Николай Лесков
О двенадцати месяцах
Божины Немцовой[1]
(С чешского)
Была одна мать, и было у нее две дочери; одна была ее собственная дочь, а другая – падчерица. Свою она очень любила, а на падчерицу и глядеть не могла; не любила ее за то, что Мурушка была красивее Елены. Добрая Мурушка не знала своей красоты и не могла придумать, за что мачеха так на нее естся. Вся домашняя работа лежала на Мурушке Она убирала в хате, варила, мыла, шила, пряла, ткала, косила траву и за коровой сама ходила, все ей припасала и все около нее обряжала. Елена ни за что не бралась. Морушка все делала без ропота; терпелива была и материны и сестрины нападки сносила, как тот агнец безответный. Только все это не было оценено; они еще день ото дня становились хуже и ни за что больше лютовали, как за то, что чем далее шло, тем Морушка становилась красивее, а Елена безобразнее. И подумала себе мачеха: «К чему бы это было, чтобы я берегла в своем доме красивую падчерицу при моей бедной дочке. Придут на поглядки хлопцы, влюбятся в Морушку и не будет им нравиться Елена». И порешили они сбыться бедной Морушки; морили ее голодом, били; но она все терпела и день ото дня становилась еще прекраснее. Такое ей загадывали, что ни одному человеку и в ум бы не пришло. Один раз – это было в половине Великого Сечня (sečen, leden – у нас январь) – захотелось Елене душистых фиалок.
– Иди ты мне, Морушка, иди принеси мне с горы (из леса) букет фиалок; я заложу их за пояс и буду их нюхать, – так кричала она сестре.
– Ай, Боже, сестра моя милая, что это тебе на ум пришло? Я никогда не слыхивала, чтобы росли под снегом фиалки! – убеждала ее несчастная девушка.
– Ты шлюха, ты дрянь, ты будешь мне возражать, когда я тебе приказываю? Сейчас пойдешь на гору, а если не принесешь фиалок, убью тебя! – закричала Елена.
Мачеха схватила Морушку, выпихнула ее за двери и двери за нею заперла. Девушка шла до самой горы, горько плача. Снега бездна – нигде следа. Девушка долго, долго блуждала; голод ее морил, от холода она стыла и просила пана Бога, чтобы он лучше взял ее. Тут вдали ей блеснул какой-то свет. Пошла она на этот свет и пришла на самый верх горы. На верху горы пылал большой огонь (vatra), и около того огня лежало двенадцать камней, а на тех камнях сидели двенадцать мужей (mużů). Три беловолосые, три помоложе первых, три еще моложе, а еще три всех моложе и всех прекраснее. Они ничего не говорили, только тихо глядели на огонь. Эти двенадцать мужей были двенадцать месяцев. Великий Сечень сидел вверху (на первом месте); волосы и борода у него были белы как снег. В руке он держал посох (patyk, kyj). Морушка испугалась и в страхе на минуту остановилась, а потом, осмелившись, приступила ближе, прося:
