Оксана Озкан
Ябанжи
Глава 3
Лариса, одна из подруг Катерины, – приемная дочь узнаваемого в Самаре бизнесмена. Семья девушки не знала финансовых проблем. Родители ни в чем не отказывали детям. Лариса с детства привыкла к роскоши. Мать всячески старалась не обделять дочь, брошенную отцом, чтобы та не чувствовала себя ущемленной. Лариса играла на фортепиано, учила языки, посещала занятия по культуре и религии разных народов, увлекалась психологией, рисованием, музыкой и танцами. Благо, отчим ни в чем не отказывал, и любил девочку, как родную. С семьей Лариса путешествовала по миру, объездив Европу ещё школьницей. Но безграничному счастью когда-то приходит конец: однажды, вернувшись со школы вместе с младшим сводным братом, Лариса не смогла попасть в квартиру. Вход в подъезд высокоэтажки оказался перекрыт. Рядом с лестницей образовалась настоящая толкотня: люди в халатах, перчатках и масках, машина скорой помощи, полицейские с рациями.
– Ларочка, подойди, милая, – заплаканная соседка окликнула девушку и её брата.
– Что случилось, тетя Галя? – спросила испуганно Лариса.
– Милая, сегодня тебе с Кирюшей придётся переночевать у нас, – закрывая лицо руками, слабым голосом произнесла соседка.
Отчим Ларисы, Влад, был застрелен в собственной квартире. Не поделил с напарником по бизнесу часть прибыли, скрыл доходы, за что получил пулю в лоб, не выходя из дома. В квартире в тот злосчастный день находилась Виктория, мать Ларисы и Кирилла. Напарник отчима, убив Влада, сначала надругался над женщиной, а потом и её задушил, решив избавиться от свидетеля. Подозрительный шум, возню, удары, а также крики Виктории услышали соседи, сразу же позвонили в полицию. Преступника быстро обнаружили, но родителей девушки спасти не успели. Похороны прошли быстро: родная тётка Ларисы и Кирилла взяла все расходы на себя, организовала поминки. Потом оформила опеку над детьми и переехала из деревни в город в прекрасные жилищные условия. Правда, племянников своих всем сердцем ненавидела и всячески издевалась.
– Опять, Ларка, прячешь записочки от своего черножопого!
– Ну зачем ты так, Полина? Никакой он не черножопый!
– Ну-ну. Он по-русски-то хоть без акцента говорит?
Лариса плакала от обиды, потому что ей нравился одноклассник, армянин Рафаэль, который очень красиво ухаживал, славился по всей школе незаурядным умом и даже решал задачки по информатике вместо девушки.
Пособия, предназначенные детям-сиротам, тётка тратила на сигареты и выпивку.
Однажды Кирилл попросил сок, на что получил подзатыльник.
– Буёк тебе, а не сок! Не ресторан тут, голубчик! Что дам, то и жри. Привыкли, как сыр в масле кататься, избаловала вас богачка Викуся. Не зря она себе мужичка искала. Вон в каких хоромах живёте… Ну ничего, у меня не забалуешь.
Время пролетело быстро. Лариса кое-как пришла в себя после травмы, повзрослела и набралась ума. Кирилл, хоть и был младше сестры на пять лет, тоже вскоре созрел и возмужал. Совершеннолетие старшей не заставило ждать отъезда тети в глубинку: Лариса прогнала её после очередного хамства, получив изрядную порцию проклятий и обвинений в свой адрес.
Закончив сразу два университета, в одном из которых она изучала психологию очно, а в другом – экономику заочно, Лариса устроилась на работу в налоговую: у отчима имелись знакомые, которые без разговоров приняли в отдел кадров.
И всё бы ничего, но Кирилл привёл в дом свою девушку.
– Лар, ну ты же понимаешь, что нам втроём жить не очень удобно?
– Понимаю, да. Но, заметь, не я пришла сюда, а она!
– Она – моя девушка. Мы поженимся, у нас семья будет.
– А я – твоя сестра! Разве мы – не семья? Вы поженитесь, а я – пошла вон? Так что ли?
– Нет. Ты работаешь, у тебя зарплата хорошая, не гони лошадей. Снимешь хату поближе к своей конторе. Если что-то нужно будет, звякнешь – я приеду.
– Да… Да-да, конечно.
Лариса обиделась на брата, но ей ничего не оставалось, как снять квартиру напротив своего управления: до «конторы» пешком пять минут. Спустя некоторое время неожиданно для себя она почувствовала свободу, наполненную необъяснимым чувством счастья без суеты. Она вдруг влюбилась в Дмитрия Петровича из юридического отдела, невысокого роста среднего телосложения мужчину в очках. Всё шло замечательно: Дмитрий Петрович и Лариса встречались, не скрывая своих чувств и держась за руки, покидая рабочее место. Вместе проводили вечера в квартире, которую снимала Лариса, попивали мартини, закусывали жирным сыром и розовыми пухлыми креветками, купленными на зарплату Ларисы. Дело уже близилось к свадьбе, как казалось девушке, и она часто заговаривала на эту тему, строила планы и витала в облаках. Правда, Дмитрий Петрович никак не хотел знакомить Ларису со своей мамой, с которой жил в одной квартире, несмотря на свой уже достаточно приличный возраст. А потом, в один из прекрасных солнечных дней, по дороге в кино, он неосторожно назвал Ларису сложной. Сказал, что не может чувствовать себя рядом с ней, как мужчина. Что ощущает себя, как таракан, накрытый большой стеклянной банкой. Что никакой свадьбы и совместной жизни с Ларисой он не планирует. С девушкой случилась истерика: она не ожидала такого развития событий. Накричала на любимого, прогнала. А потом звонила, чтобы попросить прощения, писала тысячи сообщений во имя спасения отношений, – тщетно: Дмитрий Петрович не отвечал ей, а на работе игнорировал.
Жизненные обстоятельства наложили отпечаток на характер Ларисы: молчаливая, прямолинейная, лишенная свойственной женщинам мягкости и кокетства. Дмитрий Петрович воспринимал её государственным служащим, главным специалистом в отделе кадров, человеком, который вот-вот станет начальником отдела. Лариса оказалась умна не по годам: успешно сдала все квалификационные экзамены. Дмитрий Петрович видел в ней начальницу, маму, друга, наставника, – кого угодно, но не ту, на чью роль Лариса претендовала.
– Лорик, ты ж мужик в юбке, прости за выражение, но я не могу найти других слов. Пойми ты, всё всегда под контролем не удержать. Если вселенная запустила какой-то механизм, то он произойдет, и это не изменить. Особенно женщине, – объяснил один из коллег Ларисы, который с упоением следил за развитием служебного романа.
– Да ну тебя в баню, Лешка, скажешь тоже. Человек или любит, или нет, – отмахивалась Лариса.
Дмитрий Петрович в скором времени женился на секретарше Катюше, которую всё налоговое управление знало как услужливую, всегда веселую и добрую девушку. А Лариса осталась с разбитым сердцем, с отчетами и личными делами сотрудников управления в руках, вместо журавлика – Дмитрия Петровича, летящего на крыльях счастья, высоко в небе.
***
– Ларис, ты можешь приехать? У меня тут трындец полный! – разбудил телефонный звонок и голос Кирилла.
– Ты до утра никак не мог подождать? Время – три часа ночи, – потирая сонные глаза, простонала Лариса.
– Нет, не мог! Если звоню в столь поздний час, значит, есть на то причина, правильно? – перешёл на крик Кирилл.
– Ладно, не ори! Сейчас буду.
Лариса быстро оделась, вызвала такси, приехала домой, где Кирилл проживал в гражданском браке со своей девушкой уже почти год. Зайдя в квартиру, старшая сестра почувствовала резкий, странный, ни на что не похожий запах, от которого мутнеет в глазах. Пахло свежей кровью.
– Что здесь произошло? – обеспокоенно спросила Лариса, разглядывая брата.
– Пойдем.
– Куда?
– В ванную… Вот.
Лариса застыла от испытанного в тот момент шока и осознания ужаса произошедшего. Девушка Кирилла лежала в кровавой ванне. Она была мертва.
– Как? Как это произошло? Боже мой, что теперь делать?
– Клянусь, я ничего не знаю. Пришёл домой, а тут…Мы поссорились, я не думал, что дойдет до такого!
– Ты идиот! – закричала Лариса. – Ни слова про ссору никому больше! Понял? Вещи все проверил? Нигде нет никаких записок, ну не знаю, писем, дневников? Того, что может указать на твою вину?
– Нет, я всё проверил. Правда, вот, была бумажка, письмо типа, она писала мне, что я – животное, так с ней обошелся. Ну, по щеке ударил один раз.
– Закрой рот быстро. И запомни: ни слова об этом. Если в телефоне была переписка, то ты попал, братик.
– Нет. Но, может, она звонила подругам, не знаю. Смотрел в телефон, вроде нет. Лара, какой я дебил, – Кирилл разрыдался на плече у сестры, как мальчишка.
Лариса успокоила брата, вызвала своего знакомого адвоката. Позвонила родителям девушки. Кирилла и Ларису пригласили в участок. Их допрашивали несколько раз, но закрыли дело и оставили молодых людей в покое, благодаря хорошей работе адвоката и связям покойного отчима. Вскоре Лариса переехала домой из съемной квартиры. На душе скребли кошки. Она часто стала думать о смерти. К тому же не могла спокойно принимать ванну: везде ей мерещились капли крови. Жуткий запах смерти не выветривался, несмотря на то, что Лариса несколько раз чистила плитку и поверхности. Самое странное, что с ней случилось – одиночество больше не пугало, как это было раньше. С друзьями и подругами Лариса почти не встречалась, однако были те, кто не оставлял.
– Лар, поехали к иконе Казанской Божьей матери?
– Надя, ты же знаешь, я не особо верующая.
– Но ты же крещеная, православная христианка. Поехали. Хуже точно не будет. Помолишься. Паломники так каждый ноябрь ездят, да и недалеко. На одну ночь всего. Вот увидишь, на душе легче будет. Поехали? Не нравишься ты мне совсем, тихая и бледная в последнее время. Что с тобой?
Надежда, подруга детства, уговорила Ларису поехать на празднование в честь Иконы Казанской Божьей матери. Попросила взять сорочку для купели и молитвослов.
В автобусе тридцать верующих православных, охваченных какой-то общей идеей и необъяснимой радостью, хором пели христианские песни, которые Лариса никогда раньше не слышала. Было тепло и уютно. По приезду девушка исповедалась в тихой, красивой церкви. Тонкие желтые свечи трепетали и потрескивали, освещая грустные образы на иконах. Позвали к трапезе, на молитву. После вечери – к причастию.
– Ты готова? – спросила Надежда.
– В смысле? – прошептала вопросом на вопрос Лариса.
– В том смысле, допустил ли тебя батюшка до Святого Причастия, – громко вмешалась мать Надежды.
– Не знаю.
– Ну, так, пойди, спроси, а то скоро все причащаться будут, а ты даже не знаешь, – не унималась сухая седовласая женщина низкого роста, похожая на потрепанную собачонку.
Мать Надежды отличалась пренебрежительным отношением ко всем, кто хоть в чем-то превосходил её дочь. Она завидовала Ларисе, тому, что девочка с малых лет знала вкус роскоши, и считала все её попытки обращения к Богу очередной блажью избалованной выскочки.
Лариса так и не причастилась в тот день: батюшка не смог вспомнить ее исповеди. В предпраздничный день кроме Ларисы было ещё как минимум две сотни прихожан. Священник дал девушке задание – молиться три раза в день, стоя на коленях, а через полгода исповедаться у него снова и причаститься. Возвращаться в глухую деревеньку Лариса не планировала, как и выполнять задания священника. Но в ледяную воду купели она всё же окунулась. Голубые, с желтой поволокой глаза Ларисы превратились в два почти прозрачных шара. Длинные русые волосы свободно поплыли в воде, а после того, как Лариса вынырнула, облепили её тонкую, нежную, бледную до синевы кожу. Переодевшись, она поставила свечи за упокой родителей, приложилась к иконе Божьей матери и попросила для себя обычного женского счастья.
А через полгода после этой поездки, летом, в пору отпусков, бывшая одногруппница Марина, с которой Лариса случайно встретилась в магазине, предложила вместе провести время в компании приятных мужчин.
– Валерка очень классный, он потрясно на гитаре играет, а голос, как у райской птички, – щебетала бывшая одногруппница.
– А лет сколько?
– Ой, ну какая разница-то?
– Вообще-то, это нормальный вопрос, Марин.
– Ну, мы тоже не девочки малолетние уже.
– Ты можешь просто ответить?
– Ну, сорок семь. А что?
– Да так, ничего, если учесть, что мне двадцать пять, то вообще ничего как бы, ну.
Марина фыркнула, Лариса смутилась. Но и от авантюры отказываться не стала. Лучше выйти в люди, чем убиваться воспоминаниями о прошлом и впасть в депрессию. Нужно уметь вытаскивать себя из грусти.
Компания из четырех человек встретилась в ресторане. Валерий не понравился Ларисе: он выглядел намного старше того возраста, который назвала Марина, смеялся невпопад и заглядывал в тарелку девушки.
– Ларочка, вечером нельзя кушать салат «Оливье» – разнесёт от майонеза. Почему бы тебе не заказать «Греческий» салатик?
– А почему бы вам не оставить меня с моими предпочтениями в еде в покое?
– Ух, какая! Люблю неприступные крепости! Забыл рассказать вам, девушки, как в молодости я увлекался альпинизмом и забирался на вершину скалы в Кабардино-Балкарии. Это было нечто!
Лариса ужасно скучала. Но следующая встреча с Валерием, подстроенная Мариной, оказалась плодотворнее. Мужчина пел песню и играл на гитаре, затронув струны души Ларисы за живое. Она впечатлилась настолько, что не смогла удержать слёз. А через несколько дней мужчина предложил отправиться с ним в отпуск на Анталийское побережье.
– Мы будем отдыхать в замечательном отеле, есть вкусную еду и заниматься самым безбашенным сексом! – расплылся в самоуверенной улыбке обрюзгший, морщинистый Валерий.
Привилегия интимной близости с мужчиной, пахнущим старостью, отталкивала Ларису. Путешествие в Турцию, где она уже была в детстве вместе с родителями, не обещало ничего нового. Но сама по себе идея развеяться и сменить обстановку привлекала. «Почему нет?» – решила Лариса и приняла предложение Валерия отправиться по оплаченной им путевке в трехзвездочный отель Алании.
По дороге в аэропорт Валерий признался, что женат.
– Когда будем возвращаться, выйти придется по очереди: меня дочь и супруга встречать будут.
– Почему вы раньше не сказали?
– Ты что, не могла сама догадаться, что мужик в пятьдесят шесть лет может быть женат? У меня дети твоего возраста.
– Вообще-то, Марина сказала, что вы моложе, и я подумала…
– Слушай, давай уже без этих «вы». Приедем в отель, я тебя так оттрахаю, сучка, что ты будешь умолять меня о пощаде!
У Ларисы пропал дар речи. Весь перелет и дорогу до отеля она молчала, а потом попросила Валерия, который вёл себя по-скотски в самолете, орал матерные песни и изрядно принял на грудь, не обращаться и не прикасаться к ней.
– Ой-ой, какие мы нежные! Ты вообще в курсе, что я тебя купил, овца ты тупая!
– Вы пьяны, проспитесь, что за бред? – Ларису передернуло от отвращения.
– Нихера не бред. Маринка мне тебя впарила, за хорошее бабло между прочим. Так что давай, отрабатывай. Вместо тебя могла другая баба поехать. Зачем только я тебя выбрал, ведь ясно ж было с самого начала, что ты – полный отстой.
Лариса хлопнула дверью, выскочила из номера и спустилась на ресепшн. Попросила позвать управляющего отелем. Договорилась о переселении в другой номер. Оставшиеся десять дней отпуска старалась не сталкиваться с Валерием, который денно и нощно пил и материл турецкий персонал.
В той поездке Лариса поближе познакомилась с Турцией. Однажды она заблудилась на базаре и не могла найти выход к автобусной остановке. Пожилой бей проводил девушку до автобуса и, протянув несколько лир водителю, что-то сказал ему на турецком языке.
– Не бойтесь, довезу, куда надо, почтенный бей оплатил ваш проезд, – ласково и с акцентом произнес шофер, внимательно посмотрев на заблудившуюся путешественницу.
– Я очень вам благодарна! – обратилась девушка к пожилому турку, но он лишь махнул морщинистой ладонью и отошел от маршрутки.
Лариса осталась в восторге от щедрости и участии турецкого народа. А потом неожиданно познакомилась с Бураком. Он работал в отеле рецепционистом.
Среднего роста смуглый молодой человек с первого взгляда запал в душу Ларисе. Да и сам Бурак казался заинтересованным в отношениях. Он всегда был при параде, словно старался специально для Ларисы: каждый день брился, выходил на ресепшн в наглаженных светлых льняных брюках, белоснежной рубашке с завернутыми по локоть рукавами и расстегнутыми на груди пуговицами так, что можно было увидеть пышную растительность. От него исходил пряный аромат: так пахнут кусты смородины весной. Когда улыбался, он прикасался к лицу, и вся его напускная важность приобретала какую-то необъяснимую детскую трогательность.
– Попробуйте это блюдо, – набравшись, наконец, смелости, предложил на английском языке Бурак, когда Лариса спустилась в ресторан отеля к ужину.
– О! Я думала, персонал не ужинает с гостями, – искренне удивилась Лариса, – это вкусно? Что это?
– Это адана-кебаб17. Блюдо из рубленного мяса, приготовленное на костре. Острое, но в этом вся прелесть. Видите, какая очередь? Меня искренне радует, что в этом отеле иногда бывают поистине турецкие ужины. Я решил прийти сюда ради вас и показать самые вкусные блюда нашей кухни. Вы любите острое?
– Да, обожаю. Мы были в Мексике когда-то очень давно с семьей. Там тоже популярны острые блюда.
– Значит, турецкая кухня вам понравится. Почему бы нам как-нибудь не поесть за пределами отеля? Я бы хотел угостить вас чем-нибудь особенным.
Лариса согласилась. Вместе с Бураком она отправилась в замечательный ресторан, где готовят знаменитые блюда турецкого города Коньи – родины Бурака.
– Вот это, похожее на длинную пиццу – «этли экмек». Моя мама его очень вкусно готовит.
– Как? Эт-ли, что?
– Этли экмек. Если перевести с турецкого, то словосочетание означает «мясной хлеб». Это моё любимое блюдо.
Ларисе казалось, что Бурак может разговаривать без умолку на разные темы, он был великолепным собеседником. Молодые люди запланировали тур в город Денизли, чтобы посмотреть на Памуккале18 – «Хлопковую крепость», высокий холм со сказочно-волшебным ландшафтом, где насыщенные кальцием термальные воды выходят на поверхность. Купаясь в теплом бассейне Афродиты, Лариса и Бурак впервые поцеловались, и весь оставшийся отдых проводили время вместе. Когда пришло время возвращаться домой, Валерий, весь отпуск издали наблюдавший за Ларисой, напомнил о своем существовании, подзывая девушку к себе мохнатой рукой.
– Ты должна мне тридцать штук за поездку! – заявил Валерий.
– У меня с собой столько нет, но по приезду обещаю вернуть вам всю сумму за свое здесь пребывание по вашему приглашению, – съязвила Лариса.
– Не умничай! Я преподавал там, где ты училась, коза драная. Отдых не хотел портить, а то бы сразу предъявил.
Лариса не стала с ним пререкаться. Оставалась последняя ночь перед отъездом, и ей, как и Валерию, не хотелось портить впечатление от проведенных здесь дней. Мечтая разделить последнюю ночь с Бураком, она позвала его на пустынный пляж.
– Я очень привыкла к тебе, – начала девушка, – не знаю, как буду жить без тебя после всего, что мы пережили.
– А что мы пережили? Лариса, это всё твои выдумки, всё из твоей головы, у нас даже близости не было. Я помолвлен. Сюда приехал, чтобы денег подзаработать. С тобой мне было легко и интересно. Мы прекрасно провели время вместе. Спасибо тебе за то, что помогла мне скоротать эти десять дней. Но на этом всё, понимаешь? Продолжения не будет.
– А как же поцелуи? – она смотрела на море. Оно казалось бескрайним, грозным, мощные его волны разбивались о прибрежные камни.
– Это ерунда, если учесть, что моя девушка на третьем месяце беременности.
– Желаю вам счастья, – стараясь говорить так, чтобы голос не дрогнул, отчаянно держалась Лариса. Она вскочила с лежака, на котором сидела, и убежала с пляжа.
Песок под ногами показался ей слишком холодным. Обгоревшие плечи блестели в свете фонарей слезающей кожей и отчаянно ныли, не помогал даже турецкий йогурт, которым Лариса мазала обожженные места по совету Бурака. Следующим утром она, совершенно разбитая, разместилась в кресле самолета, возвращающегося обратно в родной город, и тихо заплакала.
Отправившись на работу, Лариса поняла, что не может там больше находиться. Сам город, в котором она жила, раздражал серостью, сыростью и непрерывным, пронизывающим холодом. Валерий каждый день требовал вернуть «долг», о котором Лариса старалась не думать.
– Тебе б вообще благодарить Бога, что не звоню твоей жене и не рассказываю, с кем ты ездил в Турцию, хрен старый! Считай, что заплатил мне за моральный ущерб! – прокричала в трубку Лариса, когда Валерий в очередной раз приставал с требованием вернуть деньги за поездку. После этого девушку начали преследовать незнакомцы. Они звонили с закрытых номеров в разное время суток и угрожали расправой.
В конец разочарованная своим жертвенным положением и одиночеством, Лариса попросила программиста установить ей аську19 на работе. Выход в интернет стал её мощеной дорожкой в Турцию.
