Николай Леонов
Список приговоренных
Гуров с интересом окинул взглядом ближний к нему шкаф со старинными фарфоровыми куклами, которые соседствовали с древними булатными кинжалами в украшенных серебром ножнах, и увидел спешащего к нему молодого улыбчивого продавца. Поздоровавшись, тот учтиво спросил, что могло бы заинтересовать «уважаемого господина». Уведомив, что он вовсе не покупатель, а сотрудник угрозыска и пришел для того, чтобы задать ряд вопросов, для начала Лев спросил своего собеседника, знаком ли ему Зубильский Платон Модестович. Тот удивленно захлопал глазами и, осторожно подбирая слова, подтвердил, что данный гражданин ему вполне знаком.
– …Как же, как же! О-о-о! – Продавец говорил, сдержанно жестикулируя руками. – Это наш постоянный клиент. Он большой специалист по антиквариату. Его мнение в среде антикваров ценится очень высоко. А-а-а… почему вы о нем спрашиваете? Что-то случилось?
– В общем-то, да… Вчера вечером он умер, и мы пытаемся выяснить, произошло это по каким-то естественным причинам или… или не совсем естественным. – Гуров сообщил эту, в общем-то, весьма неоптимистичную новость спокойным, обыденным тоном.
Теперь глаза продавца резко округлились, он ошеломленно замер, явно не зная, как отреагировать на услышанное.
– У вас камеры видеонаблюдения работают? – поинтересовался Лев все с той же невозмутимостью.
– Так-то работают, но-о… – сокрушенно развел руками продавец, – практически все – в помещении. На улице всего одна, и то захватывает небольшой пятачок, прямо перед входом. Вы хотели взять материалы записей?
– Да, обязательно. У меня есть флеш-карта, на нее сбросить сможете? И еще… Мне нужны координаты людей, с которыми покойный контактировал. И прежде всего тех, с кем он по каким-то причинам конфликтовал. Вы хоть кого-то из круга общения Зубильского знаете?
Продавец, наморщив нос, пояснил, что здесь он работает лишь вторую неделю и потому в таких деталях не силен, а вот старший менеджер Тамара Серафимовна подобной информацией, скорее всего, располагает. Согласившись на рандеву со старшим менеджером, Гуров достал из кармана флешку и вручил ее своему собеседнику. Тот поспешил куда-то в сторону двери служебного кабинета, по пути что-то шепнув моложавой даме в строгом костюме. Та немедленно подошла к Гурову и, широко улыбнувшись, предложила свою помощь.
– Игорь сказал, что вас интересуют знакомые Платона Модестовича. – Упомянув имя постоянного клиента своего магазина, женщина чуть вздохнула, выразив этим мимолетный миг скорби по усопшему.
– И не просто знакомые, а люди, питавшие к нему неприязнь, – уточнил Гуров.
– Ну, в данный момент из присутствующих здесь покупателей я не рискнула бы назвать таковым хотя бы одного, – с сожалением констатировала Тамара Серафимовна. – Впрочем… Вон, видите двое мужчин о чем-то шушукаются? Они, насколько я знаю, с ним какие-то контакты поддерживали.
Она указала взглядом на двух пожилых, солидных дядек в очень даже недешевых костюмах, которые, судя по их оживленному общению у витрины, обсуждали достоинства и недостатки старинного письменного прибора из посеребренной бронзы.
– Вон те? Уже неплохо! – Лев пробежал изучающим взглядом по антикварной публике. – Теперь еще такой вопрос. Некоторое время назад господин Зубильский невдалеке от вашего магазина о чем-то очень горячо спорил с каким-то мужчиной крепкого сложения, средних лет. Может быть, вам довелось хотя бы краем глаза заметить собеседника Платона Модестовича? Меня интересует его внешность, какие-то характерные приметы…
Сохраняя на лице приятную, можно сказать, беззаботную улыбку, старший менеджер, что хорошо было заметно по ее взгляду, в этот момент напряженно решала отчего-то мучительный для нее вопрос – видела она ту сцену или «не видела»? Наконец, как видно решив, что все-таки видела, Тамара Серафимовна, продолжая беззаботно (хотя и чуть натянуто) улыбаться, утвердительно кивнула:
– Да, знаете, случайно выглянув в окно – ну, чтобы проследить за порядком на нашей корпоративке… в смысле, автопарковке, я увидела, как Платон Модестович что-то обсуждает с неким незнакомым мне гражданином. Мне тоже показалось, что общение нашего постоянного клиента с его визави носило несколько напряженный, я бы даже сказала, нервозный характер.
– Вы того человека хорошо запомнили? – испытующе прищурился Лев.
– Не сказала бы… – На лице Тамары Серафимовны промелькнуло выражение легкой досады. – Он почти все время стоял ко мне спиной и лишь пару раз повернулся так, что его лицо я видела в три четверти, но со стороны затылка. Вам же нужен фоторобот этого человека? Ну… В таком ракурсе его едва ли составишь. А знаете что, давайте, я попробую его нарисовать? Когда-то, еще в школе, я брала первые места на школьных конкурсах, и, что интересно, легче всего мне давались портреты. Как смотрите на такой вариант?
– Только положительно! – Гурову предложение собеседницы очень понравилось. – А как скоро вы могли бы выполнить эту работу?
– Минут двадцать времени у вас есть? Ну, тогда походите, посмотрите на экспозиции, а я тем временем попытаюсь заняться рисованием. Ну и заодно набросаю на бумаге контакты покойного Платона Модестовича. Хорошо? – Закончив говорить, старший менеджер, не дожидаясь ответа, быстро зашагала прочь.
Гуров, заложив руки за спину, не спеша приблизился к одному из ближних стеклянных колонн-шкафов. С интересом разглядывая его содержимое – курительные трубки, в числе которых были изделия как отечественных мастеров, в частности Янкелевича, Федорова, Киселева, так и продукция знаменитых зарубежных фирм – «Порше», «Бу Норд» и прочих, он краем глаза посматривал на все еще о чем-то спорящих пожилых джентльменов.
Перейдя к другому шкафу-колонне, где красовались старинные табакерки и портсигары самых разных форм и размеров, изготовленные из драгметаллов, полудрагоценного камня, слоновой кости, черного дерева и тому подобного, Лев продолжал наблюдать за антикварами. Неожиданно, вынырнув откуда-то сбоку, к нему подошел Игорь и, протянув флеш-карту, доверительно пояснил:
– Сбросил все архивы за последний месяц. «Гигов» на шестнадцать потянуло. Хорошая флешка – загрузилась без глюков, прямо в момент.
Лев поблагодарил продавца и, положив мини-накопитель информации в карман, продолжил свой путь по залу, делая вид, будто изучает заключенные в его стенах плоды труда сотен, большей частью, безвестных мастеров. Оказавшись рядом с интересовавшей его парой антикваров, которые рассматривали какие-то необычные фужеры с искусной гравировкой, он прислушался к их разговору. Те вполголоса сетовали на то, что «Модестыч где-то задерживается», а то он в момент назвал бы настоящую цену этих «объектов».
– Простите, что вмешиваюсь в ваш разговор, но меня интересует все, связанное с Платоном Модестовичем, и поэтому я хотел бы задать вам несколько вопросов. – Лев улыбнулся, как бы извиняясь за свою возможную бестактность. – Вы с ним хорошо знакомы?
Мужчины, умолкнув, переглянулись и молча воззрились на рослого незнакомца, скорее всего пытаясь понять, не несет ли он в себе какой-либо угрозы.
– А вы кто будете? Тоже увлекаетесь антиквариатом? – наконец спросил один из коллекционеров.
– Нет, я из уголовного розыска, – просто ответил Лев.
Предваряя вопросы антикваров, он пояснил причины своего интереса, вкратце рассказав о случившемся с «Модестычем». На тех известие о непонятной смерти Зубильского подействовало довольно-таки шокирующе. Мужчины снова переглянулись. На их вытянувшихся лицах было написано: «Ничего себе кульбит!.. Как бы и нам следом за ним не отправиться…»
Понимая их внутреннее состояние, Гуров поспешил заверить своих собеседников в том, что кончина Платона Зубильского никак не свидетельствует о появлении в городе некоего маньяка-антикварофоба. Даже если смерть «Модестыча» и носит насильственный характер (что вообще-то еще следует доказать!), в большей степени ее стоит отнести к разряду заурядной бытовухи.
