Николай Вагнер
Предварительный отчет о поездке на Белое море летом 1876 г.
Но в чем же лежат стимулы этой деятельности? Кроются ли они во внешней среде, в обстановке, окружающей животное, или инициатива этой деятельности заключена в нем самом, в его наклонностях, в его индивидуальных свойствах? Нет сомнения, что внешние причины способствуют этой деятельности, но сущность её всецело лежит в самом организме. К этому заключению приводит нас масса данных, примеров, исчислять которые считаю здесь неуместным.
Вот то общее заключение, которое мне впервые представилось на берегах Соловецкой бухты, при исследовании Беломорских животных. Понятно, что связь между этими исследованиями и поставленным выводом чисто внешняя, почти случайная. Но в этой случайности лежала отчасти и причинность. Едва ли другая какая либо фауна могла доставить мне такие резкие случаи, которые дали бы осязательные несомненные данные для вывода, – но если бы это и могло случиться, то наверное ни одна местность не способна окружить исследователя таким тихим, приютным покоем, таким отчуждением от интересов дня, интересов насущной жизни, как бухта Соловецкого монастыря, которому я поистине обязан полными удобствами для моих исследований. Эта невозмутимая тишина, среди пустынных, безлюдных мест, эта полная свобода, данная исследователю располагать вполне своим временем и делом должны по моему привлечь каждого, желающего без помехи работать над жизнью морских животных. Но в то же время это отчуждение от цивилизованной жизни крайне затруднительно для исследователя, лишенного книг, инструментов, приборов, посуды и пр. – Чтобы воспользоваться удобствами местности, и уничтожить эти неудобства мне пришла мысль учредить на берегу Соловецкого острова зоологическую станцию.
