Оксана Козырева
История одного развода. #книжкаподдержка

Полная версия

Редактор Александра Толубеева

Иллюстратор Ольга Меркулова

Фотограф Люси Ароян

© Оксана Козырева, 2020

© Ольга Меркулова, иллюстрации, 2020

© Люси Ароян, фотографии, 2020

ISBN 978-5-0051-0302-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

БЛАГОДАРЮ

Мужа за поддержку и веру, а главное, за то, что сидел с детьми, пока я писала книгу в соседней пиццерии

Моего редактора Александру Толубееву – за чуткое отношение к тексту и за «с читателем нужно быть честной до конца!»

Художницу Ольгу Меркулову – за нежную обложку

Мою подругу Аню, которая неизменно спрашивала: «Как твоя книга?»

Дизайнера Диану Балашову, которая заставила снять рукопись со шкафа, прислать ей главу, и с этого момента всё завертелось

Посвящается моему сыну Никите

и всем детям разводов…

Развод как точка роста

Развод оставил меня на моем личном осколке айсберга посреди огромного океана людей и событий. Он испепелил всё, что успело вырасти и построиться на моей планете. Все старые схемы не работали. Я оказалась как в конце боевика, – в пустыне дым рассеивается, и я иду в разорванной одежде, в ссадинах, царапинах, с автоматом наперевес. Я вышла из битвы живой, но вокруг меня руины и пустота. Но именно эта пустота стала новым фундаментом. Она заставила меня повернуться к самой себе, познакомиться с собой, приблизиться к себе. То, что было катастрофой, стало источником энергии. Только ее нужно было правильно использовать.

В ходе развода я осталась без денег, без дома, без близкого (а близкого ли?) человека, с маленьким сыном и очень невнятными перспективами. Всю жизнь нужно было отстраивать заново, рассчитывая не на чудо, а на себя. И я не подвела (смех с привкусом горечи). Стоило немалых усилий обрести новый дом и вожделенную работу – я стала вести передачу на федеральном канале.

Моим близким казалось, что я героиня какого-то фильма о трудной женской судьбе с хэппи-эндом. Одна из моих коллег до сих пор пишет, что я её личная «Москва слезам не верит».

Через год после развода действительно всё устаканилось, картина выходила ну очень благополучная: и работа мечты, и чудесный коллектив, и своя квартира (хоть и в ипотеку). С экрана я улыбалась, изо всех сил поддерживала «фасад», но внутри это была девочка, сидящая в яме. Она закрывала лицо руками от бессилия и даже не мечтала выбраться из темноты. Внешний «счастливый финал» стал началом нового тяжелейшего этапа. Этот этап назывался «пережить развод».

Почему я решила написать эту книгу?

Не так давно я начала осваивать новую профессию. Пошла учиться на психолога. Знаю-знаю, многим эти специалисты кажутся шарлатанами, вымогателями денег. Тем не менее я решила сама во всем разобраться, изучить вопрос изнутри, так сказать, и выбрала институт. Для всех студентов из нашей группы это второе образование. У каждого свой жизненный опыт, у многих семья, дети.

Кроме лекций каждую неделю мы собираемся, садимся в круг и учимся психотерапии на практике. Начинали с самого простого: пробовали внимательно слушать, безоценочно реагировать, максимально точно называть свои чувства. (Надо ли говорить, что простыми эти вещи кажутся только на первый взгляд.) Потом пошла работа сложнее. Начались тренировочные приемы. Два человека садились в центр круга. Один был в роли клиента, другой – психолога. Первый рассказывал о своей проблеме, с чем пришел, второй – консультировал.

Поначалу все «клиенты» старались выбирать с виду пустяковые темы, чтобы не устраивать «душевный стриптиз». Но беседа всегда очень быстро переходила на уровень глубже. У каждого из нас. Как выяснилось, мы все так устроены – о чем бы ни говорили, всегда выйдем на что-то очень важное и болезненное для нас. Дай только время и пространство. Даже если разговор начинается с того, кто что ел на завтрак.

Однажды в роли клиента на приеме была Рита. Очень эффектная, тонкая и звонкая, высокая, с волосами до плеч и громким заливистым смехом. Рита всегда выглядела так, будто ее только что снимали в рубрике «стритстайл» для модного издания. От нее пахло Шанель и благополучием, а очки в стиле Джона Леннона, которые так странно на многих смотрятся, ей, напротив, придавали шарма: оторвать взгляд от нее было невозможно. Рита всегда общалась очень смело, раскованно, без тени смущения, шутила от души. Тем сильнее был шок, когда я узнала, что она растила сына одна.

И вот на учебном приеме она рассказывала, как сбегала от мужа с маленьким ребенком, как приняла решение судиться, чтобы лишить отца своего мальчика родительских прав. Слова падали на пол, как тяжелые металлические шарики. На лице не было и следа от веселой Риты – глаза, губы как будто стянуло изнутри какими-то металлическими проволоками. В какой-то момент разговора голос Риты начал дрожать. Сквозь страх прорывались злость, обида, гнев, но… Рита об этих чувствах не говорила. Они были здорово запрятаны у нее внутри. Зато она поделилась тем, как тревожится за сына, который бьется головой о стены, на которого жалуются воспитатели в детском саду. Что с этим делать, было непонятно.

В роли психотерапевта сидел Антон. Его возраст я никак не могла определить, казалось, ему слегка за 40. Работал он тренером, готовил подростков к соревнованиям. Мне же всегда напоминал лесника, который в первую очередь добрый, а потом уже всё остальное. Как я думала, Антону органичнее всего жить где-нибудь рядом с соснами, рекой, ловить рыбу, топить печь дровами и помогать проходящим путникам добрым советом.

Мы знали, что Антон тоже пережил развод, у него была уже взрослая дочь. И с ней, и с бывшей женой, по его словам, отношения складывались хорошо. Они ездили в гости друг к другу, хотя уже давно жили в разных странах. И всё же, когда Антон говорил о разводе… где-то в его голосе звучало эхо боли. Ох, даже на тренировочных сессиях психолог и клиент неслучайно выбирают друг друга.

Пока идет сеанс, видно, как Антону тяжело. Ему нужно «отразить чувства». Это такая техника. Например, клиент в агонии о чем-то рассказывает, а психолог пытается точно почувствовать эмоцию и назвать ее вслух: «Мне кажется, вы сейчас очень злитесь». Это может развернуть весь разговор в новое русло. Как правило, клиенту становится легче, он как будто разделяет чувства с психологом, словно перестает в одиночку тащить рюкзак с кирпичами. Психолог помогает их вытащить и облегчить ношу. А если чувства не назвать, клиент так и будет «тащить кирпичи» сам.

Рита невероятно злится на бывшего мужа. Эта злость не проговаривается, но она висит в воздухе грозовой тучей. Ощущение, что молния вот-вот ударит в психолога, сидящего напротив – нашего Антона. Но он об этом… молчит. Антон говорит что-то о важности отца в жизни ребенка и даже как-то пытается переубедить Риту, а ее злость, наоборот, становится всё сильнее. Игнорировать гром и надвигающуюся грозу невозможно, но и начать говорить о ней очень страшно… Еще не время… Еще не время…

Я сидела в полном оцепенении. Понимала, что все эти эмоции – гнев, ярость, беспомощность, безысходность – переживала на протяжении нескольких лет. И мне тоже было очень страшно назвать вещи своими именами. Пять лет назад я тоже сбежала от мужа с ребенком. И этот развод изменил всю мою жизнь. Это невозможно почувствовать, не испытав на себе. Пять лет назад мне была жизненно необходима такая книга: про то, как пережить разрыв, что происходит при разводе, как выбраться живой из этого горящего самолета. Мне нужна была книга, автор которой прошла бы, нет, прожила бы это всё, идя рядом и держа меня за руку. Я читала разные блоги, какие-то статьи становились искусственным дыханием для меня в тот период. А сейчас, спустя время, я сама пишу эту самую книгу. Теперь я могу. Теперь не страшно.

Глава 1 Зима

Все вокруг разводятся

Да, именно так: все вокруг разводятся. И моя подруга Алиса тоже. Когда рушится брак кого-то очень близкого, невольно вспоминаешь свою историю. Прокручиваешь собственное, очень грустное кино в голове. Алиса в этом фильме тоже играла свою роль.

Она помогала пережить мой разрыв с мужем. Алиса, её парень и я перевозили мои вещи, ребята очень поддерживали, подбадривали меня. Алиса рванула со мной на последние деньги в волшебную мартовскую Прагу, когда я катилась по трассе отчаяния со страшной силой. Как истинная подруга она подмешивала в чай коньяк (дело было в пекарне, хочу отметить). Это было в те чудовищные вечера, когда идти домой мне было невыносимо.

Не так давно я была на ее свадьбе, а сегодня узнала, что Алиса разводится. Еще пара недель, и свидетельство о расторжении брака будет на руках. Мне было больно ее слушать, наворачивались слезы, потому что я помнила всю историю их знакомства.

Это было восемь лет назад. Алиса работала продюсером телепрограммы, куда я устроилась корреспондентом. Маленькая, красивая, юркая, страшно деловая Алиса очень быстро взяла меня под крыло. Сказала: «Увидела твою улыбку и решила, что с такой открытостью в нашем коллективе ты просто пропадешь». Ее будущий муж работал телеоператором. Игорю было всего 22 года. Он приехал в Москву из Питера. Боже, сколько надежд и романтических ожиданий в нем было! Ему казалось, что он не то что удачу за хвост поймал – он саму жизнь поймал, он счастливчик! Работы не боялся, она сама шла к нему в руки, коллектив на него молился, а тут еще и любовь встретил – мою Алису. Я помню, как он подходил к ее столу, смущаясь, заводил первые неловкие разговоры, потом подруга переехала в его съемную квартиру, и там Игорь сварил ей какой-то очень вкусный суп. Честно, мне казалось, эти двое, как бы пафосно и наивно это ни звучало в современном мире, созданы друг для друга. Всё было открыто перед ними. Но… то, что сначала казалось маленькими червоточинами на гладкой и спелой поверхности (их всего-то надо сковырнуть ножом) на самом деле, через несколько лет превратилось в полностью сгнившее яблоко. В один из дней Игорь просто собрал вещи, настойчиво попросил развода и ушел. Без длинных разговоров и объяснений. Оборвал историю длиной почти в десять лет. И этот обрыв еще более страшен, чем сам факт расставания. Человек был в твоей жизни и исчез. И что с этой пустотой делать, как выжить, когда она внутри, непонятно. И очень больно.

Один раз и на всю жизнь

Мама говорила… (вообще мама слишком много говорила), что нужно встретить своего единственного. Выйти замуж раз и навсегда. Человек должен быть хорошим, и определить его нужно безошибочно, с первого раза. Правда, проскальзывали слова и о том, что разводиться не страшно, родные всегда придут на помощь (это очень утешало). Увы, в нашем окружении было немало семей, где развод совершенно точно был бы счастливым избавлением для всех. При этом в нашем роду никто не разводился. Было так, что жили плохо, без радости? Да. Разводились? Нет.

А вот в нашем подъезде, в доме, где я выросла, разводились. Весь дом заселили одновременно семьями военных. Люди сразу познакомились, сдружились, все друг друга знали. Но тут грянули девяностые, и большинство военных оказались с нищенской зарплатой, без карьерных перспектив (весь город делился на военных и рабочих с завода). И пошло-поехало. На моих глазах большие и сильные дядьки спивались, одна за другой разрушались семьи.

Мамина подруга как-то пришла и сказала, что её муж встретил другую и ушел. Обоим было за 45. Дети у них выросли к тому времени, и вот супруги разошлись каждый в свою жизнь. Мамина подруга так больше и не вышла замуж. Я помню, что все эти разговоры у нас дома были какими-то очень тихими и горестными. Без слез и истерик. Просто как будто темно-серый фильтр наложили на лица, стены, мебель и комнаты. Всё то же самое, только тошно ужасно. Мне было очень жаль. Вот только что ходили в гости. И там были веселые тетя и дядя: она – похожая на Эдиту Пьеху, звонко смеялась, а муж веселился, кричал: «Дай ножку поцелую!», и все хохотали. А теперь мама обсуждает с подругой, что ее муж был ненадежным и, вообще, «ножку поцелую» – это моветон, все эти нежности просто прикрывали легкомыслие и безответственность.

Другая мамина подруга подкараулила мужа-изменника с любовницей у электрички и вцепилась разлучнице в волосы. Знаете, что было потом? У него случился инфаркт, любовница улетучилась, а жена осталась. Терпеть придирки и тяжелый характер. Так и живут. И это всё браки, заключенные в молодости, когда потом лет 20 люди растили детей, а там и «бес в ребро» случился. И философский вопрос: кто счастливее? Та подруга мамы, которой больше никто не целует ножку, или та, что осталась в безрадостном браке? А ведь были и те, кто разводились и оставались жить в одной квартире. И воевали каждый день. Так или иначе, эти ситуации отложились в моей голове и я понимала, что разводы случаются.

Так я и жила: на удивительно тонкой грани между «выбрать идеального навсегда» и «ну ничего, разведешься, поможем». С первой частью (где нужно безошибочно выбрать) довольно быстро начались проблемы. Что неудивительно. Мама, например, настаивала, что избранник должен быть добрым, мягким и ласковым. В другие дни в качестве идеального мужа в пример приводился папа, который вышеперечисленными качествами не обладал. Зато был и есть человек слова – больше делает, чем говорит. Любимая семейная история – про то, как папа в лихие 90-е, работая на основной работе, вставал ни свет ни заря и «бомбил» на наших стареньких жигулях, чтобы купить и привезти к завтраку масло, сыр и растворимый кофе. Это тогда, когда полгорода сидело без работы. В общем, мой образ идеального мужчины превратился в мутанта. Вот в это женское, любимое: «чтобы был сильный, волевой, но при этом мягкий и ласковый», «чтобы много и успешно работал, но больше времени проводил с семьей». В общем, далекий от реальности образ. Тем не менее маленькие девочки охотно верят в сказки, даже если они про мутантов. Сказка – это ведь про безопасный мир, в котором не может быть плохого конца, там все хорошие герои обязательно останутся живы и в конце поженятся. Все семейные легенды ровными рядами укладывались в моей голове и должны были привести к какому-то похожему результату. Счастливому замужеству, детям, например. С идеальными фото, как в рекламе майонеза. Но не привели.

Иногда мне становится страшно от того, как сильно влияет наша семья, сценарии родителей, те самые легенды, которые сопровождают нас с детства, на наши отношения, на способность их строить. Начиная с базовой безопасности. Насилие в семье – физическое или эмоциональное – раз и навсегда прививает мысль о том, что семья – это там, где небезопасно, где могут сделать больно, унизить, заставить чувствовать себя плохо. Насилие – это ведь не только про крайности, когда кто-то кому-то нос сломал. Пощечины, подзатыльники, пресловутый ремень, а также отстраненность, равнодушие – это тоже насилие. Это те вещи, которые заставляют ребенка чувствовать себя невыносимо в самом главном месте своей жизни – дома. Дом перестает быть пристанищем, дом становится испытанием. Казалось бы, ну хорошо: детство закончится и начнется взрослая жизнь, можно наконец-то выдохнуть. Эта иллюзия продлится недолго. Дальше мы все попадаем в ловушку. Все самые важные отношения в нашей жизни (причем необязательно только любовные) – с противоположным полом, друзьями и начальниками – будут строиться по образу и подобию отношений с родителями. Даже если, будучи взрослыми, мы пытаемся жить по-другому, все равно попадем в те самые капканы, которые внутри наших душ расставили еще в детстве. А все наши чувства оттуда – из жизни маленьких мальчиков и девочек – навсегда с нами, и рано или поздно даже самые страшные из них просыпаются.

Чтобы развестись – сначала нужно выйти замуж

Замуж я не хотела никогда. Капитаном корабля? Пожалуйста! Певицей, телеведущей? Да, точно! Хотеть замуж? Ну не-е-ет. По моим ощущениям именно «замуж» должен был произойти сам собой. Каким-то независящим от меня способом. Вероятно, пока я работаю или осуществляю свои мечты, – должен был случиться тот самый «замуж».

К 25 годам я была законченным трудоголиком. О чем мне говорили в детстве? О том, что стану плохо учиться – работать буду дворником; о том, что женщине очень важно самой зарабатывать, чтобы быть независимой; о том, что пятерка – это лучше, чем четверка. Я, кстати, считаю, что в этом есть свои плюсы. Самодостаточность и финансовая независимость действительно дают свободу. Свобода нейтрализует страх, и это хорошо. Но все это никак не учит строить взаимоотношения, выбирать того, с кем будет хорошо и интересно, кому можно будет доверять и на кого не страшно положиться. К 25 я отлично умела выбирать места работы, трудиться в самых стрессовых ситуациях – например, на телевидении в прямом эфире. Я ела работу ложками. Это был мой личный кайф и основа моей жизни. Прямые включения, съемки, ведение новостей на радио. Мне казалось, работа – это окно, через которое я разговариваю с целым миром. К тому же тогда я уже переехала в Москву, устроилась в одну известную телепрограмму, ездила в командировки и… была невероятно одинока.

С будущим мужем я познакомилась в курилке нашей компании. У меня дома сломался интернет, и я сидела на работе (подумать только, это было в досмартфоновую эпоху). Нас познакомил общий друг. И как это часто бывает, я смотрела на парня впервые в жизни и уже видела наше совместное будущее. Шестое чувство. Оно не имело ничего общего с влюбленностью, восторгом. Это было внутреннее уверенное и спокойное знание, что с этим мужчиной у меня будут отношения. Роман развивался не то что стремительно – он развивался молниеносно. Очень быстро начали жить вместе, познакомились с родителями друг друга, я забеременела, и Глеб сделал мне предложение. Все шло гладко и логично, вписывалось во всевозможные схемы, но… Я чувствовала сомнения в какие-то моменты. Многие ситуации у меня вызывали вопросы.

Поженившись, мы как будто продолжили жить в параллельных вселенных. Практичность и домовитость мужа казались мне крепким фундаментом. Я, собственно, и влюбилась в него в тот момент, когда он готовил на кухне моей съемной квартиры. Я смотрела на руки, которые мелко шинкуют капусту, кидают ее на сковородку, и думала, что если мужчина так уверенно собирается накормить свою возлюбленную, то и в остальном с ним будет так же. Он как будто все знает, обо всем может позаботиться. Интересно, что одни и те же качества влюбляют нас в человека и заставляют спустя время раздражаться. Та же хозяйственность позже выводила меня из себя, казалась скучной, занудной. Я молчу про практичность, обратная сторона которой – жадность. Опять же, для меня это что-то чудовищное, а для многих моих знакомых – вполне приемлемое качество.

Кроме того, в какой-то степени мой первый брак стал для меня тихой гаванью, способом убежать от реальности. Когда ты много работаешь, снимаешь квартиру, мотаешься по командировкам, начинается тоска по тихому уголку жизни, где можно будет расслабиться, позволить себе хоть недолго не думать о завтрашнем дне.

Это сейчас я понимаю, что сначала нужно самой себе разрешить жить иначе, изменить подход, найти другую работу, в конце концов, а не бежать в замужество как в спасение. А тогда… Еще и неудачный роман наложился. Боже, это не роман был, а стихийное бедствие. Торнадо, смерч, ураган – и всё в моей голове. Я форменным образом сошла с ума, я считаю. По факту мы даже ни на одно свидание не сходили, а шороху было! Конечно же, влюбилась на работе (трудоголики в других местах влюбляться не умеют). Коллега тот был потрясающим собеседником. А меня ж хлебом не корми, дай по душам поговорить. И как-то мы так поговорили, что я забыла сон, еду и всё на свете. В огромном мегаполисе один душевный разговор идет за месяц семейной жизни: так все изголодались по близости. И в нашем случае это был эффект разорвавшейся бомбы. В том потоке работы и одиночества я вцепилась в новое чувство с тигриным азартом. Занялась активным саморазрушением. Один день я слушала про то, какая я удивительная и уникальная, потом – что я самая обычная, очень глупая и неинтересная. Вчера я была красивая и «в моем вкусе», а сегодня «тебе бы скинуть килограммов 20» (20, Карл!). Но большинство дней я слушала «ничего». Это было звенящее «ничего» телефона и окружающего пространства. Я фантазировала, мечтала, описывала свою неземную любовь подруге, стихи писала и верила, что это невероятная любовь совсем скоро будет хоть как-то ощущаться в реальности. В общем, жила насыщенной выдуманной жизнью. И эта жизнь меня извела. Я чувствовала себя так, будто меня возили по наждачной бумаге туда-сюда 24 часа в сутки.

Судьбоносный поворот случился, когда этот возлюбленный по-настоящему решил действовать и пригласил меня на свидание. И, конечно, не приехал. Накопившееся ожидание и напряжение полыхало, и тут мне позвонил будущий муж. Тогда он был просто хорошим знакомым. Стабильным, реальным, с четкими намерениями. Он постоянно звонил, встречал из командировок, носил сумки. И я рухнула из фантазий в действительность. Она не имела невротической привлекательности, но грела и утешала. Я нашла приют. И вот раненое уставшее животное прибивается туда, где кормят, заботятся, где можно лежать в тихом углу и зализывать раны, набираться сил. Я не учла лишь того факта, что мой будущий муж – такое же израненное животное, безумно одинокое и кричащее от боли. Просто когда от боли кричишь ты сам, крика другого человека порой не слышно. Он пережил очень сложный развод, жена сначала уехала в другой город ненадолго, а потом просто ушла. В общем, встретились два одиночества.

Мне запомнился такой случай. Когда мы только начинали встречаться с первым мужем, то нередко гуляли около Останкинского пруда, прямо рядом с телебашней. В конце лета там очень красиво, все в зелени, от башни и телецентра красивые отсветы. Мы сидели на лавочке, жаловались на жизнь друг другу, было очень хорошо, ведь все вокруг были такие плохие, а мы такие хорошие (идеальное взаимопонимание). И вдруг я увидела, как по дорожке к нашей лавке бегут крысы. Большие отвратительные крысы. Они сновали туда-сюда, шелестели в листьях. И это была какая-то невидимая теневая сторона романтического вечера. Мой тогда еще будущий муж просил не обращать внимания, сделать вид, что их нет. Но они были. Я уже увидела эту ужасную картину, и вся романтика с подсветкой стали «не очень». Так и наши отношения. Какое-то время мы хотели смотреть на подсветку, водную гладь, фонари и не замечать крыс. Но крысы были большими и настойчивыми. Они все равно заставили себя увидеть и испугаться.