Николай Васильевич Соколов
Владыки степей
…Эллины же зовут их скифами.
Геродот. История, 4.6
Пролог
…Персы ведь всех скифов зовут саками…
Геродот. История, 7. 64
Подавив мятежи и восстания, вызванные убийством персами законного царя Бардии, Дарий возглавил поход против саков. В 519 г. до н. э. персидские войска вторглись в земли сигнахов и далийцев1 и переправились через Аракс. Сакские племена мужественно сопротивлялись, но численный перевес был слишком велик, и вскоре персы овладели большей частью владений массагетов2 и их союзников, после чего военные действия переместились на северные отроги Краукасиса3.
Дарий не стал дожидаться окончательного покорения саков. Вернувшись в Акбатаны, он приступил к реформированию управления империей. Ему следовало упорядочить сбор податей и численность выставляемого ополчения, а также четче определить границы сатрапий. Царь возвратил Маргиану в состав Парфии и выделил из Мидии Армину, а на завоеванных у саков землях создал новую сатрапию Каспиану. Однако даже такие незначительные изменения проводились им осторожно.
Так было и в случае с землями за Краукасисом, которые вначале хотели присоединить к Каспиане, но позже выделили в отдельную сатрапию Сакиану. На этом настоял дядя царя Бадрис, считая, что землями авхатов, траспиев и исседонов4 должен управлять завоевавший их Солсис. А чтобы обеспечить ему надежный тыл, к сатрапии присоединили Масхету5, откуда большую часть массагетов уже выселили на восток.
Сам же новоиспеченный сатрап, закончив войну, начал наводить порядок на завоеванных землях. Бахонские двары6 получили обещанную часть владений ушедших на север алгетов7 и окончательно вошли в состав катиаров, где алдаром8 стал родившийся у Ирхус сын Тотреша. А вот земли архонских9 дваров Солсис оставил за собой, обещав Азаму возместить их за счет владений еще сопротивлявшихся в горах исседонов.
Архонская долина имела важное стратегическое значение, отсюда начинался путь через Краукасис в Масхету. Откуда вскоре горной дорогой в новую сатрапию приехали царские чиновники и после подсчета населения определили подати Сакианы в размере трёхсот талантов10 серебра. Но собрать такую сумму Солсис не смог и на следующий год попросил Дария уменьшить её хотя бы на треть.
Схолия седьмая. Боспор киммерийский
…царь установил подати по племенам.
Геродот. История, 3.89.
Каспии же, павсики, пантимафы и
дариты11 вместе платили 200 талантов.
Геродот. История, 3.92.
Глава первая
Из открытого палубного люка неторопливо вылез светловолосый юноша лет семнадцати. Одет он был, как и часть гребцов, в кожаные штаны с широким поясом и светло-серую рубаху. Но, в отличие от них, его шею украшала золотая гривна, которую носили только знатные скифы.
Архонт12 Борисфениды Стратис представил юношу как скифского царевича и навклер – хозяин судна Архенакт сделал для него исключение, не усадив грести. Только на таком условии он согласился взять скифов на борт и доставить на Киммерийский Боспор.
– А я уже хотел тебя будить, – улыбнулся купец, когда молодой человек подошел. – Подплываем. Вон за тем мысом Фанагория13.
Щурясь от яркого солнца, юноша посмотрел на зеленеющий впереди по правому борту мыс и заросший тростником низкий берег.
– Может, все-таки передумаешь и возьмешься нас доставить на Сигрис? – спросил молодой человек, зевнув.
– Я уже говорил, мне совсем не хочется зимовать на Танаисе. Весной – другое дело!
– А как думаешь, Фанагор согласится помочь?
– Архонт может многое, его община контролирует большую часть торговли по Гипанису. Тридцать лет назад переселенцы с Теоса и Клазомен14 во главе с ним купили здесь немного земли, а сейчас они продают только своего зерна на тридцать тысяч драхм15 ежегодно.
Чувствовалось, что Архенакт восхищен предприимчивостью Фанагора, которого горожане все эти годы избирали главой полиса – архонтом.
– Кроме двух десятков речных лодок, община владеет двумя триаконтерами – тридцативесельными судами, которые каждый год бывают на Танаисе. Так что, думаю, он вам поможет. Тем более что об этом его просит Стратис, без которого ему было бы трудно договориться с синдским царем о покупке здесь земли.
Поспешил успокоить юношу купец, хотя и очень сомневался, что это случится именно сейчас – осенью. Живущие на Киммерийском Боспоре эллины плавали на Танаис весной или летом.
– Кстати, вон и город показался.
В это время судно поравнялось с мысом, и стала видна башня акрополя.
Город располагался на возвышенности, плавно спускающейся к обрывистому берегу, где был построен акрополь. Главной его задачей являлся контроль над единственными городскими воротами и гаванью с двумя сходящими к воде деревянными пирсами, у которых сейчас стояли три пентеконтеры16.
– Зерном грузятся, – предположил Архенакт, указав рукой на суда. – Отсюда вывозится более сорока тысяч мидимнов17 в год. Причем все зерно закупает и перепродает сама община. Фанагор молодец, ничего не скажешь…
Чтобы не платить лишних денег, купец решил пристать к необустроенному берегу, где имелось свободное от рыбачьих лодок место. Для этого пришлось развернуть судно, так как из-за носового тарана греческие суда приставали к берегу кормой, откуда на землю спускался трап.
– С судна не сходить! – распорядился Архенакт, когда они причалили, и, взяв кувшин с вином, пригласил скифского царевича к трапу. – Мы скоро вернемся!
Не успели купец и Ариант оказаться на берегу, как к ним подошел мужчина лет тридцати в сопровождении двух стражников.
– Рад тебя видеть, Архенакт! Честно говоря, не верилось, что на триаконтере можно доплыть до Эллады и вернуться. Рисковый ты мужик!
– Кто не рискует, тому не быть богатым, – улыбнулся навклер. – Я тоже рад тебя видеть, Килон. Как здоровье твоего уважаемого тестя? Мне надо срочно с ним повидаться.
– Фанагор, слава богам, здоров и сейчас находится в булевтерии… А ты разве не по торговым делам?
– Торговые дела подождут. Прежде мне надо передать ему письмо от архонта Борисфениды, и кое-что пояснить на словах. Так что, с твоего позволения, мы пойдем. Своих людей я предупредил, чтобы они не сходили на берег.
Явно заинтригованный необычным поведением купца и его заявлением Килон, подозрительно посмотрев на юношу в скифской одежде, предложил лично проводить их к архонту.
– …У меня тоже есть к нему дело, – пояснил он. – Как прошло плаванье?
– По-всякому. Началось с того, что на третий день сбежали шестеро нанятых гребцами синдов18. Пришлось сажать на весла матросов, а позже покупать рабов. Да и потом проблем хватало…
Поднявшись по деревянной лестнице на ближайший причал, они пошли сторону акрополя, построенного, в отличие от глинобитных стен города, из камня. Из больших блоков песчаника была сложена и стена, в которой находились единственные городские ворота.
Заметив, что скифский царевич ко всему с интересом присматривается, Архенакт стал пояснять, где что находится. Такая откровенность вряд ли понравилась начальнику городской стражи, но Килон задержался у ворот, отдать какие-то распоряжения.
– …Там впереди за деревьями храм Афродиты, самый большой на Киммерийском Боспоре, а справа булевтерий, где заседает городской совет. Перед ним алтарь, на котором приносят присягу новые граждане городской общины…
Во внутренний дворик булевтерия они вошли уже вместе с Килоном, догнавшим их, и сразу увидели архонта, который что-то выговаривал такому же старику, как сам. Заметив Архенакта, Фанагор приветливо ему кивнул и отпустил своего домоправителя Пасикла.
– Рад тебя видеть живым и здоровым! – приветствовал купца архонт. – Как вела себя триаконтера в незнакомых для нее водах?
