Нина Стожкова
Прощайте, глаза цвета хаки!
– Ну, за успешное окончание нашей командировки! Прозет!
Рюдигер Мюнх, рыжий здоровяк из Германии, провозгласил тост и оглядел коллег, приглашая поднять бокалы.
– Уррра! – заорали луженые репортерские глотки, и веселая пирушки помчалась вскачь, как застоявшаяся в конюшне молодая лошадка.
Вскоре разноязыкая речь заглушила остальные ресторанные звуки. Каждый старался перекричать других, чтобы рассказать свою «потрясающую историю», случившуюся с ним в одной из бесконечных командировок.
– Предлагаю тост за нашего доброго ангела Жанну, благодаря которой мы хорошо и плодотворно поработали!
Американец Джимми сделал нетвердый шаг вперед и попытался обнять Жанну, но вместо этого опрокинул на скатерть бутыль с красным вином.
– Эй, полегче, это вам не в Ираке! – крикнул с другого конца столика оператор Муса Каримов. Он тоже изрядно принял на грудь и решил поставить янки на место.
– Повтори, что ты сказал? – тихо попросил Джимми. Лицо его побагровело и стало ярче пятна, медленно растекавшегося по белой скатерти.
– Хочешь, чтобы я повторил? Что ж, повторяю: ты тут не в Ираке. И не в Югославии. – отчеканил Муса. Когда он нервничал, в его голосе появлялся легкий восточный акцент.
Ваза с фруктами, пролетев над столом, разбилась в нескольких сантиметрах от лица Мусы. Тот напружинился и мягко, как пантера, в один прыжок оказался около Джимми и Жанны.
– Эй, ребята, а как же тост? Джимми предложил выпить за меня! я ведь могу и обидеться – театрально возмутилась Жанна, пытаясь все свести к шутке, но ее никто не услышал.
Муса с размаху ударил Джимми в лицо. Огромный американец издал хищный звук, распрямился, схватил тщедушного Мусу за карманы жилетки и с глухим стуком припечатал к стене. Джимми случайно задел Жанну плечом, и она тоже больно стукнулась о стену.
Муса что-то гортанно крикнул, и местные джигиты, до этого спокойно сидевшие за дальним столиком, поднялись с мест и медленно двинулись к ним.
– Гутериев! На помощь! – закричала Жанна во всю мощь своих легких, заглушив и ресторанную музыку, и крики разгоряченных водкой коллег, и гортанные возгласы джигитов.
– Всем занять свои места! – рявкнул Гутериев, стремительно продвигаясь к сдвинутым столам. Он появился в зале так стремительно, что Жанна не сразу его заметила. Джигиты нехотя вернулись на свои места, репортеры растащили по разным углам Мусу и Джимми.
Жанне стало неловко. Ее страх и ее крик были неадекватны рядовой разборке перепивших мужчин. И чего она так разоралась? Нижняя губа ее дрогнула. Еще чуть-чуть, и она заплачет. Только этого сейчас не хватало! Она не маленькая девочка, взвалившая на себя непосильный груз, а ответственный работник гуманитарной миссии! Ей положено сохранять лицо в любой ситуации.
– По инструкции я не должен был покидать холл, – услышала она глухой голос Гутериева. – Но вы, Жанна, взвыли, как сирена «Скорой». Я за дверью чуть не оглох. В общем, подумал, что случилось что-то действительно серьезное! А тут – обычные разборки перепивших журналистов.
– Извините, я… я просто испугалась, – пробормотала Жанна и жалобно попросила: – подполковник, останьтесь, пожалуйста, так будет спокойнее.
– Извините, но по инструкции я обязан находиться в холле, – неожиданно мягко ответил Гутериев. Неожиданно он погладил ее по плечу и, пристально взглянув в глаза, покинул зал. Жанна сделала глубокий вдох и улыбнулась. Теперь она знала: Аслан Гутериев может быть хоть в космосе, но в нужную минуту и даже секунду обязательно окажется рядом с ней.
В самолете Жанне не спалось, хотя за бортом была уже глубокая ночь.
«Прощайте, глаза цвета хаки! – с грустью подумала она. – вы так не похожи на глаза избалованных и капризных столичных мужчин, в которых почти не осталось ничего мужского. Мы с вами из разных миров. Как жаль, что этим красивым кавказским с длинными ресницами нет места в моей суматошной московской жизни»
