Оксана Викторовна Бармак
Обитель проклятых душ
Глава 1
Прохладное утро начала сентября сменилось довольно тёплым днём. После школы одиннадцатилетний Лёшка шагал рядом со своим другом Женькой по центральной улице посёлка Заточного и строил планы на вечер. Уроки были позади, поэтому настроение у обоих было отличное. Жизнерадостного Женьку оптимизм вообще никогда не покидал, и, возможно, в этом крылась причина его спокойствия, несмотря на двойку по поведению, красующуюся в его дневнике, рядом с двойкой по математике. В листве на деревьях уже пестрели жёлтые, красные и оранжевые цвета. Женька пинал опавшие листья носками кед, размахивал чёрным пластиковым дипломатом с металлическими вставками и весело рассказывал, как огрел им одного парня из параллельного класса во время эпичной драки портфелями на большой перемене. Его дипломат был страшным оружием и являлся предметом зависти одноклассников. У Лёшки был обычный школьный портфель на лямках, так как его родители свято верили, что дипломат может стать причиной сколиоза у ребёнка. У Женьки вообще всё было классным: джинсы, рубашка и джемпер. Всё с иностранными словами, благодаря отцу дальнобойщику, который ездил за границу. Единственное, что утешало Лёшку – это то, что он был более крепким и сильным по сравнению с высоким и тощим Женькой и при желании мог надавать последнему по шее, когда начнёт задаваться.
– Сделаем сегодня соревнование на самую страшную историю «Калейдоскоп ужасов», – предложил Лёшка, проводив взглядом голубых глаз, полных восхищения, проехавший мимо по дороге крутой чёрный джип и подумал: «Мне бы такую тачку!» Под «Калейдоскопом ужасов» он подразумевал вечерние посиделки у них во дворе, когда соседские мальчишки травили страшные истории, стремясь делать это до наступления темноты, максимально нагнетая обстановку, чтобы потом страшнее было идти домой. Голосованием выбиралась самая страшная история. Её записывали в специальный альбом ужасов, снабжая картинками, которые рисовал Женька.
– Клёвая идея, – согласился Женька, приглаживая ёжик тёмно-русых волос на голове. – Потом холодно станет и на улице не порассказываешь, а дома не так страшно.
Лёшка согласился и поинтересовался: – А родители тебя отпустят после двоек?
В весёлых карих глазах Женки плясали чёртики. – Они не узнают, – обнажив в хитром оскале крупные зубы, он добавил: – Скажу, что дневники собрали на проверку, а потом что-нибудь придумаю.
Шагая, они очутились перед домом Лёшки с резными синими ставнями на окнах, крышей, накрытой старым посеревшим от времени шифером, и с деревянными воротами, богато украшенными накладной резьбой в виде вазонов, ягод и ветвей, с куполообразными навершиями столбов. Дед Лёшки занимался резьбой по дереву, отсюда вся эта красота. Если бы дед не помер несколько лет назад, то их дом без сомнения приобрел бы статус шедевра деревянного зодчества. Из калитки вышел отец Лёшки, Виктор Геннадьевич, невысокий крепкий, лысоватый мужчина в клетчатой рубашке с коротким рукавом и тёмно-серых брюках. Лёшку удивило присутствие отца в разгар рабочего дня дома, но всё быстро прояснилось, когда он, заметив сына и глянув на часы, быстро проговорил: – Так, Лёшка, я отпросился с работы, и сейчас поедем в одно место ненадолго – мать так велела.
Женька кивнул отцу друга: – Здравствуйте, – и поспешил прочь, к себе домой от греха подальше.
– Куда? – спросил Лёшка с подозрением и понадеялся, что это не визит в стоматологию. Последнее такое посещение он запомнил надолго, и мать как раз отправляла его с отцом. «Хоть бы не к зубному», – с тоской подумал он.
– Там увидишь, – неопределённо пообещал отец с суровым, отстранённым выражением лица, торопливо снял с него портфель, занёс во двор, поставил на лавку, закрыл калитку и бодро зашагал вдоль улицы размашистым шагом. Было видно, что всё происходящее ему также не по вкусу. Однако чувствовалась и решимость завершить начатое, пусть и неприятное, дело.
– Ну, куда мы едем? – попытался снова Лёшка, семеня за отцом с плохими предчувствиями на душе. Он терялся в догадках: «Соседи настучали, что они кидали позавчера дымовушки в почтовые ящики. Или сторож со складов рассказал, как они бегали по крышам! А может, всё ещё хуже: отца вызвали в школу! Велели прийти вместе с ребёнком, а теперь они как раз идут навстречу с директором и завучем в кабинет на втором этаже, где будет решаться вопрос о его исключении». Моментально вспомнились все его «преступления» последних дней.
– Сказал же, там увидишь, – буркнул отец, оборвав его дальнейшие попытки разузнать о цели «неожиданной прогулки».
На переполненном душном автобусе они доехали до железнодорожного вокзала, и вышли у небольшой площади, заставленной коммерческими магазинчиками, палатками и лотками, где бойко шла торговля всем, начиная от палёного алкоголя и заканчивая хрусталём и разнообразнейшими книгами. Лёшка позволил себе робкую надежду на благополучный исход загадочной поездки, так как детская стоматология и прочие больницы располагались ближе к центру, а школа – в противоположной стороне. В этой части города он вообще ранее не бывал. Вместе с отцом от вокзала они направились в частный сектор по разбитой асфальтированной дороге мимо древней белокаменной церкви с пятью чёрными главами и высокой колокольней. Рядом с церковью располагалось старое кладбище. У центрального входа церкви, образованного широкой лестницей с колоннами, украшенными орнаментальными капителями, которые поддерживали треугольный фронтон, кучковалась разношёрстная компания нищих. Перехватив их алчные и изучающие взгляды, Лёшка поспешно отвернулся и подумал, что ему теперь не надо придумывать никаких историй для «Калейдоскопа ужасов», а достаточно рассказать пацанам об этой колоритной шайке профессиональных попрошаек. Такие были способны на что угодно. Наконец они остановились у ветхого частного дома, окружённого покосившимся забором. Дерево, из которого был построен дом, почернело и потрескалось. Оконные стёкла в чёрных перекосившихся рамах казались пыльными и мутными, а одно треснуло. Лёшка заметил, что за садом у дома давно не ухаживали, а огород, видневшийся сквозь просветы между досками забора, зарос бурьяном в человеческий рост высотой. Несмотря на общее запустение, перед домовладением стоял крутой чёрный джип с группой бритоголовых парней, а перед калиткой толпились люди. Отец занял очередь.
– А что тут продают? – спросил заинтригованный Лёшка.
– Здесь живёт целительница, – тихо пояснил отец. – Зайдёшь к бабушке, расскажешь, почему ночью кричишь и про свои страшные сны – она поможет.
– Про сны, – опешил Лёшка и подумал про кошмары, что преследовали его почти целый год. Всё началось с жуткой бандитской разборки, произошедшей в комплексе отдыха на окраине посёлка Заточный. Они с Женькой слышали перестрелку, взрыв, а когда канонада стихла, решили пойти посмотреть. Женька утверждал, что на месте разборки по – любому валяется чемодан полный долларов да ещё полно оружия. Они решили срезать путь через лес. Шли в сгущающихся сумерках, как вдруг на лесной тропинке между деревьев увидели массивное существо. Объятое синим призрачным огнём, оно передвигалось вихляющейся и дергающейся походкой марионетки, которой управляли неумелые руки. Тварь прошла мимо них, застывших от шока. В реальности на этом всё закончилось. Однако в его кошмарах пугающее создание, явно выскочившее из глубин ада, всегда поворачивалось и ловило Лёшку, замершего у толстой кривой сосны, взглядом светящихся нечеловеческих глаз. В этот момент он всегда просыпался и будил домочадцев жутким воплем. Родителям Лёшка врал, что не помнит свои сны, так как не хотел болтать о походе к месту разборки. Женька взял с него клятву – молчать о произошедшем, однако сам рассказал историю на первом «Калейдоскопе ужасов». Они из-за этого едва не поссорились.
Из дверей дома показалась невысокая скрюченная старушонка в чёрном халате и косынке, скрывающей почти всё лицо. Она хриплым шёпотом велела всем разуваться и проходить. Очередь пришла в движение. Лёшка вслед за отцом вошёл в полутёмную прихожую. Свет попадал в помещение через крошечное окошко в стене. В прихожей, завешанной вязанками чеснока и пучками трав, на полу стояло не совсем чистое эмалированное ведро с множеством сколов, в котором лежал ворох денежных купюр: рубли и доллары заполняли объём примерно на одну четвёртую объёма. Все проходившие бросали в ведро деньги. Лёшка подивился столь диковинному ритуалу. Его отец бросил в ведро пятидесяти тысячную купюру.
– Разувайтесь, проходите в горницу, зажигайте свечи и становитесь вдоль стен, – прошамкала старушонка беззубым ртом, раздавая всем свечки.
Люди разувались, брали свечи и молча проходили в комнату. Лёшке происходящее не нравилось. Действо напоминало сцену из какого-то фильма ужасов, какие крутили по кабельному телевидению. Он запнулся о настеленную на полу из окрашенных краской бежевого цвета досок старую грязную циновку. В комнате обстановка была не лучше чем в сенях. Древние пожелтевшие обои походили на египетские манускрипты, а потолок, обшитый фанерными листами, прогнулся во многих местах. Вся обстановка мрачного и полутёмного жилища производила на Лёшку гнетущее впечатление. Люди рассредоточились вдоль стен в комнате. Лёшка с отцом встали у входа. Он насчитал в комнате десять человек. Его отец зажёг свечку от свечки мужика, что стоял рядом и держал за руку молодую хрупкую девушку в клетчатом жакете с бледным болезненным лицом и обесцвеченными волосами, собранными в конский хвост. У девушки был потухший взгляд и тонкие бескровные губы, что свидетельствовали о каком-то недуге, если не физическом, то возможно душевном. Напротив них у противоположной стены стояла женщина лет пятидесяти в длинной плиссированной юбке, бежевой вязаной кофте, из-под которой виднелась канареечного цвета блузка. Лёшку поразило лицо женщины, подсвеченное огоньком свечки, напоминающее застывшую демоническую маску. Карие глаза женщины с расширенными зрачками горели нездоровым огнём. Её полные губы, безобразно намазанные яркой помадой, смотрелись как перепачканная кровью пасть вампира. Помада была даже на лошадиных зубах женщины. При этом незнакомка неотрывно смотрела на него и улыбалась. Лёшка отвернулся и, наконец, увидел целительницу. За столом у окна в старом обтрёпанном кресле сидела очень грузная женщина, одетая в необъятных размеров синий халат в горошек и косынку, из-под которой торчали неестественно чёрные жёсткие волосы. Она с отвратительной жабьей улыбкой на широком лице обернулась к обращённым к ней взорам людей. Глаза целительницы были незрячими, белёсыми и пронизанными переплетением кровавых прожилок, а вместо кожи лицо покрывало что-то розовое и бугристое, точно мясной фарш. «Расскажешь бабушке! – вспомнились Лёшке слова отца. – Это вот этой бабушке из ада! Да он теперь вообще спать не сможет! Его родители верно спятили, что решили, будто визит в это место повлияет благотворно на его сон». В эту минуту укол в больнице под лопатку показался Лёшке не такой уж плохой альтернативой нахождению в доме целительницы, где пугало всё: интерьер, люди, полумрак. А ещё запах: едкий, удушливый и отвратительный, как в химической лаборатории. Тут прозвучал властный свистящий и клокочущий голос толстой женщины за столом, заставивший его замереть на месте: – Людочка, выйди на середину комнаты!
Лёшка почувствовал, как пальцы отца ещё крепче стиснули его плечо, что не добавило оптимизма. Если уж отец испугался целительницы, то дело совсем плохо. Тем временем хрупкая болезненная девушка в клетчатом жакете послушно вышла на середину комнаты. Целительница некоторое время вглядывалась в девушку, а потом приказала: – Ложись на пол.
Девушка поспешно легла прямо на грязный пол. Целительница поднялась из-за стола и вихляющейся походкой направилась к ней с трёхлитровой банкой воды в руках. Вот тут Лёшка с ужасом понял по походке и очертаниям массивной фигуры, что за монстра они видели в лесу вместе с Женькой. Не хватало лишь голубого пламени, окружающего тело, дыма от лохмотьев тлеющей одежды, да светящихся глаз.
Глава 2
Обычный подросток, высокий худой в спортивной одежде, столь популярной в молодёжной среде девяностых, остановился у неприметного частного дома с газетой в руках и сравнил номер дома, что был указан в объявлении о сдаче жилья, с номером, который висел на опоре ворот домовладения – всё совпадало. Светлые кудряшки волос выбивались из-под панамы. В зеркальных стёклах очков сверкали солнечные блики. До этого Игорь звонил с телефона-автомата и договорился о встрече с владелицей дома. Она должна была вскоре приехать. Оставалось только подождать. Игорь глянул через забор. Огород был наполовину засажен картошкой, ботва у которой уже почти высохла, а вторую половину занимали грядки с помидорами, капустой, морковью и всякими другими овощами, что ещё не успели собрать. На окнах дома везде были решётки, а маленькое окошко рядом с входной дверью и вовсе было заделано свежей кирпичной кладкой вероятно от воров, которых в последнее время расплодилось великое множество. Всё выглядело достаточно прилично, поэтому подозрительно выглядела сверхнизкая цена в объявлении. Чувствовался какой-то подвох. Правда, в его положении выбирать не приходилось. Он поссорился с родителями, ушёл из дома и решил вести самостоятельную взрослую жизнь, а накопленных денег хватало на съём только вот этого дома, иначе бы пришлось ночевать с бомжами на теплотрассе. Но он не сдастся в любом случае. Ему почти семнадцать лет, он уже взрослый мужик и сможет о себе позаботиться. На крайняк одолжит денег у старшего брата. Все его вещи уместились в одну спортивную сумку, что висела у него на плече. Игорь поставил сумку на траву и прогуливался рядом. Владелица дома – бойкая женщина средних лет в джинсовом костюме и с начёсом на голове. Она подъехала на маршрутном такси и от дороги спустилась по тропинке к частному дому, где он ожидал её. Представилась Татьяной Алексеевной. Его вид не вызвал у хозяйки доверия.
– Покажи паспорт, – потребовала она сурово.
Игорь вынул паспорт тёмно-красного цвета с надписью «СССР», выполненной золотыми буквами, в верхней части, золотым гербом СССР в центре и надписью «ПАСПОРТ» золотыми буквами в нижней части. Татьяна Алексеевна внимательно изучила документ и вернула ему: – Тебе шестнадцать и местный. Зачем тебе снимать?
– Я уже взрослый и решил жить один, – с серьёзным видом ответил Игорь, пряча паспорт в карман олимпийки.
– Да уж, взрослый, – хмыкнула хозяйка. – Деньги-то, небось, родители дают.
– Нет, сам зарабатываю в мастерских и ещё учусь в учаге, – гордо ответил Игорь.
Ладно, пошли, – махнула ему женщина, открыв калитку и проходя внутрь двора. Дом Игорю понравился. В гостиной
помимо стандартного набора мебели имелся стационарный телефон, чёрно-белый телевизор «Рекорд», старый электрический чайник, радиола "Урал-112", а в просторных сенях холодильник «Зил». Всё в рабочем состоянии, только телевизор требовал настройки антенны, так как по экрану бежали полосы и рябь. К тому же дом был оснащён водопроводом и канализацией. В гостиной, на кухне и в маленькой ванной комнате, совмещённой с туалетом, чистота и порядок.
– А почему вы сдаете так дёшево? – не удержался от вопроса Игорь. – Что, прошлый владелец умер от бубонной чумы или тут соседи серийные маньяки-убийцы?
– Если дёшево, то я могу цену поднять, – сузила глаза Татьяна Алексеевна и принялась перечислять ограничения, налагаемые на жильца: – С огорода ничего не рвать. В саду тоже. Украдёшь что-нибудь, и я сразу замечу. В погреб не лазить – там замок и банки все пересчитаны. В шкафах вещи не трогать. В дом компании не водить и всяких шлюх тоже. По межгороду не звонить. Что-нибудь испортишь или нагадишь – заплатишь дополнительно. И не думай, что сможешь меня кинуть! Мой сын всех бандитов в округе знает. Тебя, если что, потом живым в землю закопают.
– Всё понял, – закивал Игорь и протянул ей плату за три месяца. – Вот деньги, как договаривались по телефону. Всё будет хорошо.
– Смотри у меня, – предупредила она, пряча деньги в бумажник. – Если что нужно или возникнут проблемы, то сразу звони мне. Телефон у тебя есть.
Хозяйка отдала ему ключи и уехала, а Игорь вышел во двор прогуляться. Он ходил между грядок, смотрел на спеющую помидору, последнюю в этом году, на созревающие груши и яблоки поздних сортов и думал, как тётка сможет определить, если он возьмет одно яблоко или грушу.
– Эй, парень, что тут забыл, – окликнул его из-за сетчатого забора седой старик в старинной белой фуражке, пожелтевшей от времени, потёртом видавшем виды пиджаке надетым поверх майки-алкоголички и трико с грязными отвисшими коленями.
Игорь объяснил, что снял дом и теперь будет здесь жить. Сосед поверил объяснениям не сразу, однако, в конце концов махнул рукой и, перед тем как уйти, бросил: – Хоть знаешь, что с прошлыми жильцами случилось?
– Что? – насторожился Игорь.
– Один свихнулся и его в дурку отвезли, остальные сбежали через два дня, – затягиваясь самокруткой, сообщил старик. – Посмотрим, сколько ты выдержишь.
– А почему это? – пробормотал Игорь, не зная верить старику или нет. Однако его слова объясняли дешевизну аренды. Послушать, во всяком случае, не повредит.
– В доме привидения живут, – ответил старик с хитрым прищуром, выпуская дым через ноздри, сплюнул и добавил: – Всё началось несколько месяцев назад. В этом доме какую-то девчонку убили, а потом всё началось. Мужик, который спятил, перед этим рассказывал, что она мёртвая приходила к нему и мучила.
– Понял, – ответил Игорь, а сам подумал про то, как они с братом пошалили с колдовской книгой и потом еле выжили. Ему стало не по себе. Была крошечная надежда на то, что старик врёт. Может, они с хозяйкой были в контрах. В любом случае другую квартиру ему не снять, а возвращаться домой Игорь не хотел.
– А вы вообще, что курите? – спросил он, обратив внимание на самокрутку старика.
– Самосад, – прокаркал дед. Он натужно прокашлялся и, глянув на него покрасневшими глазами, в которых стояли слёзы, предложил: – Могу продать. Ядрёный табачок. Сам сажаю. Сигареты нынче стоят чёрти сколько.
От табака Игорь отказался, так как не курил, и пошёл в дом, размышляя о разговоре. За его спиной слышался натужный кашель старика.
Глава 3
– Мне нужны ещё трое мужчин, кроме её отца, – провозгласила целительница свистящим и клокочущим голосом, обращаясь к собравшимся. Бледный Лёшка жался к отцу и спрятался бы за него, если б последний не стоял, прижавшись спиной к дверному косяку. От стен отделились трое мужчин: один – пожилой, но крепкий на вид, в сером костюме, напоминающий учителя; второй – средних лет и мощный в спортивном костюме, но явно не спортсмен, если судить по красному опухшему лицу; и третий – молодой парень в кожаной жилетке и чёрных джинсах.
– Вы должны зафиксировать ей руки и ноги, пока я буду читать молитвы, – сообщила им целительница свистящим шёпотом, а затем предупредила с гаденькой улыбкой и насмешкой в голосе: – Только держите крепче, иначе за последствия я не отвечаю. Главное не отпускайте, чтобы не увидели.
Бледные мужчины распределились вокруг девушки, и каждый прижал к полу одну из конечностей. Целительница встала у головы девушки, вытянула вперёд руки с банкой воды и начала читать диковинные молитвы или заклинания. Лёшка не понимал, что это точно было, но её слова подействовали на бледную девушку. Та стала неистово рваться из держащих её рук и реветь грубым голосом. Лёшка почувствовал, как волосы от страха зашевелились у него на голове. Одно дело видеть подобное в кино и совсем другое в жизни. Если бы не рука отца, он точно вырвался бы и убежал из этого страшного места. Внезапно странная женщина в вязаной кофте и с яркой красной помадой на губах, отделившись от стены, подбежала к девушке и, указывая пальцем на её голову, завопила грубым мужским голосом: – Я вижу, вижу её! Вот она!
В полуобморочном состоянии Лёшка увидел, как на правой стороне лица бледной девушки из-под кожи вздыбилось другое лицо, сморщенное, страшное, с раззявленным в крике ртом и круглыми провалами глаз. Это новое лицо натянуло кожу девушки так, будто старалось вырваться и затем, передвигаясь под кожей, быстро юркнуло под одежду. Целительница оскалилась, и Лёшка заметил её коричневые заострённые зубы, похожие на звериные. Потом одежда на девушке стала разрываться и расползаться в стороны, точно её стаскивали невидимые руки, открывая тело, по которому под кожей металось страшное сморщенное лицо какой-то нечисти. Целительница начала плескать водой из банки на девушку. Вода, что попадала на странного паразита, немедленно испарялась с шипением, доставляя, судя по воплям девушки, страдание нечисти. При этом тётка в вязаной кофте неистово с диким весельем тыкала в чудовищное лицо пальцем и вопила страшным мужским басом: – Вот она в руке! Вот теперь в ноге! На животе!