Судно Архенакта построили в прошлом году на городской верфи, которой Фанагор очень гордился. Ведь она была единственной на Киммерийском Боспоре, где могли делать такие большие корабли.
– Могу только еще раз поблагодарить строителей, их триаконтера не уступала в скорости милетским судам, с которыми я плыл, и достойно выдержала пару штормов. А в общем погода нам благоприятствовала, да и все плаванье можно было считать удачным, если бы в Борисфениде нанятые в Афинах гребцы не отказались плыть дальше. Только вмешательство твоего друга Стратиса помогло избежать кровопролития.
Вдаваться в подробности и рассказывать, как он отказался платить гребцам, а те схватились за оружие, Архенакт не стал. Купец лишь пояснил, что после улаживания конфликта архонтом Борисфениды ему пришлось по просьбе Стратиса взять с собой скифского царевича и его людей.
– …И доставить сюда. Обо всем этом он тебе написал, – подытожил Архенакт, передавая письмо.
– А скифский царевич – этот молодой человек? – поинтересовался Фанагор, развертывая переданный купцом папирус.
– Его зовут Ариант, и с ним еще шестнадцать скифов, – поспешно ответил Архенакт.
– Хорошо, юноша, я подумаю, как вам помочь добраться до Сигриса, – пообещал архонт, дочитав письмо друга. – А сейчас, Килон, надо подумать, где разместить наших гостей. Подбери подходящую харчевню.
– Может, лучше их поселить в общинной усадьбе, – неожиданно предложил начальник городской стражи. – Вчера ночью в харчевне Эсхина передрались пьяные моряки – одному сломали руку, другому поранили ножом бок. Да и моим людям досталось, когда успокаивали драчунов. Арестовали семерых, и, скорее всего, сегодня владельцы кораблей явятся к тебе их вызволять.
Фанагор почувствовал, что зять побаивается проживания почти двух десятков варваров в пригороде, и согласился.
– Ты прав, скифы не любят городов. Размести наших гостей на ближайшей усадьбе, и пусть управляющий обеспечит их всем необходимым. А дело о ночной драке должно быть сегодня же рассмотрено в суде.
– А он по-нашему хоть говорит? – спросил Фанагор, когда юный царевич и Килон ушли.
– Плохо, но понять можно. Как я слышал, часть гелонов19 говорит почему-то по-ахейски. А мать Арианта – родная сестра их царя, владения которого находятся где-то в верховьях Сигриса.
– Теперь понятно, зачем ему туда нужно.
– Ты уж извини, но отказать Стратису я не смог. И прими как знак уважения в подарок этот кувшин с хиоским вином.
– Ну и хитрец! Знаешь слабость старика к хорошему хиоскому вину, – улыбнувшись, погрозил Фанагор купцу пальцем. – Ну да ладно, пойдем в беседку, где я обычно отдыхаю, и попробуем твое вино. Может, тебе вместо хиоского подсунули родоское, иногда даже знатоку их бывает трудно отличить.
– Я специально заезжал за ним на Хиос, – заверил Архенакт, следуя за старым архонтом. – Сразу после Милета. Город, конечно, красивый, обустроенный, но дороговизна там страшная и местные купцы зажравшиеся. Поэтому я там только разгрузился и решил плыть на Хиос, а за тем в Афины. Представляешь, там оливковое масло в два раза дешевле, чем в Милете…
– Да, вино ты привез знатное, – попробовав, предварительно разбавив его водой, согласился Фанагор. – Мне как-то привезли с Хиоса лозу, и я посадил у себя в усадьбе. Виноград уродился хороший, а вино из него было мало похоже на хиоское.
– Могу уступить десяток амфор20, – предложил как будто невзначай купец и продолжил рассказывать о пребывании в Афинах, которые ему понравились своей бурлящей жизнью.
– …Там построена отличная гавань в Пирее, где могут разместиться сразу более трехсот судов, водопровод, возводятся новые храмы. Милет по сравнению с Афинами – болото, хотя и золотое.
