Николай Леонов
Вакансия маньяка занята (сборник)
© Макеев А., 2018
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2018
Вакансия маньяка занята
Повесть
Глава 1
Уверенным шагом пройдя через приемную начальника главка угрозыска генерал-лейтенанта Петра Орлова, мимо вечно прихорашивающейся секретарши Верочки, старший оперуполномоченный полковник Лев Гуров без особых церемоний вошел в кабинет и сдержанно поздоровался с его хозяином. Сидевший за своим рабочим столом Орлов дружески приподнял руку и, кивнув, обронил с каким-то непонятным вздохом:
– Привет, Лева, приве-ет…
Тут же уловив во взгляде, словах и даже позе генерала нечто далекое от оптимизма и даже упаднически-пессимистичное, Гуров не мог не отреагировать участливым вопросом:
– Что-то случилось?
Петр на это неопределенно пожал плечами. Но в конце концов, перемежая свое повествование досадливыми «гм-гм» и сокрушенными вздохами, он решился-таки поведать о только что свалившемся на него более чем неприятном известии. Суть проблемы заключалась в том, что его пусть и дальний, но, как ни верти, родственник по каким-то совершенно непонятным причинам вдруг оказался особо опасным уголовником. Точнее, маньяком, совершавшим в своих краях нападения на женщин и зверски убивавшим их после садистского насилия. Такая новость для Петра стала громом среди ясного неба. Да и кто бы воспринял подобное как подарок судьбы?!
Как явствовало из рассказа Орлова, в небольшом райцентре Горбылеве, что на речке Крякве, впадающей в вольный Дон, проживает его двоюродная сестра Елена Кубышная. Без мужа она осталась давно – он умер после того, как попал в серьезное ДТП с участием большегруза, вылетевшего ему на трассе прямо «в лоб». Для семьи с тремя малолетними детьми это стало тяжким ударом. Но Елена оказалась женщиной сильной и стойкой. Она сумела поставить на ноги двоих дочерей и сына. Девчонки давно уже замужем, у обеих уже дети. А вот сын – его зовут Андреем, в семье он самый младший – все еще не женат и проживает с матерью. Парень окончил педагогический колледж и, отслужив срочную на Севере, вернулся в свою же школу в качестве физрука.
– …С Еленой я контачу редко. Чаще она мне звонит. Ну, там, на Новый год или к Дню Победы… – наморщив лоб, повествовал Петр. – Видимся еще реже. Она, помнится, года три назад приезжала в Москву и останавливалась у нас. Приглашала к себе. А мне-то – сам знаешь! – по гостям когда ездить? Андрея я видел всего один раз, еще совсем маленьким. Они с Геннадием, его отцом, лет двадцать назад были у нас проездом. Помню, такой хороший мальчонка был! Бойкий и шустрый, к тому же такой умница – о-о-о! Вот я и думаю: неужели он и в самом деле стал насильником и убийцей?! Господи! Если это подтвердится, то сразу же подам в отставку!
В кабинете повисла напряженная тишина.
– А тебе кто об этом сообщил? – положив ногу на ногу и покачивая носком туфли, спросил Гуров без малейшего намека на какие-либо эмоции.
– Н-ну-у, как это – кто? – Орлов исподлобья взглянул на Льва и даже издал недоуменное «пф!». – Из министерства позвонили. Конкретно – начальник их информационного отдела. Тут все просто… Информация прошла по обычной служебной цепочке: райотдел сообщил в область, область – в министерство. Ну а уж оттуда – мне…
– Ну, насчет служебной цепочки я и сам «в курсах». – В глазах Гурова промелькнули искорки иронии. – Меня интересует другое. Если твой племянник – Кубышный, то кто и как определил, что маньяк – именно твой племянник, а не чей-то еще?
Этот вопрос озадачил Петра еще больше.
– Ты предполагаешь, что во всем этом может быть какая-то «собака зарыта»? Хм-м-м… Ну-у, как могли узнать? Городишко-то у них – всего-то тысяч десять населения. По сути, большая деревня. Там больше половины жителей друг друга знает в лицо. Думаю, знают и то, кто именно Елене доводится братом, пусть даже и двоюродным. Да и сам Андрей наверняка мог козырнуть своим родством при задержании…
– То есть достоверно точно этого ты не знаешь, – саркастично парировал Лев. – Так? Так. Свои предположения можешь оставить при себе – это для меня пустой звук. Мне нужен твердый, конкретный факт, четкая, внятная информация: каким образом некие лица, заинтересованные в том, чтобы ты или ушел с этой должности, или пошел на какую-то сделку, узнали о твоем родстве с Андреем Кубышным? Это первое. Второе. Ты Елене уже звонил?
– Пытался. Даже несколько раз… – Орлов изобразил досадливую мину. – Но ее телефон почему-то постоянно отключен. Может быть, она его потеряла и теперь у нее другая сим-карта?
– Даже если бы она потеряла телефон, то симку-то вполне могла заказать с тем же самым номером! Что-то мне все это о-очень не нравится! – Гуров несогласно качнул головой и почти приказным тоном предложил: – Звони еще!
Петр послушно стал нажимать кнопки на своем сотовом и, некоторое время подержав его перед ухом, огорченно развел руками:
– Робот уведомляет, что телефон абонента в данное время может быть отключен.
– Допустим! Но почему бы тебе не созвониться с горбылевским райотделом и не выяснить напрямую, что там произошло на самом деле? – Похоже, случившееся начало потихоньку раздражать Льва.
– Да звонил я, раздербань его кочерыжку! Звонил… – досадливо буркнул Орлов. – Как мне рассказал начальник тамошнего райотдела, Андрея задержали на месте преступления, с орудием убийства в руках – разделочным ножом, между рукоятью и лезвием которого эксперты нашли генетический материал, принадлежащий двум предыдущим жертвам. Та, которую успел спасти случайно оказавшийся неподалеку наряд полиции, должна была стать пятой.
– Экспэ-э-рты… – многозначительно поцокал языком Лев. – Из всех экспертов на сто процентов я доверяю только нашему Дроздову. А вот некоторым другим… Помнишь дело «мажора» Гнидеева, сынка хозяина сети автосалонов? Он изнасиловал девочку-старшеклассницу. И что показала судмедэкспертиза? Что она – конченая шлюха, утратившая девственность чуть ли не в детском саду. А чего стоили «свидетели», которые объявили, что потерпевшая неоднократно встречалась с мужчинами, оказывая им платные интимные услуги?
– А-а-а… Дело Гнидеева? Помню, помню… – кивнул Петр.
– А что выяснилось в реальности, когда была проведена повторная экспертиза силами спецов нашего центрального госпиталя? Оказалось, что девочка была невинной и после нападения на нее этого раскормленного кабана попала в больницу с тяжелейшими разрывами и травмами. Так? А «свидетели» оказались дешевыми уродами, которые за бабло Гнидеева-старшего и мать родную объявили бы проституткой. А почему так получилось? Да потому, что никто никакой ответственности не понес. Ни-кто! Свидетелей наказали месяцем условно, а насильник тут же уехал за границу, и следы его там затерялись. Поэтому, скорее всего, его никогда не посадят.
– Может быть, может быть… – сцепив меж собой пальцы, удрученно резюмировал Орлов. – Ну, что тут скажешь? К сожалению, наша Фемида хоть и имеет повязку на глазах, но ее уши слишком широко открыты для телефонных звонков. Особенно из очень высоких кабинетов…
– Ага, а карманы мантии некоторых ее «жрецов» – для пожертвований заинтересованных лиц, – иронично рассмеялся Лев. – Кстати, а когда ты звонил в райотдел, то как представился?
– Просто как родственник задержанного. Согласись, если бы я назвал себя по имени и должности, то… Думаю, уже сегодня это стало бы известно в министерстве и было бы расценено как попытка давления на следствие. Со всеми, как говорится, вытекающими…
– М-м-м!.. Это очень благородно. Да-а-а! Тебя срочно нужно поместить на стенд «Образцовый исполнитель морального кодекса строителя коммунизма», – сочувственно произнес Гуров.
– Лева, ход твоей мысли, ее направленность, мне понятны, – досадливо отмахнулся Петр. – Но повторю еще раз: с точки зрения служебной этики если я вмешаюсь в расследование по делу Андрея, то чем буду лучше того же Гнидеева-старшего?! И дело не в том, что я собираюсь корчить из себя рафинированного идеалиста. Нет! Просто при определенных обстоятельствах этот момент мне могут представить как свидетельство моей личной нечистоплотности. Согласись, мой «лучший друг» тут же мне припомнит, как этой весной я отправил под суд его собутыльника, генерал-майора Тяпрунова, за получение взятки. Один мой неверный шаг, и весь гадючник тут же начнет жалить меня со всех сторон.
– Так ведь речь не о том, чтобы вмешаться, а о том, чтобы разобраться! Ты же не стал бы давить на того же следователя, требуя от него оправдательного хода расследования? Нет. Но абсолютно резонно уточнить, насколько это расследование честно и объективно и не представляет собой исполнение чьей-то заказухи.
– И кто же, по-твоему, заказчик случившегося с Кубышным, если считать, что он ни в чем не виноват и его дело не более чем хитрая инсинуация? – Петр выжидающе побарабанил пальцами по столу.
– Тот, кому выгодно тебя или «переформатировать», или совсем убрать из этого кресла. Подполковник Макаров сейчас каким делом занимается? Загадочной смертью банкира Штукаева. И мы оба знаем, что Макаров – мужик-кремень, которого не купишь, не запугаешь, что опер он сильный и упрямый. Знаем и то, что Штукаев располагал самой полной информацией о каналах незаконного вывода общаковых и украденных бюджетных денег во всякие офшоры. Так? Знаем и то, что, пока ты у руля главка, Макаров будет заниматься этим делом, копая денно и нощно. И что бы ни случилось – хоть земля перевернись, до корней проблемы он все равно докопается. И тут встает вопрос, который сегодня мучает некоторых очень больших людей: как им остановить Макарова? Как… Только убрав тебя тем или иным способом. Я не прав?
– И какова же будет, скажем так, квинтэссенция нашего обсуждения? – задумчиво спросил Орлов. – Что именно ты предлагаешь?
– Надо срочно ехать в Горбылево и на месте разбираться с тем, что на самом деле произошло с Андреем Кубышным, – твердо объявил Гуров как о чем-то само собой разу-меющемся.
Петр потер виски и с оттенком сочувствия спросил:
– Лева, но ведь ты же пришел ко мне за чем-то совсем другим? Хотел поговорить об обещанном вам со Стасом отпуске за Кирканина-младшего? Кстати, на днях Кирканин-старший мне звонил, рассказывал, что ездил в Ликово. От Алтая в полнейшем восторге, снохой доволен, собирается открыть в тех краях свои филиалы. Какой-то тамошний старец предсказал ему невероятный успех на той территории.
– А, дед Ефим… – усмехнулся Гуров. – Да, необычная личность. Ну, в общем-то, ты прав. Сюда я шел именно насчет отпуска и готов был его чуть ли не зубами вырывать. А то ж! На рыбалке мы уже сколько не были?! Но, мон шер дженераль, случившееся с твоим племянником все радикально меняет. Когда в доме пожар – не до комнатных цветов. Сейчас со Стасом все обмозгуем, и… О! А вот и он – наш несравненный Стас! – С утрированной торжественностью Лев простер руку в сторону вошедшего в кабинет Станислава Крячко, своего старого друга и напарника, такого же, как и он сам, оперуполномоченного главка в звании полковника.
Тот, сразу же уловив, что в его отсутствие здесь состоялся какой-то очень важный разговор, плюхнулся в кресло и вопросительно мотнул головой:
– Ну, рассказывайте, о чем тут трендели, мудрые мудрецы? Про какую палку о двух концах? А то я Леву все жду и жду, а его все нет и нет с радостной вестью о ниспосланном нам отпуске. Правда, что-то мне подсказывает, что с отпуском возникли серьезные проблемы. А? – с многозначительной ухмылкой взглянул он на Орлова.
– Возникли, возникли… – уже совершенно серьезно вместо Петра ответил ему Гуров. – Стас, как ты смотришь на то, что наша славная контора может остаться без такого ценного, чуткого и отзывчивого руководителя, как наш Петро?
Изобразив гримасу недоумения и похлопав глазами, Крячко протестующе фыркнул:
– Ну, понятное дело, хреново отношусь. А его что, собираются отсюда катапультировать?
– Да, кем-то излишне хитрожопым создаются предпосылки к тому, чтобы он сам подал в отставку. Ты же Петруху знаешь – нашего, так сказать, «невольника чести», который, как самурай: если что-то не так, тут же кидается делать себе служебное харакири. Но знают-то об этом и другие, поэтому, как я понял, ему устроили хитрую подставу…
Лев вкратце рассказал о происшествии в Горбылеве и в заключение добавил:
– …Так что, друже Стас, в отпуск мы уходим и на рыбалку отправляемся. Но рыбачить поедем на речку Кряква, что по соседству с «мегаполисом» Горбылево. Причем строго за свой счет!
– За сво-ой?! – Крячко озадаченно почесал за ухом.
– За сво-ой! – передразнил его Гуров. – Если Петро даст нам туда официальную командировку, то его тут же слопают некоторые министерские «доброжелатели». А как отпускники мы можем ехать, куда нам самим заблагорассудится.
Подбоченившись, Крячко важно закивал в ответ.
– Ну, ладно! Я только «за»! Когда выезжаем?
– Сегодня же. Немедленно. Причем своим ходом. Чур, на моем «Пежо»! – поспешил уведомить Гуров.
– У-у-у! – поморщился Станислав. – А мой «мерин» чем хуже? Я его откапиталил так, что он любому «Пежо» сто очков вперед даст. А давай дернем спички? Короткая – «Пежо», длинная – «мерин». Идет?
– Ну, идет, идет… – согласился Гуров. – О, как раз в кармане завалялся спичечный коробок. Итак, начали!..
Он зажал между пальцами две спички, предварительно обломив одну из них, и Крячко, поддев за головку ногтями ту, что справа, к своей досаде, вытянул короткую.
– Блин! Лева, ну ты катала! – Сердито бросив спичку, он укоризненно добавил: – Крапленые карты видеть мне доводилось. Но чтобы были еще и крапленые спички – с таким сталкиваюсь впервые.
В этот момент зазвонил один из телефонов на столе Орлова, издавая требовательную трель. Подняв трубку и обронив меланхоличное «да?», генерал почти сразу же помрачнел, услышав своего собеседника. Тонкий, как комариный писк, голос, схваченный острым слухом Льва, с долей заносчивого бахвальства сообщил:
– …Это генерал-полковник Топорицкий, с сегодняшнего дня я – новый начальник подразделения службы собственной безопасности министерства. Добрый день, Петр Николаевич!
– Добрый день, Вадим Евгеньевич… – сдержанно ответил Орлов, выражением лица давая операм понять, что этот звонок ему крайне неприятен.
– Как у вас успехи с раскрываемостью? Как дисциплина в стенах главка? – издалека начал закидывать вопросы-«удочки» Топорицкий.
– Раскрываемость высокая, выше, чем в среднем по министерству, дисциплина стабильная. Работаем без срывов и сбоев… – сухо доложил Петр.
– Какие из текущих дел у вас на особом контроле? Кто ими занимается?
– Ну, собственно говоря, мы занимаемся только теми делами, которые и имеют особый статус. В частности, сейчас работаем по клинике «Асклепий-дельта», ряд специалистов которой был заподозрен в выполнении операций, попадающих под понятие «черная трансплантология». Занимается этим целая опергруппа, старший – майор Лимоненко. Они уже установили всю схему незаконного оборота органов, и произведены первые задержания. Наши ведущие специалисты Гуров и Крячко некоторое время назад закончили раскрытие особо опасного преступления – похищение человека, для чего выезжали на Алтай…
– Да, да, я уже в курсе, – с барственной одобрительностью откликнулся Топорицкий. – Чем они занимаются в данный момент?
– Ну, учитывая то, что они уже месяца три отработали, по сути, без законных выходных, а также то, что у нас с работой на сегодня образовалось некоторое затишье, я предоставил им отгулы в форме краткосрочного отпуска.
– Ну-у, это они заслужили, заслужили… – вальяжно изрек «особист». – Что еще?
– На особом контроле также расследование смерти банкира Штукаева, которым занимается подполковник Макаров.
– Ну-ка, ну-ка… – тут же оживился Топорицкий. – Что с этим делом? Какова основная версия? Есть ли подозреваемые?
Переглянувшись с Гуровым, во взгляде которого читалось: «Ну, я же говорил!», Петр все тем же суховатым, официозным тоном доложил, что расследование идет успешно, что основная версия – бытовая, а главный подозреваемый – бежавший на днях за границу бывший зам Штукаева. Реальной причиной конфликта могла стать женщина, за которой оба ухаживали. И когда дама отдала предпочтение Штукаеву, экс-зам «заказал» своего бывшего босса профессиональному киллеру, предположительно некоему «Фаусту». В настоящее время ведется его поиск. Уже есть некоторые следы, которые позволят в ближайшее время обнаружить Фауста и задержать его.
– Хм-м-м… Неплохо! Я бы даже сказал, на четыре с плюсом… – с непонятным облегчением в голосе резюмировал Топорицкий – судя по интонации, версия о «бытовухе» его устраивала больше всего. – Но я бы рекомендовал подполковнику Макарову ускорить этот процесс. Не надо зацикливаться на третьестепенных мелочах. Ему следует сконцентрироваться на главном и привести расследование к логическому финалу. Мне сегодня уже звонили из думского комитета по законодательству и очень жестко ставили вопрос о сроках расследования. Убийство Штукаева – случай чрезвычайно резонансный, он в поле зрения первых лиц Думы и Совфеда. Поднажмите!
– Хорошо, будем иметь в виду… – пообещал Орлов и, положив трубку, с саркастичной улыбкой покрутил головой: – Ой, как стелет, ой, как стелет… Нет, ну надо же – из Госдумы ему звонят! Кому он мозги пудрить надумал? Да, Лева, ты был прав – этот случай с Андреем и в самом деле вызывает очень большие сомнения. Не удивлюсь, если эта афера преследует сразу две цели. Первая – найти козла отпущения взамен какого-то подонка-маньяка из тамошней «знати». Вторая – найти некий рычаг, чтобы на меня оказывать давление. Поэтому, мужики, если вы сумеете все это раскрутить, буду вам очень благодарен.
– Петро, мы были и остаемся друзьями. А друзей в беде не бросают. Ты лучше расскажи, что это за фрукт такой – Топорицкий? Он вообще откуда вынырнул? Фамилию такую уже как-то слышал, но что за тип, не знаю, – поинтересовался Крячко.
Досадливо махнув рукой, Орлов пояснил, что Топорицкий лет десять работал начальником областного УВД где-то за Уральским хребтом. «Отличился» тем, что задолбал своими бессмысленными реорганизациями все тамошние райотделы. Из-за него началась затяжная текучка кадров, сбои в работе, а кое-где и провалы. Но «Троцкий» (как прозвали Топорицкого за умение часами «лить воду» на трибуне и неоспоримые способности убалтывать вышестоящее начальство) сноровисто выдавал свои служебные поражения за победы, даже ухитрялся оказаться в числе лучших. Обзаведясь в министерстве друзьями из числа поклонников халявных развлечений в виде охоты, рыбалки, сауны (и кое-чего другого, к ней прилагаемого), он однажды стремительно переместился в столицу, где получил пост, связанный с материально-техническим обеспечением тех или иных подразделений МВД. Ну а когда в результате хитрой подковерщины «ушли» на пенсию начальника министерских «особистов», он тут же перепрыгнул в освободившееся кресло.
– И что же теперь? Этот балабол будет контролировать нашу работу? – недоуменно хмыкнул Гуров.
– Думаю, здесь он не засидится… – На лице Орлова промелькнула пренебрежительная гримаса. – Это с периферии хорошо втирать очки и вешать лапшу. А тут – все на глазах. Тут его быстро раскусят. Впрочем, чую, дров он наломать успеет немало.
…Несколько часов спустя из Москвы в сторону Каширы по шоссе помчался серый «Пежо», в кабине которого сидели двое счастливых отпускников, запасшихся спиннингами, блеснами и воблерами. Впрочем, Гурова и Крячко можно было бы считать счастливыми лишь относительно. Это и понятно – о каком счастье могла идти речь, если предполагаемый отдых предстояло совмещать с весьма непростым расследованием? Где на все это набраться времени?! Хорошо, если его будет хватать хотя бы на сон.
Путь до места назначения, по прикидкам Льва, мог занять не более пяти часов, поэтому шел он по шоссе чуть больше сотни в час, вполне резонно полагая, что в любом случае они успеют «с козами на торг». Выехали приятели около одиннадцати, и с учетом летней поры времени у них было с избытком. Меньше чем через час пути, оставив справа от себя Подольск, по мосту, похожему на древнеримские акведуки, они пересекли Оку у Каширы, некогда деревни, переросшей в город. Глядя на ряды многоэтажек, Станислав с философичной грустью констатировал:
– Вот хороший пример того, как урбанистика пожирает сельский уклад. Похоже, скоро во всей Московской области не останется ни одной настоящей «деревенской» деревни. Везде и всюду будут эти железобетонные могильники. Блин, как мне это не нравится! Эти бывшие деревни настоящими городами так и не стали, но и деревней больше уже никогда не будут.
Слушая его, Гуров невольно рассмеялся. Покосившись в его сторону, Стас с долей сарказма сумрачно пробурчал:
– Считаешь, я не прав?
– Нет, почему же? То, что ты прав, вообще спору нет. Просто… Сравнил тебя сегодняшнего и того, каким ты был лет двадцать назад. Тогда ты был из пофигистов пофигистом, а сейчас, можно сказать, завзятый общественник, болеющий душой за ту же деревню. Так, глядишь, к пенсии станешь праведником, может, даже запишешься в монастырь почетным иноком.
– В монастырь? Пожалуй. Но только разве что в женский… – хохотнув, парировал Крячко. – Это мечта всей моей юности. Знаешь, Лева, почему мне больше нравятся расследования на периферии? Вот, например, как на Алтае? Там все настоящее – и люди, и природа… В больших же городах все искусственное, как пластмассовая матрешка. Кстати, а где мы сейчас?
– Приближаемся к городу Ступино, который известен как город гончаров. Там даже есть музей гончарного ремесла, проводится международный фестиваль гончаров… Так что, Стас, если вдруг возникнет нужда в экологичной посуде – смело дуй в Ступино. Купишь там и миску, и кувшин, и макитру…
– Макитру? Это клево! – цокнув языком, «восхитился» тот. – Я ж без такой посудины житья не мыслю. Уснуть не смогу, если хоть раз на макитру не гляну… Кстати, а что это такое?
– В них когда-то перетирали мак для пирогов, поэтому они так и называются. Во-от… А потом будет Дубаринск, город садов. Правда, там сегодня, насколько я знаю, с хорошими яблоками напряженка. Потом – Купецк, город купцов и сталеваров. Кстати, основанный еще Петром I. Пушки ему были нужны, а тут – железная руда, плавильни…
– Лева, а откуда ты все это знаешь? – воскликнул Станислав. – Специально, поди, перед выездом полазил в Интернете, чтобы передо мной, понимаешь ли, блеснуть: вон какой я эрудированный!
– Само собой! – снисходительно усмехнулся Гуров. – А ты как хотел?! Надо же знать края, куда едешь. Я и перед отправкой на Алтай тоже изучил карту, почитал, что там и как… Кое-что успел прочесть и про Горбылево. В Википедии этот город описан как один из самых тихих райцентров, с сугубо патриархальным укладом, с неспешным ритмом жизни. Вот только надо иметь в виду, что в таких вот тихих райцентрах, как и в тихом омуте, не исключено засилье криминальных чертей.
…За несколько часов промчавшись около пятисот верст, Лев взял правее и, свернув с новенькой, цивильного вида трассы, покатил по куда менее ровному и качественному асфальту одной из провинциальных дорог. Менее чем через полчаса пути опера увидели стелу, извещающую о том, что далее начинается Горбылевский район. Окидывая взглядом цветущие донские края, Стас мечтательно улыбался, узнавая в них что-то родное. Правда, его малая родина была значительно ниже по течению великой реки, но и здесь все было пронизано духом донской энергетики. Увидев у одной из станиц ипподром со старшеклассниками в казачьей форме, которые скакали на конях с шашками наголо, он восхищенно отметил:
– Ну, орлы! Загляденье! Эх, сейчас тоже проскакать бы на хорошем дончаке… Давно я уже не был в седле, ох, давно… Лева, а ты не хотел бы проехаться верхом?
– Был бы не против… – Гуров тоже с интересом посмотрел на казачат. – Вот как с нашей главной задачей справимся, так сразу же и двинемся на джигитовку. Правда, джигит-то из меня на сегодня аховый. Я уже и не помню, когда последний раз сидел верхом. В детстве, когда гостил у деда, ездил много. Бывало, так нагарцуешься, что назавтра ходить можно было только враскорячку!
По пути к Горбылеву они миновали несколько сел. Даже на первый взгляд было заметно, что в сравнении со станицей, у которой только что видели казачью молодежь на ипподроме, выглядели эти селения не слишком приглядно. Вероятнее всего, в той станице, как и раньше, жило и действовало крепкое сельхозпредприятие. А вот в прочих селах ничего этого уже не было. Поэтому и дома смотрелись обветшавшими, и заборы – покосившимися, а поросшие бурьяном пустыри – филиалом африканских джунглей.
Не слишком впечатлило путешественников и само Горбылево. Здесь тоже на всем сущем была заметна печать запущенности. Минут за пятнадцать объехав райцентр, опера решили подыскать себе место обитания на ближайшую неделю. Согласно адресу, взятому у Орлова, его родственница проживала на улице Жуковского, дом десять. Услышав название, Крячко не смог не поприкалываться:
– Кстати, а какого Жуковского? Ученого-авиационщика или поэта?
– Какая глубокая эрудиция! – одобрительно улыбнулся Лев. – Сейчас увидим, что это за улица. Если Николая Егоровича – значит, ученого. Если Василия Андреевича – значит, поэта…
– Ну, Лева… – Стас даже несколько скис. – Вот злыдень! Никогда не даст почувствовать себя интеллектуалом. Обязательно на мою карту положит свой крутяцкий козырь, чтобы показать: а я все равно эрудированнее.
Этот «спич» в очередной раз рассмешил Гурова, и он утешающе похлопал приятеля по плечу:
– Ой, Стас! Сколько ж в тебе до сих пор какого-то подросткового самолюбия! Или, говоря проще, в одном месте детство еще не переиграло.
Разыскав нужную улицу, которая, как оказалось, была названа в честь некоего Прокопия Жуковского, приятели быстро нашли и требуемый дом. Это был двухэтажный коттедж на четыре семьи. Заметив у дома напротив молодую особу, которая выгуливала остроносую лайку с кренделем пушистого хвоста, Лев немедленно остановился. Крячко выглянул в окно пассажирской дверцы и с самой обаятельной из своих улыбок вежливо поинтересовался: а не сдает ли кто-нибудь из проживающих здесь горбыльчан квартиры внаем? Аборигенка ответила ему столь же обаятельной улыбкой и приятным голосом сообщила, что в их городе существует риелторское агентство, где, в общем-то, имеется информация о съемном жилфонде самого разного качества. Сама же она не может сказать, кто на их улице в данный момент сдает жилье, хотя кое-кто этим занимается.
– Ну, тогда не все потеряно! – открыв дверцу и выйдя из машины, просиял Станислав. – Да нам хотя бы приблизительные координаты какого-нибудь квартиросдатчика. Видите ли, мы предпочитаем снимать жилье напрямую у хозяев, а не через посредников. И не потому, что жлобы, готовые за копейку удавиться. Вовсе нет! Мы лучше переплатим хорошему человеку, чем будем обогащать каких-то деляг.
Все так же мило улыбаясь, его собеседница ненадолго задумалась и сообщила, что в двенадцатом доме, напротив которого они как раз и остановились, на первом этаже справа проживает тетя Вера Криниченко. У нее хорошая «трешка», но квартирантов пускает она очень неохотно. В прошлом году у нее жили двое студентов сельхозинститута, приехавшие на практику. Но они чего-то там напортачили, чем сильно огорчили тетю Веру, и она больше уже никого не пускала. В этом году уже дважды отказывала приезжим. Так что поинтересоваться, в принципе, можно, но каков будет результат – заранее не угадаешь.
– Спасибо! Огромное спасибо! – пламенно поблагодарил Крячко. – Кстати, а можно спросить, как вас зовут?
– А зачем это вам? – с кокетливым лукавством поинтересовалась девушка.
– Ну, как это – зачем?! – Станислав сделал большие глаза и набрал воздуха полную грудь. – Вот, допустим, как-нибудь зайду в ваш местный храм отмаливать свои грехи и надумаю за ваше здравие поставить свечку святым угодникам. А за чье здравие молиться – не знаю. Проблема возникает, однако!
– А-а-а… – негромко рассмеялась она. – Ну хорошо. Меня зовут Наталья Викторовна, я преподаю в художественной школе. А вас как?
– Станислав Васильевич. Можно просто Станислав или еще проще – Стас. Я из Москвы, работаю там инструктором по силовым единоборствам. А это мой друг и коллега, Лев Иванович. Ну что ж, Наташа, спасибо вам огромное, надеюсь, мы с вами еще увидимся! Ау, Лева! Идем к тете Вере?
– Идем, идем… – Выходя из кабины, Гуров укоризненно покачал головой и вполголоса добавил: – Вот натура! Чуть юбку увидел – все: из ушей – пар, копытом землю роет… Только не говори, что я не прав, что неправильно тебя понял.
– Ой, да ла-а-дно! – размашисто шагая к калитке, отмахнулся Станислав. – Лева, у меня давно уже есть совершенно обоснованное подозрение, что ты мне просто завидуешь, о чем я тебе говорил уже не раз. Да, да, да! Завидуешь. Ты же не робот, и твоя мужская натура наверняка исподволь требует женского разнообразия, а ты ей в этом грубо отказываешь. И поэтому, испытывая подсознательное раздражение, элементарно злишься. Вот и все! Я не прав?
– Да ты, я гляжу, еще и психолог! – иронично усмехнулся Гуров. – Прямо Зигмунд Фрейд номер два: целую теорию заканделябрил. Надо же! О, тихо! Закрываем тему, а то не хватало еще и при тете Вере сморозить какую-нибудь чепуху! – шепотом добавил он, заметив, как кто-то выходит из квартиры первого этажа на крыльцо.
Увидев появившуюся из дома бодрого вида бабулю лет под восемьдесят, опера вошли во двор, оглашаемый хриплым лаем крупного барбоса на длинной цепи, поздоровались и поинтересовались возможностью определиться на постой сроком примерно на неделю-две. Тетя Вера смерила их изу-чающим взглядом бывшей учительницы и строго осведомилась, откуда прибыли данные граждане и не склонны ли они к употреблению горячительного. Кроме того, не имеют ли они отсидок и приводов в правоохранительные органы. Услышав последнее, опера с трудом удержались, чтобы не рассмеяться, с наисерьезнейшим видом заверили хозяйку в том, что спиртного оба – ни-ни, в тюрьме не сидели, хулиганских наклонностей не имеют. Даже, наоборот, у себя дома состоят в добровольной народной дружине. Упоминание о ДНД произвело на тетю Веру самое благоприятное впечатление. Она пригласила гостей пройти в дом, чтобы они сами смогли определиться – устроят ли их имеющиеся апартаменты. Но приятели, как люди бывалые и совершенно неприхотливые, лишь взглянув на просторную, аккуратно прибранную комнату, тут же объявили, что о лучшем и не мечтают. Тут же договорились и о плате за постой с готовым столом.