Это несколько разрядило атмосферу, и антиквары, назвавшиеся Петром Александровичем Штыровым и Робертом Олеговичем Степановым хоть и без особого энтузиазма, но кое-что о своем знакомом рассказать все же рискнули. По словам обоих знатоков редкостей и ценностей, Зубильский был человеком весьма скрытным. Например, мало кто мог похвастаться тем, что бывал у него дома. Но для Петра Штырова и Роберта Степанова Платон исключение все-таки сделал, хотя, по словам обоих, ни тот, ни другой в его друзьях не состояли. Их отношения укладывались в рамки «шапочного знакомства», может быть, несколько расширенного формата.
После визита в его обиталище приятели долго пребывали в состоянии, мягко говоря, обалдения. Они уже много лет занимаются коллекционированием различных диковин и уникальных редкостей, однако увиденное в квартире Зубильского превзошло все их мыслимые ожидания. Те вещи, которые для них, людей далеко не бедных, из-за своей запредельной цены были абсолютно недосягаемы, у Платона лежали, что называется, навалом. Даже чаем он их угощал из чашек, цена которых могла измеряться в тысячах рублей за каждую.
– Не хочу бросить тень на память господина Зубильского, но у меня складывается такое впечатление, что он пригласил вас лишь для того, чтобы шокировать своими богатствами… – сочувственно улыбнулся Лев. – Причем, без риска излишней огласки. Вы же не стали на каждом углу рассказывать о его невероятной коллекции? Все правильно, вы придерживаетесь определенного кодекса поведения, о чем он знал наверняка. Его, конечно, понять можно – как ни верти, а показать свое собрание хочется всякому, и даже очень хочется… Верно?
– Ну, в общем-то, вы правы… – Штыров сокрушенно вздохнул. – Есть такая беда. Без конца любоваться своей коллекцией в одиночку однажды надоедает, хочется показать кому-то еще. Правда, иногда это приводит к не очень хорошим последствиям…
– Совершенно верно! – Степанов говорил, покачиваясь взад-вперед. – А Платон, насколько я смог его понять, всегда был «себе на уме». Он просчитывал каждое свое действие на несколько шагов вперед. И нас он – в этом вы совершенно правы – пригласил лишь для того, чтобы – да, произвести впечатление. Кстати, я не слышал, чтобы кроме нас двоих он приглашал кого-то еще, так что в его квартире – я в этом уверен! – человек случайный, способный причинить ему вред, оказаться никак не мог. Наверняка его кончина или естественного порядка, или… или к этому причастен кто-то из его близких.
Как далее поведали коллекционеры, в их среде излишняя демонстративность не приветствуется. Впрочем, излишняя закрытость тоже не в фаворе – она воспринимается как признак ярого жлобства. То есть в этом смысле Платон Зубильский из общей массы своих коллег заметно выделялся.
А еще, по их словам, у него, в отличие от многих других, имелось какое-то особое, почти инстинктивное чутье на подлинные редкости и ценности. Кроме того, он каким-то неведомым образом всегда точно знал, где, что и почем, однако держал эту информацию строго при себе, ни с кем ею не делился. Более того, даже если на его глазах кто-то из новичков делал напрасную покупку, он никогда и ни при каких обстоятельствах не пытался предостеречь от пустой траты. За это его некоторые очень даже недолюбливали.
Особую неприязнь к нему питал некий Виталий Аринин, молодой коллекционер, специализировавшийся на редких образцах холодного оружия. Однажды в присутствии Зубильского ему «втюхали» новодел кинжала под видом старинного подлинника. Платон, заведомо зная, что Виталия «разводят, как лоха педального», об этом даже не намекнул. Когда Аринину стало известно, что его «раритет» сработан в современной сувенирной мастерской, специализирующейся на подделках, он в сердцах пообещал всю свою коллекцию «апробировать» на излишне черством коллеге.
