Николай Марчук
Закрытый сектор. Капкан
– Нам можно будет оставить при себе оружие? – спросил я у Суркова, перед тем как пойти в машину, чтобы немного поспать.
– Пистолеты и винтовки с ружьями можете оставить себе, все остальное необходимо сдать на хранение.
– Хорошо. Дашь кого-нибудь в сопровождение, или нам своими силами обходиться?
– Нет, ребята, пулемет, я вам не дам, – цитатой из знаменитого фильма ответил Сурков. – У меня людей мало, так что свое торгпредство кошмарте сами. Если что, связь по рации. Если вас будут убивать, тогда вызывай подмогу, примчимся и поможем.
– А если мы кого-нибудь убьем? – спросил я.
– Тогда сделай так, чтобы это выглядело как самооборона. Договорились? Ну, и хорошо, пойдем, напишешь мне заяву.
После того, как я написал заявление, залез в «уазик», откинул переднее сиденье, замотался в трофейный спальник и завалился спать, предварительно поставив будильник на шесть утра.
Спал крепко и сладко, впервые уже за много лет приснился эротический сон, где я прекрасно проводил время с рыжеволосой девушкой из банка. Проснувшись от писка будильника и вспоминая увиденное во сне, подумал, что, кажется, влюбился. Как только разберусь с Гортье и Французом, сразу же займусь осадой рыжеволосой крепости по имени Вера.
* * *
– Ну, что там? – спросил я у вернувшегося от запертых ворот Сергея.
– Заперты, я позыркал по сторонам, вроде охраны нет.
– Сорвать замок можно, или надо ворота ломать?
– Сейчас попробуем. Братка, захвати лом и топор, – попросил Сергей своего брата.
– Командир, а это вообще законно? – опасливо косясь по сторонам, спросил Фельдман.
– Абсолютно, фактически мы просто пытаемся попасть на свое предприятие, просто ключей от замков нет, – подбодрил я Ростика.
– Главное, чтобы их крыша не приехала и не вломила нам трусулей за то, что мы ключи потеряли, – поддакнул, сонно зевая, Илья.
– Не бзди! У нас огневой мощи достаточно чтобы противостоять любой крыше.
– Готово! – крикнул Серега, распахивая ворота.
Небольшой забетонированный двор площадью четыреста квадратов, в углу пристроился небольшой двухэтажный домик, а рядом – длинный навес для машин. Над крышей дома торчала высокая мачта радиоантенны. Вот и все! Ну и за что здесь платить триста пятьдесят тыщ в месяц?!
Замки на входной двери сломать не смогли, поэтому сорвали с одного окна решетку и, выдавив стекло, запустили младшего Чернова внутрь, а он уже и открыл дверь изнутри.
Глядя на царивший внутри кавардак, я понимал, что ничего ценного мы здесь не найдем. Компьютеров и прочей оргтехники нет, большой ящик мощной радиостанции вырван с корнями, только обрывки проводов указывают на то, что он здесь раньше стоял. В небольшой подсобке стоит печка, выполняющая роль котла для отопления. Все в золе от сгоревшей бумаги.
– Ничего себе! – потрясенно протянул Усов, глядя на царивший вокруг погром. – Все спионерили! Что не украли, то сожгли!
– Значит, давайте пока здесь приберемся, помещение-то оплачено, чего зря добру пропадать. Санузел есть, печка есть, места полно. Располагайтесь парни. Ус, а ты знаешь, где жили местные работники или сам Гортье?
– Всех не знаю, но у одного в гостях был, здесь рядом. Нужно сходить за ним?
– Было бы неплохо. Показывай, сходим к нему в гости, чайку попьем, может, чего разузнаем. Рома, ты за старшего, если кто припрется, всех вязать и аккуратненько в кладовке складывать, я вернусь и допрошу. Если что-то серьезное случится, вызовешь меня по рации.
Усов уселся за руль, я плюхнулся рядом. Короткую помпу положил на колени. Разгрузку пришлось перекомпоновать, убрав автоматные подсумки заменив их на короткие карманы, набитые патронами двенадцатого калибра. Кобуру с ПМ повесил на грудь, ТТ на поясе, оба ножа в ножнах, шлем, бронежилет и рация – на своих местах.
По рассказу Усова я понял, что едем мы в гости к парню по имени Тимур, который работал в торгпредстве одновременно охранником, грузчиком и курьером, короче, мастер на все руки.
Дом, в котором жил Тимур находился рядом с промзоной, надо было всего лишь заехать в ближайший частный сектор, который окружал «промку», немного там пропетлять по кривым улочкам, и мы на месте – небольшой деревянный дом, крыша накрыта шифером, из которого торчит кривая печная труба. Палисадник и двор вызывали удручающее впечатление – всюду грязь и мусор, но судя по дрожащему над трубой воздуху, в доме все-таки кто-то есть.
Бесцеремонно отворив калитку, которая фиксировалась лишь накинутой на ближайший столбик цепью, вошли внутрь. Дернул за ручку входной двери, дверь подалась, но не открылась, мешал накидной засов, установленный изнутри. Оттянув дверь максимально на себя, просунул в образовавшуюся щель клинок ножа, надавил на него всем телом и выдрал засов с мясом из деревянной двери. Путь свободен!
Иду первым, пистолет в руках, Усов осторожно крадется сзади, держа в руках помповое ружье. Небольшая кухонька – стол завален вонючими объедками, в тазике грязная посуда, а на стенах потеки чего-то темно-красного. Пусто! Комната – посреди разложенный диван, застеленный желтыми от пота, мятыми простынями. Шкаф в углу, покосившийся комод с вывалившимися наружу ящиками и разбросанные на полу вещи. Никого нет. Странно! Печка в углу теплая, внутри еще тлеют непрогоревшие угли, значит, топили её пару часов назад. Куда же этот Тимурка подевался? Прошелся по комнате несколько раз в разные стороны, обдумывая кое-чего.
Помнится, когда-то давно, в старой жизни, шмонали мы схрон нохчей. Все, как принято у «чехов» – закопанный глубоко в землю бункер, причем двухэтажный, второй уровень нашли только потому, что знали, что он есть. Час искали люк вниз, еле нашли. К сожалению, оба этажа были пусты, боевики, предупрежденные кем-то из наших чеченских коллег, ушли, но руководство решило, что к такому замечательному схрону враг обязательно вернется, поэтому для порядка бросили внутрь несколько ручных гранат и вернулись на базу, оставив засаду. Поскольку желающих провести неделю в сыром, промозглом лесу в компании злых морпехов среди вышестоящего руководства не было, то эту роль доверили мне, а точнее поставили задачу и отдали приказ, ну или наоборот, вначале отдали приказ, а потом уже поставили задачу. А то, как это морпехи будут караулить чехов без бравого молодого особиста в моем лице? Не порядок!
На третий день засады, люк, ведущий в двухэтажную землянку, поднялся, и оттуда вылез бородатый «крестьянин» с АКМ наперевес. Удивленно пукнув от увиденного, пара наблюдателей дождались, когда бородач отойдет от схрона подальше, где повязали его по рукам и ногам. В ходе экспресс-допроса выяснилось, что на самом деле вражеский блиндаж был не двухэтажным, а трехэтажным, и на последнем, третьем ярусе находятся вооруженные боевики, они были там все это время, даже тогда, когда на втором этаже лазила досмотровая группа. Чтобы бородач рассказал, где расположен запасной выход из землянки, пришлось тыкать его ножом в первичные половые признаки. Боевиков выкурили, как барсуков из норы – подожгли второй ярус их тайного убежища, накидав туда для пущего эффекта дымовых шашек, и устроили засаду в точке запасного выхода.
Может, и здесь есть подвал или еще какое-нибудь тайное убежище? Половые доски были одинаковой длины, без лишних щелей и сращений. Крышки люка нет. В кухне та же история – нет никаких тайных лазов и люков. Вышел наружу, обошел домик вокруг, ничего странного и подозрительного. Ан нет, подождите! Чего это у нас? На поркуа здесь эта труба с грибком сверху? Вентиляция? Ржавая труба-«сотка» торчала из фундамента дома. Если есть вытяжка, значит, внизу есть пустое пространство, где вполне может спрятаться человек. Налив из канистры бензина в трубу вытяжки, поджег его. Полыхнуло фонтаном огня, и снизу раздался приглушенный толщей фундамента, пронзительный визг. Через несколько секунд из-под ступенек крыльца выполз мужик в дымящейся одежде. Ну, вот и долгожданный барсук!
Огонь залили водой, а обожженную кожу на руках Тимурки обработали пантенолом.
– Ус, чё за дела? – возмущался Тимур, когда ему обрабатывали ожоги. – На кой ляд вы подожгли мой дом?
– А зачем ты прятался?
– Мой дом, что хочу, то и делаю! Хочу – сплю в подвале, хочу – в кровати! – ответил Тимур. – Валите на фиг отсюда!
– Тимур, меня зовут Евгений Павлович, и я новый начальник торгпредства «Энергия», – представился я. – Бывший начальник Гортье, подозревается в убийстве и мошенничестве. Поэтому тебе надо прямо сейчас решить, кто ты: подельник и соучастник множества преступлений или невольный свидетель, готовый сотрудничать со следствием.
– Что-то вы не очень похожи на полицейских, чтобы решать кто я, соучастник или свидетель…
– Если хочешь, я прямо сейчас вызову наряд полиции, и они выпотрошат тебя. А можешь нам рассказать все, что знаешь, и мы уйдем, а ты станешь богаче на крупную сумму денег. – Я вытащил из поясной сумки десять пятитысячных купюр.
– Заманчиво. Чего хотите узнать? – спросил Тимур.
– Ну, во-первых, кого ты боишься, что прячешься в подвале?
– Подельников Гортье, этот придурковатый француз впутался в плохую компанию, которая постоянно сосала из него бабло.
– Что за компания?
– Точно не знаю, вроде они из Новой Москвы и занимаются торговлей со старым миром. Чего-то гонят туда, что-то тащат оттуда, видел парочку этих парней – вылитые бандиты, рожи такие, что увидишь, сам все деньги отдашь.
– Кто бы говорил о рожах? – проворчал Усов. – Сам-то давно в зеркало глядел?
Действительно благородной внешностью Тимур похвастать не мог – на правой щеке тонкий шрам, нос сплющен и торчит немного набок, глазки маленькие, как у поросенка, да и весь он какой-то невыразительный, плюгавый, похожий на бледную поганку.
– Что случилось с офисом торгпредства? Почему там полнейший разгром и кавардак?
– Гортье уволил всех сотрудников два дня назад, при этом он остался должен зарплату за последний месяц. Ну, а мне пришлось перевести на машине все имущество торгпредства на один из складов в промзоне. Когда перевозил, то случайно увидел, что хранится на том складе. Теперь вот и ночую в подвале, опасаясь за свою жизнь.
– И что там?
– Там все те грузы, которые не доехали до поселка, все что якобы было украдено или потеряно по дороге.
– Покажешь, где этот склад?
– Если только издалека, – тут же определил границы своей храбрости Тимур. – И вы мне заплатите еще столько же! – помимо храбрости Тимур показал и границы своей жадности.
– Этот вопрос мы решим только после того, как узнаем, что внутри склада. Если там и правда окажется похищенное имущество поселка, то получишь свои тридцать серебреников, а если обманешь, то я тебе нос сломаю. Еще один вопрос. Что ты знаешь о смерти Шахова Виктора Семеновича? – спросил я.
– Ничего, но думаю, что в этом замешан Гортье, они с Шаховым знатно погавкались, как раз за день до смерти Семеновича. Там просто так получилось, что к французу приехали какие-то мутные типы, которые требовали, чтобы он выплатил очередной платеж, в общем спалили Жана по полной.
– А где остальные сотрудники торгпредства?
– Думаю, по домам сидят, но честно говоря, к моменту всеобщего увольнения осталось всего три человека: я, Светка и бухгалтер Наталья Олеговна.
– Где живет бухгалтер, знаешь?
– Знаю.
– Собирайся по-быстрому, съездим к ней и поговорим.
– Хорошо, только давай вначале обговорим финансовый вопрос.
– Тимурка, а давай ты заткнешься и молча будешь помогать нам, а то я сейчас включу режим «кнута»! – пригрозил я наглецу. – Закроем все вопросы, потом обговорим финансовую сторону, не бойся, я не обижу.
Тимур разочарованно покачал головой и зашел в дом, чтобы переодеться. Через пару минут мы отправились дальше. Вначале поехали к дому, где живет бухгалтер. Оказалось, что вчера Наталья Олеговна уехала из Сосновска в Новую Москву, причем, как сказали соседи, покинула свой дом в спешке и суматохе. Потом сгоняли на склад, где должно было храниться имущество Сиротинска. Большой ангар и огражденная территория, где стояли двадцатифутовые морские контейнеры. Зуб даю, это оно и есть!
На часах было уже начало девятого утра. Скоро открытие банка, так что может быть, уже скоро, француза повяжут под белы рученьки и упрячут в каталажку, где он ответит на все интересующие нас вопросы.
– Тимур, а такого типа, как Юлиан Федорович, ты случайно не знаешь? Он еще ходит в ковбойском прикиде, и занимается встречей прибывших в этот мир переселенцев, – спросил я.
– Видел как-то Гортье в компании с похожим по описанию типом, – немного подумав, ответил Тимур. – Причем в тех обстоятельствах, что я их видел, можно было сделать вывод, что они «голубки».
– Твою мать! Я так и знал! – ошарашенно протянул Усов. – Точно! Гортье – гребаный петух!
– Ну, вот, только геев мне здесь не хватало, – устало произнес я. – Ладно, поехали назад в торгпредство, перекусим и сообща подумаем, что делать дальше.
Вернулись в торгпредство, братья Черновы и Фельдман прибрались здесь, растопили печку, на которой Сергей разогревал еду и кипятил воду.
Позавтракав, я оставил парней прибираться и обустраиваться дальше, а сам поехал на «уазике» к банку, очень хотелось не пропустить арест француза. Машину бросил на соседней улице и к банку пошел пешком. Где спрятались лейтенант Сурков и группа захвата, я не знал, поэтому вызвал его по рации. Виталий тут же ответил, сообщив, что он сидит в здании напротив банка. Там оказалась общественная баня.
«Городская общественная баня № 1». Я зашел внутрь, на первом этаже меня встретил неприметный паренек в балохонистой одежде, под которой можно было скрыть не то что легкий бронежилет и пистолет-пулемет «Кедр», а даже что-нибудь посущественнее.
Виталий устроил себе лежку на втором этаже в одном из подсобных помещений, окна которого выходили как раз на фасад банка. Устроился парень с комфортом и вкусом: мягкие кресла, передвижной столик, на котором помимо бинокля, рации и пистолета был еще и кофейник, блюдце с печеньем и небольшой полупустой графинчик коньяка.
– Хорошо устроился, – прокомментировал я содержимое столика.
– Это для маскировки, – объяснил Сурков, наливая себе и мне коньяк в небольшие пластиковые стаканчики.
Я от спиртного отказался, впереди еще целый день, и не хотелось с утра дурманить голову, тем более что одно дело носиться по лесу и совершенно иной коленкор – сидеть в душном, накуренном помещении.
Рассказал лейтенанту, все, что удалось узнать, попросил его организовать досмотр склада, на который вывезли технику с нашего торгпредства, тем более что там могли быть не дошедшие до Сиротинска грузы.
– Я не против, но пойми, у меня людей с гулькин нос, вот сейчас Француза возьмем, расколем его и сразу же, по горячим следам, полетим на твой склад, да и мотивировка перед начальством будет соответствующая, – объяснил Сурков.
– На кой ляд тебе лишняя мотивировка нужна? – удивился я. – Я хоть сейчас тебе заяву напишу, с перечнем украденного товара. Разве этого будет недостаточно, чтобы вскрыть и досмотреть подозрительный склад?
– Если Француза сегодня не возьмем, то поедем на твой склад. Но пока сидим здесь и ждем злодея. Договорились?
– Договорились, – согласился я. – А что там с Ковбоем? Взяли его?
– Нет. Ездили к нему на работу, там он не появлялся два дня, коллегам сказал, что заболел. Были дома, соседка сообщила, что позавчера он поспешно выехал с вещами из дома.
– Хреново. Значит, одна надежда на поимку Гортье, – резюмировал я. – Слушай, так если у тебя людей не хватает, может, я этот склад сам досмотрю?
