Николай Леонов
Виновны все
По мнению Федора Горбушина, Ростислав вполне мог поторговывать в столице и хитроумными поделками дяди Толи Королькина из числа созданных им защитно-оборонительных «штук-дрюк». Богатый на выдумку самодеятельный мастер помимо пудреницы-табакерки создал целую серию всевозможных хитроумных вещиц, способных вывести из строя грабителя или насильника. И вот, насколько мог предположить Горбушин, применив какое-то из дяди-Толиных приспособлений, некая жительница Москвы этим самым причинила серьезные неприятности мстительному психопату. А тот, сумев вызнать, у кого оно было куплено, решил расквитаться с продавцом.
Выслушав Федора, эту версию Гуров сразу же отверг на корню – слишком уж она выглядела громоздкой и шаткой. А вот к Анатолию Борисову и его снадобьям следовало бы хорошенько присмотреться. Уже тот факт, что этот человек был большим специалистом по флоре не только России, но и других географических широт, наводил на мысль о возможной его причастности к появлению в столичном регионе совершенно нового наркотика, и именно растительного происхождения.
Рассказал Горбушин и про то, при каких обстоятельствах произошло убийство Бульмакина. По его словам, ничто даже близко не предвещало такой драматической развязки. Прибыл Ростислав в Хлебовское на рейсовом автобусе, предварительно выполнив все рекомендованные ему пересадки из такси в такси, чтобы оторваться от возможной слежки. Во всяком случае, уверял он Горбушиных, если бы соглядатай и имел бы место быть, его он сразу же смог бы вычислить. К тому же, когда Ростислав сошел на автобусной остановке у Хлебовского, Федор его оттуда сразу же забрал и на своей старенькой «пятерке» отвез домой, предварительно сделав по селу пару кругов, чтобы лишний раз убедиться в отсутствии хвоста.
– И потом до самого вечера он никуда не выходил, соседям мы о нем ничего не говорили… Так что, считай, о нем здесь никто не знал. Поужинали мы часов в семь, выпивать не стали, хоть моя Акимовна и предлагала. Смотрели телевизор. Часов около десяти вечера, когда уже смерклось, пошел он в нужник. В доме у нас «удобства» на ремонте, поэтому все пользуемся будкой в саду. И вот даже минуты не прошло, вдруг залаял Волчок, и как будто кто-то вскрикнул… Идемте глянем, где это было!
– А когда Ростислав вышел, пес молчал? – пройдя следом за Горбушиным в сад, уточнил Гуров.
– Молчал! Ростька еще днем два раза давал ему поесть, чтобы пес признал его за своего. Волчок хоть и из «дворников», но барбос умный. А тут вдруг аж заходился от лая и с цепи начал рваться как ненормальный. Я вышел в сад, посмотреть, что случилось, и – поверите ли?! – мороз по спине пробежал: Ростька лежит ничком, руки и ноги раскинуты, под шеей и головой на земле чернеет кровь. Много натекло! Ну, я сразу понял – убит, тут и гадать нечего. Начал звонить в «Скорую» и полицию. Акимовна во двор выбежала, как узнала, что случилось, крик подняла на всю деревню. Прибежали соседи. Приехали медики, следом – целая команда полицейских, стали все осматривать, изучать, нас расспрашивать… Врачи сказали, что Ростька умер сразу – ему сонную артерию ножом перехватили…
– Опергруппа на месте убийства что-нибудь нашла? – спросил Лев, внимательно оглядываясь по сторонам.
– Ну, что они тут нашли? Нож. Он остался в шее – его по рукоятку загнали в тело. Я сразу его увидел, но трогать не стал. Что еще? Следы чьих-то ног на этой дорожке. И то, чуть приметные. Старший из наряда сказал, что тот, кто ударил Ростьку ножом, был в специальной обувке с мягкой подошвой. Кстати, сначала, было дело, и меня начали крутить, типа того – не я ли Ростьку зарезал? Но потом разобрались, признали, что я вовсе ни при чем. Да еще и Зинаида Григорьевна – наша соседка напротив – рассказала, что видела какого-то типа во всем черном, когда залаял Волчок. Он выпрыгнул из нашего сада через забор вот в этом месте.
– А как далеко она была от того человека в черном? – окинул взглядом изгородь сада Гуров.
– Да они, можно сказать, столкнулись носом к носу, – широко жестикулируя руками, пояснил Горбушин. – Получилось как? Мы ей котенка дали, а он у нее никак не привыкнет, все норовит назад сбежать. Вот вечером Григорьевна смотрит, он опять подле нашего забора бегает – вон, на столбе фонарь, видно все как на ладони. Она к забору, чтобы поймать котенка и отнести домой, и тут слышит, Волчок чего-то засуматошился. И вдруг прямо перед ней мужик весь в черном сверху прыг! У нее с перепугу чуть сердце не оборвалось – то ли человек, то ли черт…
– А его лицо она разглядела?
На это Федор пояснил, что неизвестный был в балаклаве, с овальным вырезом для глаз. Выпрыгнув, убийца оказался лицом к уличному фонарю, поэтому Зинаида Григорьевна его разглядела, правда, не все. А чужак, как видно, занервничав по той причине, что его увидел случайный свидетель, шагнул к женщине, возможно, даже для того, чтобы убить и ее. Но в этот момент по улице промчались двое мальчишек на скутерах, и негодяй, испугавшись, тут же кинулся наутек.
– Ясно! – констатировал Гуров, оглядевшись еще раз. – Значит, убийца здесь, в саду, поджидал вашего родственника… А то место, где он сюда пробрался, не нашли?
– Вон, в конце огорода он пролез через дыру в заборе, – кивком головы указал куда-то вбок Федор. – Там между нашим и соседским огородом есть проулочек – его еще когда-то специально там оставили, чтобы можно было на соседнюю улицу по нему переходить. Там он себе лазейку и устроил. Ума не приложу – как он мог узнать, где прячется Ростька? Ну, допустим, до села за ним могли проследить. Но здесь-то как? Тут же не висят на каждом углу таблички, где и кого искать?
– А Ростислав никому не звонил? Или, может быть, ему сюда звонили?
Некоторое время что-то припоминая, Горбушин кивнул и подтвердил, что, оказывается, Ростиславу звонила жена. Было это часу в пятом.
– Правда, они говорили меньше минуты, к тому же в разговоре даже не упоминали ни про Клин, ни про Хлебовское! – поспешил заверить Горбушин. Поняв по выражению лица своего гостя, что тот этой новостью крайне разочарован, он осторожно уточнил: – Вы считаете, что кто-то мог подслушать их разговор и как-то так догадаться, что он скрывается в нашем селе?
Мысленно проговорив семиэтажное выражение, которому позавидовал бы и боцман с парусного флота, Лев саркастично усмехнулся:
– Зачем им кого-то подслушивать? Им достаточно запеленговать, откуда исходит сигнал телефона интересующего их человека. Не удивлюсь, если окажется, что у них есть свой осведомитель среди «сотовиков». А уже в Хлебовском убийца мог воспользоваться программой пеленга, загруженной в его телефон. Он мог просто идти по селу и определять, где именно прячется человек с конкретным номером телефона, в каком доме. Я же поэтому Ростиславу и сказал: соблюдать режим полного молчания! Полного! А он свой телефон не отключил. Вот почему он этого не сделал?!
– Ну-у-у… Понимаете… Он говорил, что – да, надо бы отключить. Но очень сильно переживал за свою семью, – конфузливо, как будто это он лично во всем виноват, произнес Федор. – Еще говорил, что вы ему советовали куда-то на время отправить и жену с пацанами. Но его Нинку, если с чего-то упрется, сам черт не уломает. Она и «уперлась рогом»: ты езжай, а мне – все до фонаря. Он хоть сюда и приехал, а мыслями постоянно был там, поэтому и не отключился.
– Ясно… – напряженно о чем-то думая, коротко кивнул Лев. – А вы слышали, о чем они говорили?
Наморщив лоб и глядя куда-то вверх, Горбушин сбивчиво пояснил, что жена Бульмакина в чем-то упрекала своего благоверного, а он это отрицал.
– Я точно помню, сначала он сказал: «Это кто ж тебе такую чушь сморозил? Сама Ритка?!» Нинка ему на это что-то свое ляпнула. А голос – это даже мне слышно было – злой, раздраженный. Он возмутился: «Этого никогда не было, пусть не брешет! Гони ее в три шеи, эту тварь позорную!» Смотрю – он весь на взводе, только что искры не сыплются. Сунул телефон в карман, и больше – ни слова. Ну, а я его расспрашивать не стал. Подумал так: захочет рассказать – сам расскажет, а не захочет – чего лезть в душу?
«Да-а-а… Хреновые дела! – подумал Гуров и почувствовал, как у него непроизвольно пару раз дернулось веко. – Это явно не примитивная шайка на уровне заугольной гопы. Это что-то очень серьезное, организованное профессионалами…»
– Федор Максимович, как бы мне пообщаться с вашими соседями из тех, кто мог что-то видеть? – спросил он у Горбушина.
– Да чего уж не пообщаться-то?! – громко вздохнув, закивал тот. – Вот, для начала можем зайти к Зинаиде Григорьевне Больших – она живет через дорогу, напротив нас.
Зинаида Больших – типично деревенская тетка пенсионного возраста – помочь расследованию согласилась охотно. Она вплоть до мелочей рассказала об увиденном и даже показала у забора Горбушиных, где именно прямо перед ней спрыгнул на землю неизвестный. По словам свидетельницы, человек этот был чуть выше среднего роста, судя по фигуре, худощавый, и при этом физически очень крепкий. Да и в проворстве ему не отказать – двигался он очень легко и быстро.
– Шустрый, зараза, прям как ящерка в траве: шасть, и – нет его! – Зинаида Григорьевна изобразила на лице значительную мину и продолжила: – Он не из наших – это я сразу поняла. Приезжий! Как перескочил через изгородь – а она-то, сами глядите, чуть не в рост высотой, и на меня уставился: мол, что с тобой делать? Шаг ко мне сделал, руками потянулся, а тут мотоциклисты мимо нас проехали. Он тут же подхватился и как задал стрекача! Побежал в конец Фединого огорода и через тот проулочек куда-то скрылся.
– Опергруппа кинолога с собакой не вызывала? – взглянул на Горбушина Лев.
– Нет-нет, никаких «мухтаров» тут не было, – отрицательно покачал тот головой. – Да я вообще таких разыскных собак ни разу не видывал. Может, их и нет в природе? По-моему, они только в кино и бывают, вон, как в том сериале по телику…
Поговорил Гуров и с другими соседями Горбушиных. Сосед слева, назвавшийся Дмитрием, рассказал, что вчера, ближе к вечеру, он ходил по своим делам на поле, которое простирается за трассой на Клин. Проходя вдоль лесополосы, он заметил там припрятанную кем-то черную легковушку. Марку и госномер машины не запомнил, но смог ее описать. Насколько Лев понял из словесного «портрета» авто, это была «Дэу». Впрочем, чего-то более существенного никто из сельчан припомнить не смог.
Закончив опрос свидетелей, Гуров оставил соседям Федора свои визитки, договорившись с ними о том, что, если вдруг в селе появятся подозрительные чужаки, особенно у дома Горбушина или Больших, они немедленно предупредят тех об опасности, а ему позвонят. Особенно беспокоился он за Зинаиду Григорьевну, и не случайно. Ведь и в самом деле минувшим вечером она лишь чудом осталась жива. Киллер не рискнул убить ее лишь потому, что появились местные мальчишки на скутерах и спугнули его. Если бы не эта случайность, то… Все могло бы закончиться для нее не столь благополучно. Поэтому не было никакой гарантии относительно и дальнейшей безопасности пенсионерки. Пусть киллер был и в маске, но, чтобы избежать любого, даже самого малого риска, он вполне мог вновь наведаться в Хлебовское, чтобы разделаться со свидетельницей. Уезжая, Гуров взял у Федора телефон Бульмакина, чтобы отдать его информационщикам – нужно было выяснить все былые контакты Ростислава.
На обратном пути он завернул в Клин и зашел в местное ОВД. Здешние опера, несколько озадаченные визитом представителя «конторы» федерального уровня, ознакомили его с тем, что им удалось наработать в рамках расследования убийства Бульмакина. При этом, что явственно чувствовалось по их настроениям, они пребывали в некотором недоумении – а что в этом убийстве такого особенного? Скорее всего, считал старший опергруппы, убил Бульмакина какой-то наркоша, раздираемый муками абстиненции. Только и всего лишь. Вполне вероятно, он забрался в сад к Горбушиным в поисках того, что можно было бы украсть, чтобы выручить денег на дозу. Случайно столкнувшись с, как ему подумалось, хозяином, наркоман, боясь ответственности, пустил в ход нож.
– В моей практике было уже несколько таких случаев, когда наркоши убивали случайно подвернувшихся им людей, – огорченно развел руками молодой капитан. – Или из-за денег, или просто из-за того, что он осатанел от ломки и готов убить любого, даже кого-то из своих близких.
Узнав, что это дело забирают в Главк, капитан с явным облегчением передал скоросшиватель со словами: «Начальству виднее, кому и что расследовать…» Пролистав бумаги, Лев чуть заметно кивнул – пойдет. Местные опера сделали все, что было в рамках их не слишком широких возможностей. Но тем не менее он предупредил своих коллег, что передача этого дела в Главк не означает того, что они теперь к нему не имеют вообще никакого касательства. А потому поручил соответствующим специалистам РОВД сегодня же встретиться с жительницей Хлебовского Зинаидой Больших и с ее помощью составить фоторобот преступника.
– Товарищ полковник, – слегка растерялся капитан, – но он же, как сказали свидетели, был в балаклаве!
– Я в курсе… Но его глаза были видны, значит, мы можем узнать форму глаз, век, надбровных дуг, в какой-то мере были видны общие очертания лица, форма черепа… Тут важна каждая мелочь. И чем ответственнее подойдут ваши сотрудники к выполнению этой работы, тем больше шансов убийцу идентифицировать, найти и задержать.
– Ясно, товарищ полковник, сделаем сегодня же! – пообещал капитан.
Выехав за город, Гуров остановился у уже знакомого придорожного кафе «Зюйд-Вест». Войдя, сел у окна и приступил к еде, параллельно осмысливая услышанное от сельчан и оперов. Теперь ему было яснее ясного, что в немалой степени причиной смерти Бульмакина стал вздорный, несговорчивый характер его жены, а также его собственная беспечность. Этим и воспользовались те, что вели за ним охоту. Но за что же все-таки его убили? И, главное, кто? Ведь даже достаточно серьезные криминальные группировки не всегда решаются вот так, с кондачка, кого-то убрать физически…
Ход его мыслей прервала какая-то суматоха у входа в кафе. Оглянувшись, Лев увидел двух парней в облегающей тело черной одежде и кустарных черных балаклавах, сработанных из женских колготок. Налетчики размахивали пистолетами и истерически орали, что это – ограбление.
– Бабки, золото, телефоны – все выложить на стол! – орал тот, что был покрупнее. – Кто дернется – прикончим на месте!
– Давай-давай, шевелись! – вторил ему другой, угрожающе наводя свое оружие на сидящих за столами. – Если не хочешь дырки в черепке!
Гуров сразу же определил (ему ли не уметь разбираться в огнестрельном оружии!), что пистолеты грабителей – «травмат» и газовый. Такими «пукалками» можно напугать лишь людей «необстрелянных», совершенно несведущих в оружии. Для профессионала, имеющего настоящее боевое оружие и отменную стрелковую подготовку, это просто смешная, нелепая шутка. Единственное, что могло представлять угрозу, – если вдруг оружие налетчиков, именуемое «гражданским», какими-то «умельцами» было переделано под боевой патрон. Поэтому Лев решил, прикинувшись трусоватым «валенком», поиграть с негодяями в поддавки.
Сникшие и позеленевшие клиенты кафе, повинуясь требованиям грабителей, начали молча выкладывать на столы свои портмоне, кошельки, обручальные кольца, гаджеты. Чтобы не выделяться, Гуров тоже положил на стол свое портмоне. Когда к нему приблизился бандит с раскрытым баулом, куда надлежало бросить свое имущество, он, изобразив нерасторопность, кинул портмоне так, чтобы оно мимо баула упало на пол.
– Ты че, козел криворукий! – рассвирепел грабитель. – Быстро поднять и положить в баул!
– Да-да, конечно! – Встав со стула и нагнувшись за портмоне, Лев в тот же миг локтем снизу ударил по руке неизвестного, в которой было зажато оружие. Пистолет тут же с громким стуком покатился по полу. Потом, не давая бандитам опомниться, резко развернул грабителя так, чтобы прикрыться им как щитом от возможного выстрела второго, и, удерживая его левой рукой, правой выхватил свой пистолет из подмышечной кобуры. – Бросить оружие и лечь на пол! Стреляю без предупреждения! – раздалась жесткая, как удар хлыста, команда.
Главарь, остававшийся у входа, чтобы, вероятнее всего, контролировать обстановку, ошалело глазел через прорезь в балаклаве на нацеленный в его сторону ствол чужого пистолета, который, судя по всему, выстрелить мог в любой миг. Только теперь грабитель понял, сколь тонка может быть грань между жизнью и смертью.
– Стаф, не дергайся! Не надо! Он нас убьет! – испуганно завизжал его подельник. – Мы сдаемся! Сдаемся!
Главарь, еще мгновение помедлив, отбросил оружие в сторону и лег на пол.
– У кого есть шнур, веревка, шпагат? – спросил Гуров, окинув взглядом все еще не пришедших в себя клиентов кафе.
Все вдруг опомнились и начали шумно возмущаться поведением «этих чертовых отморозков».
– Скотч подойдет? – предложил кто-то.
– Вполне! – одобрил Лев, и еще через пару минут оба грабителя со связанными руками и без балаклав, сидели в углу, испуганно хлопая глазами.
Главарю на вид было лет двадцать пять, а его подручному около двадцати, а то и того меньше. Поскольку до Клина от «Зюйд-Веста» было рукой подать, Гуров вызвал наряд полиции из этого РОВД. Дежурный по райотделу несколько обалделым от неожиданности голосом пообещал, что «через пару минут опергруппа прискачет». Пока ожидали прибытия оперов, Лев допросил задержанных. Старший, некий Леонид Дюжик, по кличке «Стаф», уже имел срок за наркотики, да и сам был наркошей со стажем. Младший, назвавшийся Эдиком, в заключении еще не был, но уже судим, и в данный момент отбывал условный срок за кражу. К наркоте пристрастился год назад и уже основательно «сидел на игле». На ограбление приятели пошли для того, чтобы добыть денег на наркотики.
– Да я чё-о-о… – жалобно сопел носом младший. – Я не хотел никого грабить! Стаф заладил: давай возьмем кафешку, давай возьмем кафешку! А тут и у меня самого ломка началась… Вот и согласился. Но мы никого убивать не собирались. Нет! Честное слово! Скажи, Стаф!
– На «мокруху» не шли, только попугать… – пробурчал главарь, выглядевший унылым и раздосадованным. – Начальник, а ты на самом деле мог бы шмальнуть из своего ствола?
– Ясное дело! – окинул его Лев ироничным взглядом. – Как сотрудник полиции, я обязан любыми мерами обезопасить людей, которые могли пострадать от ваших действий. В том числе и применив свое табельное оружие. А ты как хотел? Ты что кричал? «Прикончим на месте»? Если пошел на преступление, будь готовым и к тому, что твою жизнь кто-то оборвет в долю секунды, без малейшего сожаления.
Ничего не ответив, Стаф с безнадегой во взгляде отвернулся к окну.
Когда прибыла опергруппа, все тот же капитан, нацелив указательный палец на Стафа, произнес:
– Я тебя предупреждал, Дюжик, если за ум не возьмешься, снова загремишь на нары! А ты, балбес, о чем думал? Твой условный срок теперь станет реальным, да еще и за сегодняшнее добавят! Кстати, кто из вас вчера вечером был в Хлебовском?
Клиенты кафе, напрочь забыв про еду, во все глаза таращились на происходящее и вполголоса обменивались впечатлениями.
– Считаешь, что это кто-то из них убил Бульмакина? – с сомнением в голосе спросил Гуров.
– Товарищ полковник, так вы сами на них поглядите: по внешним данным – подходят, одеты точно так, как описали свидетели, склонны к вооруженным нападениям! Я же говорил – Бульмакина зарезал наркоша, который не нашел денег на дозу. Они вон оба трясутся от ломки. Что, пацаны, ширнуться хочется? А-а-а-а!.. Вижу, вижу! Ничего, сейчас сядете в «обезьянник» – там все расскажете, кто и за что зарезал человека!
Ошалело переглянувшись, грабители нестройно заорали:
– Начальник, что за беспредел?!! Мы никого не убивали! На «скок» пошли – это есть! За это и ответим. А «мокрухи» не было, не-е-е-т! У нас и сейчас-то не реальные пушки, а хреновня всякая.
– У нас алиби! Мы с вечера и до утра были у Тамарки Ломухтиной! Ее спросите!
Взглянув на капитана, Лев поморщился и чуть заметно повел головой из стороны в сторону – нет, это не они. Когда опергруппа, оформив положенные бумаги, отбыла, прихватив с собой горе-грабителей, Гуров наконец-то смог докончить обед. В этот момент к нему подошел крупный усатый мужчина в сером костюме. Поблагодарив «товарища полковника» за проявленную им смелость и решительность, усач поинтересовался, каким образом кафе могло бы его отблагодарить. Молча допив чай, Лев усмехнулся и, поднявшись со стула, с наисерьезнейшим видом произнес:
– Бифштексы прожаривайте как следует! Как-нибудь заеду – проверю!
Сопровождаемый ошарашенным взглядом хозяина кафе, с трудом сдерживая смех, он вышел из заведения, сел в свою машину и, вырулив на дорогу, помчался в сторону столицы.
Придерживая пальцами руль, Гуров ушел в размышления. Теперь ему нужно было поговорить с женой Бульмакина и выяснить у нее все, вплоть до мелочей, о Ростиславе, а также о том, кто такая Ритка, которая спровоцировала Нину на звонок мужу, и как ее найти. А потом надо будет раскрутить на откровенность эту самую Ритку. Если рабочий день еще не закончится, стоит побывать на работе Ростислава, пообщаться с его коллегами. А завтра же, если не поступит звонка от Горбушина, сделать через информационщиков запрос в Егорьевск и съездить туда, к дяде Толе Борисову.
К своему дому Лев подъехал уже в четвертом часу. Так рано он здесь бывал очень редко. Обычным временем возвращения домой для него был поздний вечер – хоть зимой, хоть летом. Подойдя к соседнему со своим подъезду, он набрал на домофоне номер квартиры Бульмакиных. После пары гудков раздался женский голос, в котором чувствовалась слеза:
– Кто там?
– Полковник Гуров, мне нужно с вами поговорить.
– О чем нам говорить? О чем?! Он на вас так надеялся, а вы… – уже откровенно плача, выкрикнула женщина.
– Вот мы сейчас с вами этот вопрос и обсудим, – мягко произнес Лев.
Домофон запикал, и он вошел в подъезд. Нина Бульмакина встретила его на пороге. Ее глаза были красными от слез, веки и нос опухшими. Она без конца промокала их скомканным платочком. Сев в гостиной за стол друг напротив друга, Гуров и хозяйка квартиры некоторое время сидели молча. Нину он видел уже не раз, но не знал, где и с кем она живет. Впрочем, это его и не интересовало.
– Во-первых, примите мои соболезнования – мне действительно очень жаль, что так получилось, – взглянув на портрет Ростислава в траурной рамке, перед которым горела восковая свеча, заговорил Лев. – Но, поверьте на слово, моей вины в этом нет ни на грош, Нина… Викторовна? Так вот, Нина Викторовна, Ростислав вам не предлагал на какое-то время перебраться к родственникам или знакомым? Вижу, вижу, что предлагал. Так что же вам помешало это сделать?
Нина свесила голову и тягостно вздохнула:
– Да… Теперь я и сама понимаю, что сваляла дурака… Все казалось, что он запаниковал с пустого и все эти угрозы – пустые страшилки. Вы уж простите дуру неразумную, что вам нагрубила…
– Да это несущественно… Мне хотелось бы узнать, кто же, по-вашему, мог желать смерти Ростиславу? Где и кому он мог перейти дорогу?
Немного подумав, Нина растерянно развела руками и виновато призналась, что ее никогда не интересовали дела мужа. Даже о том, что он работает, она вспоминала лишь два раза в месяц, когда он приносил домой аванс и зарплату. К тому же Бульмакин и сам никогда не страдал особой откровенностью, не был склонен рассказывать о том, что там у него на работе, с кем поругался или побратался. Но врагов, по ее мнению, у него точно не было.
На вопрос Льва, не было ли последнее время каких-то странных звонков, необычных встреч, Нина вдруг припомнила, что пару дней назад ей и в самом деле встретился подле их дома какой-то тип, который ей очень не понравился.
– Сам какой-то нескладный, мосластый, ходит как-то боком, смотрит волком… Что приметно – на голове у него такая шевелюра шапкой. И вот иду я, только что на бег не срываюсь. Он за мной вроде бы не гнался, но меня своими буркалами до самого подъезда проводил. Так напугалась! – Она передернула плечами и потрясла головой. – Чего ему нужно было?
– Лицо его запомнили? – спросил Гуров.
– Такую морду, пожалуй, забудешь! – прерывисто вздохнула женщина.
Договорившись с ней, что она поможет составить фоторобот неизвестного, Лев задал следующий вопрос:
– А кто такая Рита, которая вчера приходила к вам?
Стиснув кулаки и глядя куда-то в сторону, Нина неприязненно поморщилась и сказала, что это их соседка по дому из дальнего, седьмого подъезда. Среди местных женщин она слывет проституткой-надомницей. К ней то и дело бегают какие-то мужики. Захаживают и некоторые из проживающих в их доме.
– Как она вошла в наш подъезд – я не знаю. Видимо, кто-то впустил. Позвонила мне прямо в дверь. Открываю, передо мной – Ритка Ющнова. Я аж обалдела: это какого же она хрена ко мне заявилась? С какого бодуна? Мы с ней даже не здоровались никогда. А Ритка нагло ухмыляется и заявляет мне, что Ростислав должен ей десять тысяч рублей за интимные услуги. Меня аж заколотило: это когда он к тебе мог ходить, стерва ты подколодная? А она со мной даже не говорит, а через губу переплевывает… Дескать, ты же больная, то и дело лечишься по женской, а он – мужик, ему бабу нужно. Вот, типа, по этой причине ее услугами он и пользовался. Но не платил, потом, мол, отдам. Поэтому она сама и надумала прийти за должком. И, дескать, не уйду, пока не заплатишь!
Испытав крайнее раздражение от услышанного, Нина тем не менее уже не сомневалась – эта зараза, хоть подобное признавать и неприятно, не врет. Откуда бы Ритка могла узнать о ее болезнях, если не от Ростьки? Поэтому, забыв о какой бы то ни было предосторожности, Бульмакина схватилась за телефон, позвонила мужу и высказала ему все, что думает об его изменах. Но когда тот категорически отверг все ее упреки и она поняла, что ее провели на мякине, Ритка уже бесследно исчезла.
– Неужели именно это и помогло им найти Ростислава? Неужели какие-то гады специально подослали ко мне эту подлую проститутку? Господи! Какая же я дура!!! – Нина провела по лицу ладонями и неожиданно ударила стиснутыми кулаками по столу. – Сейчас же пойду и убью эту стерву! Пусть меня посадят! Но она за свое паскудство пусть ответит! Кровью пусть заплатит!
– Не надо крови! – негромко, но твердо проговорил Лев. – Мы сейчас сделаем так… Подойдем к ее подъезду, вы ей позвоните в домофон и скажете, что принесли деньги. И мы вместе к ней поднимемся. Меня очень интересует, кто именно ее нанял, чтобы она спровоцировала вас на звонок. Идемте!
– Хорошо! Все сделаю, как вы сказали, но в морду ей все равно плюну!
Кивнув в ответ – мол, ладно уж, это допустимо, – Лев попросил Нину дать ему ноутбук Ростислава, чтобы просмотреть его переписку. Та, кивнув, принесла ему гаджет. Они с Ниной вышли из подъезда, миновали взирающих в их сторону местных бабулек, о чем-то судачивших на лавочке, и подошли к седьмому подъезду. Явно нервничая, Нина набрала на домофоне сто восемьдесят вторую квартиру. Пошли гудки, однако никто не откликнулся. Донельзя разочарованная, она сердито проворчала:
– Небось смылась куда-нибудь, сучка паршивая…
Но Гуров вдруг интуитивно почувствовал что-то неладное.
– Не уверен! – качнул он головой. – Что-то тут не то! Ну-ка, дайте-ка я попробую позвонить!
Он набрал вызов сто восемьдесят третьей квартиры и, услышав старческий голос, представился:
– Это полковник полиции Гуров, добрый день. Откройте, пожалуйста, нам нужно в сто восемьдесят вторую. Я туда позвонил, но мне не открыли.
– Хорошо, хорошо! – прозвучал ответ, и домофон тут же запикал, уведомляя о разблокировке замка.
Лев и его спутница поднялись на третий этаж, и он позвонил в дверь Риты. Однако и на это вновь никто не откликнулся. Сокрушенно вздохнув, Нина в сердцах обронила:
– Нету этой гадюки дома, нету!
В этот момент открылась дверь соседней квартиры, и выглянувший из-за нее дед сочувственно спросил:
– Что, не открывает, блудня хренова? Небось с каким-нибудь клиентом тешится…
– А она дома?
– А где ж ей еще быть-то? С утра сегодня вообще еще ни разу не выходила… – пренебрежительно махнул рукой дед.
Когда спешно прибывшие спасатели отчаянно воющей «болгаркой» взрезали замок металлической двери, Лев вошел в квартиру, заранее предчувствуя, что сейчас там увидит. И интуиция его не обманула: уже в прихожей витал тяжелый запах мертвого человеческого тела. Нина, шагнув следом за ним, сразу же, закрыв рот и нос ладонью, отпрянула назад.
– Чего там такое? Чего там? – начал встревоженно расспрашивать дед.
– Покойником несет… – с трудом подавив тошноту, пояснила она.
А Гуров, пройдя через всю квартиру, открыл настежь дверь лоджии, чтобы помещение хоть немного проветрилось, после чего заглянул в спальню. Там на большой кровати со скомканными и вздыбленными постельными принадлежностями в мучительно изогнутой позе навзничь лежала молодая женщина в одном нижнем белье и с подушкой, закрывающей ее лицо. Набрав номер ближайшего райотдела, он сообщил о случившемся и вызвал опергруппу. Сразу же после этого созвонился с Главком и распорядился, чтобы к его дому выехали двое стажеров, имеющих опыт проведения обысков. Выйдя из квартиры на лестничную площадку, Лев встретил испуганно-вопросительный взгляд Бульмакиной и негромко, как-то даже буднично, произнес:
– Ее задушили…
Дед из сто восемьдесят третьей квартиры ошарашенно хлопнул себя руками и, качая головой из стороны в сторону, протянул:
– О-ей! Вот это да-а-а-а! Ритка, Ритка! Ну и чего ради ты жила? Ни дите не оставила после себя, ни доброй о себе памяти. Никому такой судьбы не пожелаешь…
– Да, что же это за нелюди такие? Моего Ростьку зарезали, эту Ритку задушили… Господи! Как же страшно стало жить на этом свете!.. – воскликнула Нина и торопливо перекрестилась.
– Нина Викторовна, нам, наверное, придется провести обыск в вашей квартире, – взглянул на нее Лев. – Прежде всего чтобы обезопасить вас и ваших детей от визитов посторонних. Не исключено, что Ростислав где-то там мог спрятать что-то такое, что является приманкой для уголовников. Вам с детьми, я думаю, ближайшие дни лучше пожить у кого-то из близких, пока не будут выявлены и задержаны те, кто виновен в смерти вашего мужа. Дверь квартиры мы опечатаем и установим в помещении датчики движения – если вдруг кто-то там появится, его немедленно задержат.
– Я согласна… – отрывисто кивнула она, комкая в руках носовой платок. – Когда и кто придет осматривать квартиру?
– Минут через пятнадцать подъедут двое наших сотрудников.
