Николай Побережник
Я вас не звал!
Четвертое октября
Брюссель, штаб оперативного управления войсками НАТО
Мартин Поти, руководитель Восточного отдела аналитики, шел по коридору быстрым шагом. Войдя в конференц-зал, он кивнул присутствующим, вроде как поздоровался. В помещении стоял длинный стол, за которым сидело около двадцати человек. Мартин подошел к полному очкарику, который сидел в углу помещения за отдельным столом с компьютером, и передал ему компакт-диск. Очкарик кивнул, установил диск в привод, пощелкал по клавиатуре, и на интерактивную доску размером во всю стену вывалилась картинка. Мелькали графики, цифры, репортажи. Информация была о России. Комментируя картинку на экране, Мартин докладывал о событиях последнего полугодия.
– Господа, наш отдел, проведя анализ ситуации и исследования, предлагает наконец озвучить дату начала «гуманитарной миссии». У нас почти не осталось времени, еще чуть-чуть – и мы не сможем контролировать ситуацию. За последние полгода в России процент недовольных режимом вырос до критического. Президент России вчера прибыл в Лондон для якобы рабочего визита. Премьер и несколько министров находятся там уже неделю.
– Вы обеспечили охрану посольства России в Лондоне? – спросил сидящего справа человек во главе стола – лет пятидесяти, крепкий и напоминающий викинга. Это был Верховный главнокомандующий объеденными вооруженными силами НАТО в Европе.
– Да, сэр, круглосуточно дежурят порядка двадцати агентов и отряд полицейского спецназа.
– Все документы по вводу в Россию Международных миротворческих сил должны быть подписаны не позднее шестого октября, сообщите об этом президенту России.
– Да, сэр! Мне уже звонили из российского посольства по этому поводу, они ждут.
– Отлично, доложите всем командующим групп ММС о семидесятидвухчасовой готовности, – удовлетворенно сказал «викинг» и откинулся в кресле.
Седьмое октября
Владивосток, штаб Н-ской части бригады морской пехоты ТОФ
В сумраке кабинета сидели два офицера – полковник и подполковник. Полковник – командир бригады морской пехоты, подполковник – командир отряда пловцов-диверсантов из подразделения специального назначения ТОФ.
– На, ознакомься, – полковник протянул документ командиру диверсантов и пристально посмотрел на него.
– Да я лучше застрелюсь, чем такой приказ выполню.
– Зачем же стреляться, мы присягу народу России давали, поэтому считаю, что распоряжением, подписанным неким командующим группы ММС, можно подтереться. Вот что, Владимир Алексеевич, сегодня ночью твои ребята минируют американские эсминцы и устраивают фейерверк-шоу для НАТО, а я вывожу под прикрытием этого шума всю бригаду вот сюда, – полковник указал карандашом на отметку на карте. – Запомнил?
– Так точно.
– Начало операции завтра в 7:00. На, доведи до офицеров, потом уничтожишь, – сказал полковник протягивая лист, на котором было что-то написано от руки.
– Разрешите выполнять?
– Выполняйте.
– Есть.
Всё, что задумывалось операцией, наши морпехи смогли реализовать, правда с большими потерями. Около пятисот человек личного состава и два десятка единиц боевой техники удалось вывести из Владивостока. Остатки бригады скрылись в районе г. Лысая, примерно в ста километрах на север от Владивостока.
Восьмое октября
Владивосток, тридцать третий причал, 6:40
Корабли флота США стояли у пирсов. Конечно, наши корабли, и вообще состояние пирсов, в сравнении с крейсером Philippine Sea, фрегатом Nicolas, эсминецем USS Higgins, десантным кораблем USS Ashland выглядели, мягко говоря, тоскливо. На палубах и у трапов были выставлены караулы, а вся территория пирсов была за ночь огорожена колючкой и выставлены посты из бойцов НАТО.
В предрассветном сумраке на юте фрегата Nicolas стояли две фигуры.
– Сэр, вы первый раз в России? – спросил чернокожий сержант у лейтенанта.
– Да, Майк, в принципе, как мне и говорили – угрюмая страна и угрюмые люди.
– Как вы думаете, сэр, мы здесь надолго?
– Думаю, да, – ответил лейтенант и вдруг как-то изменился в лице, дернулся, кашлянул кровью и ссыпался на палубу.
За спиной у сержанта из темноты возник черный силуэт, кто-то с силой дернул назад за переднюю часть каски, да так, что было слышно, как хрустят шейные позвонки. Последнее, что видел сержант, это матовое лезвие клинка, которое прервало его почти вырвавшийся крик.
Ровно в 7:00 бухта Золотой Рог осветилась несколькими вспышками, стало светло как днем, у двух кораблей флота США в бортах ниже ватерлинии образовались зияющие дыры. У двух других разворотило надстройки. Вокруг всё горело и продолжало взрываться, а в это время бухту покидали две быстроходные резиновые лодки с едва заметными черными силуэтами…
Тринадцатое октября
Возвращение
Подъезжая к КПП ГАИ, мы с Сашкой как-то напряглись. КПП преобразился, само здание окружили двумя рядами бетонных блоков, образовав некий шлюз длиной пятьдесят метров. Снаружи стояли два бронетранспортера, развернув башни с автоматическими пушками нам навстречу. До взвода натовских солдат, и я не поверил своим глазам – около десятка наших гаишников с белыми повязками на рукавах. Как только мы показались из-за сопки и покатились к КПП, все засуетились, башни на бронетранспортерах угрожающе дернулись. У меня вспотело во всех местах и жутко захотелось в туалет. Сбавил скорость, и почти на пяти километрах в час подъехал на расстояние метров десяти к бронетранспортеру, изобразив как можно больше удивления на лице.
– Из машины!!! Мордой в пол, уроды!!! – орал, брызгая слюной, молодой лейтенант.
Нас выволокли, бросили на землю, пнули по ребрам пару раз для профилактики.
– Кто такие, откуда? – орал всё тот же летеха.
– Да… вы чего, бля! Местные мы… на охоту ездили, три дня в лесу были, – сказал я, пытаясь восстановить дыхание после пинка по ребрам.
– Где оружие? Охотники хреновы! И где трофеи охотничьи?
– Да вот такие же нервные придурки, как вы, только нерусские, забрали всё, на дороге остановили, обыскали. Вот только трех фазанов нам оставили.
– Что ты тут мне горбатого лепишь! – сказал летеха и уже было замахнулся, чтобы еще раз пнуть, но его остановил подошедший натовский офицер.
– Hey, stop… stupid cop! – и на сносном русском продолжил: – Кто такие и куда едете?
– Да, бля, домой мы едем, я же говорю, с охоты. Что тут вообще происходит?!
– Хорошо, вставайте. Где, говорите, вас обыскали?
– Да в районе дач Каменских, здоровенный джип догнал, там военные в такой же форме, как вот у вас. Ну, обыскали, забрали ружья с патронами, ругались сильно, еще большую часть дичи забрали.
Офицер обошел микроавтобус, заглянул в салон. На полу лежали три тушки фазанов.
– Документы есть у вас?
– А у вас? Вы кто такие? – набрался смелости Санек.
– Я капитан Томас Майер, помощник дежурного по комендатуре вашего города, офицер Международных миротворческих сил, действующих на территории России согласно договору, подписанному вашим президентом шестого октября в Лондоне.
– А чего не в Москве-то? – спросил я и тут же получил тычок прикладом от летехи.
– Лейтенант, перепишите документы и отпустите, – сказал Майер, протягивая наши документы гаишнику.
– Оба, за мной… шевелитесь, – сказал лейтенант с недовольным лицом и пошел в здание КПП.
Мы повиновались, зашли в здание. Очень худой натовец в очках и с кроличьим лицом, быстро отсканировал наши документы, что-то настучал по кнопкам. Из принтера вылезло несколько листов.
– This is for you, and it’s for your car, – сказал худой, протягивая мне документы и какие-то бланки.
Летеха еще сунул нам какие-то буклеты и сказал:
– Всё, свободны… пока. И это… С 20:00 до 8:00 – комендантский час.
Мы сели в машину и поехали по домам. В городе заметили, что на улицах появились военные натовские патрули, также попались идущие пешком два наших полицая.
Я подвез Сашку и направился к своему дому. Проезжали редкие машины, иногда быстрым шагом проходили люди. Я поднялся в квартиру – лифт не работал. Открыл дверь ключом, вошел в коридор, меня встретила Светлана, кинулась мне на шею и тихо заплакала…
Четырнадцатое октября
Дома
Проспал я, наверное, часов двадцать. Проснулся, посмотрел на часы – 11:00. Дома было холодно и неуютно, не май месяц всё же. Зашел в ванну, умылся, сбривать отросшую щетину не стал, зима скоро – морде теплее будет. Света звенела на кухне посудой, и как только я вошел, дети кинулись ко мне:
– Папа! Папа!
Потискал малышей, поцеловал и отправил за стол завтракать. Только сейчас, увидев Светлану в свете утреннего солнца, заметил небольшой синяк у нее на левой щеке. Подошел к ней сзади и положил руки на плечи, она тут же развернулась, уткнулась мне в грудь и опять заплакала.
– Кто это?
– Милиция приходила, хотели ружье забрать, я сказала, что ты на охоте, один из них ударил меня и сказал, чтобы я показывала, где сейф, и дала им ключи. А ключи же только у тебя, они позвали какого-то мужика, он возился минут десять, открыл. Ну, они посмотрели, что пусто, и сказали, как появишься, чтоб пришел в комендатуру.
– И где у нас теперь комендатура? Дожили, бля.
– Ну, в милиции, там у них вообще ужас, они в спортзале одиннадцатой школы сделали что-то типа тюрьмы, половину своих же ментов туда отправили.
– А за что?
– Ну как за что, не все же такие твари, как эти полицаи. Кто отказался подчиняться и выполнять указания этих «миротворцев», всех туда.
– Ясно. А что вообще происходит в городе?
– Объявление, вон, на подъезде висит, что сегодня дадут электричество с 20:00 до 24:00, чтобы в 21:00 включили телевизор, мол, по местному телевиденью будут новости, и там всех известят о происходящем.
– К маме заходила?
– Да, старики твои вообще в шоке, папа чуть с кухонным тесаком не пошел воевать, еле успокоили.
– Этот может, старый коммуняка. А что у нас с продуктами?
– Два мешка макарон, мешок риса, гречки немного, ящик тушенки.
– Ну, это то, что в кладовке было, – как-то так получилось, что в последний год я покупал продукты мешками и ящиками на оптовых базах – и по магазинам часто ходить не надо, и дешевле выходило.
– Да, а я докупила рыбных консервов, муки, сухого молока, яичного порошка, соли, спичек, свечи, несколько блоков сигарет да коньяка три бутылки. В аптеку сходила, набрала антибиотиков, бинтов, анальгетиков и так, по чуть-чуть «от дрисни и от запора».
– Молодец, а чего тебя на работу-то вызывали?
– А там вообще было месиво. Под утро приехала дежурка госпитальная, меня забрали. Много операций было, оперировали раненых иностранных этих. Во Владивостоке что-то там взорвалось у них, много обожженных было, осколочных много и переломов, их вертолетами сюда доставляли. Домой только к вечеру пришла, а тут эти приперлись за ружьем твоим, хорошо хоть, дети еще у соседки были.
– Понятно, в общем так – детей к бабушке.
– Урррра!!! – заголосили мелкие в один голос.
– Половину продуктов тоже к ним, другую половину я вывезу.
– Куда вывезешь? Что вывезешь? Ты куда опять собрался? – дрожащим голосом спросила Света. – Ты там сгинешь где-нибудь, а что с нами будет?
– Свет, а что с нами будет, если мы будем сидеть на жопе и слушать натовские новости по телевизору?
И я рассказал ей всё, начиная от возвращения с рыбалки и заканчивая вчерашним возвращением с «охоты».
– Мы же не знаем, что по всей стране происходит, что там в столице, что президент про это думает, – шмыгая носом, сказала Света.
– Президент?! Да ни хрена он не думает! Он в Лондоне сидит, вот подписал договор об этой оккупации и сидит себе. На вот, почитай, думаю, в новостях то же самое скажут, – я протянул ей брошюрку, которую мне дали на КПП.
Света молча взяла цветастую брошюрку, полистала. На страницах даже была реклама чего-то там.
– Потом почитаю, у нас для газовой печки всего двадцать баллонов, на чем готовить будем?
– На буржуйке. Из гаража привезу, да и походная печка там есть бездымная, на ней удобней, а дрова… вон, тайга кругом. Ладно, пойду схожу в их «застенки гестапо», в комендатуру в смысле, и интересно, кто у нас тут главный Мюллер, может встречу кого знакомого, может новости какие.
– Так как же ты пойдешь? У тебя желтого талона нет, и на машину надо получить.
– Всё есть, – сказал я, показывая бланки желтого цвета, которые мне выдали на КПП.
Влез в джинсы, свитер, надел сверху старую кожанку. Взял с собой документы. По дороге решил зайти к Борису – соседу. Постучал, за дверью раздался остервенелый лай Шаха. Лязгнул замок.
– Шах, место! – Борис открыл дверь. – А, Леха… привет, заходи.
– Да я на минуту. Что, холостякуешь?
– Ага, мои же две недели назад в Новосиб уехали в отпуск, и что там теперь как – черт его знает.
– Понятно, как тут обстановка?
– Дерьмо обстановка. Полицаи приходили, ствол забрали. Выдали «горчичник» – вкладыш в паспорт желтого цвета, типа меня посчитали и я гражданин «новой свободной России».
– И что ты собираешься делать?
– Не знаю пока, вечером вот новости предадут.
– Ты, надеюсь, понимаешь, что это будут им нужные новости?
– А то…
– Помню, помню, ты умный домохозяин.
– А у тебя есть мысли? – спросил Борька, хитро прищуриваясь.
– Есть, давай вечером обсудим, – ответил я, попрощался и вышел.
По пути заглянул к Сашке и к родителям. У Санька дома всё, в принципе, как у меня: холодно, запах газовой печки и Маринка со слезами «на колесах». Посидели втроем, поговорили, Маринка успокоилась вроде.
– Ты куда сейчас?
– Да я к родителям, потом в комендатуру.
– Так мне тоже надо, Маришка сказала.
– Ну, собирайся, зайдем к моим только с начала.
– Сейчас, пять секунд.
Мои родители жили буквально через дом от Сашки, мы поднялись на этаж, позвонили.
– Сынок! Я так волновалась, отец, вон, психует ходит, – сказала мама, обнимая меня. – Здравствуйте, Саша, проходите.
Мы сели на кухне. Зашел отец:
– Привет, Анатолич, – поздоровался Сашка за руку с отцом.
– Ну, привет, охотнички, где были, что видели? А у нас вот такие новости тут.
– Мы знаем уже, что тут за новости. По телевизору смотрите сегодня официальные, но не верьте ни единому слову.
– Сынок, что же теперь будет, как мы будем?
– Мам, ты, главное, не впадай в истерику, и всё будет нормально. Жить будем и выживать будем. У меня к тебе просьба большая. Я к тебе детей приведу, и Сашка, может, своих девчонок. Вы вместе держитесь. Продуктов подкинем. Вместе будет и теплей, и веселей.
– Да о чем разговор, сынок, конечно. Только вот что ты делать собираешься?
– А это, мать, не твоего ума дела, – сказал отец. – Они всё правильно делать собираются. Верно я думаю?
– Верно. Ну, нам пора.
Мы оделись, вышли и направились в комендатуру.
Приближаясь к бывшему отделу внутренних дел нашего города, заметили серьезные изменения в его облике. По периметру забора, которым было окружено двухэтажное здание еще сталинской постройки, возводили укрепления из бетонных блоков в два ряда и башенками из мешков с песком по углам, также по периметру была растянута «егоза». В ворота входили и выходили солдаты НАТО, полицейские и изредка попадались простые жители, как мы. На воротах нас встретили два «миротворца» и двое полицейских.
– Стоять, руки на белые круги, ноги на ширину плеч, – скомандовал на чистом русском один из солдат НАТО.
На недавно установленном баллистическом щите, на высоте среднего роста были нарисованы белые круги. Я встал, положил руки на круги. «Миротворец» прошелся вдоль туловища детектором металла, запищало.
– Что у вас там? Медленно достаньте и положите на стол.
Я достал из кармана связку ключей, выложил на стол. Повторная проверка прошла удовлетворительно.
– Следующий.
Ту же процедуру прошел Сашка.
– Цель посещения?
– Мы отсутствовали в городе с седьмого числа, и нам сказали, что надо явиться в комендатуру.
– Вы хотите получить вкладыш в паспорт или на машину?
– Нам на КПП выдали вкладыши.
– Только у меня нет на машину вкладыша, мне можно получить? – спросил Сашка.
– Если документы на машину с собой, проходите, двенадцатый кабинет. А вы, если нет других вопросов, отойдите за бетонные блоки, – обратился уже ко мне дежурный по воротам.
Сашка ушел в отдел, а я отошел за блоки, которые в шахматном порядке стояли на дороге перед воротами отдела, закурил и стал ждать возвращения друга.
Проезжали машины, несколько раз пролетало по три вертолета в сторону стадиона и обратно. Наверное, на стадионе сделали вертолетные площадки. Медленно лавируя между бетонными блоками, к отделу пробирался «Хаммер». Подъехав к воротам, остановился. Вышли два натовца, открыли заднюю дверь и выволокли оттуда четырех наших бойцов-морпехов со связанными сзади руками. Руки были перетянуты пластиковыми зажимами. Их заставили сесть на землю, зачем-то надели каждому на голову черный тряпичный мешок и стали по одному заводить в отдел. «Интересно, откуда их?» – подумал я. Наверное, из роты охраны, у нас тут больше морпехов и не было, те на ЗКП – наверное, оттуда же.
В воротах показался Санек, поискал меня глазами, увидел и пошел ко мне.
– Ты прикинь, эти вкладыши имеют три цвета, – сказал Санек возмущенно. – Зеленый – это для лояльных к новому режиму, желтые – это нейтральные, а красные – это нелояльные к новому режиму и потенциальные партизаны.
– Планета Плюк, бля, не удивлюсь, что скоро фиолетовым штанам «ку» приседать заставят, – я сплюнул в сторону комендатуры. – Идем уже отсюда, надо еще до комендантского часа успеть с Борисом пообщаться, или ты не пойдешь со мной?
– Как это? Пойду, конечно, в три головы соображать легче. Домой только заскочу, предупрежу своих.
– Ну, подходи, как освободишься.
Я заскочил домой, перекусил и сказал Свете, чтобы отвела детей к бабушке, после чего направился к Борису.
Сосед открыл мне почти сразу, Шах даже залаять не успел. Я вошел и обнаружил в тамбуре уже собранный рюкзак и сумку «мечта оккупанта» – с такими в 90-е тут торгаши в Китай ездили за шмотками.
– И куда собрался?
– Как куда – с вами.
– Ладно, чаем напоишь?
– Могу и чем покрепче… наливки хочешь тещиной попробовать?
– Ну, давай Сашку дождемся, сейчас подойти должен.
Санек пришел спустя полчаса. Борис поставил на стол графин с наливкой, стаканы и открыл банку консервированных ананасов.
– Борь, принеси, пожалуйста, листок и ручку, – попросил я.
Борис принес тетрадь с ручкой и, передавая мне, сказал:
– Ну, за успех нашего предприятия надо принять.
– Одобрям-с, – согласился я и разлил по стаканам наливку из графина.
Мы выпили, и я взялся за писанину.
– Итак, заговорщики, поехали по пунктам.
«1. Необходимо создать боевую группу, привлечь надежных людей и специалистов. Создать сеть связных в городе и найти здесь надежных людей.
2. Заложить базу, а именно: обеспечить ее безопасность, запасти продукты, боекомплект, медикаменты, экипировку, топливо, инструмент, средства связи, аккумуляторы и батарейки.
3. Сделать по периметру базы, города и в городе закладки с запасом продуктов, снаряжения, оружия и медикаментов».
– Это основное, далее наше с вами поведение и идеология.
«1. Мы не рембы, и не терминаторы, мы партизаны. И героически умереть, запоров кухонным ножом всего одного оккупанта, считаю, бессмысленно.
2. Наша основная цель – выжить, спасти как можно больше жизней и уничтожить как можно больше оккупантов.
3. Предателей и крыс мы тоже будем уничтожать, они хуже оккупантов.
4. И пока нас мало, нужно заняться именно материальным обеспечением нашей деятельности».
– От ты политрук, мля, – восхитился Санек и разлил по стаканам наливки. – Ну, в принципе всё верно, только где мы это всё возьмем, чтобы это всё обеспечить?
– А что ты там говорил про «три головы лучше»? Вот давайте и думать вместе. Какие предложения?
– Мужики, а вы не подумали, что нас как тараканов в лесу просто потравить могут какой-нибудь хренью, что мы не сможем ни поесть, ни попить и сдохнем в муках? – произнес до этого молчавший Борис. – Можно прогуляться в мою бывшую часть, склады практически в тайге, подходы знаю, пройдем незаметно.
– Да, упустил я что-то подобные методы ведения войны, верно говоришь, Борис, – согласился я. Борис был военным химиком, есть такие войска – РХБЗ. И то, что он предположил, вполне имело место быть. В нашем карликовом отряде он единственный был кадровым офицером, и упускать из вида его предположения было, мягко говоря, глупо. Я вырвал из тетради листок, протянул Борису.
– На, пиши список того, что необходимо.
– Хорошо, – согласился Борис.
– Значит, нужно копать землянку, – добавил Сашка. – И тепло, и скрытно, и относительно герметично.
– Правильно, тогда надо инструмент. У кого что есть?
– Да надо просто по нашим гаражам прокатиться да пособирать. У меня есть сучкорез, небольшие деревца валит не задумываясь.
– Пиши в список, – сказал Сашка.
– Борис, что еще в твоей части есть? – спросил я.
– Леха, часть постоянной боевой готовности, там всё есть. Главное – нам туда попасть без геморроя, и чтоб было на чем вывозить.
– На моем грузовике вывезем, до тонны увезет, к тому же полноприводный.
Да, у Сашки был неплохой японский грузовик, и мы договорились, что в следующий выезд на пасеку заберем у него из гаража две бочки припасенной там солярки.
– И кстати, надо с топливом что-то думать.
– А что думать, мне сказали, что топливо на заправках есть, только его за баксы продают, – сказал Борис.
– Ясно, а что еще за баксы продают?
– Да всё! Продуманные коммерсы сейчас активно получают зеленые талоны в комендатурах и бросать бизнес не собираются.
– Ясно, кому война, а кому мать родна, – констатировал я. – Санек, ну тогда твой гараж, наверное, лучше использовать как временный склад – на окраине города да на отшибе, и в лес уйти проще оттуда.
– Да, верно, – согласился Сашка.
Мы еще посидели с полчаса, обговорили нюансы. Решили, что завтра занимаемся сбором инструмента и продовольствия из того, что есть и доступно. Допили наливку, было уже 19:40, и Санек пошел домой, чтобы успеть до комендантского часа. Мы разошлись.
Дома принялись с женой готовить скромный ужин на двоих – макароны по-флотски.
– Скоро свет включат, и можно будет телевизор посмотреть с их новостями, – сказала Света.
– Ну, посмотрим, что нам расскажут… сказочники…
То, что подали электричество, я понял по писку часов, встроенных в электроплиту.
– Пока нам будут лапшу на уши вешать, давай-ка воду погреем на помыться.
Я зачерпнул из ванны два эмалированных ведра и поставил греться на плиту. Света все-таки молодец, сообразила, что надо воды набрать, когда всё завертелось.
Света также принялась обжаривать предусмотрительно замаринованное мясо, которое она извлекла из холодильника, когда отключился свет. Кстати мясо, чтобы сохранилось три-четыре дня, лучше мариновать без лука – опыт.
В 20:55 включил телевизор. Заставка… «Хм, странная как-то у вас настроечная таблица», – вспомнилось мне при виде четырехконечной звезды на синем фоне.
– Света, идем уже внимать голосу демократии.
– Да, иду.
Мы сели напротив зомбоящика. Заставка в виде флага НАТО пропала, и на экране появился диктор в широкой студии, явно с какого-то европейского канала. С почти незаметным акцентом он начал, не смотря в камеру, читать текст с листа:
«Граждане Российской федерации, шестого октября в Лондоне состоялась встреча глав стран НАТО, ЕС и президента Российской федерации. В ходе встречи был подписан договор о введении на территорию России Международных миротворческих сил. Этот благоразумный шаг был предпринят во избежание гуманитарной, социальной и экономической катастрофы. Провокаторы от оппозиционных сил совместно с международными террористическими группировками угрожают идущей по пути демократического развития России. В целях сохранения стабильности и удобного экономического управления, Российское государство поделено на три конфедерации.
Западная конфедерация переходит под управление Европейского союза, Южная – под управление Турции, Сибирско-Восточная – под управление США.
Рекомендуем гражданам соблюдать спокойствие и проявлять лояльность к новым временным администрациям в конфедерациях. Временно все экономические отношения в России ведутся в долларах США. Активное сотрудничество и помощь в выявлении террористов и провокаторов будут материально поощряться. Из лояльных к новому правительству граждан будут сформированы местные органы управления – губернаторы, мэры и шефы полиции. ММС планирует за короткие сроки провести аграрные реформы, поднять уровень культуры и экономики всех трех конфедераций. Страны НАТО сделают всё возможное для установления истинной демократии на территории России. Обращаем ваше внимание, что все законопослушные граждане России обязаны проявить гражданскую сознательность и лояльно относиться к временным трудностям Российского государства.
Более подробно со всеми рекомендациями и инструкциями можно ознакомиться, прочитав печатную продукцию Гуманитарного корпуса ММС.
Спасибо за внимание. До свидания».
Однако! Чего-то примерно такого я и ожидал. Удивляться нечему, и для себя я уже всё решил.
– Пойду помоюсь, пока свет есть, – я подхватил ведро и пошел в ванную. Нормально помылся первый раз за эти дни. Хорошо!
– Света, я тебе ведро в ванную отнесу, иди, пока лампочки горят, я мясо сам дожарю.
Ни о чем не хотелось думать. Когда опять выключили электричество, мы со Светой ушли в свою спальню и… ну, а чем еще могут заниматься в спальне два любящих человека, переживших стресс, соскучившихся и не знающих, что будет завтра?
