Нина Гравицкая
Жизнь и приключения Мани Безымянной. Книга 1. Звезда и крест
Ему трудно было себе представить, что у этой женщины, всегда закутанной по брови в платок, с втянутой в плечи головой и вечно испуганным видом, мог быть такой одарённый ребенок. Он решил как-нибудь познакомиться с ней поближе, а детям сказал следующее:
– Вот что, молодые люди. С этого дня вам не нужно больше прятаться, вы можете находиться в библиотеке столько, сколько захотите. А если Елизавета Кристовна будет возражать, скажите, что я разрешил. Понятно?
– Понятно! – с восторгом ответили дети. Глядя на их светящиеся благодарностью лица, Аркадий Константинович почувствовал, как у него потеплело на сердце.
Вот так Маня получила доступ в библиотеку. Если бы это было возможно, она бы проводила там целые дни с утра до вечера.
Книги, расставленные на многочисленных полках в библиотеке доктора, были для провинциальной девочки окошком в большой мир, полный приключений и романтики. Маня даже представить себе не могла, что может существовать гораздо большая библиотека, где книг было просто не счесть.
У неё загорелись глаза, и она не смогла сдержать своего удивления и восторга. – Ах, – всплеснула она руками. – Неужели можно прочитать все эти книги?
– Я их почти все знаю на память, – не скрывая гордости, ответила Королева. – Представляю, как много интересного вы узнали из этих книг! – восхищённо сказала Маня. Миранда отрицательно покачала головой.
– Уже много-много веков книги перестали быть для нас источником информации. Для этого у нас существуют гораздо более современные средства, которые в вашем мире будут известны очень нескоро, а некоторые вообще не будут доступны. Для нас же чтение книг стало изысканным удовольствием, возможностью духовного общения с людьми, которых давно нет в живых. Ведь только книга сохраняет ощущение непосредственной живой беседы с автором, который становится твоим собеседником. У каждого жителя нашего мира обязательно есть своя библиотека. Только у одного она больше, а у другого меньше. У меня – самая большая, – с гордостью добавила Миранда. – Все эти книги – мои друзья. С ними я грущу, радуюсь, спорю.
– Хочешь посмотреть какую-нибудь книгу? – спросила она девочку. Поколебавшись немного, Маня указала рукой на самую последнюю полку, находящуюся под самым потолком.
– А можно вот эту, – лукаво спросила она Королеву, – толстую и красненькую?
Девочке было интересно, каким образом королева достаёт книги, находящиеся на таком отдалении.
– У тебя хороший вкус, – слегка улыбнулась Королева и протянула руку вверх.
И вдруг, о чудо, книга легко соскользнула с полки и послушно, как ручной голубь, живущий на чердаке больничной крыши в их дворе, полетела прямёхонько в руки Королевы.
– Нет, вы, наверное, всё-таки волшебница, – подозрительно глядя на королеву, сказала Маня. – Ведь книга не птица, она не может так просто летать.
Миранда снисходительно улыбнулась. – Весь наш мир может показаться волшебным для пришельца. Но, на самом деле, в материальном мире, как в вашем, так и в нашем, не существует чудес. Просто те явления, которые уже известны человеку, кажутся ему естественными, а те, которые ещё недоступны его разуму, люди склонны называть чудесами. Всё это происходит от невежества. Для того чтобы достать нужную мне вещь, как например, эту книгу, мне достаточно использовать энергию своей мысли, с помощью, которой можно передвигать предметы в пространстве. Этой техникой у нас владеют даже дети. Ну, что же ты не берёшь книгу? – насмешливо спросила она совсем растерявшуюся девочку и протянула ей увесистый фолиант.
Маня бережно взяла книгу и едва не выпустила её из рук.
– О, какая же она большая и тяжёлая, – с удивлением заметила она. – Я никогда не видела таких книг.
Книга действительно была непривычно больших размеров. Её обложка была сделана из светлой кожи, обведенной тонкой красной рамкой. А в центре книги на ярко синем фоне помещалось название книги на языке, буквы которого Мане показались знакомыми.
К Лёне два раза в неделю приходила «Мадам», старая француженка, которая давала ему уроки французского языка. Она не возражала против того, чтобы подружка его ученика присутствовала на их занятиях, и Маня сидела с ними в одной комнате в уголке и слушала, о чём они говорят.
Маня была очень способна к языкам (дядя Яков учил её ещё немецкому и еврейскому языкам), и за год она научилась не только читать, но и довольно сносно говорить по-французски.
Мадам, почти ни слова не понимавшая по-русски, чувствующая себя совсем чужой в этой странной и непонятной для неё стране, всем сердцем полюбила скромную, приветливую девочку, и на уроках со временем больше говорила с ней, чем со своим учеником.
– Ваш язык, – с удивлением сказала Маня, – очень похож на французский.
Миранда от души рассмеялась. – А это вовсе не наш язык. Это один из языков вашего мира. Старый итальянский. Флорентийский говор тосканского диалекта.
Миранда бережно погладила книгу. – Это первопечатная книга великого Данте, гениальная «Божественная комедия». В вашем мире такие книги называют инкунабулой.
– Какое странное слово, – удивилась Маня. Я такого никогда не слыхала. – Тебе предстоит ещё многое услышать в первый раз. В переводе с латыни, от которой произошли многие ваши языки, инкунабула переводится как «Книга-младенец». Техника печатания в средние века в вашем мире была ещё очень несовершенна, поэтому все инкунабулы такие громоздкие. Но эта ещё не самая большая. Есть экземпляры, которые вообще невозможно удержать в руках.
– Давай присядем на минутку, а то книга действительно тяжеловата. И королева подвела Маню к маленькому столику с уютным диванчиком в углу залы, вокруг которого висело несколько картин.
– Видишь, – сказала она, листая книгу, – вся книга разукрашена вручную. Это необыкновенно тонкая и изящная работа. И с каким вкусом сделана, – добавила королева, нежно касаясь страниц. Эта книга – настоящее произведение искусства. Ведь она проиллюстрирована вручную уже после напечатания текста самим Микеланджело, одним из самых великих художников вашего мира! И эта книга – единственная с его иллюстрациями. Вот, кстати, его автопортрет, – и она показала на картину за их спиной. С картины на них с грустной усмешкой смотрел худой человек с измождённым лицом и умными проницательными глазами.
– Какой… несчастный…, – прошептала Маня.
– Да, с какой-то стороны, действительно, счастливой его жизнь не назовёшь, – согласилась Королева. – Ни семьи, ни детей. – Хотя… счастье – категория относительная. И каждый его понимает по-своему. В определённом смысле – он очень счастливый человек, ведь ему удалось понять смысл своей жизни и прожить её страстно, неистово, следуя своему призванию.
– А вот я не знаю, в чём смысл моей жизни, – развела руками Маня. – И даже не знаю, как мне его узнать.
– И не надо, – улыбнулась Миранда. – Ты ещё маленькая девочка. Только помни – если ты не успеешь этого сделать, когда подрастёшь, потом… ну, после окончания твоей жизни, будет очень-очень плохо.
– Так не всё ли мне будет равно – после… после того, как я умру? Ведь меня уже не будет. – А смерти нет, – спокойно заметила Королева. – В том смысле, в каком ты её себе представляешь.
– И Ада нет? И Рая? – недоверчиво переспросила девочка.
– Рай и Ад есть. Только опять-таки другие. По вашей традиции считается, что на том свете вам воздаётся за хорошие и добрые дела. За плохие, вас наказывают, а за хорошие вознаграждают.
– Да, – с достоинством по-взрослому кивнула головой Маня. – Мы так считаем. Господь судит праведных и грешных. А вы что, так не считаете?
– Нет, не считаю, – пожала плечами Миранда. – Я считаю, что Тот, Кто Стоит над Всем, не вмешивается в дела людские. Ни при жизни, ни после смерти. Нам дана свобода воли. Мы вольны выбирать, как нам жить – праведно или грешно.
– Так что – всё равно, каким быть? Зачем же стараться не быть плохим, если тебя никто за это не накажет? – упрямо настаивала на своём Маня.
– Да мы сами себя наказываем. Сами создаём себе свой Ад или Рай. Всей своей жизнью создаём, своими поступками, помыслами и даже своими мыслями. И переселяемся после смерти именно в тот мир, который сами и создали. Таков замысел Создателя. И там либо мучаемся, либо наслаждаемся.
– А зачем… Тому, Кто Над Всем, наш смысл жизни? Не всё ли ему равно, найдём мы его или нет?
– Нет, не всё равно, – твёрдо ответила Королева. – Потому что на самом деле, мы и приходим в этот мир только для того, чтобы исполнить свою, пусть очень маленькую, пусть незначительную, но свою определённую роль в неком сценарии. И шанс понять это даётся абсолютно каждому. Но, к сожалению, люди не понимают или не хотят понимать этого, и с головой окунаются в суету, добиваясь материальных благ и исполнения честолюбивых замыслов. А потом всю Вечность, какое же всё-таки это страшное слово! – поёжилась она, – будут пытаться выскользнуть из круговорота бессмысленной, бестолковой, бесконечно повторяющейся суеты, чтобы исполнить то, к чему были призваны. Но там, – и Миранда подняла вверх свой пальчик, – уже ничего не сделаешь. Ни-че-го… Вот в чём заключаются адские муки, а вовсе не в том, что изобразил Микеланджело. И Миранда кивнула головой в сторону картины, висевшей у входа в библиотеку.
– А мне не очень нравится эта картина, – призналась Маня. – Она какая-то страшная… – Ещё бы, ведь эта картина называется «Страшный Суд». В этой картине – всё ваше Священное писание. Здесь и Богоматерь, и пророки, и апостолы, святые и грешники. Вот Адам, как зачинатель рода людского, согласно вашего Ветхого Завета, и святой Пётр – основатель вашей религии. Чуть ниже – святой Варфоломей, показывает свою содранную кожу. У ног Христа – семь ангелов, трубят в семь труб и призывают на Суд. На мой взгляд – это самое выдающееся произведение вашего мира. И не только потому, что у него космический масштаб, техника живописи просто гениальна! Каждая фигура выписана как миниатюра, а ведь эта роспись занимает очень большую площадь.
– Я никогда не видела таких ярких красок, – призналась Маня. – А почему картина нарисована на стене?
– Так это же фреска. Живопись на сырой штукатурке красками, разведёнными на воде. Цветом Микеланджело владеет в совершенстве, как и техникой живописи. Словом, Микеланджело – истинный гений.
– А вот я никогда не слыхала о таком художнике, – смущённо призналась девочка. – Он ещё живой, или уже умер?
– Ну, во-первых, он не только художник, – возразила Королева. – Он и выдающийся скульптор, архитектор, а ещё и замечательный поэт. Была в вашей истории такая замечательная эпоха – эпоха Возрождения, и Микеланджело – один из самых ярких, самых замечательных его представителей, хотя и с о-о-чень сложным характером, – покачала она головой. – Страшный упрямец и весь так и соткан из противоречий. С одной стороны – очень религиозный человек, верующий католик, а с другой – язычник. Ведь всё его творчество, основанное на вашем Священном писании, выражено языческими образами. Будучи баснословно богатым человеком, жил не только скромно, но иногда и просто в жалких условиях. Никого не считал равным себе, насмешничал над самим Леонардо да Винчи и Рафаэлем – и в то же время постоянно мучился сомнениями, был не удовлетворён собой. Умер он в 1556, а у вас сейчас 1824, так что суди сама, жив ли он ещё.
– Вы говорите о нём так, будто хорошо его знали.
– Так оно и есть. Я очень хорошо его знала. Я даже, – улыбнулась она, – однажды снимала ему сапоги.
– Вы?! – не поверила Маня.
– А что? – невозмутимо пожала плечами Королева. – Что мне оставалось делать, если этот безумец целую неделю не переобувался! Ни днём, ни ночью! Работал до тех пор, пока не падал тут же, где работал. А во сне скрежетал зубами от боли, потому что ноги были в сплошных ранах. Вот и пришлось мне стащить с него сапоги, прямо с кожей. Просто ужас. Надо было хорошо постараться, чтобы привести его ноги в порядок. А утром он встал, и даже внимания на это не обратил. Схватил кусок хлеба – и опять на лестницу.
– Но как же вы могли его знать, если это было так давно? – засомневалась Маня.
– Это для вас давно, а для меня так совсем и не очень.
– И что – вы с ним так просто разговаривали, как со мной? – всё ещё с недоверием продолжала расспрашивать девочка.
– Нет, так, как с тобой я с ним не разговаривала, а общалась с ним через его подсознание. А он думал, что разговаривает и спорит сам с собой.
Маня перелистала несколько страниц древней книги, дивясь её оформлению. Её взгляд задержался на изображении дельфина, обвивающего якорь.
– Смотрите, – подивилась девочка, – какой интересный и занятный рисунок.
– О, это не просто рисунок, – со значением ответила Королева. – Это знаменитая марка Альда, одного из первых книгопечатников. Такой знак стоит на всех его изданиях. Но книга, которую ты смотришь – первая с его знаком.
– Ой, – обрадовано воскликнула Маня, – а я его знаю! Его слова написаны на дверях библиотеки доктора Капилло. – И девочка слово в слово повторила нелюбезное приветствие.
Миранда рассмеялась. – Да, на него это похоже. Он был большим чудаком, этот Альд Пий Мануций Римлянин.
– А вы что, разве его тоже знали? Когда же это было? – заинтересованно спросила девочка.
– В вашем мире это был 1502 год, хотя книга была написана гораздо раньше, в 1321 году. – Какие здесь странные страницы, – продолжая рассматривать книгу, заметила девочка. – А… как к вам попала эта книга?
– Страницы здесь, как и всё остальное, тоже необычные, – продолжала Миранда, будто не слыша вопроса девочки. – Бумага, на которой напечатана книга, сделана из обрывков парусов.
– Неужели? – подивилась девочка. – А так и не скажешь.
– Да-а, – мечтательно протянула Королева. – Парус, порванный пять столетий назад, донёс до нас строки «Божественной Комедии». Поэтично звучит, не правда ли?
– Правда, – вежливо согласилась Маня, – но… простите… – она снова вернулась к своему вопросу. – Откуда у вас эта книга?
Миранда опять рассмеялась. – Нет, я её ни у кого не отбирала, если ты это имела в виду.
Девочка густо покраснела. – Да нет, что вы, я вовсе не это имела в виду. Но тут, вспомнив, что Миранда читает её мысли, покраснела ещё больше. – Я просто подумала, – оправдываясь, сказала она, опустив голову, – что если эта книга такая ценная, то кто мог согласиться её вам отдать?
– Да, ты права, вряд ли бы кто-нибудь согласился добровольно расстаться с ней. Я, например, – ни за что! – и она снова рассмеялась своим необычным мелодичным смехом. Будто ручеёк пробился где-то рядом и заструился по камешкам. – А судьба этой книги такова: В 1689 году умерла Кристина Августа, королева Шведская.
После неё осталась обширная библиотека, в коллекции которой было очень много ценных книг, ведь Кристина Августа была одной из самих образованных женщин своего времени. Когда она приехала на родину своего друга и учителя Рене Декарта во Францию, то французы о ней говорили так: «Она знает больше, чем вся наша Академия вместе с Сорбонной». Среди книжного наследия королевы был и этот бесценный экземпляр «Божественной комедии». Его купил папа Александр VII для передачи в библиотеку Ватикана. Книга была отправлена в Рим морем. Но случилось несчастье – кораблекрушение. Само судно затонуло где-то между Ливорно и Чивитавеккья, а книгу мне удалось спасти. С тех пор она со мной.
– И в нашем мире ни у кого больше нет такой книги? – с сожалением спросила девочка.
– Такой – нет. Но есть в вашем мире ещё один очень древний экземпляр этой книги 1481 года издания. Он находится у некого графа Норова, в Москве. Граф – неутомимый путешественник и объездил всю Европу. Там он и купил флорентийское издание «Божественной комедии». Умнейший человек, – с уважением добавила Миранда, я за ним давно наблюдаю. – А зачем? – спросила её девочка. – А он мне интересен, – просто ответила королева.
Глава 6
Путешествие в историю
– Как интересно всё, что вы мне рассказываете! – с чувством благодарности сказала Маня. – И я обязательно прочитаю «Божественную комедию», когда вернусь домой.
– В этой библиотеке не только эта, а каждая книга – настоящее сокровище. Ещё мой дед начал собирать произведения гениальных писателей и поэтов разных миров и времён. Большинства из них уже давным-давно нет в живых, их прах развеял ветер. Но часть их бессмертной души до сих пор живёт в этих книгах.
– А где живёт вся душа? – осмелилась спросить девочка.
– В Вечности, – коротко ответила королева. – Но Знание о ней доступны только избранным. А маленькие девочки, – улыбнулась она, поглядев на Маню, – не входят в их число. Так что продолжим наш путь. Миранда взяла книгу и та плавно, не спеша, полетела назад к своей полке. Маня смотрела на это чудо во все глаза. Но Королева уже отвернулась и направилась дальше.
Один за другим они проходили огромные ряды книг, воронкой поднимающиеся вверх. Безмолвные, поражающие воображение своими размерами, они напоминали девочке египетские пирамиды: такие же величественные, загадочные и бесконечные. Маня почувствовала, что сильно устала, голова кружилась, ноги подкашивались. Но пожаловаться Миранде на своё самочувствие ей было неловко. Она забыла, что ей достаточно было только подумать об этом.
– Потерпи немного, – одобряюще сказала ей Королева, когда они вышли из библиотеки. – Мы скоро будем на месте.
Действительно, пройдя несколько просторных и светлых коридоров, где на стенах висели живописные картины, а в массивных вазах на полу стояли великолепные цветы, они вошли в просторную, но не очень большую комнату, завешанную шторами. При входе её внимание сразу привлекла странная карта, занимающая всю стену. Кроме знакомых очертаний земных материков здесь находились ещё какие-то непонятные изображения.
– Это карта небесных тел. Она несовершенна, но зато красива, – в ответ на её молчаливое недоумение сказала Миранда.
У окна стоял широкий письменный стол, рядом – массивный стул с широкими ручками, на которых Маня заметила ряд каких-то кнопок. А посредине комнаты возвышалось больших размеров кресло, напоминающее трон.
– А это есть трон, – ответила её мыслям Миранда.
Она подошла к креслу и села. И тут на глазах изумлённой девочки произошло преображение Миранды.
Нет, всё вроде бы осталось на месте: и розовое платье, и плетёные сандалии до колен, и даже коса. Но девушка, с которой она минуту назад так непринуждённо беседовала и смеялась, исчезла. На троне сидела Королева. Во всём её величественном и благородном облике было нечто такое, что не вписывалось в земные понятия о возрасте, красоте и величии.
Её огромные фиалковые глаза потемнели и стали похожи на бездонное море, которому не было ни начала, ни конца. В такие глаза заглянешь – утонешь.
Взглянув на неё, Маня почувствовала, как у неё закружилась голова, и всё вокруг поплыло перед глазами.
– Не бойся, девочка, тебя никто здесь не обидит, – как сквозь сон услышала она голос королевы. – Садись.
Едва пришедшая в себя, Маня недоумённо оглянулась. Куда же ей сеть? Ведь рядом не было никакого сидения. И тут она увидела, как массивный стул, стоявший рядом со столом, поднялся в воздух и, как бы подумав немного, задержался в воздухе, а затем так же легко, как и книга в библиотеке, поплыл прямо в их направлении и опустился рядом с девочкой. Меня села на его краешек, готовая тут же вскочить, если он опять придёт в движение.
Королева произвела неуловимое движение рукой, и пространство перед изумлённой девочкой вдруг раскрылось, явив ей возникшее из ничего некое помещение, полное людей. Приглядевшись, она заметила, что все эти люди, сидевшие, либо стоявшие в разных позах, были неподвижны.
Маня только было открыла рот, чтобы спросить, что это за люди и почему они не двигаются, как перед ними, точно из-под земли, появился невысокий круглый старичок в длинной серой куртке свободного покроя, расходящейся книзу пышными складками. Шею его обматывал белый шёлковый шарф, кокетливо переброшенный одним концом через плечо. Над маленьким туловищем возвышалась массивная голова с копной вьющихся седых волос, доходящих до плеч, и открывающих высокий лоб. Он мельком взглянул на девочку и, подойдя на расстояние нескольких шагов, почтительно склонил седую голову перед Королевой.
– Приветствую тебя, великая Миранда. Рука его проделала тот самый жест почтительного приветствия младшего перед старшим, который недавно демонстрировала Мане Королева.
– Рада видеть тебя, благородный Свениций. Пусть пребудет мир с тобой. Не будешь ли ты так любезен, и не покажешь ли мне и моей гостье новую выставку?
– Я всегда к твоим услугам, моя Королева, вновь почтительно склонившись, ответил старик.
– Девочка, поприветствуй Свениция, члена совета Старейшин, одного из самых выдающихся Историков нашего мира, – обратилась к девочке Миранда.
Покраснев от смущения, Маня поспешно вскочила и подошла к старику. Но тут, к ее огромному удивлению и Историк, и неподвижные люди, и само помещение, где они все находились, отодвинулись вглубь комнаты.
Девочка сделала еще один шаг – и все повторилось! Маня с недоумением обернулась к Королеве.
Та улыбалась, и в этот момент девочка вновь узнала в ней ту очаровательную насмешливую незнакомку, с которой она повстречалась утром в саду у Гимли.
– То, что ты видишь перед собой, милая девочка, только отражение реальных людей и предметов, – пояснила Королева. – Благородный Свениций, на самом деле, находится сейчас у себя дома, а сама выставка – еще в другом месте. Но с помощью нашей системы связи мы в любой момент можем связаться друг с другом и беседовать так, будто находимся совсем рядом.
– А зачем? – недоуменно спросила Маня. – Ведь вы можете переместиться и разговаривать лично.
Королева чуть сдвинула брови. Видно, заданный вопрос показался ей бестактным, но затем она терпеливо пояснила:
– Ты рассуждаешь логично, девочка. Но у нас это не принято. В нашем мире ценится уединение. Люди здесь живут в больших усадьбах, находящихся на значительном расстоянии друг от друга. Вместе живут только очень близкие люди: муж и жена, их маленькие дети, или их престарелые родственники.
– И вам не скучно? – удивилась Маня.
– Нам не может быть скучно, – пожала плечами Миранда. – Каждый из нас носит в себе огромный мир, наша внешняя и внутренняя жизнь очень насыщены. Человек ведь очень индивидуален по своей природе. Он рождается в одиночестве, и в одиночестве отправляется в Вечность. Никто не в праве вторгаться в личную жизнь другого человека без его согласия.
– Прости, что вмешиваюсь, мудрая Миранда, но мне кажется, девочка не в состоянии понять тебя, – вежливо заметил Свениций. – Сейчас – нет, – согласилась Королева. – Но она запомнит мои слова. Пройдет время, и она поймет, хотя ее мир придет к этому еще очень не скоро. Люди, как животные в стаде, чувствуют себя в безопасности только в окружении себе подобных, поэтому инстинкт сохранения жизни заставляет их объединяться и держаться вместе. Я уже не говорю о чрезвычайно низкой духовности и ограниченном интеллекте, которые делают их одиночество невыносимым.
Девочка ловила каждое слово этих людей, но их смысл был ей совсем непонятен. В их больнице была лаборатория, где находился некий аппарат с очень сильным увеличительным стеклом, который дядя Яков называл микроскопом.
Один раз он разрешил детям, Мане и Лёне, войти в строго охраняемое помещение и заглянуть в этот микроскоп. То, что они увидели там, надолго потрясло их воображение. В капле воды под микроскопом шла своя жизнь. Там деловито суетились диковинные крошечные существа. Они совершали какие-то действия, исполненные для них некого таинственного смысла, и были совсем равнодушны к миру, который находился вне их существования. Скорее всего, они его просто не замечали.
Маня сама не знала, почему она вспомнила этот случай. Ей вдруг пришла в голову мысль, что в глазах Миранды и Свениция люди её мира и она сама – не более чем эти существа в капле воды. Эта мысль была ей неприятна и унизительна. – Ваше общество находится на более низкой ступени эволюции, чем мы, это правда, – мягко прервала её размышления Королева. – Но вы – люди, и вы разумны. Ваша душа так же бессмертна, как наша. Сравнение с инфузориями вам никак не подходит.
Делая вид, что не замечает, как покраснела девочка, она вновь обратилась к Историку. – Мы готовы, благородный Свениций.
– С чего начнём, моя Королева?
– У нас не так уж много времени, покажи нам что-нибудь самое значительное, мой друг. Помещение с неподвижными людьми плавно двинулось к ним навстречу. У Мани было ощущение, будто она не сидит на месте, а идёт по какому-то залу, проходя мимо различных групп людей. Эти люди были так реальны, что девочка боролась с искушением протянуть руку и дотронуться до них.
Но вот движение прекратилось, и Маня увидела прямо перед собой высокого мужчину в белом длинном плаще, застёгнутом на плече большой золотой пряжкой. У мужчины были светлые густые волосы до плеч и красивое мужественное лицо, широко открытые серые глаза смотрели прямо на них строго и печально.
– Отец! – услышала девочка то ли вздох, то ли крик. Обернувшись, она увидела, что Королева, изо всех сил сжав ручки кресла, приподнялась и устремила свой взгляд на мужчину в белом.
– В побледневшем лице не было ни кровинки, в глазах застыла такая мука, что у Мани от жалости сжалось сердце.
Все молчали. Затем Свениций, слегка откашлявшись, скорбно сказал:
– Прости, моя Королева, что потревожил твой покой, но создать образ нашего великого Короля было мечтой всей моей жизни.
Миранда молчала. Казалось, она никого не видит и не слышит. Растерянный Историк нервно потёр одна о другую свои маленькие ручки: – Старый дуралей, мне следовало было как-то предупредить тебя, великая Миранда. Мане показалось, что он вот-вот расплачется от огорчения.
– Свениций, – вдруг раздался слабый голос Королевы, – как вы думаете, мой друг, почему в моём сознании я вижу и слышу голоса и образы многих умерших людей, но никогда – моего отца?
Свениций горестно развёл руками. – К сожалению, у нас ни малейшего основания сомневаться в том, что Король наш находится именно там. И Свениций выразительно показал пальцем вверх. Затем, помолчав, почтительно спросил: – А видишь ли ты, великая Миранда, свою мать, благородную Элину?
– Да, – тихо ответила Королева и закрыла глаза. – Я и сейчас её вижу.
Воцарилось неловкое молчание. Маня сидела тихо, как мышка, и боялась даже дышать. Видно было, что и Свеницию было не по себе, он заметно побледнел, но всё-таки решился задать ещё один вопрос:
– Позволь тебя спросить, великая Миранда, говорит ли она тебе что-нибудь?
– Говорит, – так же тихо ответила Королева и открыла глаза. – Она всегда говорит одно и то же.
– Что же? – почти шёпотом выдохнул Свениций.
– Что она очень тоскует по моему отцу. – Но… Моя Королева… Прости, что напоминаю тебе, но благородная Элина умерла уже после смерти Великого Ромуальда. На третий день после его смерти, – уточнил он с печалью в голосе.
