Николай Леонов
Старая рана
– Нет. Кто-то проник в дом в наше отсутствие.
– А у вас что, не стоит сигнализация?
– Сигнализация не сработала. Замок не взломан – видимо, открывали отмычкой.
– И что, вы хотите, чтобы мы сделали и это? – подал голос Крячко. – Нашли ваши деньги?
– Деньги – это второстепенно! – махнул рукой Берестов. – Я просто рассказываю это как дополнительный факт. Как еще одну неприятность, постигшую меня вчера вечером. Главное же для меня – найти убийцу дочери. Это, как вы понимаете, уже не неприятность! Это называется другим словом!
– Ясно, тогда все разъяснения по краже оставим на потом, – мотнул головой Крячко.
– Вы зятя своего еще раз наберите, – напомнил Гуров.
Берестов снова достал свой телефон и набрал номер. Спустя несколько секунд он воскликнул:
– Вадим, ну, наконец-то! Ты где? Ты что, не знаешь ничего? Несчастье у нас, Вадик… Нет, не с Ольгой Александровной. С Региной… Словом… Нет ее больше. Ох, не хочу я по телефону ничего объяснять! Давай приезжай домой, мы сейчас тоже туда подъедем. Все, до встречи…
– А мне что делать? – подал голос Крячко.
– Езжай в СЭС, – предложил Гуров.
– Я бы лучше сперва к матери съездил, – сказал Стас.
Гуров повернулся к Берестову и попросил:
– Дайте, пожалуйста, адрес вашей бывшей супруги.
– Вы считаете своевременным беспокоить ее именно сейчас? – попробовал возразить Берестов, но Гуров вновь напомнил, что им лучше знать, что своевременно в сложившейся ситуации. Чиновник не слишком охотно продиктовал адрес.
– Подождите, пожалуйста, внизу, я сейчас спущусь, – сказал ему Гуров.
Орлов, восприняв это как непочтительность, поднялся и прошел проводить чиновника.
– Слушай, Стас, – задумчиво проговорил Гуров, когда они с Крячко остались вдвоем. – Может, действительно не стоит сейчас беспокоить мать? Сначала в СЭС, а потом уж к ней?
– Лева, ты не понимаешь, – завертел головой Станислав. – Прежде чем беседовать с остальными, нужно выяснить подробности у близкого человека.
– Отец уже обрисовал картину в целом…
– Нет, Лева! Мать – она всегда к дочери ближе. Отец может быть и не в курсе, учитывая, насколько он человек занятой. Как часто он с дочерью виделся-то, если у него работа и молодая жена?
– А с чего ты взял, что она молодая?
– Лева, ну, ты даешь! – хмыкнул Крячко. – Кто ж к старой уйдет после сорока? Зачем? Шило на мыло менять? Голову даю на отсечение – там фифа молодая. Ну, как… Лет на двадцать моложе нашего папашки.
– Ладно, бог с ней, с фифой. Раз уж ты так настаиваешь, расспроси обо всем – об отношениях с мужем, о подругах, о проблемах на работе…
– Лева, кого вы учите? – обиделся Крячко. – Само собой, все выясню.
– И в СЭС будь повнимательнее, хорошо?
– Да про СЭС можешь вообще не говорить! Вот в чем папаша прав, так это в том, что там действительно серпентарий. Большего рассадника коррупции в России представить нельзя, разве что в суде или налоговой. Там только и норовят подставить другого, чтобы занять его тепленькое местечко. Сам прикинь, Роспотребнадзор – это ж какая сила! Король над всеми бизнесменами столицы! Магазины, рестораны, отели – все им подчиняется. Захотят – такой штраф наложат, что мама не горюй. Или вообще прикрыть могут. Так что все – все, Лева! – предпочитают решать вопрос полюбовно. А ты еще у папашки спросил, зачем дочурка там работала! Наивный такой, Лева! Да за этим самым! – Крячко снова зашевелил пальцами, изображая шелест купюр, и сменил тему: – А ты там к муженьку все-таки присмотрись. Мужья – они, знаешь, больше всех от смерти жен выигрывают!
– Ох, Наташка тебя сейчас не слышит! – засмеялся Гуров. – А то был бы тебе новый скандал обеспечен!
– Я – исключение, – возразил Крячко. – Мне от смерти жены толку нет, поскольку все наше с ней совместно нажитое имущество давно завещано детям. И вообще, типун тебе на язык, Лева! Хочешь меня вдовцом сделать на старости лет?
– Я? – изумился Лев. – С чего ты взял?
Но Крячко уже нахлобучивал на голову вязаную шапочку, которую вытащил из кармана.
– Все, некогда мне с тобой лясы точить, – обрубил он. – Поехал я. – И вразвалочку отправился к выходу. Правда, сначала вернулся в кабинет, сдернул с вешалки свою видавшую виды куртку, нацепил на себя и спустился вниз.
Берестов стоял возле окна дежурки и беседовал с Орловым и Гуровым. Крячко прошел мимо, пробурчав что-то на ходу, а Лев сказал Берестову:
– Вы поезжайте впереди на своей машине, а я за вами. Если что, адрес я помню.
Виктор Борисович кивнул, попрощался с Орловым за руку и вышел на улицу.
Гуров повернулся к Орлову и прямо спросил:
– Петр, у меня только один вопрос: это дело мы ведем официально? Отбираем его у СК?
– Нет-нет-нет, Лева, что ты! – затряс головой и руками Орлов. – Никакого официоза! Не стоит ссориться с комитетчиками, пока нет нужды. Давай так – неофициально, осторожненько, в порядке, так сказать, личной просьбы уважаемого господина чиновника.
– Ох, вот любишь ты, Петр, юлить перед чинами! – с досадой заметил Гуров. – Вечно на две стороны раскланиваешься – и нашим, и вашим!
– Езжай, Лева, езжай! – отечески напутствовал Орлов.
А когда Гуров ушел, проворчал со вздохом:
– Тебя бы между этими сторонами поставить – как бы ты завертелся? И не на две – на три, на четыре приходится раскланиваться!
Выйдя на улицу, Гуров увидел, как Берестов сам сел за руль черного «Мерседеса» и сразу тронулся с места. Он поехал следом за ним, по дороге предавшись размышлениям о ситуации. Как ни крути, а версия Крячко насчет заинтересованности мужа в смерти жены сидела у него в голове. И Гуров обдумывал ее.
На самом деле, конечно, глупо было бы так в открытую убивать свою жену. Как признал отец погибшей, отношения между супругами были не самые лучшие. Косвенным подтверждением этому был и тот факт, что Регина с мужем носили разные фамилии. Прямым наследником всего ее имущества являлся именно Вадим, поэтому на него первого падали подозрения. Но кто в здравом уме возьмет отгул с работы, выключит телефон и поедет убивать свою жену на улице, посреди бела дня, еще и таким способом? Гуров не был знаком с Вадимом Денисовым, однако, судя по тому, что о нем успел рассказать Берестов, он представлялся человеком адекватным и явно не идиотом, поэтому не стоит с ходу давить на парня, а сначала присмотреться к нему и послушать, что он скажет. Да и Берестов, кажется, находился на стороне Вадима, уверяя, что тот не способен на такой поступок.
Глава 3
Дорога к дому супругов была достаточно долгая, и Гуров смог примерно составить план разговора с Вадимом. В первую очередь он хотел определиться в его истинных чувствах к Регине. Однако тот мог бы сказать все, что угодно, в присутствии тестя. Гуров решил пока не ломать голову, как именно построить беседу, чтобы она получилась максимально плодотворной, сориентироваться на месте.
Подъехав по нужному адресу, Гуров не увидел машины Берестова. Тот потерялся где-то по дороге, оторвавшись от Гурова на одном из светофоров.
«Странно, в пробку, что ли, попал? – подумал полковник. – Другой дорогой поехал? Что ж, придется ждать».
Спустя пару минут он увидел, наконец, знакомый «Мерседес», за рулем которого сидел сам чиновник. Подойдя к «мерсу» и склонившись к окну, Лев сразу учуял запах алкоголя.
– Вы что, пьяным за рулем сидели?
В подтверждение своей догадки он увидел в руке чиновника плоскую бутылку коньяка.
– Лев, у меня горе, не лезь в мои проблемы, а занимайся своими делами, – уже не слишком твердым языком проговорил Берестов, отпил из горлышка еще немного содержимого и, бросив бутылку на сиденье, вышел из машины. – Пойдем, – сказал он и повел Гурова в подъезд.
Поднявшись на лифте, они оказались на просторной площадке многоэтажного дома. Берестов открыл дверь и пропустил Гурова вперед. Зайдя внутрь, сыщик сразу оценил богатую обстановку в доме, однако ощущения, что здесь живет женщина, у него не возникло. Внутри не пахло едой, порядка в этом доме тоже явно не видели, несмотря на то что, по словам Берестова, сюда регулярно приходила убираться домработница. Регина, судя по всему, не занималась домашними делами вообще. И дело было даже не в грязи – нет, грязно не было, – а в отсутствии уюта. Не хватало каких-то милых домашних мелочей, безделушек, цветов в горшках и всего того, что делает дом по-настоящему жилым. Квартира Регины напоминала гостиничный номер, комфортабельный люкс, где все было роскошно и в то же время безлико и казенно.
Разувшись и пройдя по длинному коридору вперед, Гуров остановился в просторном холле. Он был практически пустым, и от этого казался еще огромнее. В углу стояла какая-то новомодная скульптура в авангардистском стиле, состоявшая из металлических конструкций, да встроенный во всю стену шкаф с зеркальными дверцами.
Берестов прямо в ботинках прошагал через холл к двери и, толкнув ее, прошел внутрь. За ним проследовал и Лев. Внутри большой квадратной комнаты с белой мебелью сидел за стеклянным столиком довольно молодой мужчина. Перед ним стояла бутылка коньяка и какая-то скудная закуска. Бутылка была закупорена, да и к еде парень не притронулся. Гуров понял, что это и есть Вадим Денисов.
Эта комната выглядела лучше в плане украшений – вот здесь уже видно, что интерьер составляла Регина. Все было броско, роскошно и в то же время безвкусно и не создавало ощущения гармонии. На стенах висели картины, повсюду стояло множество ваз, преимущественно больших размеров, в углу на белой тумбочке – музыкальный центр, за стеклянной дверцей шкафа виднелись женские фотографии, изображавшие, по всей видимости, саму Регину – худощавую, остроносую, с поджатыми узкими губами, утолщенными красной помадой. Одета она была ярко и броско, но чаще неудачно. Наряды не подходили по своему стилю к ее внешности. Однако в серых глазах застыли самодовольство и вызов.
«Маленькая стервочка», – сделал вывод Гуров, мельком обежав глазами снимки.
На одном из них был запечатлен мальчик лет семи, похожий на Вадима: голубоглазый, миловидный, с мягкой волной каштановых волос на лбу.
«Возможно, сын, – подумал Лев. – Странно, что нет фотографий Вадима. И ни одного семейного фото».
Денисов был одет в строгую оливкового цвета рубашку и костюмные брюки, пиджак от которых висел тут же на спинке стула. На ногах его были тапочки, что в сочетании с деловым костюмом выглядело очень нелепо. Сам он был крайне растерян и удивлен, это читалось невооруженным глазом. Увидев отца Регины, тут же встал и бросился к нему.
– Виктор Борисович!..
Берестов обнял его и похлопал по плечу:
– Да, да, да. Вот так, Вадик, вот так… Кто бы мог подумать, кто бы мог подумать…
Гуров стоял у стены и молчал, со стороны наблюдая за этой сценой. Судя по всему, Берестов искренне симпатизировал своему зятю.
– Как это произошло? Когда? – отстранившись, спросил Вадим у Виктора Борисовича, пожимая ему руку. Посмотрев на Гурова, он протянул руку и ему, но заострять внимание на сыщике не стал.
– Сегодня и произошло, Вадик. Утром. Ты что, правда не в курсе?
– Нет, Виктор Борисович, так уж получилось… Я… Я потом вам все объясню, – проговорил Денисов, бросив взгляд на Гурова.
Берестов постарался взять себя в руки и настроиться на деловой лад.
– Вадик, как ты видишь, я пришел не один. Это Лев Иванович Гуров, полковник из Главного управления МВД. Он займется убийством Регины. Точнее, его расследованием. Это я его пригласил, в частном порядке. У него есть к тебе ряд вопросов. Ответь на них, пожалуйста.
От Гурова не укрылось, что Берестов хоть и благоволил Вадиму, сохранял в общении с ним покровительственные интонации. Впрочем, скорее всего, не только с ним, а вообще. Привыкнув к своей должности, он переносил начальственные нотки и в обычную жизнь. Что ж, ничего удивительного, подобная манера свойственна многим, занимающим руководящие посты.
Он отошел в сторону со словами «не буду вам мешать», однако из комнаты не вышел, а устроился перед тем самым овальным столиком, за которым минуту назад сидел Вадик. Гуров увидел, что Виктор Борисович сразу потянулся к стоявшей на стеклянной столешнице бутылке с коньяком и с характерным треском отвернул крышку.
Вадик тем временем вопросительно посмотрел на Гурова, и тот сразу перешел к делу. Особой скорби на лице Вадима он не заметил, впрочем, как и тревоги или беспокойства. Скорее растерянность. Вот именно – растерянность и неуверенность.
– Вадим, вы готовы ответить на мои вопросы? – начал полковник и, поймав утвердительный кивок, задал первый: – Когда вы в последний раз виделись с женой?
– Вчера вечером.
После ответа парень отвел глаза в сторону, а Виктор Борисович очень удивился. Он застыл с бутылкой в руке, посмотрел на Вадима и спросил:
– Вадик, а что, Регина вчера была в загородном доме?
– Нет, не была, – бросил Вадим, не глядя на тестя. Гурову стало понятно, что его опасения оправдались: в присутствии отца Регины Вадим многое не расскажет, и нужно было как-то менять ситуацию.
– Виктор Борисович… – начал он, на что Берестов, сразу его поняв, ответил:
– Хорошо, я все понимаю. Пойду на кухню.
Он поднялся с дивана и, прихватив бутылку с собой, направился к двери. Возле нее обернулся и, еще раз посмотрев на зятя, сказал:
– Я надеюсь, мы позже объяснимся?
– Обязательно, Виктор Борисович! – с какой-то решимостью во взгляде ответил Вадим.
Берестов тихо кивнул и вышел.
– То есть с женой вы виделись в последний раз вчера? А почему не сегодня? – спросил Лев, когда они остались наедине.
Вадим прикусил губу, потом с вызовом взглянул на него и произнес:
– Потому что я не ночевал дома, вот и не виделись.
– Понятно, – качнул головой Гуров. – А по какой причине не ночевали?
– По личным делам, – сухо проговорил Денисов и вновь отвел глаза в сторону.
– Хорошо, поставим вопрос по-другому: где вы ночевали?
– У одного знакомого, – не раздумывая, бросил Вадик.
– Просто у знакомого? У случайного? – сыронизировал Лев.
– Ну, что вы к словам придираетесь? У друга ночевал!
– Хорошо, продиктуйте мне имя и адрес вашего друга.
– Это еще с какой стати?
– С такой, чтобы удостовериться в том, что вы меня не обманываете.
– Я не хочу подставлять друга и адреса его оглашать не буду. Это мое личное дело! – Вадим вздернул подбородок. Подбородок был мягким, округлым и отнюдь не добавлял внешности Вадима мужественности. При этом парень был весьма привлекателен и наверняка ловил интерес представительниц прекрасного пола.
Гуров, подавив вздох, присел на диван, разгладил брюки на коленях и терпеливо продолжил:
– Молодой человек, в такой ситуации никаких личных дел у вас быть не может. Сейчас как раз тот случай, когда вам выгоднее быть полностью откровенным со мной. Я веду это дело не то чтобы в частном порядке, как выразился ваш тесть, но, можно сказать, неофициально. А вот Следственный комитет – другое дело. Как вы понимаете, они тоже не поверят вам на слово и станут выяснять, где вы ночевали на самом деле. И поверьте мне – они это выяснят. А когда поймают вас на вранье, их отношение к вам очень изменится, и отнюдь не в лучшую сторону. Поэтому мне, – сделал Лев акцент на слове «мне», – вам выгодно рассказать правду. Вы сейчас находитесь не в том положении, чтобы скрывать что-то. Вы растеряны и явно нуждаетесь в помощи и совете, и если хотите, чтобы я вам помог, вы должны рассказать мне все, и не утаивать никаких деталей.
– Я не нуждаюсь в помощи, – упрямо повторил Вадим.
Гуров пристально посмотрел на него. Как ни странно, острого раздражения парень у него не вызывал. Он видел перед собой глупого мальчишку, который упрямится из какого-то выдуманного самим принципа. Но «мальчишке» было все же уже под тридцать, посему особо церемониться с ним полковник не стал.
– Вадим, вы, кажется, не отдаете себе отчета, в каком дерьме оказались, – проговорил он. – Поймите, ваша жена не просто умерла – она убита. Вы не ночевали дома и утром находились непонятно где. То есть, выражаясь языком юриспруденции, алиби на момент ее гибели у вас нет. Кстати, кто становится наследником вашего имущества?
– А это здесь при чем? – вспыхнул Вадим.
– При самом, что ни на есть, при том! Очевидно, что наследник – вы. Ну, и ваш сын, разумеется, что в данном случае одно и то же. Если, конечно, вы не заключали брачный договор, в котором прописано, что в случае смерти супруги лишаетесь всего. Вряд ли Регина предполагала умереть в двадцать восемь лет, ведь так?
Вадим молчал. Кажется, до него начал доходить смысл разъяснений Гурова…
– Так вот, – продолжал тот. – Ваша жена убита, вы владелец роскошной квартиры в центре столицы и остальных материальных благ, как думаете, кто станет первым подозреваемым при таком раскладе?
Теперь в глазах Вадима появился явный испуг.
– Но я правда не убивал свою жену! – воскликнул он. – Если не убивал – чего мне бояться, верно? А где я был – это лишь мое дело, не так ли?
– Ваше, но не в данном случае, – покачал головой Гуров.
В этот момент послышался звонок в дверь. Вадим испуганно посмотрел на сыщика и вышел из комнаты. Из кухни высунулся Виктор Борисович.
– Вадик, ты кого-то ждешь? – спросил он, и Гуров отметил, что с момента, как Берестов уединился с бутылкой коньяка, его артикуляция нарушилась еще сильнее.
– Н-нет, Виктор Борисович, – проронил тот и шагнул к двери.
– Постойте, – остановил его Гуров и прошел сам.
Берестов предпочел скрыться в кухне, видимо, ощущая себя не на высоте от выпитого и предпочитая не показываться в подобном виде перед кем бы то ни было.
Гуров посмотрел в глазок и увидел двоих мужчин. Хотя они были в штатском, полковник безошибочно определил, что они имеют отношение к силовым структурам. В подтверждение из-за двери послышался мужской голос, полный уверенности от привычного ощущения власти:
– Следственный комитет, откройте, пожалуйста!
Лев тут же открыл дверь.
– Денисов Вадим Константинович? – казенным голосом осведомился один из мужчин – средних лет, одетый в «президентскую» аляску.
– Нет, это не я. А на документы ваши можно взглянуть?
Комитетчики не стали спорить и практически синхронно вытащили свои удостоверения. Главным был майор Коршунов, а его спутником – капитан Гончаренко.
– Хорошо, – проговорил Гуров, доставая свое. – Полковник Лев Гуров, Главное управление внутренних дел…
Комитетчики переглянулись.
– А что «управа» здесь делает? – удивленно спросил Коршунов. – Вас тоже вызвали?
– Не совсем, – не стал вдаваться в подробности Гуров. – Но так уж получилось, что я тоже здесь.
– Так, понятно, – кивнул Коршунов, входя в квартиру. – Не знаю, зачем вы здесь оказались, но у нас свой приказ. – Он достал из плоской папки листок бумаги и, держа его в руке, спросил: – Так кто здесь Денисов?
Поколебавшись, Вадик шагнул вперед и слегка дрогнувшим голосом произнес:
– Я.
– Вот постановление о вашем задержании, – помахал перед ним листком майор и приказал Вадиму собираться, а посторонним удалиться из квартиры.
– На каком таком основании? – вознегодовал Вадим. – Не имеете права!
– Вообще-то имеем, поскольку вы являетесь главным подозреваемым по делу о смерти Регины Викторовны Берестовой. К тому же у вас был прямой мотив, и, как нам стало известно, не один. – При последних словах майор прищурился и буквально вперил взгляд в Вадима.
Гуров решил вмешаться в разговор.
– Разрешите? – протянул он руку.
– Да, пожалуйста, – пожал плечами майор.
Лев пробежал глазами документ. Он был составлен по всем правилам. Похоже, спорить было бессмысленно. К тому же Лев не хотел с ходу портить отношения с комитетчиками. Между их ведомствами с незапамятных времен царила конкуренция, и сейчас ему было невыгодно настраивать СК против себя. Он решил договориться миром.
– Что ж, основания законные. У меня только одна просьба – подождите немного, мы договорим.
– Это еще с какой стати? – сдвинул брови Коршунов.
– Мы просто не закончили разговор.
– Ну а нам какое дело? – недовольно подал голос капитан.
– Мужики, – улыбнулся Лев, – я уже практически закончил, осталось буквально минут пять-десять. Да не волнуйся, майор, никуда от тебя твой подследственный не денется. Мне только завершить пару формальностей – и можешь забирать и допрашивать его хоть весь день.
– Ну, хорошо, – согласился Коршунов. – Только быстро.
– Десять минут, – бросил Гуров и, взяв Вадима за плечо, потянул его в сторону комнаты.
– Вечно вы вмешиваетесь. Только работать мешаете, – заметил им вслед Гончаренко, но Гуров проигнорировал его слова.
Когда они оказались вдвоем в комнате, на лице Вадима был написан реальный страх. Кажется, только сейчас он понял, что попал.
– Слушай, парень, как видишь, ситуация стремительно изменилась, и не в твою пользу, – переходя на «ты», торопливо произнес Лев. – Поэтому если хочешь, чтобы я тебе помог – давай выкладывай все. Быстро и, главное, начистоту.
Вадим раздумывал не дольше секунды.
– Хорошо, спрашивайте, я буду отвечать предельно честно.
– Отлично, вот и договорились. Так где ты был вчера весь день?
– Вчера днем я был дома. Точнее, утром.
– Как раз тогда, когда и виделся с женой последний раз?
– Да.
– А что же случилось, что вы не ночевали вместе?
– Мы поругались.
– И часто у вас так?
– Отношения у нас были не самые лучшие, – вздохнув, ответил Вадим.
– Это я уже понял. Только ты давай поскорее, у нас нет времени кашу по тарелке размазывать.
– Словом, не самые лучшие – мягко сказано. Мы ненавидели друг друга. Точнее, первой начала Регина. Почти сразу после свадьбы стала просто убивать морально. Угодить было невозможно – ей не нравилось все. Казалось, что она ненавидит меня каждой клеточкой своего тела. Любое мое действие вызывало осуждение с ее стороны, было полное отсутствие взаимопонимания. Не буду долго объяснять, просто поверьте – это именно так. Так вот, вчера утром мы в очередной раз поссорились на ровном месте, и я сказал, что разведусь с ней. Потом поехал на работу. А вечером сообщил, что больше не буду жить с ней.
– Лично? То есть вы все-таки виделись вечером?
– Нет, я эсэмэску послал. Не сочтите за малодушие, просто не хотел еще одного скандала. Утром уже был, когда я заикнулся, что разведусь с ней.
– И как она на это отреагировала? Утром?
– Ой! – махнул рукой Вадим. – Да как всегда. С ней вообще невозможно было разговаривать. Злая она была еще до этих слов, а потом вообще взбесилась. Начала кричать о том, что все, что у меня есть, – это заслуга ее и ее отца, а я ничего сам в жизни не добился и без нее буду никем. Грозилась забрать все – работу, квартиру, все деньги и, самое главное, ребенка. Впрочем, это в ее стиле. Ну, я развернулся и ушел.
– И куда?
– На работу поехал, Виктор Борисович может подтвердить.
– А вечером?
На этот раз Вадим не колебался:
– К девушке.
– Она ваша любовница?
– Да.
– И она сможет это подтвердить?
Вадим с мольбой взглянул на Гурова:
– Только, пожалуйста, не приплетайте сюда Настю, ей это ни к чему, и она ни в чем не виновата.
– Имя и адрес, – бросил Гуров, доставая записную книжку.
– Анастасия Кравцова, Мытищи, улица Крупской, десять, квартира двадцать два, – подавив вздох, продиктовал Денисов.
Когда Лев записал данные, он добавил просительно:
– Только не давите на нее, я вас прошу, Настя – чудесная девушка. Она не переносит грубости.
– Обещаю не грубить. Давайте дальше. Во сколько ты приехал к Насте?
– Около девяти вечера. По дороге послал Регине эсэмэс и больше не собирался сюда возвращаться. А тут такие обстоятельства.
Вадим достал сотовый телефон, открыл список сообщений и показал Гурову то, в котором значилось: «Я ушел». Оно было отправлено вчера в двадцать часов тридцать три минуты.
– Может быть, удалить его? – спросил он.
– Не вздумай, – предупредил Лев. – Это бесполезно, его все равно восстановят. Насчет Насти тоже не ври: телефон твой проверят вдоль и поперек и, разумеется, вычислят всю вашу переписку. Вы ведь переписывались?
По одному только выражению лица Вадима Гуров понял, что это так.
– И вы с Настей не боялись, что Регина не даст вам жизни? – поинтересовался он.
– Я все продумал. Я готов был оставить ей все имущество, не высказывать никаких претензий по этому поводу. Все равно оставаться тут дольше было нельзя. Это не семья, а… какая-то карикатура! Только не смешная. С Настей мне намного лучше. Даже не лучше, а… Это вообще другое. Даже сравнивать нельзя.
– И ты выбрал рай в шалаше?
– Да, вместо дворцового ада, – рассмеялся Вадим.
– А как же ребенок?
– Не думаю, что здесь были бы проблемы. Регина поначалу покочевряжилась бы, а потом сдалась. Если что, я и в суд мог подать: имею полное право видеться с ребенком. С Виктором Борисовичем я бы договорился, думаю, он бы понял меня и поддержал. Всегда удивлялся, как у такого хорошего мужика могла вырасти такая стерва-дочка. – Проговорив последнюю фразу, Вадим вдруг спохватился и виновато произнес: – Простите, я все не могу поверить, что Регины больше нет. О покойниках не принято плохо говорить… Знаете, я сегодня, когда сидел тут один и ждал вас, все пытался вспомнить наши отношения с Региной, найти что-то хорошее… Ведь должно же было что-то быть! Честно пытался и… не смог.
– Слушай, я вот чего не понимаю: при таком отношении друг к другу для чего вы вообще поженились? Ты что, любил ее?
– Не знаю. Наверное, нет, как сейчас понимаю. Все из-за Егора. Регина забеременела, пришлось оформлять отношения. История, в общем, банальная, такое случается сплошь и рядом. Только не у всех так паршиво, как у нас.
«Все равно странно, – подумал про себя Гуров. – Оформила отношения с мальчиком, который по социальному уровню стоял на два порядка ниже ее. Боялась делать аборт?»
А Вадим тем временем продолжал:
– Регина поначалу не собиралась за меня замуж, сразу сказала. Смеялась даже. А потом вдруг проявила интерес. Сама стала звонить, встречи назначать… Я подумал, что она влюбилась. А потом забеременела. Видели бы вы, как радовался Виктор Борисович. – Вадик усмехнулся. – Он был даже счастлив.
– Вот как? А почему? Ты не обижайся, но ему что, не хотелось более состоявшегося зятя?
– Просто Регина… Она по молодости была довольно безбашенная. По каким-то тусовкам стала мотаться, институт забросила. Может быть, тут сыграло роль то обстоятельство, что отец ушел из семьи, не знаю. А замужество давало надежду, что она остепенится. Собственно, так и вышло. Во всяком случае, мотаться по тусовкам Регина прекратила. И в институте восстановилась, потом окончила. К тому же Виктор Борисович внуков хотел, да и дочери своей счастья семейного. Но после свадьбы Регина сразу ко мне охладела. Я на беременность списывал, на гормональную перестройку, не трогал ее лишний раз. Но когда родился Егор, ничего не изменилось в ее отношении, даже хуже стало. К тому же она меня постоянно попрекала отцом и тем, что он мне дал. Он ведь и правда по-отечески ко мне отнесся: взял к себе на работу, квартиру эту нам подарил, машину. Но из-за Регины у меня постоянно было ощущение, что я не на ней женился, а на ее отце. Но если вы думаете, что это все из-за денег – нет. Я и не рассчитывал, что Виктор Борисович так расщедрится. Он ведь тогда уже жил с новой женой, она молодая, капризная.
– Кстати, что еще можешь о ней сказать?
– Да ничего. Мы и виделись-то несколько раз. Регина с ней не общалась. Они друг друга терпеть не могли. И когда Регина Егора отправляла к отцу, Вероника принципиально с ним не занималась. Подчеркивала, что это мужу он внук, а ей никто. Но Виктор Борисович Егора обожает. И я сына люблю. Если бы не он, давно бы развелся с Региной. Точнее, вообще бы не женился.
– Да уж. А что касается твоей Насти, вы планировали пожениться?
– Да. Я ей уже предлагал, еще когда Регина была жива. Хотел уйти совсем, оставить все, даже пусть работу потерять. И без ее подаяний прожить смогу спокойно, – со злобой проговорил Вадим, но снова спохватился, вспомнив, что Регины больше нет.
– А почему ты все-таки не зашел домой, чтобы все это обсудить подробно? Хотя бы сегодня утром?
– Зачем? Опять выслушивать от нее, какое я ничтожество? Приду домой – и снова скандал. А я уже свое решение принял.
– Но Регина все равно оставалась твоей женой. И вы бы увиделись с ней еще неоднократно.
– Но не сейчас. С утра мне этого точно не нужно было.
– Почему ты отпросился у Виктора Борисовича? Где ты был утром?
– У Насти. Я не хотел с ним встречаться. Пришлось бы все объяснять – Регина наверняка уже ему наябедничала. Мне надо было побыть одному, чтобы все уложить в голове и продумать разговор с Виктором Борисовичем.
Судя по тому, что Берестов ни словом не заикнулся о предстоящем разводе дочери, Регина ничего ему вчера не сказала. Видимо, в ситуации с ОБЭПом ей было не до этого.
В дверь просунулась голова Коршунова. Он смотрел уже явно нетерпеливо и раздраженно:
– Полковник, десять минут давно прошли! Нам тоже нет резона тут париться!
– Заканчиваем, – бросил Гуров, и Коршунов с недовольным видом исчез.
– Настя подтвердит, что ты действительно был у нее? – спросил у Вадима Лев.
– Думаю, да. Зачем ей врать? Только вы не слишком с ней…
– Я же обещал, – не дав парню договорить, сказал сыщик.
– Спасибо, – поблагодарил его Вадим. Он встал, закурил новую сигарету, жалобным взглядом посмотрел на Гурова и спросил: – И что теперь будет?
– К сожалению, тебя задержат и увезут в СК, потому что ты являешься главным и единственным подозреваемым. Но я буду заниматься твоим делом и обещаю, что расследование проведем на совесть. Если ты действительно не виноват, я это докажу.
– Да зачем мне ее убивать? – снова разволновался Вадим. – Чтобы отсидеть потом за нее? Не стоит оно того. При всем моем уважении, терпеть ее столько, сколько терпел я, никто бы не смог. Слишком стервозный у нее характер. И убивать… Убить я ее хотел лет пять назад, сейчас уже слишком поздно. И все равно, знаете… сейчас мне жалко ее. Очень жалко.
– Хорошо, Вадим, я понял. Постараюсь тебе помочь. А сейчас пора. И запомни: веди себя сдержанно, на вопросы отвечай четко и односложно. То есть не ври ни в коем случае, но и лишнего не говори. Прицепятся к одной фразе, начнут раскручивать, приплетут такое – сам удивишься, как ловко у них это получится. Ну-ну, – улыбнулся он, видя, как Вадим совсем поник. – Выше голову!
– Хорошо, Лев Иванович. Спасибо вам. Я очень рассчитываю на вашу помощь.
Гуров утвердительно кивнул и вышел из комнаты, где переминались с ноги на ногу комитетчики. Через мгновение в комнате показался и Виктор Борисович. Лицо его было красным, ворот рубашки расстегнут. Правой рукой он держался за дверной косяк, в левой была почти пустая бутылка.
– Куда его забирают? Зачем? Не позволю! – закричал он, покачнувшись.
– Так, папаша! – громко произнес Гончаренко. – С дороги отойди, не мешай!
Коршунов толкнул капитана в бок и что-то прошептал на ухо, видимо, просвещая, кто такой Берестов и что разговаривать с ним в таком тоне, даже с пьяным, нежелательно. Сам майор решил поговорить с ним на деловом языке и, достав постановление о задержании, показал Берестову:
