Николай Метельский
Устав от масок
Вот в этот храм с очень богатой историей мы всей толпой и поперлись.
Изначально я хотел все сделать тихо, но тогда какой в этом смысл? Так что пришлось дать пару намеков в Майничи, социальной сети Шидотэмору, что иду именно в Ама-дзингу. Поэтому я совсем не удивился, встретив толпу народа. Увидел еще в машине и, чтобы добиться максимального эффекта, попросил Сэйджуна остановиться заранее. Выйдя из автомобиля, стал дожидаться, когда ко мне подтянутся друзья. Ну, кроме Норико – она ехала со мной и со мной же вышла.
– Этот храм настолько популярен? – спросила она, оглядываясь.
– Ну-у-у… – осмотрелся я вслед за ней. – «Пять щитов» смотрела?
– Конечно, кто ж его не… О-о-о… Так это здесь произошло? – спросила она со слегка расширенными глазами.
– Тебе в Сейджо разве ничего об этом не рассказывали? – удивился я.
– Что-то не помню такого, – ответила она. – Да нам и не рассказывали про легенды, связанные с храмами. Разве что пару. Я могу тебе рассказать, как Нобунага сжег Хонно-дзи. Что этому предшествовало, во что вылилось… А легенды и сказки – это не про Сейджо.
Дождавшись, когда подойдут друзья, я направился в храм. Толпа, собравшаяся по обе стороны дороги, не особо шумела, но некий постоянный гул был. Многие, особенно когда я смотрел в их сторону, низко кланялись, но в целом падать на колени люди не спешили. На лестнице, которая вела в храм, народу тоже было достаточно, но гораздо меньше, чем на дороге. Ну да там и места меньше – лестница была хоть и широкой, но не бесконечной. И, видимо, из-за того, что люди находились ко мне ближе, чем те, что стояли на дороге, разговоров было гораздо меньше. Во всяком случае, когда я приближался, все замолкали. А вот поклонов стало больше.
Ну а во дворе храма царило настоящее столпотворение. Поначалу даже прохода видно не было, но стоило только людям понять, кто пришел, и передо мной они сразу стали расступаться. Словно воды океана перед Моисеем. Друзья молчали. Выглядели они, будто ничего необычного не происходит, только Мизуки… В общем, рыжая выглядела так, словно сейчас взорвется от восторга.
А потом кто-то крикнул:
– С праздником, Аматэру-сама!
И словно плотину прорвало.
– С праздником!
– Поздравляем!
– Вечной славы Аматэру!
– Счастья роду Аматэру!
– Мы за вас горой, господин!
– Вечного солнца на вашем пути, Аматэру-сама!
– Вечности роду Аматэру!
А на полпути к храму, на входе которого стояли три монаха, из толпы вышла девочка. Милый ребенок, который протягивал мне цветок. Как и в прошлый раз. Черт, да, по-моему, это она и есть.
– Вы потеряли свой цветок, Аматэру-сама, – произнесла она робко.
– Извини, малышка, – ответил я, беря цветок в руку. – Постараюсь следить за ним повнимательнее.
На что она низко поклонилась и юркнула обратно в толпу, а я медленно повернулся и посмотрел себе за спину, где ощущалась дикая смесь чувств, от страха до удивления. А я, напомню, могу чувствовать чужие эмоции, только когда они очень-очень сильные. Да и с определением источника эмоций проблема, если в толпе нахожусь. Сейчас же в том направлении, если не принимать в расчет толпу, а вспышка эмоций была явно ближе, находилась только Норико. Девушка стояла, словно лом проглотила, и смотрела куда-то в сторону храма, а когда я к ней подошел и взял за руку, почувствовал, как она напряжена. Впрочем, в себя Норико пришла довольно быстро и постаралась расслабиться.
– С тобой все хорошо? – спросил я.
– Д-да… – ответила она, с натугой улыбнувшись. – Все хорошо.
– А выглядишь так, словно демона увидела, – не отставал я. – Пойдем потихоньку.
– Со мной все в порядке, правда. Ничего не случилось, – ответила она, постаравшись сделать это непринужденно.
– Ты моя невеста, – произнес я. – Если что, не стесняйся просить помощи.
– Я это знаю, Синдзи. Спасибо, – улыбнулась она. – Со мной правда все хорошо.
Настаивать дальше означало бы лезть в чужие дела, так что мне пришлось отступить, а через несколько секунд мы и вовсе подошли к главному зданию храма, где мне пришлось ненадолго покинуть друзей.
Зайдя в помещение со статуей Аматэрасу, я огляделся. Ничего необычного – позолота, камень, алтарь. Что делать, я, как и в прошлый раз, не знал, так что, подойдя к алтарю и посмотрев на статую, просто поклонился. Выходить сразу было нельзя, так что я немного постоял возле статуи со склоненной головой, после чего направился на выход.
– Этот подарок от чистого сердца, – услышал я голос, что раздавался со всех сторон. – Храни его.
– Ты про цветок? – спросил я, смотря на статую. – Или про что? О чем ты вообще?
А в ответ тишина. Постояв еще немного, дожидаясь непонятно чего, я вновь развернулся в сторону выхода. Правда, у самых дверей остановился на секунду. Этот голос меня до мурашек доводит, даже мне нужно собраться после такого. Особенно когда твоего появления ждут сотни людей.
Выйдя обратно во двор, я остановился. Буквально на несколько секунд, чтобы все, кто хотел, могли меня увидеть. И именно в этот момент тучи, которые скрывали небо над Токусимой уже несколько дней, немного разошлись, позволяя одинокому лучу света пробиться к грешной земле. Забавно было то, что именно я оказался в центре этого луча. Я в общем-то и не придал бы этому значения, если бы толпа не всколыхнулась. По ней словно волна прошла. Первые ряды начали кланяться в пояс, а некоторые люди и вовсе становились на колени. Стоящие за ними видели то, что и передние ряды, и тоже склоняли спины. И так до тех пор, пока весь двор, те самые несколько сотен человек, не встал передо мной в поклоне. Ну или на коленях, как я и говорил. Только мои друзья застыли столбиками и не понимали, что делать. Да я и сам не понимал, что уж там.
– Этот город благословлен! – произнес я громко. – Аматэрасу-ками-сама смотрит на нас! Будем же достойны ее взора!
Не, ну а что еще я мог сказать?
Глава 2
Сидя в машине, Анеко смотрела на проплывающие мимо улицы города, который ей, если честно, не нравился. Она даже толком не могла слов подобрать, почему именно, вот просто не нравился – и всё.
– Как думаешь, – произнесла она, – это правда был знак свыше?
Сидящий рядом брат точно так же задумчиво смотрел в свое окно.
– Процентов тридцать, что это так, – откликнулся он, даже не обернувшись.
Анеко знала своего брата, знала о техническом складе его ума и довольно материалистичном взгляде на жизнь, так что из его уст тридцать процентов звучало как очень много. Но не соглашаться же с ним так просто?
– Тридцать – это мало, – сказала она. – Это все же Аматэру, богиня вполне могла отметить его.
– Так я и не спорю, – ответил Райдон и повернулся к ней: – Могла. Но, скорее всего, это просто случайность. Вот с чего бы ей размениваться на такую мелочь, как луч света из-за облаков? Син грамотно этим воспользовался, но думаю, он и сам считает это совпадением.
– Ну не знаю, не знаю… – протянула Анеко. – Его слова до мурашек пробирали. Даже меня, что уж там говорить о простых людях. А громкость? Он ведь явно не кричал, а его слова слышали все. Четко и ясно.
– Акустика там отличная, вот и всё, – дернул плечом ее брат.
– Что ж ты такой неверующий-то? – вздохнула она.
– Я материалист, сестренка, – усмехнулся Райдон. – Сомневаюсь, что богам есть до нас дело, даже до Аматэру, а уж светить фонариком со своих небес и вовсе как-то мелковато.
– Не нам решать, что для богов мелковато, а что нет, – нахмурилась она.
– Да-да, как скажешь, – отмахнулся он.
Тон брата Анеко, конечно, не понравился, но и педалировать тему она не хотела. К тому же у нее не было доводов, чтобы его переубедить, так пусть он оставит себе последнее слово, а она будет умнее и промолчит.
Однако долго молчать было скучно.
– Кстати, видел, как Норико резко отвернулась от Сина, когда ему дарила цветок та девочка? – спросила она.
– И что? – посмотрел на нее Райдон.
– Да так, странно, – пожала она плечами. – Как будто взревновала.
– Не говори ерунды, – чуть приподнял он брови. – Ты сама-то в это веришь?
– А о чем еще было думать? – ответила Анеко вопросом на вопрос. – Ей явно не понравилось происходящее. Похоже, она та еще единоличница. Ох, и натерпится с ней Синдзи.
– Чушь, – ответил Райдон. – Что у вас, девчонок, в голове, не знаете и вы сами. Так что о причинах гадать можно вечно.
– Зато мы всё знаем о вас, парнях, – хмыкнула она. – Философ фигов.
– Вот и оставайтесь с этим заблуждением, – улыбнулся Рэй. – Нам, парням, так проще будет. Всезнающие вы наши.
⁂
Мизуки пребывала в приподнятом настроении, скорее даже в хорошем. Шина не знала, с чего, но даже не будь та ее сестрой, покачивания из стороны в сторону головы, будто рыжая что-там про себя напевала, говорили сами за себя. Но так как Шина была ее сестрой, она знала, что Мизуки и сама могла не догадываться, отчего ей так весело. Рыжая малышка большую часть жизни прожила не в самой позитивной обстановке и всегда старалась видеть хорошее даже там, где другие просто пожали бы плечами. Можно сказать, искусственно поднимала себе настроение. А по-настоящему расслаблялась Мизуки только с семьей. И с Синдзи. Непонятно, чем он вызвал у нее такое доверие чуть ли не с первого дня их знакомства, но факт есть факт. Даже ей, Шине, пришлось приложить немало сил, чтобы расположить к себе маленький рыжий комочек отчуждения. И еще не один год потребовался на то, чтобы начать распознавать, когда она серьезна, а когда нет. Когда она улыбается искренне, а когда просто играет роль. А вот Синдзи, к слову, на это потребовалось около полугода. Тогда она этого не понимала, но, если оглянуться назад, все становится очевидным.
– Хей, – толкнула ее плечом Мизуки. – Ты чего такая задумчивая? О Синдзи думаешь?
Ну да. Сестру Шина знает хорошо, однако верно и обратное.
– Ты когда-нибудь задумывалась, что Син за все те годы, сколько мы его знаем, так и не изменился? – спросила Шина. – Хотя нет, лет в восемь он все-таки другой был, но я те времена плохо уже помню.
– Хм… – подняла Мизуки глаза к потолку и постучала пальцем по подбородку. – Ну да, пожалуй, так и есть. И что с того?
– Да ничего, – пожала плечами Шина. – Просто странно, что он… Даже не знаю, как сказать.
– Что сейчас взрослый, что в десять таким же был? – помогла ей Мизуки.
– Ну да, как-то так, – согласилась Шина.
– Думаю, это из-за того, что у него родители резко исчезли, – пожала Мизуки плечами. – Как приспособился, так и живет.
– Я бы сказала – рано повзрослел, – чуть поправила ее Шина.
– Можно и так, – улыбнулась Мизуки. – Но слово «приспособился» мне нравится больше. Круто же звучит. Особенно применительно к десятилетнему малышу.
– Я… – помолчала Шина. – Я тебя порой все-таки не понимаю.
– О да, я такая, – вздернула Мизуки нос. – Рыжая и Великая одновременно.
– Скажи мне, Рыжая и Великая… – начала Шина.
– Можно без «и», – прервала ее Мизуки.
– Великая Рыжая, – произнесла с улыбкой Шина. – Скажи мне, что ты думаешь о том, что произошло в храме?
– Хмм… – Мизуки вновь показательно задумалась. – Скорее всего, Аматэрасу-ками-сама, как любая женщина, одолеваемая любопытством, решила посмотреть, что там творится, а Синдзи удачно попал в фокус ее внимания и воспользовался ситуацией.
Мизуки опять смогла ее удивить. Честно говоря, у самой Шины было две теории: Синдзи просто повезло с облаками или его действительно благословила богиня. Но чтобы и богиня, и повезло?
– Интересная теория, – проговорила Шина медленно.
– А то ж, – расплылась в улыбке Мизуки. – Я еще и не такое могу.
– Кстати! – вспомнила Шина интересный момент, произошедший не так давно. – Насчет теорий. Как думаешь, почему на недавнем приеме папа вышел после разговора с Сином такой довольный? О чем они там могли договариваться?
– И правда. Как-то я об этом не задумывалась, – произнесла Мизуки и сосредоточилась. – Даже не знаю, Ши-тян. Слишком много вариантов. Но вот Синдзи после того разговора таким довольным не был.
– Не, не то, – покачала головой Шина. – Ты ж его знаешь – если бы отец его в чем-то обыграл, Син точно ходил бы раздраженным.
– Ага, – согласилась Мизуки. – Бурчал бы на всех. Знаешь, мне кажется, что их серьезный разговор не окончен. Просто папка знает его не хуже нас.
– Думаешь, – подхватила Шина, – что они что-то обсуждали, не договорились, но Синдзи был в целом не против и папа это понял?
– В целом да, – согласилась Мизуки. – Скорее всего, рассчитывает его додавить в скором времени.
– Интересно-то как, – пробормотала Шина. – О чем же они там болтали?
– О! О-о-о… – произнесла Мизуки, расширив глаза. – Может, тебя сосватать решили?
– Ага, как же, – усмехнулась Шина. – Не будь такой романтичной дурехой. Кто ж меня выпустит из клана? Тогда уж скорее тебя сватали.
– Да не, – отмахнулась Мизуки. – Быть не может.
– Это почему? – удивилась Шина.
– Потому что я последний носитель камонтоку Докья, – как маленькой объяснила Мизуки. – Я как ты, только немного иначе.
– Ерунда, – произнесла неуверенно Шина. – Клан и без твоего камонтоку неплохо проживет, а папа наверняка хотел бы, чтобы ты…
– Плюс приданое, – прервала ее Мизуки. – Оно тоже не может быть маленьким. Так что мы с тобой в пролете. И нас отдать, и еще приданым доплатить? Не, никто нас из клана не выпустит.
– Резонно, – вдохнула Шина. – Хотя мне-то что? Он всегда был мне как брат.
– Чего я вообще не понимаю, – покачала головой Мизуки. – Синдзи же классный!
– Ты его сама-то своим мужем можешь представить? – усмехнулась Шина.
– Ну-у-у… – задумалась Мизуки. – Если вот прям всерьез и мужем… Пожалуй что и нет. Но я в общем-то и не против в целом. Это определенно будет забавно, – добавила она возбужденно, а через секунду тяжко вздохнула: – Жаль, что этого не случится.
На это Шина пожала плечами. В целом, как выразилась Мизуки, и Шина будет не против. Уж лучше Синдзи, чем Мори Сашио. Хотя она и к последнему отвращения не испытывает. Глянув на сестру, Шина для себя отметила, что Мизуки все-таки немного лукавит. Перебраться под крыло Синдзи для нее будет не просто «забавно». Как ни крути, а в клане ее не любят.
– Давай не будем гадать, а просто спросим у папы, – предложила она.
– А давай, – потерла Мизуки ладошками. – А операцию мы назовем «Великое выуживание ответов»!
⁂
Торемазу ехала в машине Казуки. Было немного обидно, что посадили ее сюда по остаточному принципу. Просто больше не с кем было. Ну чтобы не чувствовала себя обделенной – вроде как все едут в компании, а она одна. Чтоб их всех, уж лучше одной. Казуки не отличался разговорчивостью и обладал просто-таки титановыми нервами. Вывести его из себя было крайне трудно, и дело даже не в злости – его и смутить-то было нереально. Просто человек-гранит какой-то. Не в плане эмоций, а в плане самоконтроля. Выудить из него что-то интересное было очень сложно, а уж пытаться манипулировать… Впрочем, стоит быть честной с собой – манипуляторша из нее не очень. Но она научится. Обязательно.
– Скажи, Казуки-сан, ты часто здесь бываешь? – спросила она, просто чтобы начать разговор.
– Часто, – вздохнул он. – Пока Синдзи-сан воевал в Малайзии, всеми делами, связанными с Токусимой, занимался я. Не знаю, как теперь будет, но вряд ли что-то изменится – у Синдзи-сана и без того полно забот.
– И как тебе здесь? – продолжала она спрашивать.
– Обычно, – пожал он плечами. – Разве что спокойнее, чем в Токио. Я даже не против здесь жить, но если Синдзи-сану нравится столица, то и мне там неплохо.
– Мне тоже здесь нравится, – произнесла она, посмотрев в окно машины. – Ты правильно сказал – здесь спокойно.
На самом деле ей было плевать на город, слишком мало она здесь пробыла и слишком мало видела, чтобы составить хоть какое-то впечатление о нем. Впрочем, Токио ей однозначно нравился больше. И уж точно она не ощущала себя здесь спокойно, но это можно было понять: рядом с этой Норико ее бесило очень многое.
– Это хороший город, – кивнул Казуки.
– Не расскажешь, как ты познакомился с Синдзи? – кинула она пробный шар.
Не то чтобы ей было интересно, но история наверняка довольно личная. Во всяком случае, на такой же вопрос, заданный Анеко, та отшутилась и ничего толком не рассказала. Сейчас же, одарив ее нечитаемым взглядом и пожав плечами, Казуки произнес:
– Я пытался его ограбить.
Торемазу моргнула.
– Что ты сделал? – переспросила она.
– Пытался его ограбить, – повторил он. – Естественно, ничего не получилось. За это я получил подзатыльник и пинок по заднице. Так и познакомились.
– Довольно необычное знакомство, – произнесла она медленно. – А что потом? Вы ведь не сразу подружились?
– А мы и не подружились, – ответил Казуки. – Я его руки, проводник его воли, а он свет, освещающий мой путь. Мне не нужна его дружба, мне нужен его приказ, – закончил он жестко.
– П-понятно, – стушевалась Торемазу.
Она знала, что парень превозносит Синдзи, но как-то не ожидала, что все настолько серьезно. Что их с Анеко, да и остальных ребят, шутки настолько… не шутки.
– Я знаю, Торемазу-сан, что господин вам нравится, – произнес он. – Но не пытайтесь сблизиться с ним через меня. Не выйдет. Это только его выбор. Я не просто не стану вам помогать, у меня и не получится это сделать. Но одну подсказку я вам дам. Всего одну. Господин – добрый. Как бы он ни пытался эту доброту в себе задавить.
– Я… Кхм. Я поняла. Спасибо, Казуки, – кивнула она.
На деле же Торемазу ничего не поняла. Но запомнила. Если потребуется, она десять тысяч раз прокрутит в голове этот разговор и найдет ответ. Позже. Сейчас же надо сменить тему на что-нибудь другое. Что-нибудь нейтральное. Парень сейчас чересчур серьезен, а такой Казуки ей никогда не нравился. Слишком опасен.
⁂
– Слушай, – спросил Мамио. – Как думаешь, это правда была… богиня?
Сидящий рядом Тейджо усмехнулся:
– А нам-то какая разница? Сам подумай – богиня это или нет, для нас с тобой ничего не изменится.
– Так-то да, просто интересно, – произнес неуверенно Мамио.
– Кому как, – дернул плечом Тейджо. – Мне вот по фигу. Но если тебе интересно мое мнение, то это просто случайность. Для богини такое все же мелковато.
– А пара сотен человек в храме посчитали иначе, – заметил Мамио.
– Просто они тут все… – запнулся Тейджо.
И замолчал. Подобрать слова вот так с ходу он не смог.
– Что? – спросил Мамио, которому надоело ждать продолжения фразы.
– Не знаю, как сказать, – вздохнул Тейджо. – Вроде и не фанатики. Любовь тоже выглядит иначе. Уважение? Слишком слабо для уважения. Аматэру в Токусиме – неоспоримая константа величия. Их величия. Уважение, где-то даже преклонение, гордость. И это аристократы, что там у простолюдинов, я даже представлять боюсь. Так что местные… У них нет сомнений. Единственный луч, пробившийся сквозь облака, упал на Аматэру? Всё – отмечен богиней. Просто потому, что иначе и быть не может. Понимаешь? – поймал он взгляд Мамио. – Как по мне, это для них просто обыденность. Не уверен, что там в храме кто-то удивлен был. Для них все так и должно быть.
– По твоим словам, они всё же фанатики, – произнес Мамио со скепсисом в голосе.
– Да нет же, – поморщился Тейджо. – Фанатик – это наш Казуки, а Аматэру для местных… Ну вот, например, у тебя есть сомнения, что император занимает свое место по праву?
– Э-э… – смешался Мамио. – Нет, конечно.
– Так же и тут, – кивнул Тейджо. – Аматэру для местных – равно… Дальше идет длинный список того, чем токусимцы их считают. В том числе величие, сила, защита – выбирай сам. А самое главное, как по мне, что это их Аматэру. Они часть этого величия. Пусть и совсем немного, но часть. Бесит меня этот город.
– Да ладно тебе, – сказал Мамио успокаивающе. – Город как город. Над Токио тень императора, здесь – Аматэру. Какая тебе разница?
– Погорячился, признаю, – усмехнулся Тейджо. – Токусима мне просто не нравится. Но с Токио ты не прав. Тень императора над всей страной, и это нормально. Это император. Но Аматэру, при всем моем к ним уважении, не императорский род. А для токусимцев даже император лишь на втором месте. Понимаешь? Здесь у тебя нет шансов даже вторым стать. Пусть даже я не стремлюсь сравняться с Аматэру, но я Вакия. Вакия, демоны их задери, а не друг Аматэру! То есть, понятно, и друг тоже, но… А, ладно, думаю, ты меня понял, – бросил он и замолк. Немного подумав, он вновь заговорил: – Добавлю еще кое-что. На приеме у мэра меня приняли очень хорошо, но не потому, что мой род старый, сильный или, например, влиятельный, а потому, что я пришел с Синдзи. Это, знаешь ли, неприятно, когда какой-то жалкий трехсотлетний род уважает тебя не за то, что ты в равной степени можешь их как в порошок стереть, так и очень сильно помочь, не за то, что ты прожил хренову тучу столетий, а за то, что ты пришел с Аматэру. Вот ведь… Да у нас семья слуг есть, которая существует дольше, чем эти ничтожества. К демонам мне их уважение!
– Мне тебя, наверное, не понять, – отвернулся к своему окну Мамио. – Я просто рад, что у меня есть друзья, а на мнение остальных мне как-то плевать.
Глядя в окно на проносящиеся мимо улицы, Мамио не видел, как Тейджо с улыбкой покачал головой. Зато услышал его слова:
– Не удивлен. После того как ты обмочил полицейского, тебе вообще на все должно быть плевать.
На это Мамио вздохнул и уперся лбом в стекло. Смотреть на Тейджо в тот момент он не собирался, иначе тот заметит, как пылают его щеки, и продолжит издеваться.
– Вы мне это вечно припоминать будете? – спросил он.
– Всю оставшуюся жизнь, – ответил весело Тейджо. – Я тебе больше скажу – чем старше ты становишься, тем забавнее выглядит тот случай. Поверь, когда ты станешь главой рода, мы обязательно вспомним о нем. Еще раз.
– Дерьмище… – прошептал Мамио.
⁂
В конце дня после душа Норико сидела у себя в комнате за макияжным столиком. Поставив на него локти и запустив пальцы в волосы, она смотрела на свое отражение в зеркале и думала. А подумать ей было над чем. И основной вопрос звучал просто: что теперь делать? Первым порывом было все рассказать деду, однако…
Она никогда не была против Аматэру Синдзи, как и против их женитьбы. Да, ей хотелось от будущего мужа большей силы, но кто не хочет всего и побольше? Сам факт, что она хотела всего лишь этого, уже о многом говорит. Он Аматэру, богат, достаточно влиятелен, не дурак, не урод. Идеальная пара. Получше найти можно – лично для нее получше. Те же Тайра, там у молодежи с силой все в порядке. Не гении, но и не Патриарх. С другой стороны, а кто вообще может похвастаться, что ее муж – Патриарх? Нет, не так. Что ее муж – Патриарх и Аматэру одновременно? Да никто. Она будет самой знаменитой женщиной в стране. Чего еще желать? Разве что личной силы будущему мужу… В общем, Норико никогда не была против такой пары, и если она не сделает какую-нибудь глупость, то точно станет его женой. Тем не менее бывает всякое. Нельзя говорить, что они стопроцентно поженятся. Норико осознавала свои слабости и принимала в расчет, что может взбрыкнуть и сотворить какую-нибудь дичь. Как, например, пару лет назад, когда она поиздевалась над Тайра Наоки, да еще сдуру и подруг к этому делу подтянула. Но то, что спускают с рук Гангоку, штатным стервам страны, того не спустили с рук ей. Сначала Тайра свели на нет переговоры о женитьбе, а потом, когда отец узнал о причинах этого… Ох, и орал же он. Даже дед не стал в это вмешиваться. Она даже думала, что в тот раз дойдет до порки. Норико не была дурой и умела признавать ошибки, так что извинялась вполне искренне. А потом появился Аматэру Синдзи. И да, мелькали у нее в голове мысли о том, что Тайра Наоки был бы лучшим кандидатом. Или, например, случай с Накатоми Саюри. Милая, простоватая, неуклюжая… ага. Стерва она та еще. Они почти три года воевали друг с другом, а причиной стало… Демоны, да она уже и не помнит причину, но инициатором войны стала именно Норико. Что уж она там сделала, не важно, главное в том, что могла бы и не делать. Потерпеть ну или проигнорировать эту дрянь. Но нет… Остается надеяться, что она доставила противнице не меньше проблем, чем было у нее самой. Стоил ли тот конфликт тех проблем, что он принес? Однозначно нет.
А ведь был еще и Аматэру Синдзи. Вроде простоватый малый, которым легко управлять… только вот почему-то не получается. Себе на уме мальчишка. Мизуки говорила, что, пока они не подружатся, пока она не войдет в его ближний круг, для Аматэру на первом месте будет выгода. То есть если ему кто-то предложит больше, чем Кагуцутивару, что вряд ли, он того и выберет. Ну или ту, если говорить о женитьбе. И вроде первую жену выбирает родня, вроде не сможет он надавить на саму Атарашики-сан, но тем не менее он глава рода. А вдруг. Да и если не получится убедить Атарашики-сан, то можно и самому действовать. Разорвать помолвку не так уж и трудно. Она же сама тому пример.
То есть шанс на то, что никакой свадьбы не будет, есть, и не сказать чтобы маленький, но пока что все идет нормально, и они скорее поженятся, чем нет. И вот в такой напряженный, как она теперь понимает, момент случилось это.
И что ей делать?
Поначалу, когда она увидела полупрозрачные уши у той девчонки, что дарила Синдзи цветок, они ввергли ее в шок. Она даже не сразу поняла, что это их родовой дар от прародителя. Ей казалось, что эти уши видят все. И лишь спустя пару секунд Норико осознала, что происходит, после чего резко отвернулась. Это было страшно. Она не настолько хорошо разбиралась в животных, чтобы определить, чьи это уши – кицунэ или инугами, но точно не кошачьи. Да и у тануки они должны быть более округлыми. Тут явно что-то псовое. И ладно, если инугами – псы-оборотни достаточно благородны, а вот кицунэ вполне способны на эмоциях и печень выгрызть. Прокрасться в дом и… Но это первые мысли. Чуть позже, когда Норико более-менее успокоилась, она поняла, что это всего лишь страхи. Ушедших не видели столетиями, и в свете случившегося понятно, что они скрываются. И ради нее они не станут рисковать раскрытием. В конце концов, у Аматэру, которым они благоволят, и до нее было полно жен со стороны, но что-то она не помнит, чтобы они умирали странной смертью. К тому же кицунэ не умеют становиться полностью невидимыми, так что для них пробраться в дом – это из разряда фантастики.
Успокоив себя этими мыслями, она весь оставшийся день грезила тем, что все расскажет деду с отцом и какие у них будут лица от услышанного, и лишь вечером, после шествия и фейерверков, по пути в поместье Аматэру она призадумалась. А стоит ли рассказывать? Если бы не приближающаяся свадьба – однозначно стоит, только вот свадьба-то в планах. Она невеста Аматэру. Будущая жена. Скоро она сама сменит фамилию на Аматэру. И тогда получится, что Кагуцутивару будут знать секрет, который лучше сохранить в семье. Непорядок. С другой стороны, свадьбы может и не быть, да и про секрет она узнала все-таки будучи Кагуцутивару, а не Аматэру. Промолчать? Рассказать? Подождать до свадьбы или расторжения помолвки? Или рассказать, но уже Синдзи? Хотя нет, обойдется. Пусть сначала в жены возьмет. Тогда деду рассказать? По секрету, только между ними. Бред. Не станет дед молчать о таком. А даже если и станет, что толку? Использовать информацию это ему не помешает, что может столкнуть его с Аматэру, если она выйдет замуж и расскажет уже все Синдзи. А если не будет свадьбы?
– Ар-р-ргх… – прорычала Норико, опустив голову и взлохматив волосы.
Ну и что, демоны подери, ей теперь делать?
Посмотрев в зеркало, Норико скривилась. Что бы там ни произошло, это не повод устраивать на голове чье-то гнездо. Благовоспитанная девушка всегда выглядит идеально. Либо идет по пути к этому идеалу. Так что прочь лишние мысли, сначала разберемся с волосами.
Нет, ну серьезно, что делать-то?
⁂
Славно погуляли. И на огромной платформе со статуей Аматэрасу, которая возглавляла праздничное шествие, покатались, и на фейерверки посмотрели. И даже стали свидетелями профессионализма полицейских, которые практически у нас на глазах поймали пару человек и уволокли в темный переулок. Видимо, с той стороны у них машина стояла. Вообще с организованной преступностью в Токусиме все плохо. Для преступников плохо. Я не просто так говорил начальнику, что его уход – это потеря, полиция здесь реально хороша. Как рассказывала Акеми, Гарагарахэби в Токусиме очень неуютно. Вне зависимости от того, какая преступная гильдия приходила в город, их быстро вычисляли, как и их незаконные делишки, после чего законно – а кое-где и не очень, кстати, – выдавливали из города. Так что гильдии здесь есть, но вот работать они стараются исключительно легально. К сожалению, преступность одними лишь гильдиями Гарагарахэби не ограничивалась, и проблем в городе хватало. Впрочем, как и в любом другом городе.
О том луче света в храме я с друзьями не говорил. Сами они не спрашивали, а лезть к ним с этим вопросом… Эй, давайте обсудим, какой я крутой? Нет, не хочу. Кому надо, сам спросит. Тем более что мне и говорить нечего – просто воспользовался ситуацией. Они, поди, и сами это понимают.
Домой мы отчалили тем же вечером, поскольку в понедельник друзьям в школу. Или в университет, хотя там с прогулами попроще. В аэропорт, понятное дело, не прямо с праздника поехали, сначала заехали домой, где привели себя в порядок и поужинали. И кстати, почему только друзьям? Мне тоже в школу идти надо, разве что, в отличие от ребят и девчат, я не так сильно устаю и мне на отдых меньше времени нужно. Так что меня совершенно не напрягало, что домой я вернулся поздно вечером, почти ночью. Правда, я еще Норико провожал, в то время как остальные сразу по домам поехали.
Я же, вернувшись домой, первым делом зашел в свой кабинет и положил бережно сохраненный цветок на одну из полок шкафа. Надо будет узнать, что это – точно не ромашка, хоть и похож по форме.
На следующее утро по Интернету разошлась фотография, где я стою в луче солнца. И главное – удачная такая, контрастная. Я даже заподозрил, что картинка обработана. На фотографии я стоял чуть справа, то есть снимали из той части толпы, что находилась слева, если смотреть от входа. Хмурый день, солнечное пятно, и в центре я с убранными в рукава кимоно руками.
– «Даже в кромешной тьме его свет найдет к нам дорогу», – процитировала Атарашики, после чего, явно сдерживая улыбку, глянула на меня. – Может, нам храм в твою честь поставить?
– Токусимцы явно повернутые, – покачал я головой, не обращая внимания на ее подколку.
– Синдзи-ками-сама, а? Звучит же? – не отставала она.
Я поморщился.
– Атарашики, – произнес я немного недовольно, – ты в курсе, кто такие Патриархи? А кто такие боги?
Веселое выражение лица Атарашики сменилось на удивленное.
– Серьезные ты вопросы задаешь, – сказала она. – Но ответ на него есть только философский. Во всяком случае, про богов.