– Но только вы ничего такого не подумайте! Виталий к смерти Платона Модестовича абсолютно непричастен! – спохватившись, поспешил заверить Штыров.
– Я и не думаю, – заверил его Гуров. – Но телефончик у вас все же попрошу. Вдруг не только он один питает к усопшему такие вовсе не позитивные чувства?
В этот момент к ним подошла Тамара Серафимовна с листом бумаги в руке.
– Вот, изобразила, как смогла… – смущаясь, сказала она.
Взглянув на ее рисунок, Лев удовлетворенно кивнул – неизвестного старший менеджер изобразила вполне сносно. Чувствовалось, что она не напрасно получала первые места на школьных конкурсах. И здесь, в карандашных штрихах, Гуров вдруг обнаружил нечто узнаваемое. «Блин! – внутренне удивился он. – Уж не Рефодина ли он напоминает?!»
– А нам можно взглянуть? – попросил Роберт Степанов.
Повертев рисунок, оба коллекционера неожиданно сообщили, что этого человека они определенно где-то уже видели.
– Мне кажется, этого типа я мог видеть в антикварном магазине «Раритет-Ворлд», на Тихоновской, – кстати, Платон там тоже не так уж редко делал свои покупки.
– И вот еще… Здесь несколько номеров телефонов, которые вам могут пригодиться. – Развернув рисунок обратной стороной, Тамара Серафимовна показала выписанные в столбик мелким, почти бисерным почерком номера сотовых.
Добавив в этот список номера Степанова и Штырова (заодно не забыв и про номер самой Тамары Серафимовны), Гуров всем им раздал по визитке, заручившись обещанием немедленно позвонить ему, если вдруг будет замечен неизвестный, изображенный на рисунке. Напоследок, уже собираясь уходить, он спросил про изваяние Будды, хранящееся у Зубильского, – не здесь ли оно было приобретено? Старший менеджер, недоуменно пожимая плечами, пояснила, что подобный раритет ей совершенно не знаком и в «Тиара-голд» на торги никогда не выставлялся.
Глава 4
Когда Лев вышел на улицу, времени до обеда оставалось еще не менее полутора часов. Но тем не менее он уже ощущал, что неплохо бы малость подкрепиться. Ну, хотя бы чашкой кофе со сдобной булочкой. Оглядевшись, Гуров увидел на другой стороне улицы, наискосок от себя, небольшое кафе, встроенное в угол жилой многоэтажки. Скорее всего, какой-то предприниматель выкупил обычную квартиру, переоформил ее в производственный объект, и теперь там мини-кафешка на достаточно бойком месте, приносящая своему создателю пусть и не запредельный, но вполне стабильный доход.
Получив на раздаче кофе и булочку, Лев расположился за столиком в углу, озирая интерьер этого, в принципе, вполне уютного заведения. Посетителей было немного – человек восемь, преимущественно студенческого возраста. Кто-то скрашивал свой поздний завтрак (или ранний обед?) беседой с приятелем, кто-то пролистывал конспекты… Неожиданно с грубым стуком дверь заведения резко распахнулась, и на порог ступил крупный детина с квадратным лицом и в черной майке, обтягивающей его мощные плечи. На груди «квадратного» был изображен какой-то зверь из семейства кошачьих с надписью на английском: «I’m a predator» («Я хищник»). Следом за ним вошел еще один, тоже в черной майке, с надписью на русском «Ну, че, познакомимся?». Этот был не столь широким, как его приятель, но ростом повыше, с жилистыми, крепкими руками.
«С понтами» заказав девушке на раздаче «че-нить пожрать», «хищник» взял поднос с тарелками и, подойдя к столику у окна, за которым мирно беседовали двое типичных «ботаников», пренебрежительно процедил:
– Ну-ка, шкеты, брызнули отсюда!
– Извините, но здесь полно свободных мест! – растерянно возмутился один из парней.
– Ты че, тупой? – вступил в разговор приятель «хищника». – Живо смылись оба! А ты чего вылупился? – зло проскрипел он, в упор глядя на Гурова.
– Да интересно посмотреть на дешевых зазнаек, – негромко обронил Лев, не скрывая иронии. – Вы так классно выеживаетесь, так круто рисуетесь… Наверное, еще ни разу не получали хороших «кренделей»?
На какое-то мгновение оба бузотера словно потеряли дар речи.
– Ты че, борзой, что ль, в натуре? – Выпучив глаза, «квадратный» поставил свой поднос на свободный столик и, набычившись, двинулся в сторону Гурова. – Тебе че, хлебало, что ль, набок своротить? Учти, фраерок, я чемпион Москвы по боям без правил. Понял?
– Чемпион по боям – это хорошо! – усмехнулся Лев, все так же невозмутимо отпивая кофе. – Смотри, как бы тебе не пришлось стать еще и чемпионом по бегу… Могу поспособствовать.
Задыхаясь от ярости, «хищник» сжал кулаки, однако его остановил приятель, который, как видно, вовремя понял, что им не резон устраивать потасовку на глазах десятка свидетелей:
– Сом, спокуха! Дай гражданину допить его кофэ. Мы тоже сейчас кофейку выпьем и выйдем с ним побеседовать. Он же не убежит от нас через черный ход? – с ехидцей уточнил он.
Не удостоив даже взглядом заносчивого бахвала, Лев спокойно парировал:
– Смотри, сам не дай деру!
Его невозмутимость и уверенность, судя по всему, на отморозков произвели не совсем благоприятное впечатление. Они вдруг почувствовали, что в лице этого «фраерка» их зарвавшийся «дуэт» наткнулся на некую непреодолимую преграду, которую с наскока не возьмешь. Если только подобное вообще возможно…
Допив кофе, без намека на рисовку или какое-либо волнение, Гуров поднялся из-за столика и, небрежным жестом указав на дверь, лаконично уведомил:
– На выход!
Не оглядываясь, он вышел из кафе. Парни, уже без прежней самоуверенности, переглянулись и как-то даже неохотно повлеклись следом. Выйдя на крыльцо, они увидели незнакомца, стоящего напротив них на тротуаре. Он смотрел на них в упор, и хотя в его взгляде не было ни злобы, ни жажды порвать их в клочья, им внезапно стало как-то не по себе.
Теперь «крутяки» вдруг в самой полной мере ощутили, что этот человек способен на многое. На уровне какого-то глубинного инстинкта до них дошло, что это вовсе не какой-то там «лох педальный», а неуступчивый, жесткий мужик с твердым характером, который, скорее всего, имеет профессиональную подготовку по силовым единоборствам.
Ноги обоих наглецов в один момент словно одеревенели и приросли к крыльцу. Недавнего куража и самоуверенности у них и следа не осталось. Теперь каждый желал только одного – как бы сделать так, чтобы, не вступая в заведомо проигрышную схватку и при этом «не потеряв лица», выйти миром из более чем щекотливой ситуации. Причем самое досадное для бузотеров было то, что они яснее ясного сознавали: незнакомец видит их насквозь. И их страх, и их растерянность, и их внутреннюю панику…
Шли мгновения – одно, другое, пятое, десятое… По всем канонам жанра уличных стычек, эти двое уже должны были бы ринуться на бросившего им вызов, чтобы «поставить» себя – и в своих собственных глазах, и в глазах окружающих.
Прошло еще несколько мгновений. Все! Схватка должна быть уже закончена с конкретным и убедительным итогом: незнакомец, избитый и смятый, остается лежать на тротуаре, а победители, торжествуя, с триумфом возвращаются в кафе.
Но это в теории. А в реальности… В реальности предгрозовая пауза затянулась до неприличия, и всякому стороннему наблюдателю уже пора было бы, презрительно хмыкнув в сторону обоих «крутяков», бросить уничтожающее: «Что, бакланы, слаба пружинка?»
Глядя на чужака, в глазах которого промелькнули искорки убийственной иронии, хотя он стоял молча, с абсолютно серьезным лицом, «хищник» неожиданно нашелся.
– Да ладно, пусть живет! Че-то мне его жалко стало, – махнув рукой, объявил он с каким-то фальшивым великодушием.
– Ну да, в натуре… Мы ж не звери… – поспешил согласиться второй, и «крутяки», продолжая рассуждения в том же духе, быстренько скрылись за дверью кафе.
Сдерживая смех, Лев зашагал к машине. Собственно говоря, такого финала он и ожидал – победить, даже не вступая в схватку, в полном соответствии с главным каноном восточных единоборств. И это ему блестяще удалось. Да, он не помял им ребра, не высадил зубы, не вывернул суставы рук и ног. И при этом, не шевельнув даже пальцем, не сказав ни единого слова, деформировал гипертрофированное самомнение этих двух балбесов, которые до сегодняшней поры, скорее всего, мнили себя неустрашимыми и непобедимыми. Разумеется, позитивистами они едва ли станут, но пережитый ими внутренний испуг, ощущение беспомощности перед лицом чужой несгибаемой силы и воли наверняка станут хорошим предохранителем от опрометчивых шагов, если вдруг возникнет желание кому-то сделать гадость.
Сев в кабину «Пежо», Гуров достал телефон и набрал номер заместителя начальника информотдела капитана Жаворонкова. Перед выездом в «Тиару-голд» он поручил ему связаться с областными гаишниками и взять у них данные по ДТП, участником которого был Зубильский. Услышав в трубке бодрое: «Слушаю, товарищ полковник!..», Лев поинтересовался:
– Валера, что там по ДТП с Зубильским?
– Все уже нашел, – с готовностью откликнулся тот. – Значит, ДТП произошло в июне, пятого числа, на шоссе между населенными пунктами Тютянино и Бобровка. На место происшествия выезжал экипаж ГАИ Петровского РОВД, который установил, что виновником столкновения автомобилей был владелец «Мазды» Платон Зубильский. Он грубо нарушил правила пересечения перекрестков, из-за чего в него врезался «Опель», принадлежащий жителю райцентра Петрово Казарову Дмитрию.
– Давай адрес этого Казарова, – распорядился Гуров. – И, кстати, кто там был старшим экипажа, который осматривал место происшествия?
– Значит, адрес Казарова – улица Воскресенская, тридцать один. Старшим экипажа был лейтенант Воловцев. Что еще… Продолжаю искать информацию по Платону Зубильскому. Кстати, Лев Иванович, Платонов Зубильских в Интернете я нашел сразу пятерых. Но по тому Зубильскому, что нужен вам, информации мизер, хотя шишкой он был немаленькой.
Поблагодарив Жаворонкова за выполненное поручение, Лев запустил двигатель и направился в сторону Тихоновской. Услышав пиликанье сотового и по мелодии определив, что звонит Орлов, он нажал на кнопку включения связи. В трубке тут же раздался знакомый басок:
– Лева, слушай, а что за поручение ты дал Дроздову? Тут его, понимаешь, хватились – надо срочно провести осмотр и экспертизу одного вип-усопшего. Дело крайне спешное. А Дроздов, как мне сейчас доложили, уехал куда-то на окраину, проводить судмедэкспертизу тела какого-то непонятного гражданина. Я так понял, это имеет какое-то отношение к расследованию по Зубильскому?
Не вдаваясь в подробности, Гуров пояснил, что напрямую к сегодняшней теме проводимого им расследования это отношения вроде бы не имеет тем не менее интуиция ему подсказывает, что было бы нелишним изучить и этот более чем странный случай. В данный момент расследованием смерти Рефодина занимаются опера одного из столичных райотделов, однако что-то подсказывает, что за этим происшествием кроется нечто чрезвычайно серьезное, и поэтому не исключено, не сегодня завтра могут вскрыться такие обстоятельства, которые заставят подключать к расследованию и оперативный аппарат главка.
– Знаешь, Петро, я как тот гоголевский Осип из «Ревизора», который каждую веревочку берег – мало ли чего? Не могу сказать уверенно, что это именно наш случай, но… От него грешно было бы отмахнуться, и вот почему. Зубильский умер вчера вечером, умер скоропостижно, причем по непонятным пока причинам. Так? Рефодин умер через четырнадцать-шестнадцать часов, и тоже скоропостижно, по непонятным причинам. Можешь считать меня суеверным, но я вижу в этом некий знак свыше.
После некоторого молчания Орлов, откашлявшись, издал сдержанное «Х-м-м…» и наконец согласился:
– Ладно… Раз считаешь, что этот случай хоть каким-то боком может коснуться расследования по Зубильскому, значит, так и решим. Что там у тебя на этот час?
Выслушав лаконичный отчет Льва о его визите в «Тиару-голд», генерал одобрил этот этап расследования, но заодно напомнил и об отведенных им весьма сжатых сроках.
– Вас со Стасом двое. А это что значит? Значит, работа должна быть выполнена вдвое быстрее, – особо подчеркнул он.
– Петро, логика у тебя железная, но она больше подошла бы какому-нибудь прорабу. – Гуров говорил как бы нейтральным тоном, но в его голосе все равно чувствовался оттенок иронии. – Это только на стройке два землекопа за день способны выкопать яму вдвое больше, чем один. А в нашей работе многое зависит не только от наших личных усилий, но и от элементарного везения. Так что не жми на газ – мы со Стасом и так постоянно на форсаже.
Издав недовольно-кряхтящее «М-м-х-х!», Орлов скороговоркой пожелал удачи, и в трубке тут же раздались короткие гудки. Лев понимал состояние своего приятеля-начальника, которого, как видно, с самого утра донимали вышестоящие советчики-проверяльщики, но и он сам был далек от того, чтобы испытывать удовольствие, получая всевозможные ЦУ, в которых совершенно не нуждался.
Гуров с полчаса петлял по уже запруженным обеденными пробками улицам, пока наконец-то не вырулил на проспект с обилием зелени и домов еще старой постройки. «Раритет-Ворлд» занимал половину второго этажа четырехэтажного офисного здания, перед которым теснилось более двух десятков авто. Чтобы найти место для своего «француза», Льву пришлось проехать почти квартал, пока не обнаружился промежуток в плотном ряду машин самых разных марок.
Прогулявшись по тротуару в тени тополей в обратном направлении, он вошел в просторный вестибюль офисного здания. Миновав охранника, который, сидя в стороне от входа, лишь лениво покосился в его сторону, он поднялся на второй этаж и сразу же увидел дверь антикварного магазина, о чем извещала вывеска, изгибающаяся над входом.
Когда Лев взялся за старинную медную ручку, отполированную прикосновениями множества рук визитеров, дверь неожиданно открылась, и ему навстречу вышла пожилая чета, которая что-то тихо обсуждала. Мужчина нес в руках большую картонную коробку, вероятнее всего с покупкой, а его спутница, качая головой, сокрушалась по поводу «сумасшедшей цены».
Войдя внутрь, Гуров сразу же отметил, что этот торговый объект раза в два меньше «Тиары-голд». Да и с ассортиментом товаров здесь было явно беднее. Трое посетителей, рассеянно рассматривавших витрины, как можно было догадаться, толкались в магазине уже давно, хотя и без особого настроения что-то приобрести.
Продавец, с трудом сдерживавший зевоту, сразу же оживился, обернувшись в сторону нового визитера. Подойдя к нему, Лев достал фото Зубильского и, показав свое удостоверение, вполголоса спросил, знаком ли ему человек на снимке. Несколько разочарованный продавец (и этот тоже не за покупками!), повертев фотографию, коротко кивнул:
– Это господин Зубильский, он тут у нас бывает довольно часто. А почему он вдруг заинтересовал полицию?
Гуров все так же вполголоса пояснил, что означенный клиент магазина имел несчастье преставиться, поэтому есть необходимость уточнить, с кем в здешних коллекционерских кругах у Зубильского случались трения и конфликты. Немного подумав, его собеседник, назвавшийся Романом, заверил, что Зубильский, насколько ему известно, человеком был совершенно бесконфликтным. Во всяком случае, в стенах магазина каких-либо трений с другими посетителями не отмечалось ни разу.
В выполненном Тамарой Серафимовной «затылочном» портрете неизвестного продавец хоть и с большим трудом, но опознал странного типа, который месяц назад несколько раз заходил в их заведение. Где-то около часа он околачивался подле витрин, рассматривая антикварные предметы, а потом уходил, так ничего и не купив. Запомнился этот тип тем, что всякий раз появлялся в другом костюме, как видно надеясь на то, что благодаря этому окажется неузнанным и его не запомнят. Он даже не подозревал, насколько глупой и бесполезной оказалась его уловка.
Подтвердил Роман и факт покупки Зубильским в «Раритет – Ворлде» немалого числа различных уникальных вещей, в числе которых наиболее примечательным выглядело изваяние Будды.
– Вы знаете, у нас самих эта скульптура вызывала немалый интерес, – пояснил он, рассказывая о приобретениях Платона Зубильского за последние три года.
По словам Романа, лет пять назад изваяние на комиссию принес родственник бывшего посла в странах Юго-Восточной Азии, работавший там еще во времена СССР. Оценщики сразу же обратили внимание на то необычное обстоятельство, что отлито оно было не в соответствии с классическими канонами. Около года эта скульптура находилась в общей экспозиции, но покупателя на нее не нашлось. Из-за этого ее на несколько лет убрали в запасник, а в прошлом году выставили снова.
Зубильский, едва увидев скульптуру, сразу же изъявил желание ее приобрести. И хотя цена была назначена довольно высокая – свыше двухсот тысяч, он купил, не торгуясь. В числе покупок, сделанных Платоном, была уникальная коллекция курительных трубок, когда-то принадлежавшая графу Криницкому, а затем заму наркома промышленности Стокману. Здесь же приобрел он и коллекцию фарфора князей Поляновых, именной кинжал генерала Анисимова, участника Кавказской войны…
По мнению Романа, кончина Зубильского для их магазина – большая потеря, поскольку Платон был одним из тех, кто знал толк в подлинных ценностях и был готов платить за них немалые деньги. На вопрос Льва о наличии камер видеонаблюдения в торговом зале, продавец пояснил, что камера у них есть, но всего одна. К тому же запись с нее ведется на уже давно выработавший все свои сроки видеомагнитофон. Причем архивы хранятся не более недели.
– Мы не из процветающих, – с сожалением вздохнул он. – На новое оборудование хронически нет средств. Перед входом в здание камера работает, но по поводу ее архивов надо обратиться к старшему менеджеру комплекса. Ну, или проще, коменданту здания. Его кабинет на первом этаже.
Оставив Роману свою визитку, Лев направился к выходу. Какого-либо удовлетворения по итогам сегодняшних встреч он не испытывал, так как дали они не слишком много. Да и следовало ли ожидать большего? Любая коллекционерская среда в информационном смысле, как правило, не слишком открыта и очень редко готова делиться своими секретами.
И тем не менее… Что уж сетовать на судьбу? Во-первых, удалось установить неплохие контакты с некоторыми коллекционерами и сотрудниками магазинов. А это уже существенный плюс. Во-вторых, хоть и не в полной мере, но удалось обозначить подходы к человеку, с которым у Зубильского совсем недавно состоялся весьма непростой диалог. К тому же визави Платона мог попасть под объективы камер видеонаблюдения, что дает шанс его идентифицировать и выяснить истинную роль в происшедшем.
…Старший менеджер здания оказался у себя. Крупный солидный мужчина предпенсионного возраста, придирчиво изучив удостоверение Гурова, начал созваниваться со своим начальством. Как видно, получив «добро», он взял у Гурова флешку и, озадаченно повертев ее в руках, растерянно замер. Скорее всего, он вообще не представлял, что с ней делать и куда ее вставлять. Догадавшись, что тот в компьютерной грамоте не силен, Лев забрал у коменданта флешку, подключив ее к системному блоку, быстро и уверенно нашел в меню на экране монитора архив камер видеонаблюдения и, взглянув на часы, произнес:
