Николай Леонов
Тайна двух лагерей
© Макеев А.В., 2024
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025
* * *
Тайна двух лагерей
(повесть)
– Люся, оставь! – отмахнулся Владислав Антонович Тихомиров. – Ну правда никакого аппетита.
– Вот, это все твоя работа! – вздохнула жена. – Ну разве можно так себя не щадить!
– Люся, до открытия лагеря осталось всего ничего, а еще столько надо успеть сделать. А ко мне комиссия за комиссией, – повязывая галстук, ворчал Тихомиров. – И всех надо ублажить, всех убедить, что мы успеем к открытию, что заезд детей произойдет вовремя. И ты же знаешь, что ведь и так все в курсе – я успею. Не первый день директором «Росинки» работаю. И все равно – едут на природе отдохнуть, шашлычок пожарить, выпить за чужой счет. И я все должен для них организовать. И ведь не скажешь, что я не хочу пить и вообще мне некогда. Обязательно им надо, чтобы я сидел с ними, а они на меня величественно смотрели. Начальство!
– Владик, ну хоть ложку овсяной каши для желудка!
– Нет, не лезет, – отмахнулся Тихомиров. – Люся, сваргань мне, пожалуйста, кофе покрепче, и я поехал!
Машина летела по Профсоюзной. Тихомиров прибавил скорость, хотя и знал, что здесь есть камеры, которые как раз фиксируют скоростной режим. Но тут не до штрафов, какими бы они ни были. Вот наконец кончились городские пробки. Впереди виден был поток машин на МКАДе, но это уже не страшно. По путепроводу на Калужское шоссе, а дальше будет посвободнее. Тихомиров глубоко вдохнул и выдохнул. Слева за грудиной ломило, и он невольно оторвал руку от руля и потер грудь. Нет, все-таки права Люся. Так нельзя, надо как-то перестраивать работу или к черту бросать эти детские лагеря. Но бросать все же не очень хотелось, потому что если умело это дело поставить, то очень даже…
И тут голова закружилась, а сердце как будто перестало биться. «Надо остановиться, – подумал Тихомиров. Что-то совсем плохо…»
Водитель маршрутки едва успел затормозить. В салоне за его спиной послышались крики – значит, кто-то даже упал. Завизжал какой-то ребенок, послышался мат, а впереди, подрезая маршрутку, вылетел китайский внедорожник и по диагонали врезался на большой скорости в отбойник. От удара машина опрокинулась и несколько метров проехала на крыше. Из выхлопной трубы вился дымок, колеса еще вращались, а на дороге уже стали останавливаться машины. Водители бежали к месту аварии, кто-то схватил огнетушитель…
– Что же он, – промакивая салфеткой кровь на разбитом лице, произнес один из пассажиров маршрутки, – хотел направо в поворот успеть проскочить?
– Гоняют, мерзавцы, – возмутилась пожилая женщина.
– Может, человеку плохо стало! – упрекнула ее девушка, поправляя порванный рукав летней курточки.
Глава 1
Этот майский вечер был теплым и тихим. Маша сидела в плетеном кресле на веранде и смотрела на небо, полыхавшее над лесом пурпурными красками. «Удивительный вечер, – подумал Гуров, глядя из двери на жену. – Тишина, красивый закат. И у Маши сегодня нет спектакля вечером, и я свободен. И можно наслаждаться закатами, тишиной и соловьями под утро. Как же это красиво и уютно, не открывая глаз, на рассвете услышать под окном соловьиные трели. И слушать, слушать, а потом опять уснуть. А утром с Машей наперебой рассказывать друг другу, как это было красиво».
Гуров вышел на веранду, поставил на стол термос с заваренным травяным чаем и накрыл Машу пледом. Жена подняла на него глаза, улыбнулась благодарно и глазами показала на закат.
– Посмотри, какое чудо! В Москве такого не увидишь.
– А некоторые и здесь не видят, – усмехнулся Гуров.
– Но ты-то у меня видишь. – Маша высвободила из-под пледа руку и коснулась пальцами сильной ладони мужа. – Знаешь, я часто думаю, что это такое счастье, что ты у меня оказался не просто матерым сыщиком и суровым полковником, что при твоей грубой профессии ты сохранил в себе чистоту и душевную гармонию. Ты видишь закат, ты любишь театр, ты любишь меня так, как будто это наш с тобой первый медовый месяц.
– Уж такой я, – рассмеялся Гуров и, поднеся к лицу руку жены, коснулся губами ее ухоженных пальчиков. – Ничего с собой поделать не могу. Это же твое на меня влияние. Хочу, чтобы ты была счастлива со мной, и ни в чем тебе не могу отказать.
– Не можешь?
– Это выше моих сил! – театрально воскликнул Гуров.
– Тогда у меня к тебе одна маленькая просьба! – хитро прищурилась жена. – Завтра по дороге на работу завези кое-что дочери моей подруги Любочки в детский оздоровительный лагерь.
– В детский лагерь? – Гуров попытался скрыть свое неудовольствие, и, кажется, это ему удалось. – Постой, а какие в мае могут быть детские лагеря?
– Ну, что ты насторожился, мой матерый сыщик, – улыбнулась Маша и чмокнула мужа в щеку. – Конечно же, все смены начинаются в июне. Девочка просто в качестве волонтера работает там и помогает готовить лагерь к открытию. А потом она там на все лето остается вожатой. Девочка так торопилась, что забыла взять паспорт, а ей нужно оформляться. Ну не станем же мы гонять ее на маршрутках в такую даль. А тебе почти по пути…
– По пути? – с сомнением переспросил Гуров.
– Ну, почти. Ты просто по Калужской дороге въедешь в Москву. А там поворот на Серегино, и через пару километров будет указатель. Только не перепутай. Девочка работает в лагере «Страна чудес». А там почти рядом второй лагерь есть – «Росинка». Ты случайно в него не сверни.
Семейные дела и вечерняя идиллия – это все, конечно, прекрасно. Но все же есть еще и работа. И погоны на плечах, тем более полковничьи погоны, требуют определенной служебной дисциплины. И пусть ты Петра Николаевича Орлова знаешь очень много лет и вообще он твой друг и поклонник творчества Марии, но все же генерал полиции Орлов еще и твой начальник, а злоупотреблять дружбой нельзя. Сдержав вздох, Гуров перевел взгляд на телефон и набрал номер Орлова.
– Добрый вечер, Петр, – сказал Гуров, услышав в трубке голос начальника, какую-то музыку и легкий шум. – Удобно говорить?
– Подожди, сейчас, Лева. Я только в другую комнату выйду, где потише.
– Не отвлекаю? – усмехнулся Гуров, когда шум поутих, а голос Орлова стал слышен лучше.
– Отвлекаешь, за что я тебе еще и очень благодарен, – немного уныло ответил Орлов. – Тут у нас нечто вроде обязательной программы. Надлежит всем быть по статусу и чину. Так что отвлекай, а я пока посижу в тишине.
– Петр Николаевич, хочу попросить об одном одолжении. Правда, дело не такое важное в рамках страны, но все же. Я могу завтра задержаться и чуть опоздать на утреннюю планерку? Моих вопросов там вроде бы нет…
– Что случилось? – голос Орлова стал озабоченным. – У вас там все в порядке, дачники?
– Да что у нас может случиться, – рассмеялся Гуров. – Все хорошо, чаи гоняем. Маша вот рядом сидит и привет тебе передает!
– Машеньке поклон от меня! – Гуров ощутил, что Орлов сейчас наверняка заулыбался.
Вообще, история отношений Орлова и Марии была особенной. И с тех пор как Гуров женился на Маше Строевой, Орлов стал чуть иначе относиться к Гурову. Петр Николаевич частенько заявлял полковнику, что жена влияет на него положительно, не дает ему огрубеть на работе в уголовном розыске, где общаться приходится чаще всего не с самой лучшей частью человечества. Хотя и сам Орлов изменился с тех пор. Он пристрастился к театру. Причем не просто стремился попасть на спектакли Марии, а стал бывать в театрах, стал понимать это искусство. И даже частенько с Машей обсуждали премьеры. Да и саму Марию он называл не иначе как по-отечески, Машенькой.
– Ладно, меня уже зовут, – интонации голоса Орлова изменились и стали ворчливыми. – Вот что, давайте-ка ко мне оба со Станиславом завтра часикам к одиннадцати. Я как раз вернусь от замминистра. Надо будет обсудить кое-что.
Утро было чудесным, по-настоящему майским. Это как раз тот период, когда зазеленели леса и парки, но зелень еще молодая, нежная, светло-зеленая. И в воздухе уже нет той влаги, присущей периоду активного снеготаяния. Он напоен ароматом молодой растительности. Уже сошла зеленая дымка на березах и листва распустилась в полную силу, взгляд ласкал удивительный контраст белых стволов и нежность молодых клейких листочков.
Увидев указатель, Гуров повернул на узкую дорогу с новеньким асфальтом. Деревья кронами сходились над ним, образуя зеленую живописную арку протяженностью в несколько километров. Тихая, красивая весна, очень спокойная, уравновешенная, какая-то сложившаяся! И только утреннее солнце весело скакало в кронах деревьев, то и дело игриво попадало в глаза водителям. Вот и развилка: детский-оздоровительный лагерь «Страна чудес» и детский оздоровительный лагерь «Росинка». Гуров улыбнулся. Какие названия, как же это здорово – представить новую смену, новых друзей и эту жизнь, когда каждая минута расписана и некогда скучать. От зарядки до самого отбоя интересные занятия, увлекательные события. Да и после отбоя тоже не всегда сразу всем до сна. Как это здорово – лежать в темноте и перешептываться, вспоминать, мечтать или просто что-то рассказывать, слушать чужие истории. А уж костер в конце смены, который во время юности самого Гурова назывался пионерским, – один из самых трогательных и запоминающихся моментов. И Гуров свернул в «Страну чудес».
Перед закрытыми воротами топталась значительная, но унылая фигура охранника из какого-то охранного агентства. Гуров и не рассчитывал, что для него распахнут гостеприимно ворота, и сразу же свернул в сторонку, на парковку. Кстати, очень аккуратную и вместительную. Гостям будет приятно. Захлопнув дверь машины, сыщик направился к охраннику, заготовив приветливую улыбку, но тут же напоролся на хмурый подозрительный взгляд.
– Вам кого? – прозвучал хрипловатый прокуренный голос. Вопрос был задан конкретно и требовал не менее конкретного ответа.
– Настю Овчинникову. Она тут волонтером у вас…
– Вы кто, папаша ее? – отрезал охранник. – Вот домой езжайте и ждите свою Настю, а здесь не место…
Волна негодования и неприемлемости такого вот заурядного хамства буквально захлестнула Гурова, но вывести из себя опытного сыщика было непросто. Тем более такими пустяками, как невыспавшийся мужчина с застарелым чувством профессиональной несостоятельности и недовольства собой. Пришлось достать удостоверение, раскрыть его перед глазами охранника.
– Что у вас тут происходит? Мне нужен директор лагеря!
Первая часть вопроса была дежурной и не являлась ключевой фразой, но, к великому изумлению Гурова, охранник окончательно сник и пробормотал:
– Так это… убийство же у нас…
Теперь настала очередь опешить самому Гурову. Первая же мысль, промелькнувшая в голове, была о том, что, не дай бог, что-то случилось с Настей Овчинниковой. Но с ней наверняка все в порядке, потому что еще вчера вечером мать знала бы о происшествии. К тому же и местный страж не стал бы предлагать «папаше» ждать девочку дома. Охранник объяснил, где найти директора лагеря. Бросить пост он отказался, сославшись на инструкцию. Но как раз это Гурова и устраивало. Он быстрым шагом шел по асфальтированной аллее, осматриваясь, отмечая, что готовность лагеря к первой смене не полная, что работать придется в несколько смен, чтобы все успеть. И что обстановка в лагере несколько нервозная. Вон прораб или мастер материт двух рабочих с тачкой. Понятно, что детей здесь еще нет, но как-то обстановка детского лагеря этого человека не облагородила. Хотя разгильдяи могут довести до белого каления любого выдержанного человека.
А вот эта картина была знакома, даже очень. Лев Иванович увидел молодого человека двадцати с небольшим лет, который сидел за столом на веранде и быстро что-то писал, то и дело поднимая глаза на собеседника. Под рукой у юноши была толстая кожаная черная папка для документов, а перед ним сидел мужчина в рабочей спецовке, прямой как палка и с мученически напряженным лицом. Ясно, один допрашивал и записывал показания, а второй эти показания давал, лихорадочно думая о том, чем все это может лично для него закончиться. Все было понятно – молодой оперативник опрашивал свидетелей преступления.
Поймав за рукав проходящего мимо мужчину с несколькими рулонами обоев в охапке, Гуров спросил, где найти директора Касаткина. К его удивлению, директором оказался как раз этот человек.
– Я Касаткин, а вы, собственно…
– Полковник полиции Гуров Лев Иванович, – сыщик раскрыл удостоверение, а потом снова спрятал его в карман. – А вас, простите?
– Артем Михайлович, – обреченно заявил директор, подозвал какую-то женщину и вручил ей свои рулоны. – Вы, значит, прямо из министерства? Что, и туда дошло? Дело-то ведь простое, несчастный же случай, а шуму… Нет, я все понимаю, жизнь человека… конечно, это беда, но ведь они всегда случаются.
Гуров смотрел, как выкручивается этот человек, и думал, что директору сейчас несладко. Слабые, вялые и безынициативные директорами, в том числе и детских оздоровительных лагерей, не становятся. А ведь случилось что-то гораздо более неприятное, чем гибель кого-то в результате несчастного случая.
– Это мы потом обсудим с вами, Артем Михайлович, – строго заявил Гуров. – А сейчас давайте с вами пройдем по лагерю и найдем девочку Настю Овчинникову. Есть у вас такая девочка-волонтер?
– Овчинникова? – директор удивленно уставился на полковника из министерства, а потом кивнул на ближайший корпус. – Пойдемте, они там сейчас, внутри помещения отмывают.
Чтобы избежать расспросов, Гуров всю дорогу до обозначенного корпуса расхваливал лагерь и то место, где он расположен. Прежде чем начать задавать умные вопросы, сыщик предпочитал собрать побольше фактов, получить хотя бы визуальное представление о создавшейся обстановке. А спрашивать глупости Гуров не любил. Когда ему показали стройную высокую девушку в бейсболке, надетой козырьком назад, с тряпкой в руке, Гуров тут же отправил директора по неотложным делам, пообещав найти его попозже, чтобы задать несколько вопросов. А пока вопросы можно и нужно было задать девушке.
– Настя, привет, – улыбнулся Гуров. – Ты меня, наверное, помнишь. Меня твоя мама Любовь Сергеевна попросила заскочить и передать тебе паспорт.
– Ой, спасибо, дядя Лева! – улыбнулась не очень весело девушка. – Я его забыла, а сейчас нам оформляться на работу надо, а я без документов. Спасибо вам огромное!
– Я смотрю, у вас тут работы в самом разгаре. Скоро открытие сезона! – Гуров обвел рукой здание корпуса, а потом взял девушку под локоть и увлек в сторонку, к лавке у стены. – Давай-ка, Настенька, немного поговорим с тобой про ваши дела. Что тут у вас происходит?
– Несчастный случай, дядя Лева, – вздохнула девушка и, сняв с головы бейсболку, растрепала короткие волосы. – Прям настроения даже никакого нет. Тут рабочий один упал в яму – и насмерть. Теперь вот всех допрашивают, полиция постоянно здесь, все на нервах. Какой уж тут праздник для детей устраивать, когда его и в душе нет.
– Ну, несчастные случаи бывают, Настюша, – Гуров похлопал девушку по руке. – Чего уж там. Рабочего, конечно, жалко, но мне кажется, причина тут в несоблюдении требований охраны труда и правил безопасности. Разберутся!
– Да тут еще такое, дядя Лева… – девушка замялась и почему-то тревожно обернулась и посмотрела по сторонам. – У нас Ритка Логинова записку получила и теперь не знает, куда деваться. Струсила, а ей не разрешают домой уехать, говорят, что еще допрашивать будут. А ей знаете, как страшно!
– Тихо, Настюша, тихо, – остановил девушку Гуров. – Ну-ка с самого начала. Что за записка, с какими угрозами, кто передал?
– Ну, короче, так было. – Настя собралась и попыталась начать рассказывать все по порядку.
Максим, тот самый рабочий, который упал в яму, выкопанную для заливки бетона, и умер, был парнем хорошим, и ему нравилась Рита Логинова. Рита, как и другие девушки, была студенткой, досрочно сдала сессию, чтобы поехать на подработку в детский оздоровительный лагерь. Сначала волонтером, а потом, когда откроется первая смена, остаться вожатой в одном из отрядов. Когда тело рабочего увезли на «Скорой», девчонки, кто посмелее, бегали к той яме, чтобы посмотреть. Говорят, там кровь и вообще жутко. А утром Ритка нашла у себя под подушкой записку с угрозами, что если она раскроет рот, то и ей не жить. А о чем речь, о чем рот раскрывать нельзя, вообще непонятно. Короче, жуть, да и только!
Выслушав рассказ девушки, Гуров посмотрел на наручные часы. Да, ситуация, конечно, неприятная. Ладно бы еще только нелепая смерть рабочего, но тут еще и записка. Наверняка чья-то неумная и циничная шутка. Как-то придется рассказать обо всем этом Маше и, конечно же, ее подруге. Сам Гуров о дурацкой записке умолчал бы обязательно, но вот Настя, с ее юношескими эмоциями, расскажет обязательно. Ладно, решил Лев Иванович, времени еще немного есть и стоит поговорить с оперативником.
Когда Гуров поднялся на веранду, молодой человек закончил опрос свидетеля и собрался было идти за следующим, но тут увидел неизвестного мужчину старше себя по возрасту, в очень хорошем костюме и с очень серьезным лицом. Почему-то лицо незнакомца заставило молодого опера насторожиться. У Гурова не было времени на игры в загадочность, и он с ходу показал молодому человеку свое удостоверение. К удовольствию сыщика, молодой опер нисколько не испугался, не изобразил чинопочитание, а, наоборот, деловито представился:
– Оперуполномоченный уголовного розыска лейтенант полиции Безруков. Слушаю вас, товарищ полковник.
– Это я вас слушаю, товарищ лейтенант, – спокойно ответил Гуров и кивнул на стул. – Давайте-ка присядем и вы мне коротко и внятно доложите о том, что здесь произошло. Про смерть рабочего, про странную записку.
– Дело обстоит следующим образом, товарищ полковник. – Лейтенант послушно сел на стул напротив гостя и терпеливо стал пояснять: – Вчера вечером здесь в результате несчастного случая, упав в яму, погиб рабочий. Да, действительно, записка была, но не в этом лагере. Вас кто-то дезинформировал, товарищ полковник. Просто в соседнем лагере «Росинка» сегодня утром тоже погиб рабочий, но это, к сожалению, убийство. Так вот, там, в «Росинке», одну из девушек преступники запиской предупредили, чтобы она не раскрывала рта, полагая, что она что-то знает об убийстве или причинах убийства.
– И вы решили начать оперативные мероприятия именно с этого лагеря? – удивился Гуров, сразу отметив себе несоответствие и странность ситуации.
– Там работы больше, а здесь просто дежурный сбор информации и объяснения очевидцев. Закончу здесь, а потом плотно возьмусь за второй лагерь.
– Каким образом было совершено убийство в «Росинке»? – спросил Гуров озабоченно.
– Самодельный нож, изготовленный кустарно из куска стали. Ударили в спину под лопатку и даже нож не извлекли. Рабочий умер почти сразу. Простите, товарищ полковник, вы все подробности можете узнать в нашем отделе полиции, а мне нужно спешить. Оба лагеря в первую смену ждут иностранных детей, а тут такой скандал. Мне нужно закончить работу.
– Хорошо, работайте, – кивнул Гуров, озадаченно барабаня пальцами по столу.
Лев Иванович сразу подумал о Насте Овчинниковой и странных совпадениях. Двое погибших рабочих, две записки, а об одной из них лейтенант даже не знает. Проводив взглядом оперативника, Гуров поднялся и поспешил назад к корпусу, где работала Овчинникова. Он вызвал Настю и попросил позвать ту самую Маргариту и чтобы та принесла записку.
Девушка оказалась довольно крупной, выглядевшей взрослой не по годам. Она испуганно посмотрела на Гурова, потом на подругу, но Настя успокоила Риту, что Льва Ивановича знает давно, он друг ее мамы и обязательно во всем разберется.
– Я ее выкинула со страху, – призналась Рита. – Меня так трясло, что я порвала ее на мелкие кусочки и смыла в унитаз.
– Кто еще знает о записке?
– Только Настя, мы с ней дружим, и еще одна девочка. Но она никому не расскажет. Она и мне советовала никому не говорить.
– Хорошая девочка, правильно посоветовала, – одобрил Гуров и достал из внутреннего кармана пиджака блокнот и авторучку. – Теперь, Рита, вспомни текст, точно его вспомни.
На глазах Риты вдруг появились слезы. Девушку затрясло, да так, что ей пришлось обхватывать себя руками, чтобы унять этот озноб страха. Настя обняла подругу, прижала к себе. Рита не сразу из-за спазма лицевых мышц смогла произнести, но потом все же выдавила из себя:
– «Откроешь рот – и пойдешь за ним следом…» Так там было написано.
– Ну, все, все, Рита. – Гуров погладил девушку по голове. – Теперь ты под защитой полиции и тебе ничего не грозит. Ты лучше расскажи о Максиме Смирнове. Что он был за человек?
– Не знаю, – пожала Рита плечами. Озноб начинал проходить.
– Ну он же вроде ухаживал за тобой, знаки внимания оказывал, – напомнил Гуров.
– Да какое там ухаживание, – вздохнула девушка. – Это типа игры было. Как-то раз на пороге столовой я споткнулась и тапочку с ноги потеряла, а он следом шел, подобрал и при всех шутливо встал на колено, как перед Золушкой из сказки. Ну, я подыграла. Всё при людях. Так, поприкалывались. Ну и при встрече иногда продолжали прикалываться. Всем было весело. А так-то я его близко не знала. Ну, пару раз разговаривали с ним. Я сказала, где учусь, он рассказал, что работает в бригадах, зарабатывает на машину. А живет с матерью.
– А еще? – попросил Гуров.
– Больше ничего. Лет ему двадцать девять. Это я тоже спрашивала. Не знаю, Лев Иванович, что еще рассказать. По мне, так он хороший парень был.
Увидев на соседней дорожке, ведущей к административному корпусу и столовой с кухней, человека со строительной тачкой, Гуров узнал в нем того самого молодого мужчину, которого недавно допрашивал Безруков. Раз лейтенант его допрашивал, значит, этот рабочий более или менее близок был с погибшим. Поблагодарив девушек, сыщик отправился догонять рабочего. Догнать его удалось у дальнего угла здания, где виднелись кучи земли и песка. Представившись, Гуров проговорил:
– Я знаю, вас допрашивал лейтенант Безруков. Скажите, вас как зовут?
– Алексей, – напряженным голосом ответил рабочий. – Жариков. Я вроде тому лейтенанту все и рассказал.
– А вы можете показать место, где погиб Смирнов?
– Могу, – уныло пожал плечами рабочий. – Чего его показывать, вон она, яма-то.
Они двинулись к небольшому котловану возле трансформаторной подстанции на задах столовой. На краю котлована стояла большая емкость под дизельное топливо. Судя по всему, здесь установлен еще и резервный генератор, на случай отключения электрического тока. Разумно, учитывая, сколько продуктов на кухне и какая их часть должна находиться в холодильниках.
– Вы дружили со Смирновым? – как бы между прочим спросил Гуров. – Хорошо его знали?
– Ну, как дружил. Знаю давно, мы с ним в одних бригадах часто пересекаемся. И здесь, и в городе. Заработать хочется, вот и крутимся. И Макс крутился. Есть любители после работы расслабиться, вмазать с получки, а Макс – нет, деньга в карман – и домой или на другой объект. Так-то он парень хороший был, не конфликтный. Его многие прорабы знали хорошо. Ну, вот сюда он и упал…
Жариков остановился и хмуро посмотрел вниз, сделав странное движение рукой. То ли мысленно горсть земли бросил, как в могилу, то ли показать хотел, где лежало тело. Собственно, где лежало тело, было понятно без слов. Кровь была присыпана свежим песком, но все равно ясно, куда рухнул парень. Да и кровь на торчащей вертикально арматуре говорила о многом. Страшноватая смерть, подумал Гуров. Как же Смирнова угораздило сюда свалиться?
– Как его угораздило сюда свалиться? – спросил Гуров на всякий случай.
– Не знаю. Может, грунт поехал. Вон, видите, на краях осыпь. Не рассчитал чего-нибудь, а может, и уставший был. Мы же с ним по вечерам допоздна на квартирах работаем в новом элитном доме.
– Может быть, – согласился Гуров и, кивнув рабочему, отправился искать лейтенанта Безрукова.
Молодого опера Гуров нашел у самого выезда из лагеря, когда тот садился в старенькую, но ухоженную «Мазду». Увидев полковника, Безруков вежливо кивнул, вышел из машины и захлопнул дверь. Гуров рассматривал лейтенанта, пытаясь понять, что же ему в нем не нравилось. Молод, симпатичен, дело свое делает с энтузиазмом, уверенности в своей правоте на троих хватит. Но это все не недостатки. Это молодость, неопытность – все то, что с годами проходит, трансформируется в опыт. А не нравилась Гурову в этом оперативнике поспешность суждений. При недостатке информации с выводами спешить нельзя.
– Как тебя зовут, лейтенант? – спросил Гуров, умышленно переходя на «ты», чтобы смутить парня, снять с него эту маску самоуверенности.
Обращение полковника к нему на «вы» как бы повышает лейтенанта в собственных глазах, добавляет необоснованной самоуверенности. А это вредно и для работы, и для здоровья. А так лейтенант сразу подумает, что он делает что-то не так, полковник из главка недоволен чем-то, может доложить куда-нибудь, и лейтенанта накажут. А может, и звание задержат. Так что такое неожиданное обращение тонизирует молодежь.
– Тимофей, – неуверенно пробормотал оперативник, и на его лице сразу промелькнул весь набор сомнений, о которых только что размышлял Гуров.
– Тимофей, – кивнул Гуров задумчиво. – Есть версии, Тимофей? Тут рабочий, в соседнем лагере рабочий. Прямо поветрие какое-то, повышенная частота гибели рабочих на один квадратный километр детских лагерей в преддверии открытия первой смены.
– Здесь очевиден несчастный случай, товарищ полковник, – сразу сорвался с места в карьер Безруков. – И свидетель Жариков показывает, что причиной могла быть усталость, хроническое недосыпание человека, который работает от темна до темна на нескольких работах. А то, что и здесь, и в соседнем лагере, так как раз одной из причин травматизма и несчастных случаев на производстве всегда являлась спешка, авральные работы.
– Статистика, значит? Хороший аргумент. Другие идеи есть? – спросил Гуров, но потом махнул рукой: – Ладно, пока еще не время делать выводы. Удачи, лейтенант Тимофей Безруков.
Проводив взглядом машину оперативника, Гуров осмотрелся по сторонам и увидел в стороне от дорожек уединенную беседку в зарослях черемухи. Усевшись на лавку и распустив узел галстука, он посмотрел на часы. Так, Орлов еще к заместителю министра не ушел, значит, в кабинете. Он там уже часов с восьми утра.
– Але, Петр Николаевич, удобно говорить? – по привычке поинтересовался Гуров, услышав в трубке голос Орлова.
– Если коротко, то удобно, – быстро ответил Орлов. – Ты что, застрял где-то или уже приехал?
– Можно сказать, что и застрял, но могу в любой момент повернуть оглобли и быть в означенное время у тебя. Но тут есть одно дело, о котором хотелось с тобой поговорить.
– Нашел время, – проворчал Орлов, но тут же замолчал, потом прикрыл трубку рукой. Стало слышно, как он кого-то выпроводил из кабинета. – Ну, что у тебя там стряслось?
Лев Иванович и не сомневался, что Орлов не отмахнется, а выслушает. Все-таки они знают друг друга уже столько лет, что понимают с полуслова. И если Гуров позвонил в такое время и хочет что-то обсудить, то основания у него есть, и очень серьезные. Не стал бы Гуров дергать шефа в такое время пустяками.
– Слушай, Петр, тут странные вещи и странные смерти в двух рядом расположенных детских оздоровительных лагерях. А делом этим занимается зеленый мальчишка, лейтенант из местного отдела полиции. А скоро открытие смены, и сюда приедут иностранные дети.
– Ты в каком лагере и как туда попал? – вдруг холодно осведомился Орлов.
– Так я же вчера тебе… – и тут Гуров вспомнил, что он вчера лишь спросил разрешения задержаться, но не рассказывал, куда и зачем хочет заехать перед работой, чтобы выполнить просьбу жены. – Лагерь «Страна чудес». А по соседству «Росинка». Парень напортачит, потому что ему уже за два часа все стало ясно. Два трупа, Петр, две записки с угрозами. Ты меня знаешь, я панику поднимать не любитель, но надо позвонить в их Управление и попросить прислать толкового опера, чтобы он руководил розыскными мероприятиями. Лучше бы в МУР, но оба лагеря за пределами МКАДа, за чертой города. Тут ГУВД не привлечешь. Два трупа – это не шутка, Петр.
– Вообще-то три, – странным голосом сказал Орлов.
– Что? Я не понял? – насторожился Гуров, оглядываясь по сторонам и проверяя, не слышит ли кто его разговора. – Что три?
– Трупа три, – пояснил Орлов. – Ты просто еще не в курсе, что сегодня утром на своей машине насмерть разбился директор лагеря «Росинка». Так что трупов уже три. Каждый день по трупу.
– Ничего себе, – Гуров хотел было встать, но тут же снова опустился на лавку. – Ты откуда знаешь?
– Из сводки, – хмыкнул Орлов. – Название редкое, услышал, запомнилось.
– А вот это мне уже совсем не нравится, тут никакой статистикой не объяснить.
– Статистикой? Да, брат, тут уже к статистике не обратиться. Ну, в общем, вот что, Лев Иванович. Ты там в курс дела уже, я так чувствую, вошел немного. Бери-ка в свои руки это дело и разберись. Времени действительно мало, и скандал с лагерями никому не нужен. Если что, Крячко будет на связи и подстрахует тебя. Можешь ему звонить, я Станислава предупрежу. И сейчас организую звонок в отдел полиции, чтобы там были готовы. Как зовут этого молодого оперативника, который занимается лагерями?
– Лейтенант Тимофей Безруков.
– Тимофей? – усмехнулся Орлов. – Редкое имя.
– Сейчас уже не редкое. Сейчас обычными именами уже не называют, всем подавай Тимофеев, Родиславов, Прохоров и Светозаров. Ладно, звони в Управление, а я поехал в «Росинку». Здесь, в «Стране чудес», пока мне все понятно. Плясать надо от «Росинки». И еще, Петр, пусть Станислав мне перезвонит как можно скорее. Ему есть задание.
Гуров сел в машину и завел мотор. В голове привычно складывался план предстоящей работы по этому делу. Солнце поднялось уже высоко, и теперь оно не проникало через ажурные кроны деревьев, склонившихся над дорогой. Да и дорога уже не выглядела по-весеннему веселой. Что-то мрачное и недоброе повисло в воздухе. «Эмоции, – упрекнул себя Лев Иванович, – никак не можешь без эмоций. Ну-ка, соберись!»