– Ага. Туда охрана приедет и на фиг вас перестреляют, а мне потом еще и по шапке влетит за то, что я тебя туда отпустил.
– Понимаю, но тянуть тоже нельзя, Гортье явно не один был, с ним заодно какие-то мутные типы, они сейчас вывезут все ценное в неизвестном направлении, и где мне потом общественное имущество искать?
– Товарищ капитан второго ранга, ну не доставай меня, хорошо! – взмолился лейтенант, тяпнув коньячку. – Это в старом мир с одной стороны было государство и закон, а с другой стороны злодеи, и даже если, кто из бандитов был «оборотнем в погонах», то он все равно чисто теоретически был вне закона. Понимаешь? А здесь все не так, здесь нет УК, нет прокуратуры, нет репортеров, которые могут поднять общественность и создать резонанс. Здесь есть интересы корпораций, которые разрабатывают этот мир, и если твой склад входит в сферу чьих-то интересов, то мы туда в жизни не сунемся. Понял?
– Понял, – утвердительно кивнул я. – А как узнать, можно соваться на склад или нет? – продолжал пытать я лейтенанта.
– Легко, если после его досмотра нас с тобой не пристрелят, значит, содержимое склада сильным мира сего не интересно, и можно дальше работать в этом направлении.
– Интересная логика, – ухмыльнулся я. – Значит, здесь прав тот, у кого больше денег и связей.
– Именно! Все, как и в старом мире, но только без ретуши и прикрас в виде всяких там норм морали, права, человеколюбия и прочей гомосятины. Все просто и честно: у кого больше силы – тот и прав. Хорошо еще, что Сосновск признан всеми как нейтральная территория. Говорят, что в Новой Москве чуть ли не каждую неделю происходят заказные убийства, но оно и не удивительно, там же каждый второй, не считая первого, – богатей, сбежавший из старого мира. Одно дело, когда люди бегут сюда, спасаясь от рака, и совершенно другое, когда бегут от долгов или тюрьмы! У нас даже появились конторы по поимке беглецов, хедхантеры, мать иху так!
– И что, нормально платят охотникам за головами? – поинтересовался я.
– Когда как. К примеру, тебе за восьмерых убитых бандитов заплатят по пятьдесят тысяч рублей, правда, тебе еще повезло, потому что твои были в розыске, иначе могли и не заплатить, а то, кто тебя знает, может, ты левых людей укокошил и пытаешься их выдать за бандитов. На будущее учти, что если хочешь получить премию, то надо привозить трупы убитых и их оружие к нам, иначе на награду и не надейся. А так, еще промышляют отловом и уничтожением банд в предгорьях, там частенько нападают на караваны, перевозящие золото, платину и прочие плюшки, добытые на рудниках. Но в последнее время корпорации создали полноценные частные армии, вооруженные вертолетами, бронетранспортерами и стволовой артиллерией. Ну, и поимка сбежавших из того мира должников и бандитов. Тут уж размер премиальных каждый раз разный, за кого полтинник, а за кого и «лям».
А за кого и десять? – подумал я, вспомнив размер вознаграждения за голову Фельдмана.
– А какая-то общая база таких беглецов есть? – спросил я.
– Нет, конечно, тут все дело в связях со старым миром, – ответил лейтенант. – А что, хочешь стать «охотником за головами»?
– Почему бы и нет? Судя по местным ценам, то вполне можно отлавливать одного беглеца за пятьдесят тысяч в месяц.
– Можно, только чаще всего по подобным задачам работают группами и, самое главное, не в черте Сосновска и Новой Москвы, иначе здесь это будет расценено как обычное убийство со всеми вытекающими отсюда обстоятельствами. Соответственно прибыли меньше, а риска больше.
– Понял. Ну что, уже половина десятого, а нашего французского друга до сих пор нет, – тяжело вздохнув, произнес я. – По логике развития событий, думаю, он уже не придет.
– Не скажи, может, еще придет, деньги же он не бросит.
– А вдруг он уже знает, что его выплату отменили?
– Как? Мы ночью отменили операцию, знала об этом только Вера, а я в ней уверен на сто процентов.
– А может, спросить у неё, могли бы другие сотрудники знать об отмене выплат денег? Знаешь, где она живет, давай я быстренько метнусь и расспрошу, – предложил я.
– Зачем куда-то бежать? – удивился Сурков. – Я ей сейчас звякну, она, скорее всего, дома, отсыпается после ночного дежурства. Или ты хотел к ней в гости завалиться? Понравилась, что ли? – догадался лейтенант.
Я оправдываться не стал, ну понравилась… и что?
– Алло, Вера? Привет. Спишь? – Виктор все-таки позвонил девушке. – Непросто так, а по делу. Знаю, что ты спишь после ночного дежурства, но дело срочное. Вот скажи мне, мог кто-нибудь из сотрудников банка узнать, что Гортье отказали в выдаче денег. Да? Что прям любой кассир и оператор? Плохо. А ты случайно, не знаешь, кто именно это мог сделать?
– Спроси у неё, нет ли среди их сотрудников геев? – шепотом спросил я.
– Чего?! – прикрыв трубку рукой, ошарашенно переспросил лейтенант.
– Того! Вроде как Француз и Ковбой – заднеприводные, – пояснил я.
– Вера, ты еще на связи? – спросил лейтенант в трубку. – Отлично! Слушай, а скажи, среди твоих коллег нет случаем голубых? Нет, не для себя спрашиваю, для нашего общего друга, ну, с которым, я вчера ночью приходил. А я откуда знаю гей он или нет? – глядя на меня и широко улыбаясь, спросил Сурков. – А он тебе что, понравился? Нет его рядом, не переживай. Так что там с геями, есть они среди ваших сотрудников или нет? Есть? Отлично! И даже сегодня утром он на работе, вот так совпадение! Что?! Да не голубой он, успокойся, я просто пошутил! Хочешь, я ему скажу, где ты живешь? Понял, не буду! Все, отбой, отдыхай давай.
– Это было не смешно, – сообщил я Суркову.
– Зато выяснилось, что ты ей понравился, – парировал Виктор. – Вера – девушка хорошая, хоть с бывшим мужем ей не повезло, так что вы, товарищ капдва, лучше несколько раз подумайте перед тем, как к ней подкатывать.
– А что случилось с мужем? – заинтересованно спросил я, забыв, что изначально лейтенант звонил девушке совершенно по-другому вопросу.
– Честно говоря, история банальная, и я таких тут уже столько слышал, что перестал удивляться. В общем, у Веры есть дочка Женя, ей пять лет, несколько лет назад у неё диагностировали рак крови… Как там у них получилось на самом деле, я не знаю, но в этот мир она приехала с дочерью одна, вроде как муж должен был распродать все имущество и приехать следом, но он здесь так и не появился. Так что делай выводы.
– А ты её давно знаешь?
– Чуть больше года, она живет по соседству, моя жена с ней дружит, ну а мой мелкий дружит с Женькой. Когда у неё ночные дежурства, то её дочь ночует у нас.
– Понятно, – задумчиво протянул я. – Так, а что там у нас с голубизной среди сотрудников банка?
– Говорит, есть один сотрудник мужского пола, который регулярно бреет ноги и всячески следит за собой. Он как раз, сегодня утром работает. Она мне его кратко описала, сообщив, где он обычно обедает. Так, что если Гортье не появится до обеда, то можешь его аккуратненько зажать в темном переулке и допросить с пристрастием, – лыбясь в тридцать два зуба, пошутил Сурков.
– Хорошо, только пойдем вдвоем, – предложил я.
– А ты что, один боишься?
– Конечно, боюсь! До обеда у нас еще три часа? – посмотрев на часы, вслух подумал я. – Может, я все-таки метнусь на склад, а? Дай мне какую-нибудь бумагу или лучше сотрудника в помощь.
– Товарищ адмирал, ну что ж вы такой нудный? Ладно, дам тебе стажера в помощь, только заедете вначале в участок и возьмете ориентировки по украденным грузам.
Лейтенант вызвал по рации какого-то Сыра, через минуту в комнату зашел молодой парень лет двадцати. Ушастый, высокий, худой, как жердь. Штаны и куртка на нем висели как на вешалке, казалось, что тела под ними нет совсем, один скелет. А когда он встал напротив окна, то я еле сдержал смех – торчащие уши просвечивались от бьющего из окна солнечного света, окрашиваясь в ярко-розовый цвет.
– Сыроежкин, поедешь вот с этим товарищем на промзону, там досмотрите один склад, если найдете похищенные вещи, то вызывай группу и оформляй все как надо. Вначале заедете в участок, возьмешь ориентировки по пропавшим за последнее время крупногабаритным грузам. Понял?
– Слушаюсь!
Стажера Сыроежкина зовут Леха. Шел ему двадцать первый год, в старом мире он успел окончить училище на парикмахера и отслужить год в армии, в погранвойсках. В этот мир он попал вместе с матерью, которая болела раком. Это мне все поведал сам Сыроежкин, пока мы добирались до управления местной полиции.
– А чего ты в парикмахеры поперся? – спросил я, когда мы подъезжали к зданию управы местной полиции.
– Там девчонки одни в группе, думал, будет весело учиться, – ответил Сыроежкин.
– Понятно, ну и как, весело было?
– Да не очень.
– У тебя оружие есть?
– Нет, не выдали еще.
– Тогда держи, это тебе, – я протянул ему, взятую с заднего сиденья обрезанную вертикалку и пачку патронов. – Патроны по карманам распихай.
Парень сбегал в управление, вернулся через несколько минут, неся в руках папку с бумагами.
– И что, много в последнее время у вас пропало грузов? – спросил я, оценив толщину папки.
– Очень много. Только по вашему поселку больше тридцати эпизодов зафиксировано.
– Офигеть! А чего ж вы тогда ничего не делаете?
– Делаем, только у нас людей мало, – оправдываясь, заявил Алексей, – ничего не успеваем.
– А чего ж больше не набираете? Наверное, платят мало?
– Платят мало. Оклад у патрульного – двадцать тысяч, но зато комнату в общежитии сразу дают, паек, форма. Для начала нормально.
– Значит так, Леха Сыроежкин, слушай меня внимательно. Делай все, как скажу, – начал вводить практиканта в курс дела, как только мы заехали на промзону. – Скажу ложись, тут же падай на землю, скажу стреляй, жми спуск не думая. Если мои опасения подтвердятся, то за этим забором может храниться очень многое из того, что у вас пропало в последнее время.
– Ясно, а это согласованно с моим руководством?
– Конечно, а как, по-твоему, ты здесь оказался? – не моргнув соврал я.
Через ворота мы лезть не стали, хоть Сыроежкин и предложил постучаться в калитку и попросить, чтобы нас пропустили внутрь. Вместо этого подогнали УАЗ вплотную к забору и перебрались по автомобильной крыше через забор.
Большая забетонированная площадка, примерно сорок на пятьдесят метров. В самом углу стоит двухэтажное здание, собранное из четырех модульных домиков три на шесть метра, два блока на первом этаже и столько же на втором. Рядом с двухэтажкой высокая мачта для радиосвязи, тут же средних размеров полукруглый ангар, собранный из листов гофрированного железа. И самое интересное – двенадцать морских двадцатифутовых контейнеров, стоящих на бетоне аккуратно в ряд. Судя по четырем прямоугольным следам, оставленным на бетоне, еще недавно здесь было на четыре контейнера больше. Контейнеры точно такие же, как виденные мной, вчера на КамАЗах, идущих в Сиротинск. Интересное совпадение, не правда ли?!
На территории никого не было. Прекрасно было видно висящий навесной замок на дверях домика и ангара. Ну и отлично, можно досмотреть несколько контейнеров. Если найдем украденное, то спокойно вызываем наряд полиции, а если внутри пусто, то так же по-тихому свалим через забор.
Вскрывать контейнеры не пришлось, улики нашлись в простенке между ангаром и забором – несколько рядов деревянных ящиков, по объему как раз на два контейнера. Сразу же возникла ассоциация с пустыми контейнерами, помеченными красными квадратами, которые встретились по пути в Сосновск.
– Ну что, есть у тебя в ориентировках нечто подобное? – спросил я у Сыроежкина, кивая на деревянные ящики.
– Сейчас посмотрю, – парень разложил на крышке ближайшего ящика стопку бумаг и принялся их перебирать. – Хорошо бы знать, что внутри, так легче было бы определиться.
– Сейчас сделаем, – с помощью ножа поддел крышку одного из ящиков.
Внутри оказались дисковые пилы разного диаметра.
– Похоже, это наш груз. Здесь дисковые пилы. Мне в Сиротинске говорили, что к ним не доехали комплектующие для лесопилки, – сообщил я Сыроежкину.
Практикант лишь задумчиво кивнул, продолжая ковыряться в своих бумагах. Осмотрелся вокруг, на контейнерах навесные замки, по два на каждый контейнер, замки плевые, такие сбить – дело пары секунд, в ангаре большие двухстворчатые ворота, в одной створки воротины, калитка. Везде навесные замки. Значит, внутри ангара никого нет.
Неожиданно у меня защемило в груди, сильно кололо в том месте, где был ожог от сгоревшего нательного крестика. Сразу вспомнился эпизод в столовой, когда такая же боль, предшествовала стрельбе. Недолго думая, я затолкал Сыроежкина в глубь простенка. Выхватил рацию и попробовал вызвать Суркова. Связи не было. Для портативной болтушки слишком далеко, или много преград в виде железа и бетона. Попробовал связаться со своими, та же песня – никто не отвечал.
– Вы чего?! – ошарашенно спросил Сыроежкин, не понимая, с чего это я вдруг запаниковал.
– Того! – шепотом выдохнул я, ткнув в сторону въездных ворот. – Допрыгались!
Ворота медленно распахивались, и внутрь базы заехали несколько грузовиков, один из которых был снабжен краном. Следом за грузовиками заехали две пятидверные «Нивы» 2131. Из внедорожников вылезли хмурые типы весьма бандитской наружности. К слову, все при оружии – автоматы и ружья держали на виду, совершенно не скрываясь.
– Чё делать-то? – скороговоркой выпалил Сыроежкин.
– Валить надо! Давай лезь на ящики и сигай через забор, – приказал я парню.
– А вы?
– А я следом!
Сыроежкин запрыгнул на ящики, ухватился за верх забора, подтянулся на нем, но неожиданно с той стороны донесся громкий собачий лай. От неожиданности парень не удержался и свалился назад. Псы, видимо, были выученные и натасканные, они почуяли наше присутствие, но лаять не стали, а тихонечко подкрались и выжидали, проявив себя только тогда, когда Сыроежкин полез через забор.
– Там собаки! Здоровенные псы! – закричал парень.
– Эй! Кто там?! – закричали нам от машин.
Осторожно выглянул из-за угла – к нам бежали четыре человека.
– Застрели собак и беги за подмогой, а я прикрою. Держи рацию, там на последней волне должны сидеть мои пацаны, они здесь на «промке», склад номер двадцать три, – сунув рацию в руки Сыроежкина, метнулся назад к углу ангара.
Укрывшись за стопкой ящиков, я открыл огонь из ТТ. Выстрелил четыре раза. Двоих, из четверки бегущих, мои пули сбили с ног. Оставшиеся бандиты, бросились в разные стороны. Добил остатки магазина, ранив третьего из бойцов противника.
Бум! Бум! – сзади громогласно бахнул обрез вертикалки, из-за забора донесся пронзительный собачий визг, переходящий в скулеж. Оглянувшись, я увидел, как Сыроежкин спрыгнул вниз.
Сменил магазин в ТТ. Хотел было снова высунуться, но противник открыл массированный ответный огонь из всех стволов, пули вгрызались в деревянную обшивку ящиков, раскалывая её. Щепки летели в разные стороны.
Упав на холодный бетон площадки, затравленно огляделся по сторонам. Бежать через забор поздно, по ту сторону здоровый пустырь, размером с несколько футбольных полей; пока я добегу до противоположной стороны, меня успеют нашпиговать свинцом, как утку гречкой.
Запрыгнул на верхний ящик, вонзил один нож в гофрированное железо ангара, клинок пробил тонкую сталь, как бумагу, и вошел на треть своей длины. Ухватился за рукоять, подтянулся и вонзил второй нож повыше. Снова подтянулся, одну ногу поставил на рукоять ножа, а вторую опер на изгиб железа. Теперь я был на высоте трех метров, осторожно высунулся из-за угла ангара – под прикрытием автоматчиков к ящикам подходили двое парней, вооруженных ружьями.
