могу: по собственной инициативе он ни в какой конфликт вступать не станет. Даже если ему изложат неопровержимые факты, говорящие, что начальник областного УВД получает деньги от бандитов, а, допустим, мэр города сам возглавляет банду, – он палец о палец не ударит. Забыть эти сведения не забудет, но и ходу им не даст.
– То есть вы хотите сказать, что прокурор области в банде, скорее всего, не состоит? – уточнил Гуров.
– В банде, думаю, не состоит, – подтвердил Новиков, – но и помощи в расследовании от него ждать не стоит.
– Что ж, постараемся обойтись своими силами, – сказал Гуров. – В конце концов, мы на помощь от местных органов и не рассчитывали.
– Нет, все-таки это неправильно – совсем вас без поддержки оставлять, – возразил Соболев. – А то вы можете подумать, что среди моих бывших подчиненных вообще честных людей нет. А это для меня обидно. Одного-двух помощников я вам найду. Погодите, дайте вспомнить… А, вот, пожалуйста. Служит у нас в Ленинском райотделе лейтенант Строев. Петром его звать, а как по отчеству, не знаю. Смелый парень, в нескольких задержаниях отличился. У него и отец в милиции работал, я его хорошо знаю. Потому и Петра тоже знаю, смело могу его рекомендовать. Если согласны, я вам дам его сотовый. А ему позвоню, предупрежу о вашем возможном звонке.
– Что ж, от такой помощи мы не откажемся, – согласился Лев. – А сейчас нам надо решить более простой и насущный вопрос: где нам остановиться? В гостиницу идти не очень хочется.
– Да, в гостинице вы будете на виду, – поддержал его Соболев. – Если у них в органах свои люди, вы сразу «под колпаком» окажетесь. Нужно вам подыскать какую-нибудь квартиру…
– Квартиру я могу предложить, – вызвался правозащитник. – У меня есть группа общественных помощников. Они ведут прием граждан, дают консультации – и все бесплатно. И среди этих помощников есть один интереснейший человек – Козенко Тарас Григорьевич. В прошлом он – узник лагерей, отсидел в общей сложности восемь лет.
– И за что же этот интереснейший человек сидел? – осведомился Гуров, который с большим недоверием относился к такого рода людям.
– Можно сказать, за язык, – объяснил Новиков. – Анекдоты рассказывал, начальству дерзил, вопросы ненужные задавал. За это ему впаяли вначале три года. А потом, уже на зоне, дали второй срок, побольше, а потом и третий. В общем, сломали человеку жизнь. В результате он так и не женился, своей семьи у него нет. Живет один в бывшей коммуналке, которая теперь стала трехкомнатной квартирой. Правда, удобства там частичные – ванны нет, отопление печное. Зато близко от центра. А главное – Тарас Григорьевич горой стоит за торжество закона. Будет вам и хозяином, и помощником.
– Это все, конечно, замечательно, но я бы это предложение не поддержал, – возразил Андрей Соболев. – Тараса Григорьевича я знаю – и на конференциях правозащитных его слышал, и на приеме он у меня был. Человек совершенно неуправляемый и не умеет держать язык за зубами. Причем не только в том смысле, что говорит лишнее при посторонних, он и своих может заговорить до одурения. Нет, вам с ним будет очень трудно.
– Да, мы, пожалуй, от этого предложения откажемся, – сказал Гуров, который и без слов Соболева решил это сделать. – Ничего страшного, поживем в гостинице.
Он думал, что Новиков после выступления Соболева и его отказа возмутится, станет защищать своего протеже, но тот, наоборот, согласился с Соболевым.
– Тарас Григорьевич, наверное, и правда, не лучший вариант, но я вам еще одну кандидатуру могу предложить. Есть у нас одна талантливая журналистка, зовут Оксана Горобец. Специализируется как раз на криминальной и правозащитной тематике. Мы с ней часто сотрудничаем, и я знаком с ее жизненными условиями. Она одинокая, живет в частном доме. Дом, правда, далеко от центра, в Заводском районе, и удобств еще меньше, чем у Козенко, зато Оксана Петровна вам мешать не будет. А может и помочь: она знает буквально всех здешних сотрудников полиции и прокуратуры, начиная с уровня руководителя отдела, да и многих рядовых работников. Хорошо разбирается в отношениях между нашими залежинскими власть имущими. Впрочем, я не буду настаивать. Давайте послушаем, что Андрей Васильевич скажет.
– Что я скажу… – задумчиво произнес омбудсмен. – Оксана, конечно, девушка с характером… Ей палец в рот не клади. Но она действительно в обстановке хорошо разбирается. А относительно того, что живет на окраине, так это, может, даже лучше, в смысле скрытности. Правда, не уверен, что она согласится… Все же одинокой девушке с двумя мужчинами не совсем удобно…
– Когда она узнает, зачем они приехали, сразу согласится, – заверил Новиков. – Так что, если наши гости не возражают, я сейчас ей позвоню.
– А чего нам возражать? – пожал плечами Гуров. – В частном доме может действительно оказаться лучше.
– А что касается одинокой девушки, – заметил Крячко, – то она будет иметь дело не с какими-то мужчинами, а с двумя сотрудниками полиции, опытными оперативниками. Думаю, мы поладим, поэтому можете звонить вашей журналистке.
Новиков достал телефон и, отойдя немного в сторону, позвонил. Гуров обратил внимание, что правозащитник разговаривает так, чтобы до окружающих не доносилось буквально ни одного слова. «Сказывается прокурорская выучка», – подумал сыщик.
– Ну что я говорил? – вернулся к своим собеседникам Новиков. – Оксану уговаривать не пришлось. Как только узнала, кто приехал и зачем, сразу согласилась. Так что можно ехать в Заводской район.
Глава 4
Распрощавшись с областным уполномоченным по правам человека, оперативники в сопровождении Новикова вышли на улицу. Правозащитник хотел поймать такси, но Крячко сообщил, что у него имеется собственная машина.
– Своя машина – это хорошо, – кивнул Новиков. – Правда, город вы не знаете. Ладно, я вам буду показывать дорогу. Пока что запомните, что вы будете жить в районе ресторана «Цветок».
– А чем этот ресторан так знаменит? – спросил Гуров. – Бандиты в нем, что ли, собирались? Или в нем так вкусно кормят? Но обедать вроде пока рано…
– Нет, никаких особенных заслуг за этой точкой питания не числится, – ответил правозащитник. – Просто в прежние времена это был единственный ресторан во всем Заводском районе. Возле него сносили старое ветхое жилье и строили дома со всеми удобствами, поэтому ресторан этот стал известным местом, своего рода ориентиром. Та часть района, что находится дальше, считается совсем глухой окраиной, и у риелторов котируется значительно дешевле. А если говорить об обеде, то обедать вы будете, конечно, у Оксаны. Не сомневайтесь, она накормит. И запоминайте дорогу.
Оперативники последовали совету и стали внимательно глядеть по сторонам. С широкой улицы, по которой они приехали к ресторану, они свернули на другую, узкую, малопроезжую, застроенную в основном пятиэтажками. Проехали пять минут и еще раз повернули – на этот раз в проулок. Тут уже пошли частные дома, кое-где кирпичные, но больше деревянные. Возле одного из домов Новиков попросил Крячко остановить машину, после чего вышел и постучал в окно. За стеклом мелькнуло женское лицо, а спустя несколько секунд открылась калитка в примыкавшем к дому заборе, и оттуда выглянула молодая женщина:
– О, да вы на машине! Хорошо, сейчас ворота открою, во двор загоните.
Гуров вышел, чтобы помочь. Вдвоем они сняли запор и отворили тяжелые воротины. Крячко въехал во двор, после чего женщина снова закрыла ворота и сказала:
– Ну теперь можно и в дом.
Гуров наконец смог разглядеть ее получше. На вид хозяйке было около тридцати, среднего роста, с твердым, даже немного сердитым выражением лица и очень миловидная.
– Вы не стойте, заходите, – предложила она. – Там, в доме, знакомиться будем.
Вслед за хозяйкой Гуров и Крячко вошли в прихожую, а затем в комнату, которую в современном доме назвали бы гостиной, потому что из нее открывались двери в две другие комнаты – видимо, спальни. Сама же проходная комната служила, очевидно, столовой, а также кухней. Об этом говорил большой обеденный стол, а также старинная печка в углу, к которой, однако, вела вполне современная газовая труба. В комнате было довольно чисто, но Гуров отметил покосившиеся полы и отставшие от стен обои. Заметил он и лежавшие на печке мягкие игрушки – яркого смешного медведя, зайца, еще каких-то зверушек. Хозяйка проследила за его взглядом и, криво усмехнувшись, пояснила:
– Нет, ребенка нет. Я тут думала обзавестись, да не сложилось. Что ж, давайте знакомиться. Оксана. По отчеству Петровна, но лучше без отчества.
Новиков представил гостей и сказал о цели их приезда.
– Да, я поняла, – прервала его на середине фразы хозяйка. – Очень нужное дело. Только мы его чуть позже обсудим, ладно? Пообедаем – и обсудим. Если, правда, захотите со мной обсуждать – а то, может, вам никакая помощь не нужна. А пока идите, располагайтесь. Жить будете вон в той комнате, – она показала на правую дверь. – Там мама жила. Кровать есть, и еще я раскладушку поставила. Вас устроит?
– Абсолютно! – заверил ее Гуров. – А насчет того, что мы от помощи откажемся, – это вы заблуждаетесь. Помощь нам очень нужна. Я как раз собирался попросить вас и Александра Дмитриевича вместе с нами обсудить это дело. Только вначале хотелось бы умыться. Какой-нибудь рукомойник найдется?
– Почему же рукомойник? – ответила Оксана. – У меня и туалет, и душ есть. Дверь там, из прихожей. Только что-то там засорилось, в душе вода на полу стоит…
– Ничего, перетерпим, – успокоил ее Крячко. – А позже мы ваш слив посмотрим, может, удастся исправить.
Сыщики направились в отведенную комнату, бросили вещи, после чего Крячко уступил Гурову право первым идти в душ, а сам пошел к Оксане – помочь в приготовлении обеда. Выйдя из душа, Гуров услышал их оживленные голоса и смех хозяйки. Правозащитник Новиков сидел в углу кухни – как видно, его помощь не потребовалась.
Спустя полчаса все уже уплетали приготовленный совместными усилиями борщ. Когда с едой было покончено и перешли к чаю, Гуров решил, что можно начать обсуждение ситуации.
– Я хочу поставить вопрос, который покажется странным, – начал он, – но такая постановка, как показывает опыт, может оказаться очень полезной. Итак, вопрос звучит так: что нужно сделать владельцу квартиры у вас в Залежинске, чтобы стать жертвой убийц? Или, короче говоря, как погибнуть в Залежинске?
К радости сыщика, ни Оксана, ни Новиков ничуть не удивились и сразу включились в обсуждение.
– Мне кажется, для этого человек должен отвечать трем условиям, – сказал правозащитник. – Во-первых, иметь большую квартиру в центре города или недалеко от центра. То есть дорогую и в хорошем районе, чтобы можно было легко найти на нее покупателя. Во-вторых, он должен быть одиноким: не просто жить один, но чтобы родные были далеко или вовсе отсутствовали.
– Да, человек компанейский, к которому часто заходят друзья и знакомые, тут не подойдет, – поддержал его Крячко. – Потому что, если с ним что-то случится, это сразу станет известно.
– Нет, даже раньше станет известно, – сказала Оксана, которая внимательно прислушивалась к разговору. – Ведь эти «черные риелторы» должны вначале владельца квартиры обхаживать, уговаривать. А человек компанейский обязательно расскажет об этом друзьям, что нежелательно.
– Как вы их назвали? – заинтересовался Гуров. – «Черные риелторы»? А что, хорошее выражение, образное. Можно использовать.
– Что ж, Оксана – человек творческий, образные выражения – ее хлеб, – заметил Новиков. – Так я продолжу. В-третьих, такой человек должен быть доверчивым, легко поддаваться на разного рода соблазнительные предложения и плохо разбираться в людях.
– Что ж, я думаю, вы все правильно перечислили, – согласился Гуров. – Таким образом, мы обозначили людей, которые входят в «группу риска», тех, у кого бандиты могут попытаться «отжать» квартиру. Значит, если мы выявим нескольких таких человек и будем следить за тем, что с ними происходит, то есть вероятность, что мы обнаружим рядом с одним из них кого-то из «черных риелторов». Теперь я хочу задать другой вопрос: как действуют преступники? А отсюда мы вплотную подойдем к главному вопросу: где они находятся и где их нужно искать?
– Над этими вопросами я долго думал, когда искал случаи, похожие на гибель пенсионера Скобликова, – сказал Новиков. – «Черные риелторы», как их назвала Оксана, наверняка имеют доступ к базе данных по владельцам квартир в городе. На основании этой городской базы они создали свою, бандитскую, в которую включили людей из «группы риска». Значит, у них должны быть свои люди в городском БТИ или в регистрационной палате. А может, и там, и там. Далее, выбрав будущую жертву, они начинают ее обхаживать, описывать выгоды от продажи квартиры. Для такой цели удобнее всего подойдут люди, которые выдают себя за социальных работников и, скорее всего, имеют опыт такой работы. Затем, когда жертва подготовлена, за дело берутся собственно «черные риелторы», они оформляют сделку по продаже большой квартиры, покупке маленькой и оформлению генеральной доверенности. Ну и наконец, на последней стадии подключаются уже бандиты, киллеры. Они убивают жертву и скрывают следы преступления.
– Я вижу, вы проделали за нас большую часть работы, – заметил Гуров. – Анализ просто замечательный. Итак, бандиты сидят в регистрационной палате, они имеют своих людей в социальных службах, у них есть собственная риелторская контора, и есть группа «ликвидаторов» – возможно, они официально числятся в каком-нибудь ЧОПе. Вот по этим адресам их и надо искать. Причем начинать надо, как мне кажется, с середины цепочки – с тех, кто ходит по квартирам и знакомится с людьми, а также с риелторов. Надо отыскать риелтора, который вел сделку Скобликова – это самое последнее преступление, здесь все следы еще свежие, – а он приведет нас к остальным.
– Этого человека, который продавал квартиру Скобликова, должны знать новые владельцы его квартиры. Я схожу к ним и все узнаю, – сказал Крячко.
– А под каким видом вы будете выступать? – поинтересовался Новиков. – Ведь не придете же и не скажете: «Я – полковник полиции из Москвы, расследую убийство бывшего хозяина этой квартиры…»
– Нет, так не годится, – согласился Стас. – Есть разные варианты. Например, я – знакомый Скобликова, у меня тоже есть большая квартира, и я хочу ее продать. Слышал от пенсионера, что он свою продал очень выгодно, риелтор хороший попался. Вот я его и ищу.
– Что ж, легенда неплохая, сгодится, – кивнул Гуров. – А я познакомлюсь с семьей, которая купила «однушку», куда должен был въехать Скобликов, и у них узнаю фамилию второго риелтора. Ведь такие сделки обычно ведет не один человек, а два. А когда мы будем знать имена этих людей…
– Погодите! – вдруг воскликнула Оксана. – Я сейчас вспомнила! Ко мне ведь тоже обращались с таким предложением!
– С каким – о продаже? – спросил Гуров.
– Ну да! Полгода назад приходила тетка, уговаривала дом продать. Обещала найти покупателя, который выложит за мою развалюху полтора, а может, и два миллиона. А я, дескать, на эти деньги смогу купить «однушку» ближе к центру, естественно, с удобствами. Она на удобства в основном и напирала. Мужику, мол, все равно, в каких условиях жить, а девушке с печкой да с газовой горелкой в душе неудобно.
– И что же вы ей ответили? – спросил Гуров. – Не согласились?
– Не то что не согласилась, а просто мне не до того было, – ответила Оксана. – Я в то время как раз большое расследование вела о махинациях в дорожном строительстве, писала серию статей в одну местную газету, и отвлекаться на эти обменные дела желания не было. Тетка, правда, говорила, что она все на себя возьмет, мне самой ничего делать не придется, но я ей сразу сказала, что на другого человека, какой бы он близкий ни был, положиться не могу, мне самой надо во все вникнуть, а уж чужому такое важное дело тем более не могу доверить.
– Ну и как тетка отреагировала? – спросил Крячко.
– А никак, просто тихо исчезла.
– Кем же она представлялась? Риелтором?
– Да, верно, риелтором, – подтвердила девушка. – Она даже фирму называла, но как-то бегло, и я не запомнила.
– А телефон она не оставляла?
– Как же, совала визитку, но я ее вскоре выбросила. Мне столько всяких визиток по работе дают – если все держать, чемодана не хватит.
– И как ее зовут? Ведь она, наверное, представлялась?
– Представлялась, конечно. Зовут, зовут… Нет, не помню, – покачала головой Оксана. – Полгода прошло – все из головы вылетело.
– Опишите хотя бы, как выглядела эта ваша тетка, – попросил Гуров.