– После его исчезновения, – поправила Свениция Королева.
Историк с удивлением посмотрел на неё: – Моя Королева, много свидетелей видело, как Железный Кир проткнул его благородное сердце насквозь, и он рухнул в водяную пучину водопада.
– Но никто не видел его останки, – возразила Миранда. – Некому было искать их, – мягко напомнил ей Историк. – Миром овладели Железные Рыцари, твоя мать умерла от горя, а ты тогда была ещё ребёнком. Больше нашего Короля никто не видел, – горестно добавил он.
– Всё это так, – задумчиво согласилась Миранда. – Но что-то всё время не даёт мне покоя. Какие-то неясные странные картины возникают в сознании время от времени, они беспокоят и пугают меня. А особенно последнее время, – с тревогой добавила она. – Как будто сердце чует беду.
Встав с кресла, Королева немного покачнулась. Приложив голову к виску, она обратилась к Свеницию и затаившейся девочке:
– Позвольте, друзья, оставить вас ненадолго. Мне надо придти в себя.
Сказав это, Королева тут же исчезла.
Помещение с неподвижными фигурами людей сразу же пропало, остался только смешной старичок. Вид у него был подавленный и огорчённый. Чтобы прервать гнетущую тишину, девочка решилась обратиться к нему с вопросом.
– Господин Свениций, вы, наверное, очень талантливый человек, раз вы не только Историк, но ещё и Скульптор.
Старичок удивлённо посмотрел на Маню. Видимо, он совсем забыл о её присутствии. – Вовсе я не Скульптор, какой вздор, – пожав плечами, раздражённо ответил он.
– Простите, – робко возразила девочка, – но мне послышалось, что Королева сказала, что это вы сделали эти замечательные скульптуры. Они совсем как настоящие, – льстиво добавила она, чтобы сделать ему приятное.
– Я их проектировал, а не делал, – несколько мягче ответил Историк. – Моя заслуга заключается в том, что я с абсолютной точностью воссоздал копии известных людей из далёкого прошлого, которых уже давно нет в живых. А воплотить их в материальную форму – задача для простого Ремесленника.
– А откуда вы знаете, какими они были, эти люди, если они уже давно умерли? – полюбопытствовала девочка.
Свениций пожал плечами. – Очень просто. Я вхожу в информационное поле той эпохи, где жил интересующий меня человек, и нахожу временную спираль его континуума. Я самый лучший Специалист в этой области, – с гордостью добавил он. Лицо его засветилось довольной улыбкой, по-детски наивной и непосредственной.
– Какой он милый, – подумала девочка. – И совсем не строгий, каким показался вначале.
Не сумев сдержать удивления, Маня, которая ни слова не поняла из его объяснения, спросила: – А как вы входите… в это поле?
– Ну, конечно, – хлопнул себя по лбу Свениций, – я совсем забыл, что ты из мира Первого Эволюционного Уровня и не в состоянии меня понять. Но если я не могу тебе ничего объяснить, то показать, – довольно хихикнул он, – кое-что смогу!
Он подошёл так близко, и казался таким настоящим, что Маня не выдержала искушения и дёрнула его за шарфик. Вернее, хотела дёрнуть, потому что рука её прошла сквозь него, как сквозь дымовую завесу.
– Оставь в покое мой шарфик, – возмущённо пропищал старичок, – а не то я превращу тебя в муху! – он сделал страшное лицо и тут же залился таким заразительным смехом, что Маня не успела испугаться и стала смеяться вместе с ним, хотя мысль превратиться в муху её вовсе не веселила.
Отсмеявшись, Историк поправил величественным жестом свой шарф и тут же посерьёзнел: – Это просто удивительно, до какой степени ты невежественна, девочка. Заруби себе на своём носу, что никто – и никогда – не может – никого – ни во что – превратить, – скороговоркой выпалил он. – Это невозможно ни в одном мире – нигде и никогда!