– В том-то и дело, что золотое, – заметил Фанагор. – Как ни пыжился тиран Писистрат, а теперь его сыновья, до Милета Афинам еще далеко. Да и новую гавань Пирея надо сначала заполнить судами.
– При мне там их было не меньше сотни. А со снижением податей до одной двадцатой с урожая число приплывающих за дешевым оливковым маслом будет только расти. Причем, как я слышал, запрет на чеканку монет частным лицам и введение новых налогов с лихвой покрывают все затраты и убытки городской казны.
– Все их налоги чепуха, главные доходы Афины получали и получают с серебряных Лаврийских рудников. Без них Писистрат и его сыновья давно бы лишились власти, – раздраженно заявил архонт, который недолюбливал семейство афинских тиранов21. – Лучше расскажи о скифском царевиче и как он оказался у Стратиса.
– Обычное дело, после смерти царя старший брат захотел избавиться от младшего. Но Ариант бежал и попытался заручиться поддержкой знати. Те не захотели затевать междоусобицу, и ему пришлось укрыться в Борисфениде. С его появлением твой друг оказался в трудном положении и решил побыстрее спровадить опасного гостя.
– В письме он, конечно, извиняется, но вообще-то с друзьями так не поступают, – признался ворчливо Фанагор. – Подсунул два десятка варваров с просьбой помочь им, как будто у меня своих забот мало. Да и кто осенью захочет плыть на Танаис?
– Ариант знает, что сейчас найти корабль будет трудно. Я бы и весной вряд ли согласился на такое плаванье, потому что никогда не подымался в верховья Сигриса. К тому же еще не известно, как поведут себя живущие на Танаисе савроматы22, вдруг они захотят выдать царевича брату.
– Этого мне только не хватало, – огорчился и без того озабоченный архонт. – Ну да ладно, до весны что-нибудь придумаем. А как у скифского царевича с деньгами?
– Насчет денег не знаю, но его золотая гривна стоит не меньше пятнадцати мин23 серебра.
Отсутствие у царевича денег меньше всего волновало Фанагора. Если скифы согласятся ждать весны, без работы они не останутся. Архонт уже давно подумывал о создании конного отряда, для оказания быстрой помощи жителям Кеп и речного поселка. Вот пусть и обучат городскую молодежь верховой езде и обращению с луком.
– Хорошо, я готов взять десять амфор хиоского, если тебя устроит за них шестьдесят афинских драхм.
Цена была ниже, чем Архенакт собирался просить, но почувствовав, что архонт не настроен торговаться, согласился.
– Будем считать такую цену компенсацией за незваных гостей, – пошутил он.
Глава вторая
– Сейчас река повернет направо, и сразу будет стан алдара, – пояснил отцу подъехавший Дидас.
Кетуан уже и без его разъяснения понял, что становище Скопасиса где-то недалеко; лошади, почувствовав близкий отдых, прибавили шаг. Но еще до поворота реки в перелеске их грубо остановили стражники, не узнавшие дядю алдара траспиев. Хорошо еще, что один из воинов признал Дидаса, и дело закончилось лишь перебранкой.
– Что за олухи у тебя в охране, – вместо приветствия пожаловался Кетуан племяннику. – Не выяснив, кто едет, сразу грубят.
– Ты их извини, в следующий раз исправятся, – пообещал явно чем-то озабоченный Скопасис. – Проходи в шатер, я тебя давно жду.
После избрания тархетскими и астакскими24 дварами его признала алдаром даже часть родов дандариев в надежде спастись от разорения. Сами же двары дандариев25 во главе с сыном Вукаса Аликом отступили на запад. Добить их не удалось из-за весеннего разлива Гипаниса26 и разногласий с савроматами, пожелавшими заполучить большую часть земель траспиев. Солсис согласился отдать только левобережье Лика и низовий Танаиса, после чего царь савроматов увел своих воинов домой.
– Я не знаю, что делать, – признался расстроенно алдар траспиев, когда они остались наедине. – Почти каждый день поступают сообщения о новых беглецах в земли дандариев и нападениях с их стороны, а перекрыть надежно границу не хватает людей. Мне нужна еще хотя бы тысяча воинов.
Столкнувшись с участившимся предательством покорившихся родов дандариев и ненадежностью астакских дваров, Скопасис стал опираться только на тархетов27. Чтобы обеспечить безопасность северных границ, ему даже пришлось наделить часть тархетских дваров соседними с савроматами землями.
– Вряд ли они тебе выделят столько, – усомнился Кетуан, покачав седой головой. – Да и какой в этом прок. Мы теряем людей, а дандарии с каждым днем усиливаются за счет беглецов. Думаю, пора напомнить Солсису о его обещании. Помнишь, после второй неудачной попытки переправиться через протоку, он поклялся вернуться и добить укрывшихся на том берегу ублюдков.
– Только захочет ли он об этом сейчас вспоминать, ведь угроза со стороны дандариев и савроматов – гарантия нашей верности, – зло заметил племянник. – И сговорчивости в уплате дани. В этом году мы должны отправить персидскому царю уже три тысячи коней.
– Что он, сдурел?! – возмутился тархетский двар. – Так через несколько лет мы вообще без лошадей останемся.
– Я в прошлом году и две тысячи с трудом собрал, – посетовал племенник. – Причем Солсис об этом прекрасно знает.
– Тогда чего он добивается?..
– Не знаю. Поэтому и просил тебя приехать. А то я тут и так и этак прикидывал, ничего не получается. Ясно одно – если так будет продолжаться, астакские двары скоро тоже побегут к Алику, а мы через год не сможем выставить и пяти тысяч воинов.
– Значит, надо убедить Солсиса покончить с дандариями.
Скопасис с ним согласился, но не знал, как это сделать. Они еще долго обсуждали с дядей доводы для персидского сатрапа, и алдару показалось, что он сможет добиться хотя бы уменьшения податей. Но через пять дней, когда Скопасис проезжал землями катиаров, его опять начали одолевать сомнения. Общаясь с местными дварами, алдар траспиев понял, что и здесь люди страдают от непомерных налогов.
С уходом почти всех фарсагов Солсису пришлось сделать дварами катиаров глав родов хавсаров и даже кусагов28. И сейчас все они в один голос жаловались на непосильные подати. Поэтому, встретившись с сатрапом, алдар траспиев вначале заговорил об усиление дандариев, а уже потом намекнул, что из-за таких поборов к ним скоро побегут не только главы отдельных родов, но и астакские двары.
– Мне стало известно, что кое-кто из них уже ведет переговоры, – сгущая краски, даже приврал Скопасис.
– Так чего ты здесь делаешь?! – возмутился Солсис. – Я, что ли, должен разбираться с предателями. Возвращайся и наводи порядок в своих владениях. И чем жестче – тем лучше.
– Чтобы завтра они все к Алику переметнулись. Хороший совет, ничего не скажешь. Да и с кем наводить порядок? У меня надежных воинов едва хватает обезопасить границы. На западе дандарии на севере наши союзники савроматы не дают покоя. Я каждый день теряю людей…
– Ты приехал поплакаться?
– Я приехал просить уменьшить подати или помочь разделаться с обосновавшимися в низовьях Гипаниса дандариями.
– Письмо с просьбой их снизить еще весной отправлено царю, – раздраженно пояснил Солсис. – Когда будет ответ – не знаю. А по поводу дандариев надо подумать. Подожди пару дней.
Мысль поправить дела за счет войны с дандариями и союзными им синдами приходила ему и раньше. Но только сейчас после разгрома укрывшихся в горах Краукасиса остатков исседонов и гибели их алдара Хизаса поход на запад стал возможен. Конечно, угроза со стороны исседонов, бежавших на север с сыном алдара Селахом, еще сохранялась, но это уже было не так опасно.
«Одни траспии могут выставить тысяч пятнадцать воинов, катиары – десять тысяч, а еще хамихаты29», – прикидывал силы Сосис.
К тому же недавно правитель Масхеты Баир сообщил ему об окончательном разгроме лихонов30 и подчинении Бадрисом большей части Колхаты.
«А значит, и оттуда можно будет получить воинов…»
Его размышления прервал слуга, доложивший о приходе двара табалов Гехаса. В прошлом году побратиму Азама поручалось восстановить добычу меди в горах, и он неплохо справился. Теперь там, на рудниках, работали пленные дандарии и исседоны, а горцы табалы31 за ними присматривали.
Но сегодня и Гехас сразу с порога стал жаловаться на непосильную задачу, поставленную перед ним сатрапом. Из-за плохого питания и травм на рудниках большая смертность, и увеличить добычу без новых людей у него вряд ли получится.
– …К тому же уже сейчас ясно, что прокормить всех мы не сможем. Урожай в этом году неважный и я приехал просить тебя помочь с зерном и скотом.
– Хорошо, я распоряжусь насчет людей и продовольствия. Но добычу надо во что бы то ни стало увеличить.
– Есть у меня на примете парочка заброшенных рудников, хотя для их восстановления потребуется время и не меньше пятисот человек.
– Действуй, люди будут, – пообещал сатрап, подумав: «Две-три сотни на первое время он найдет, а дальше?.. Можно было, конечно, обязать дваров выделять на рудники людей и продовольствие, но это не выход…»
И так положение в сатрапии было очень напряженным. А началось все с того что после подчинения траспиев чиновники персидского царя провели перепись населения Сакианы и назначили подати в размере трехсот талантов серебра. Как уж они там считали, но в прошлом году Солсис не смог собрать и половину требуемой суммы. После чего от Дария пришло гневное предупреждение, что, если подобное повторится, сатрапа заменят.
Перспектива лишиться власти племянника Бадриса не пугала, сильнее Солсиса задел бездушный тон, каким это сообщалось, и полнейшее пренебрежение к его прежним заслугам. Как будто не он, а кто-то другой присоединил земли Сакианы к Персии.
– Попробовали бы сами собрать такие подати в разоренных войной землях, – жаловался сатрап приехавшему тем же вечером к нему зятю Азаму. – Поучать и требовать проще всего.
В тот момент Солсису вспомнилась надутая от сознания собственной значительности физиономия лысого халдея,32 руководившего переписью. Когда сатрапу надоели жалобы дваров на персидских писцов, он решил переговорить с их начальником, но халдей даже не захотел его выслушать.
«Все вопросы к царю, – заявил тогда чиновник. – Я только выполняю волю Дария».
– Представляешь, в Артане они насчитали полторы тысячи человек, две трети из которых старики и дети.
– Вот это и надо объяснить царю, думаю, он поймет, – успокаивал тестя Азам.
– Но я не могу сейчас ехать к Дарию, а в письме обо всем не расскажешь. Да и не доверяю я этим каракулям. Попросил Бадриса помочь, но, когда он увидится с царем, тоже не известно. Так что пока нам придется как-то выкручиваться. А у тебя как дела со сбором податей?
– Тоже плохо, но двары пока только ворчат.
– Как и везде, – кивнул Солсис. – Тут сегодня приехал Скопасис и чуть ли не потребовал уменьшить подати или помочь ему добить дандариев. Так вот мне подумалось, что успешный поход мог бы на время сгладить наши проблемы. К тому же появятся новые данники, там ведь еще союзные дандариям синды и греческие города.
– Только не забывай, что часть исседонов все еще скрывается в горах. Да и сын Хизаса Селах поклялся отомстить за смерть отца и позор сестры.
– Какой еще позор, я собираюсь на ней жениться.
– А как же Ирхус?.. Из-за нее мы можем окончательно испортить отношения с царем савроматов.
– Мне плевать на Балсага после его ухода с Гипаниса, – раздраженно признался Солсис. – А с его дочерью у нас была договоренность. Сын Ирхус стал алдаром катиаров, а все остальное ее не касается.
Азам хотел напомнить тестю, как из-за оскорбленной Амысом жены, сестры Балсага, чуть не началась война с савроматами, но сдержался. Во-первых, Солсис и сам все знал, во-вторых женитьба на сестре Селаха Бедоху могла на самом деле помочь примириться с исседонами, ведь Хизас погиб достойно, как воин.
– Разумеется, удачный поход на какое-то время ослабит напряжение, – согласился Азам. – Но хватит ли у нас сил, ведь часть воинов придется оставить охранять наши кочевья от набегов исседонов.
– Думаю, хватит. Людей хамихатских дваров я оставлю тебе. Архонские и бахонские двары выставят тысяч пять – семь воинов, не меньше катиары, ну и траспии тысяч десять – пятнадцать. Этого вполне достаточно, чтобы разобраться с дандариями. По моим сведениям, они смогут собрать не больше десяти тысяч воинов.
Глава третья
Свой день Фанагор обычно начинал с посещения агоры33, справедливо полагая, что обилие товаров и доступные цены – лучшее доказательство благополучия общины. Но сегодня перед самой агорой его перехватил синдский двар Гепах, приехавший по поручению царя Икаты.
Еще в позапрошлом году царь синдов впервые заговорил об участии эллинов в военных действиях, но те и так платили ему дань и отказались вмешиваться в разборки варваров. На этот раз он передавал через Гепаха, что даже готов оплатить помощь греков вычетами из податей и землей. А лично Фанагору пообещал уступить в управление весь остров между протоками, о чем тот давно просил.
– Похоже, Иката серьезно напуган, – съязвил архонт с улыбкой. – Что вашего царя так припекло?
Старик мог позволить себе такую вольность, потому что знал – Гепах не станет доносить. Именно его отец продал грекам часть общинной земли, а сын женился на гречанке и устроил свое хозяйство на новый лад. Теперь он продавал городу ежегодно более трех тысяч мидимнов зерна.
– Позавчера от соседей прискакал гонец с известием, что сатрап Сакианы готовится к походу против дандариев. Ну а после того, как Иката разместил на наших землях их беженцев, мы тоже стали врагами Солсиса.
– Да, вашему положению не позавидуешь, – посочувствовал Фанагор. – Остается надеяться, что вам удастся удержать их на Гипанисе и его протоках, как в позапрошлом году.
– Тогда помог уход савроматов, а сейчас нам не на что рассчитывать. Поэтому Иката просит вас помочь судами, чтобы перекрыть места возможных переправ. Прежде всего у болотистых берегов Меотиды, где без лодок не обойтись.
– Боюсь, мне будет трудно убедить в этом городской совет.
– Царь так же велел передать, что Солсис на дандариях и нас не остановится, у него серьезные проблемы с выплатой дани царю персов. А еще Иката готов за одну выставленную вами лодку с двадцатью воинами платить землей по тысяче аур34 в месяц или по пятьдесят аур на человека.
Синдский царь знал, чем заинтересовать Фанагора, который уже давно мечтал, чтобы весь остров между протоками Гипаниса, где находился греческий город, принадлежал общине.
– Хорошо, я соберу совет, но если мы и согласимся помочь, то Икате придется закрепить свои обещания в письменном договоре.
Распрощавшись с Гепахом, архонт не стал заходить на агору, а сразу же направился в булевтерий. Там он велел Килону немедленно собрать членов городского совета.
Чувствовалось, что слова Гепаха всерьез встревожили старика. Особенно насторожило его упоминание о персидском сатрапе Солсисе, за деятельностью которого он внимательно следил с того момента, как на северных отрогах Краукасиса появилась новая персидская сатрапия.
В глубине души Фанагор надеялся, что ему не придется на старости лет опять столкнуться с теми, от кого пришлось бежать в молодости почти на край света. Ведь именно персы тридцать лет назад вынудили теосцев покинуть родной город. Он и сейчас хорошо помнил тот день, когда стало ясно, что защитникам Теоса остается или умереть, или бежать. Тогда многие старики предпочли смерть на стенах родного города, запретив поступить так же молодежи.
«Вы должны позаботиться о вдовах и сиротах», – наставляли они, прощаясь.
Именно данный завет и не позволил сотнику Фанагору смириться, когда после покупки земли в окрестностях Абдер35, где они поселились после бегства, многие вдовы оказались обделенными. В конце концов всем недовольным пришлось переселиться на Киммерийский Боспор, получив справедливую долю из вывезенных с Теоса общинных средств.
«…И что теперь?» – подумалось ему.
А тем временем уже начали собираться члены городского совета – тридцать человек – по одному от четырех кварталов, не считая представителей пригорода, Кепского селения и речного поселка. Их архонт решил не ждать и, как только в зале булевтерия собралось большинство, открыл заседание пересказом предложения царя синдов:
– …Два года назад мы ему отказали. Но сейчас Иката, можно сказать, предлагают нам стать хозяевами всего острова, и я считаю, что такую возможность нельзя упускать. К тому же свободные общинные земли на исходе и через год-другой мы уже не сможем выделять новые наделы молодежи, во всяком случае по шестьдесят аур, как сейчас.
– А что будет, если синдам даже с нашей помощью не смогут задержать варваров? – поинтересовался всегда и во всем сомневающийся клазоменец Никандр. – Ведь тогда они нам все припомнят.
– Ты думаешь, расправившись с дандариями и синдами, персы оставят нас в покое, – заметил наварх36 Харелай. – Плохо ты их знаешь. Какое бы мы сейчас ни приняли решение о помощи синдам, город надо готовить к обороне.
– Какая оборона с нашими глиняными стенами, – возразил седой старик, сидящий рядом с Никандром. – Ты забыл, Харелай, какие стены были в Теосе, каменные, высотой в двадцать локтей, и то нам пришлось их оставить.
Фанагору вспомнилось, как после неудачного штурма персы начали возводить вокруг города насыпи, подводя их с каждым днем все ближе и ближе к стенам. Защитники Теоса пытались мешать, делая ночные вылазками, но персы упрямо и настойчиво продолжали работу.
– Поэтому и надо сделать все, чтобы задержать варваров как можно дальше от города, – заявил архонт, возвращая собравшихся к обсуждаемому вопросу. – Конечно, не за пятьдесят, а как минимум за сто аур в месяц на каждого выставленного нами воина. Причем участие в военных действиях примут только желающие, а если их будет недостаточно, остальных предлагаю набрать из общинных рабов и метеков37, первым обещав свободу, вторым – полноправное гражданство. И чтобы потом они не предъявляли претензий на полученную от синдов землю, городская казна будет выплачивать им жалованье. Скажем, рабу по одному оболу38, метеку – по два, горожанину – по четыре обола в день.
– А как с личными рабами, пожелавшими воевать? – полюбопытствовал кто-то из членов совета.
– Община готова их выкупить, – пообещал Фанагор. – Но не больше чем за сорок драхм.
– А что все-таки насчет нашей безопасности? – напомнил Никандр.
– Разумеется, городские стены надо укрепить, стоит подумать и над обороной южной протоки, – согласился архонт с предложением Харелая. – Ну а на крайний случай предлагаю на одном из островов у Ахиллесовой косы оборудовать лагерь для женщин и детей.
– Если опасность столь велика, не лучше ли договориться с персами, – предложил староста Кеп Деморат, только что появившийся в зале заседания. – Тридцать лет назад совет Теоса уперся, и что из этого вышло. А милетцы пошли на переговоры и живут сейчас спокойно. Не все ли равно, кому нам платить подати.
Это был явный вызов, и не столько Фанагору, сколько всему старшему поколению. Деморат покинул Теос мальчишкой и мог так заявлять. Особенно после проявления пренебрежения архонта к жителям Кеп, ведь о собрании городского совета он узнал совершенно случайно.
Еще лет пятнадцать назад на северной протоке Гипаниса греческой общиной были дополнительно куплены сорок тысяч аур земли. Фанагор решил взять под контроль и северную протоку, где появился поселок названный Кепы. Селилась там в основном молодежь, которая уже давно добивалась независимости в решении хотя бы местных вопросов.