Николай Шамин
Зов Латыря
Глава 5
Пятью прихожанами дело не ограничилось. Первой была бабулька преклонных лет.
– Знаешь, милок, – жалилась она, – чавой-то голова стала часто болеть. Как темнеет, так и жить не хочется. Уже поди третьи сутки мучаюсь. А как кочет закричит и уся боль кудай-то девается, как и не бывало.
– Интересненько, – едва слышно пробурчал Олег. Кто-то явно помогает бабульке страдать ночами. С соседями чего-то не поделила? Или кому-то из молодых тесно стало в избе с ней жить? Этого зелейщик не знал, но чувствовал, что кто-то точно шепчет на старушку. – Ты, бабуль, не переживай. Я тебе сейчас травок своих дам, ты, как вечер наступит, отвари их и жижицу выпей. Только сразу ложись. Травки сильные, в сон быстро утащат и боль пройдёт, – зелейщик полез к себе в телегу и достал оттуда небольшие свёртки.
Парень бросил в ступку сушёный корень чёрной бузины, веточку душицы и валерианы. Затем растолок их в порошок, пересыпал в маленький холщовый мешочек и отдал бабульке.
– Только ты этот мешочек не выбрасывай, день и ночь с собой его носи, – сказал ей зелейщик.
Не успела она отойти от Олега, как за своей порцией помощи пришёл щупленький мужичок в застиранной рубахе, от которой сильно разило навозом. Бедолагу уже вторую седьмицу кошмары мучают. Даже к местному знахарю обращался, но тот не помог. Вернее, помог, дал какой-то горькой гадости выпить и кошмары прошли, но уже через пару ночей вернулись. Зелейщик дал мужичку настойку из вереска, пустырника и сушеницы.
– Ты, – говорит, Олег, – выпей её ночью перед сном, а вот это, – парень протянул ему мешочек, в котором лежал высушенный глаз жабы и веточка осины, – под голову себе положи, как ко сну потянет.
Деревню уже окутали сумерки, а желающие «пожалиться» приезжему лекарю всё шли. Последней была женщина, жена рыбака из крайнего дома. Говорит, у неё семь детей и у всех кошмары. А прошлой ночью она и вовсе слышала, как дед с мужем разговаривали. Вот только дед года три назад в реке утоп. У соседей через 3 избы тоже такой случай был. Только после таких ночных разговоров вся семья сгинула один за другим.
Тут отварами, да зельями не отделаешься. Олег это знал – сталкивался уже и с упырями, и с заложными покойниками. Причём, почти в каждой деревне. Убить их несложно. Намного сложнее сделать это так, чтобы не видел никто, а то с испугу прям на том же костре и сожгут. Люд-то суетливый кругом, сначала делает, а потом думает. Самое неприятное в таких ситуациях, что, если улизнуть успеешь, так тебя потом по всей округе с вилами встречают. И Олег это знал не понаслышке. Чуть меньше года прошло с тех пор, как в Псковских землях ему пришлось бежать чуть ли не из каждой деревушки, в которую он приезжал поохотиться. Теперь туда только сунься, так все сразу языками клеймят «колдуном-душегубом» и за вилы хватаются. Но зелейщика это никогда не расстраивало. «Сам виноват, что, вместо благодарности, тебя на вилы поднять хотят», – такого мнения он придерживался и всегда старался себя обезопасить.
– Ты, – говорит Олег рыбацкой жене, к которой упырь в избу повадился ходить – сожги эту траву, а пепел на пороге разбросай. Вот, держи, – травник протянул тучной женщине скрутку из высушенной полыни. – Только обязательно до полуночи сожги, избу проветри, чтобы дыма много не было и до зори с постели не вставай. Если этой ночью опять придёт, то утром сразу ко мне.
– Ой, храни тебя Бог! – начала жена рыбака, но резко пресеклась. К телеге подошёл местный знахарь.
– Что, Софья, – с выраженным презрением в голосе буркнул Ефим, – опять сказок напридумывала и бегаешь, спасенья ищешь?
– Так от твоей помощи спасения и ищу, – кинула в ответ женщина, – всех от мала до велика кошмарит ночами, после твоих отваров. Тьфу! – она демонстративно плюнула под ноги Ефиму.
– Ну-ну. Иди полынь свою пали, – ядовито прошипел деревенский знахарь и окинул взглядом Олега, – а ты, барин, надолго к нам пожаловал?
– Как только всем нуждающимся помогу, так сразу и уеду, – добродушно улыбаясь, произнёс зелейщик, – они же просят.
– Они только и умеют, что просить, да слёзы лить, – прошипел Ефим. – Ты им подол подставь, так до макушки в соплях будешь. Ты вот…
– Эх, Ефим, – перебил его Олег, – так, а зачем же ты им подол даёшь, если они за помощью приходят? Подол у них и свой имеется, а вот помощи нет.
– Полно у них этой помощи, – оскалив зубы, буркнул Ефим. – Этим лишь бы на жизнь полаять.
– Так от того и лают, что помощи нет, – Олегу не хотелось обижать местного травника, да и вообще, разногласия с местными на руку точно не будут, но обманщиков и самолюбов он на дух не переносил. – Если б была, как ты говоришь, так и не шли они ко мне со всех концов деревни, – он легонько хлопнул Ефима ладонью по плечу, – а сейчас, извини, дел много. Некогда мне язык без толку чесать, или тебе тоже подол нужен?
Ефим небрежно провёл рукой по месту, где только что его постучал Олег, словно стряхивая оттуда грязь. Его брови упали так низко, что со стороны казалось, будто ещё немного и они просто перекроют ему глаза.
– Да, нет, барин, подольчик себе оставь, авось пригодится, – прошипел он, ссутулился ещё сильнее и одёрнул рубаху. – Ехал бы ты отсюда, да не лез, куда не просят.
– Ладно тебе, – Олег заулыбался во все зубы, – я вообще подумываю тут у вас сруб себе поставить, – он махнул рукой в сторону деревни, – гляди, места какие живописные. Может, соседями будем?
– Ну-ну, – прошипел Ефим и быстро зашагал прочь.
К тому времени луна уже окутывала холодным светом пустую улицу деревни. Олег вглядывался в темноту, пытаясь разглядеть знахаря, но того уже и след простыл.
– Ух, какой злой, – сдерживая порыв смеха, произнёс Олег, – и быстрый, чертяка. – Парень посмотрел на кобылу и принялся разводить костёр. – А что мне, по-твоему, нужно было сказать? Сегодня ноочью я приду убивать твоего покойного дееда, а полыынь просто, чтоб ты вопроосов не задавала и из дома не высовывалась, – понизив голос до хрипоты, протяжно затараторил Олег. – К тому же я не знаю, правду она говорит или на самом деле спросонья придумала себе проблему.
Никто, конечно же, не ответил. Сухие ветки затрещали, разбрасывая во все стороны яркие маленькие искорки. Ночь, хоть и была летней, но всё же веяла лунной прохладой. Олег постелил плащ, сел поближе к костру, насупился и потёр лоб ладонью.
– Да не зуди ты, – неожиданно гаркнул зелейщик. – Не забывай, с кем разговариваешь, а то мигом напомню, – он расстегнул рубаху, снял с шеи кожаную верёвочку, на конце которой качался бледно-белый, сплюснутый как хлебная лепёшка, камень. Олег вытянул руку прямо над костром. Камень затрясся и начал раскачиваться во все стороны – То-то же, – буркнул он, – сейчас перекушу малость и пойдём поохотимся на заложного.
Глава 6
Раньше полуночи дед точно не явится в дом, а до рассвета было много времени, чтобы отправить его в мир мёртвых. Олег это знал, поэтому не торопился. На его памяти только парочка упырей приходили сразу после наступления темноты. А повидать их и отправить на тот свет зелейщику удалось за время своих странствий немало.
Первый разговорчивый кровосос сам пришёл к Олегу через пару недель после событий, о которых парень не любит вспоминать. Особенно без кружки мёда и хорошего собеседника, голодного на истории. Молодой подмастерье зелейщика, случайно забрёл на кладбище. Спасся он тогда только чудом – кровосос-то забалтывает мастерски, каждым словом разум путает так, что и сам потом ему шею подставить рад. С тех пор он-то опыта поднабрался.
Олег взял свой походный мешок и положил в него пару маленьких, не больше куриного яйца, глиняных сосудов с заживляющей мазью из живицы и сала. Туда же отправилась половина лепёшки из лебеды и завёрнутая в хлопковый платок запечённая репа.
– Как думаешь, пары стрел хватит? – Олег заулыбался и взял свой самострел. Столько раз он ему жизнь спасал, что и не счесть. – Вот и я думаю, что хватит, но, на всякий случай, – он кивнул в сторону леса, – возьму с десяток. Кто знает, куда волки забредут.
Олег закинул за плечи мешок с вещами и направился вниз с холма, на котором стояла его телега. Луна бледно освещала пустую улицу. Не было даже домашних кошек, шныряющих весь рыночный день вокруг лавок с рыбой и мясом. Покосившиеся от дряхлости избы сливались в чёрный лоскут, уходящий куда-то далеко вниз. В это время во всех окнах было уже темно. Во всех, кроме избы старосты. В одном из крохотных окошек едва различимо трепетала лучина.
– И чем же ты там, Дарьюшка, занимаешься, пока батька спит? – пробурчал под нос Олег.
Злосчастная изба, в которую ночами приходит почивший дед, была на другом конце деревни, почти у самого леса. Половина пути уже осталась позади. Силуэты однотипных домиков сменяли друг друга в бледном свете луны. Зелейщик не мог понять смысла своих свежих сновидений и это его тревожило. Где-то в груди зудело предчувствие. Когда оно появлялось, обязательно что-то происходило. Причём, случалось это всегда неожиданно и, чаще всего, неприятно. Так было и прошлой весной, когда Олега чуть было не утащил на дно болотник. Заманил в самую топь и давай за ноги тянуть. Насилу выбрался. А зимой злой дух блуд человеком обратился и бегал по лесу в метель, да на помощь звал. До самого утра Олег плутал, чуть не околел. Предчувствие ещё никогда не исчезало бесследно и это он тоже понимал, поэтому всегда старался обращать внимание на знаки, которые ему посылают незримые помощники.
Дойдя до места, зелейщик остановился у раскидистого куста сирени. Во всяком случае, в темноте ему казалось, что это именно сирень. Здесь-то он и станет дожидаться ночного собеседника. От куста было отлично видно и рыбацкую лачугу, и тропинку, которая ведёт прямиком на кладбище сквозь кустарники. Зелейщик скинул мешок, сел на землю и протянул перед собой руку, в которой на верёвочке висел камень. Он огляделся по сторонам. Никого вокруг не было видно.
– Тебя зазываю, – едва слышно заговорил он, – приходи ко мне, вместе ловить будем. Приходи, да по земле походишь.
Камень качнулся из стороны в сторону и замер.
– Тебя зазываю, – голос Олега стал низким. Плечи зелейщика сжались и он сгорбился. Казалось, будто это уже не тот молодой двадцатилетний парень, а дряхлый старик, который едва ли может выпрямиться в полный рост. Речь стала невнятной. Каждое слово протяжно вылетало изо рта трескучим шёпотом, – выходи из латыря-камня, уговором нашим зазываю, на свободу твою душу выпускаю. Выходи, да правду мне говори. Выходи, да появись передо мною.
Камень снова качнулся, издал пронзительный треск, чем-то похожий на тот, который издают поленья, пожираемые огнём, и остановился. Перед зелейщиком, словно из густого зелёного облака дыма, появилась едва различимая фигура. С каждым тяжёлым вздохом Олега бесформенные сгустки обретали человеческие черты.
– Ну, здравствуй, – улыбнувшись уголком рта, буркнул парень и открыл глаза.
В паре шагов от него стояла молодая черноволосая девушка в ночной рубахе. В свете луны она была настолько бледная, что казалось, будто всё её тело и вовсе просвечивается.
– Ну, здравствуй, пока можешь, душегуб, – мило улыбнувшись, ответила девушка.
Она легко шагнула, словно паря над землёй и подплыла прямо к Олегу. Рука, в которой был камень, проскользила сквозь её тело и вышла с обратной стороны. Зелейшик отшатнулся.
– Не начинай, – улыбаясь уголком рта, прошипел он. – Лучше помоги упыря извести.
Девушка отплыла назад и развернулась лицом к рыбацкой лачуге. Олег сел на землю, положил книгу обратно в мешок и принялся надевать на шею кожаную верёвочку с бледно белым камнем.
– Да ты сильно не рассиживайся, – она окинула зелейщика взглядом через плечо, – нет тут твоего упыря и не забредёт он сюда.
– Это почему ещё? – спросил Олег.
– Морок это ведьминский, – оскалившись в ехидной улыбке, прошипела девушка, – чую я силушку колдовскую, ох чую. Вся земля ею пропитана. А изба эта, как в коконе, этим мороком окутана.
Олег сунул руку в мешок, вытащил оттуда лепёшку из лебеды и откусил большой кусок.
– Это я и без тебя чувствую. Ты лучше скажи, откуда идёт эта силушка, раз уж упыря ловить не будем? – Прожёвывая, спросил зелейщик.
Девушка подплыла к Олегу и посмотрела ему в глаза. Её рука, не касаясь, прошлась по щеке парня. По его телу пробежали холодные мурашки. Так всегда случается, когда к живому притрагивается призрак. Зелейщик насупил брови и беззвучно выдохнул.
– Олег, – нежно прошептала она, не отводя взгляда, – я же ведьма, а не ясновидящая. Хочешь, могу знахаря местного в осла превратить?
– Нет уж, – Олег выронил лёгкий смешок. – Ты, Злобушка, лучше скажи, кто морок на людей нагоняет? А к Ефимке у меня будут отдельные вопросы. И тебя они не касаются.
Зелейщик проглотил остатки лепёшки и поднялся на ноги. Луна прохладой освещала покосившуюся рыбацкую избушку. Олег закинул свой походный мешок за плечи и беззвучно зевнул. Усталость брала своё и ему не терпелось лечь спать. За несколько часов к нему за помощью пришла чуть ли не вся внутренняя улица. Каждому нужно помочь, а занятие это весьма утомительное. «Спать», – словно молнией ударило в голове зелейщика.
– Сон, Злобушка, – улыбнувшись тихо произнёс он. – Я только сейчас подумал, что полдня раздавал зелья и травки от ночных кошмаров, да от бессонницы, – Олег поднёс ладонь к своей голове, сжал кулак и костяшками постучал по лбу. – У всех одна и та же проблема, а я за своими мыслями и не заметил.
– Ну на-адо же, – так же тихо проговорила ведьма, расплываясь в саркастичной улыбке. – Я уж было подумала, что сам не догадаешься.
– Морок-то через сон нагоняют, а местные и не понимают, что их как барсуков прямо в норах травят, – где-то позади Олега у соседней молодой поросли хрустнула ветка, парень приложил палец к губам и, улыбнувшись, посмотрел на ведьму. – То есть, чтобы его снять, нужно просто убить того, кто этот морок напускает? – Намерено повысив голос спросил он.
– Ну ты же только такой способ знаешь, – Злоба скривилась и принялась показательно обматывать вокруг своей шеи воображаемую верёвку. – Да, душегуб?
Сухие ветки снова затрещали и из куста вылетела крупная сова. Ухая и рассекая крыльями воздух, она скрылась в ночном лесу.
– Так, – буркнул зелейщик и беззвучно зевнул, – как думаешь, кто это был?
– Сова, – без тени эмоций ответила Злоба.
– Давно таких жирных сов не видел, – парень поднял руки вверх и потянулся. – А ты, Злобушка, лукавить и более искусно умеешь.
Олег поднял лежащий на земле самострел и повесил его на плечо. Сонную тишину нарушал только одинокий лай собаки на другом конце деревушки. Зелейщик молча зашагал обратно к телеге.
– Давай обойдёмся без личных приглашений, – бросил он через плечо, не сбавляя шага, продолжавшей стоять ведьме. – Не испытывай моё терпение.
– И как тебя, такого надоедливого, земля носит? – Буркнула Злоба.
Вновь раздался пронзительный треск и ведьма исчезла, оставив после себя только лёгкую зеленоватую дымку.
– Сейчас по деревне пройдёмся, глянем, где ещё от морока страдают, – проговорил Олег. А как к телеге вернёмся, так и выпущу тебя. Поищешь, кто людей изводит ночами.
Олег стремительно шагал, смотря себе под ноги. Он шёл молча, погружённый в мысли и остановился только на развилке, которая разводила тропинки по трём сторонам. Зелейщик достал из калиты пару блестящих монет и вытащил из-за пояса небольшой нож. Парень огляделся. В безмолвной тьме не было ни души. Он слегка проткнул себе безымянный палец и из ранки засочилась кровь. Олег растёр её по монетам и бросил их на землю. Затем набрал в ладонь пригоршню земли и стал посыпать свою дань.
– Землёю да кровью, данью да болью, – едва разборчиво бормотал Олег. – Сюда приходи, да узреть помоги, правду покажи, – голос зелейщика упал до хрипоты.
Подул лёгкий и, в то же время, пронизывающий до самых костей, холодный ветерок. Перед парнем, из ниоткуда появился пожилой мужчина. Его тело было раздуто, а с разорванной в клочья одежды капала вода. Незнакомец тяжело дышал, будто пытаясь выдохнуть последние остатки воды из лёгких.
– Ну, – заговорил Олег, – покажешь мне, кто тут от морока страдает, раз пришёл ко мне?
– Покажу, – прохрипел утопленник и из его рта выпали гниющие водоросли.
В нос ударил резкий неприятный запах. Олег поморщился и потёр ладонью лицо.
– Ну так веди.
Ночной гость молча кивнул и не передвигая ногами, поплыл над землёй по полукруглой улице. Зелейщик спешно шагал за ним, стараясь не потерять старика из виду. Тот метался от избы к избе, а когда останавливался, поворачивался к Олегу, открывал рот и на землю плюхались куски грязи вперемешку с ряской. Проходя мимо дома старосты, зелейщик остановился. Едва заметный огонёк всё ещё трепетал в окошке. Парень глубоко вздохнул и продолжил следовать за своим ночным спутником, который даже не замедлился. У последней неизученной землянки старик вновь остановился.
– Так и что же это получается? – Задумчиво пробурчал зелейщик. – Чуть ли не каждое жилище мороком покрыто?
– Ты же и сам чувствуешь, – раздался в его голове голос Злобы, – земелька тут рабочая, колдовская.
Олег посмотрел на старика, который всё ещё стоял перед землянкой.
– Так это, что, твоя? – спросил парень и утопленник молча кивнул. – А откуда идёт, знаешь?
– Не-е-т, – еле слышно прохрипел тот.
– Ну ты не переживай, – сказал Олег. – Найду, кто насылает и спасу твоих, а ты уходи.
Утопленник повернулся к зелейщику спиной и исчез. Его распухшее тело растворилось в воздухе, оставив после себя только зловонный запах болотной воды и гниющей плоти. Ветер стих, словно его и не было. Погружённый в свои молчаливые размышления Олег не заметил, как ноги донесли его до телеги.
Ночная прогулка была не из простых. Зелейщик потёр уставшие, словно налитые свинцом веки, снял с шеи латырь-камень и принялся призывать Злобу. Он тараторил так быстро, что слова слились в монотонный неразборчивый бубнёж. Но красота речи была неважна. Тот, кто должен услышать, поймёт и услышит. За спиной раздался трескучий щелчок.
– Давай, Злобушка, – вяло проговорил он. – Посмотри, кто живёт в избах, над которыми нет морока. Авось, кто-то из хозяев свою силушку на кошмары ночные пускает.
Ничего не сказав, дух ведьмы растворился в ночной темноте. Зелейщик скинул мешок, положил на телегу самострел и колчан со стрелами. Времени до возвращения Злобы было мало. Рассвет уже скоро выйдет на смену ночному мраку, а силы у парня иссякли окончательно. Олег достал из калиты пару монет и сжал их в кулаке. Из порезанного пальца засочилась кровь и две медных пулы упали на землю. Парень быстро зачеканил слова призыва. Во рту стало холодно, а в нос ударил резкий запах гниющего мяса. перед ним стояла та самая женщина с разорванным животом, которую он уже видел в первый день в лесу и у дома старосты.
– Ну, давай, – обратился к ней Олег и посмотрел ей в глаза, – поведай мне боль свою, да правду открой. Что ты хочешь мне рассказать?
– Помоги, – прохрипела она, подплыла прямо к зелейщику и положила свою ладонь ему на лоб.
На мгновение в глазах потемнело. В голове замелькали бледные вспышки. И, чем ярче они становились, тем отчетливее рисовались картинки. Это были её воспоминания. Всё тело Олега пронзила боль. Она была настолько сильной и резкой, что в глазах потемнело и Олег, как тряпичная кукла, рухнул на землю.
Глава 7
Полумрак комнаты разрезала тоненькая полоска пляшущего света. У приоткрытой массивной дубовой двери стоял подросток лет шестнадцати в серой потрёпанной рубахе. Затаив дыхание, он наблюдал за тем, что происходит внутри комнаты. По ту сторону двери взрослый мужчина в шёлковой вышиванке и спущенных до колен красных штанах силой брал молодую девушку. В паре шагов от них стояли на коленях пожилые мужчина и женщина, с мокрыми от слёз лицами. Их руки были связаны за спинами. На женщине, как и на девушке, совершенно не было одежды. Рослый здоровяк схватил девушку за челюсть. По комнате разлетелся глухой хруст и та вскрикнула от боли. Мужчина закрыл ей рот другой рукой и повернул её голову в сторону двери.
– Ой, а кто это там у нас? – Гулким басом гаркнул он и загоготал. – Посмотри, кажется тебя тут спасать пришли. Теперь вся семейка в сборе, а то я уж было расстроился, что только мать с отцом на тебя красивую посмотреть успеют.
С этими словами здоровяк поднялся на ноги и снял кожаный пояс. Девушка посмотрела на парня за дверью. По её щекам текли слёзы, а с подбородка срывались бурые капли крови.
– Давай покажем нашему наблюдателю, что нужно делать с грязными ведьмами, которые против моей воли идти вздумали, – мужчина обмотал пояс вокруг шеи девушки и резко дёрнул в разные стороны.
– Нееет! – закричал паренёк и бросился в комнату. – Нет! – Сильный удар ногой в живот отбросил его назад и он с грохотом упал под дверью.
Мёртвое тело девушки рухнуло на пол. По её лицу всё ещё стекали слёзы. Остекленевшие голубые глаза смотрели на подростка.
– Спаси! – Резко закричала только что бездыханная девушка. – Спаси, Олег!
Олег проснулся в холодном поту. Первые лучи утреннего, еще прохладного солнца пробивались сквозь деревянные спицы колёс.
– Спасу, обязательно спасу, – прошептал зелейщик, – мне бы понять, зачем ты меня сюда привела, – он тяжело вздохнул и встряхнул головой, пытаясь сбросить дурной сон. Затем поднялся на ноги и посмотрел на побитые дождями и временем деревянные лопасти мельницы, что стояла на холме. Ветра не было и дряхлые крылья встречали рассвет крестом раскинувшись над землёй.
– Куда ночь ушла, туда и сон сгоняю. Сон сгоняю, узлом крепким на кресте оставляю. На кресте оставляю, жгучим ветром раздуваю, да от себя прогоняю. – Олег быстро провёл ладонями по лицу ото лба к подбородку и, словно сняв с себя маску, бросил её в сторону мельницы.
Деревня уже вовсю шумела повседневной суетой. С рынка доносились громкие разговоры и гогот, которые сливались в единый ком шума. Олег достал баклагу, вытащил пробку и попытался попить, но воды внутри не оказалось.
– Вот же, бездна, – раздосадовано прошипел зелейщик и бросил баклагу в телегу. – Ну, и? – Парень одёрнул рубаху и повернулся в сторону деревни.
– И тебе доброго утра, душегуб. Опять семейные вечера вспоминаешь? – Злоба словно из воздуха появилась по правую руку от Олега.
Утром она казалась ещё бледнее, чем при свете луна. Теперь сквозь неё можно было разглядеть очертания мельницы на холме. Просвечивались даже её чёрные косы, которые, как змеи, лежали на груди. Зелейщик громко втянул носом воздух и повернул голову.
– Тшшш, – ведьма легонько провела указательным пальцем по губам парня и того пробила леденящая дрожь. – Не выходила твоя Дарьюшка никуда. Да и окошко, в котором лучина горела, не её.
Олег посмотрел Злобе в глаза и отшагнул назад. Ведьма улыбнулась. Её явно забавила такая реакция. Но зелейщику было не до этих игр.
– Староста там спит, – Злоба понизила голос до игривого шёпота, – и не один. Ведьма его греет прохладными ночами. Слабенькая ведьма, силушка едва течёт по жилам, словно сильник чужой носит. И это точно не она, – Злоба улыбнулась уголком рта. – на морок её не хватит, только на постельные привороты.
– Да плевать я хотел на утехи старосты, – сквозь зёв сказал Олег. – Ты лучше скажи, удалось найти место, откуда морок идёт? Все избы, которые не в коконе посмотрела?
Злоба склонила голову на бок и улыбнулась. Подул едва заметный ветерок и крылья мельницы заскрипели. Ведьма пристально смотрела в глаза зелейщику, словно пытаясь в них что-то разглядеть.
– Нет, душегуб. Не нашла я источник морока. Во всяком случае, в деревне его нет, – ведьма дотронулась своим бестелесным пальцем до кончика носа Олега. – Может ошибся ты и нет здесь следов сестрички твоей?
Парень насупил брови. В его глазах блеснул едва заметный огонёк и они потемнели. Он резко поднял руку, схватил бестелесную ведьму за шею и та захрипела.
– Если Горица привела меня сюда, значит это место имеет к ней отношение, – злобно прорычал Олег. – И не пытайся меня запутать, Злобушка.
– Зачем мне тебя запутывать, если ты и сам не понимаешь, куда идёшь и что здесь ищешь? – Без тени эмоций прошептала ведьма. – Ты лучше гостей прими.
Зелейщик окинул взглядом уходящую вниз длинную улицу деревни. По зелёной свежепротоптанной тропинке к холму, у подножия которого стояла телега Олега, поднимался староста вместе со знахарем и двумя крепкими мужичками. Парень повернулся к Злобе.
– Ну наконец-то, – заулыбался он. – Жирная сова доставила послание.Ты далеко не уходи, Злобушка. Сейчас-то мы и разберёмся, откуда у морока ноги растут.
– И что же ты задумал? – тихо спросила Злоба.
– То, от чего ты меня отвлечь пыталась, а пока, – его голос упал до хрипоты, – глаза закрываю, слуха лишаю, глаза закрываю, тебя запираю…, – звук стремительно приближающихся шагов заставил Олега повернуться. – О, староста, а я как раз к те…, – увесистый удар в лицо выбил из-под ног зелейщика землю, тот упал навзничь и потерял сознание.
Олег приоткрыл глаза. В голове шумело, а по лицу стекали струйки холодной воды.
– Ну, наконец-то, – раздался трескучий голос, – почти бочку воды на тебя, паскуду, выплюхал.
Осознав, что сидит на земле, зелейщик попытался встать, но не смог даже пошевелиться. Верёвки крепко вжимали его торс и руки в ствол старого дуба. Не совсем так он представлял себе эту встречу. Во всяком случае, Олег не думал, что будет сидеть привязанный к дереву посреди рыночной площади на потеху людям, которые вряд ли будут за него вступаться. Но выбора не было. Он уже был здесь, по другую сторону верёвки и облитый водой. «Хорошо хоть не сразу на костёр отправили, так хоть подумать можно успеть», – промелькнула у него мысль.
– Знатный удар, староста, – улыбнувшись буркнул Олег и сплюнул скопившуюся во рту кровь. – Только объясни-ка мне, в чём это я провинился так?
– Он ещё спрашивает, – зашипел местный знахарь и с силой пнул Олега по рёбрам. Зелейщик закряхтел от боли и оскалился в кровавой улыбке.
– Приятного аппетита, – процедил он сквозь зубы и сощеревшись посмотрел на знахаря.
– Ну, Ефим, – сказал староста, – мы ж не волки дикие, негоже связанного человека бить, даже если он убийца и колдун.
К дубу стягивалась толпа жителей, точно также, как это было прошлым утром. Вот только это уже было не любопытство и желание поглазеть на лекаря, который забрёл в их глухую деревушку, окутанную лесом. Люди толпились и толкались, пытаясь протиснуться как можно ближе к Олегу.
– Тьфу, душегуб, – крикнул кто-то из толпы и плюнул зелейщику в лицо.
– Ишшшь, выродок, – звонко завопила какая-то женщина и другие жители, словно эхо, вторили за ней.
– Ну-ка, цыц! – раскатисто рявкнул староста и толпа быстро замолчала. – Дайте хоть спросить нормально, – он повернулся к Олегу и сжал здоровенный кулак. – Ты, барин, что ж это, приехал к нам, чтобы, собсна, колдовством своим людей со свету сживать? И не ври, псина! Ефим всё видел, как ты морок на дом Наума насылал, да злого духа заговорами призывал.
– И кого ж я изжил?
– Да ты, как только появился, по селу мор пошёл. Мало того, что скотину загубил, так ещё и на людей пасть свою раззяпил, – прокричал кто-то из толпы. В грудь Олегу прилетел увесистый булыжник, отчего зелейщик громко хмыкнул и закашлял, окропляя всё, и всех рядом с собой кровью. Перед глазами парня яркими вспышками пронеслись картинки. Сначала щуплый подросток с серпом, который стоит над спящим мужчиной. Потом брызги, вылетающий в окно большой чёрный ворон и мёртвые глаза сестры, которая лежала на полу, а рядом с ней мать с затянутым на шее ремнём.
Обжигающий воздух ударил в лёгкие и Олег снова раскашлялся.
– Я кому сказал, цыц! – Ещё злее зарычал староста. – Ты, пёс, ещё спрашивать будешь? Каждый, – Афанасий склонился над Олегом и схватил его за шею, – каждый, кто к тебе, паскуде, пришёл, мёртвый лежит. Люди мрут, а ты, барин, им помочь обещал.
Олег поднял брови и с недоумением посмотрел старосте в наполненные неподдельной яростью глаза. Толпа вокруг кричала, рассыпаясь обвинениями и угрозами, словно рой диких пчёл, которые готовы до последнего взмаха крыльев защищать своё гнездо. Каждый хотел скинуть на пленника все свои житейские трудности, за которые он теперь точно заплатит сполна.
– Да ты и правда убить меня надумал, – забурчал Олег и с болью улыбнулся уголками губ. – Жена твоя, София, говорит, что хочешь, как и её, в лес меня отвезти, туда, где волков прикармливаешь, там к дереву привязать и с холма наблюдать, как они меня разрывают, – толпа загудела с новой силой. – Вот только невиновен я, – продолжал Олег.
– Ты, паскуда, – гаркнул староста, – брехнёй своей голову мне затуманить решил? – Тяжёлый удар пришёлся по рёбрам и Олег, стиснув зубы, взвыл от боли. Староста схватил его за волосы и потянул голову вниз. – В глаза смотри, ба-арин, пока можешь.
– А ещё говорит, – зелейщик закашлялся, – говорит, что Борька, мельник, хоть как женщину её брать мог, пока ты с поникшей головой бегал к Ефимке и травками надеялся воина своего поднять. – Олег попытался засмеяться, но тут же скривился от боли.
Женская половина зевак оживилась с новой силой, но теперь они смаковали давно забытый слух.
– Так и шо, правда говорят, что Борька на мельнице с женой старосты веселился? – с удивлением протараторила пышная баба.
– А я ж тебе говорила! – взвизгивая и охая бормотала другая, не менее тучная особа.
– Хватит зубы заговаривать – Заорал староста и выхватил из-за пояса нож. – Ты, паскуда, расскажи, зачем людей изводишь и как морок твой снять? – Вопил Афанасий.
Толпа заохала. Мужики, что стояли в нескольких шагах от старосты, заводили челюстями в предвкушении кровавого зрелища. Ефим, местный знахарь, повернулся к зевакам и громко заголосил:
– Я лично своими глазами вчера видел, как этот выродок колдовал, да заклинания говорил, после которых перед ним, прямо из воздуха злой дух появился. И всё это было ночью у избы Наумовской.
– Ефимка, – схаркнув кровь, заговорил Олег, – ты лучше расскажи, что ты там делал, и как духа этого своими глазами увидел? Пусть люди хоть узнают, кто ты тако… – Не успел зелейщик договорить, как в грудь прилетел новый удар, теперь уже от Ефима.
– Все слышали? – Гаркнул староста. – Сам только что признался, что колдовал, а значит, – Афанасий поднёс бликующий на солнце нож к горлу Олега, – значит ты, собсна, прямо сейчас снимешь свой морок с людей неповинных, пока у тебя все конечности на месте.
Староста склонился над местом, где к стволу дуба была привязана левая рука Олега и силой распрямил ладонь.
– Не-не-не, – закричал зелейщик. – Ты чего удумал?!
Афанасий, не обращая внимания на вопли Олега, прислонил лезвие ножа к мизинцу и резко ударил по клинку ребром кулака. Едва слышный хруст сменился громким криком Олега. Резкая боль ударила в голову и в глазах запульсировала красная пелена.