Лица мужчин, державших хрупкую девушку, блестели от пота. Было видно, каких усилий им стоит удерживать конечности несчастной.
– Выходи из неё! – приказала целительница, склоняясь к распятой на полу и указала на женщину в плиссированной юбке. – Одержимая видит тебя. Тебе не спрятаться. Вы, тёмные духи, не любите друг друга и всегда готовы подгадить при случае своему собрату.
Немедленно изо рта девушки послышался старческий скрипучий голос, в котором чувствовались злость и отчаяние: – Не выйду! Оставь меня!
– Кто ты такая? – в голосе целительницы всё клокотало и хлюпало. – Отвечай или я убью тебя!
Она зачерпнула воды из банки рукой и вновь плеснула на девушку. Лёшка заметил, что от соприкосновения с водой рука целительницы также дымится, как дымилась морда твари, гулявшей по телу девушки. Должно ли так быть?
– Я скажу! – взвыла девушка не своим голосом и выгнулась дугой. – Меня зовут Таисия Прохоровна. Я бабушка Людочки. Была при жизни ведуньей, а как помирать стала, то дочка принимать мою силу отказалась. Пришлось мне на похоронах незаметно во внучку проскочить, когда она меня коснулась рукой. Но она слабая. Поэтому болеет теперь постоянно. Но я из неё не уйду всё равно. Мне некуда идти. Не хочу наказания.
– Держите её крепче, – велела целительница мужчинам, а сама, проковыляв к столу, поставила банку и взяла лежавшую там опалённую книгу. Лёшка глядел во все глаза. На книге была изображена голова козла в пентакле. Слов названия он не разобрал, так как сверху обложка сильно закоптилась. Целительница вновь двинулась к девушке, но уже со странной книгой в руках. Чем ближе она подходила к распятой на полу, тем сильнее менялась книга в её в руках. Лёшка затаил дыхание. Очертания книги плыли, расползались, вокруг возникло синее свечение. Вот вместо книги в руках у целительницы уже был какой-то кусок пульсирующего светом студня, от которого вниз спускались тонкие извивающиеся щупальца света. Книга была живым существом, чем-то наподобие медузы или чего-то похожего.
– Не подходи ко мне! – завизжала старушечьим голосом девушка на полу, вырываясь изо-всех сил.
Целительница с улыбкой опустилась на колени, положила книгу ей на грудь, но до этого отвратительное лицо под кожей девушки нырнуло внутрь тела.
– Тебе не спрятаться, – хихикнула Целительница с довольным видом, и потрясённый Лёшка увидел, как она грубо впихнула свою ладонь в распахнутый в крике рот девушки, затем просунула руку глубже до середины предплечья. При этом рот девушки невероятно растянулся, а горло страшно вздулось. Рука целительницы рванулась дальше, вошла в рот девушки по локоть и дальше, а всё тело несчастной объяло синее свечение. Лёшка не мог поверить, что рот девушки не рвётся. Наконец целительница медленно вытащила руку наружу. Девушка сразу закрыла глаза и обмякла, словно лишилась сознания. В пальцах целительницы, перепачканных какой-то зелёной слизью, светился сгусток голубого свечения, напоминающий сморщенное лицо старухи, искажённое агонией. Щупальца света от того, что раньше было книгой, протянулись к сгустку света со старушечьим лицом, оплели его и мгновенно втянули внутрь книги. Комнату осветила яркая вспышка света. И вот книга снова стала просто книгой с опалённой обложкой. Целительница, кряхтя, с тяжёлым свистящим дыханием, поднялась с колен с книгой в руках и заковыляла в угол к столу. В это время девушка пришла в себя и села на полу. Её отец помог ей подняться на ноги. Девушка силилась говорить, но у неё не получалось.
– Речь восстановится, – пообещала целительница, сев на свое место и положив книгу рядом на стол. – Теперь она здорова.
Лёшка смотрел на девушку и не верил, что она всё ещё жива после столь варварских процедур. Потом с ужасом он осознал, что может стать следующим. Эта «бабушка» и ему в рот руку запихает. Лёшка взглянул на отца. Тот забыл про сына, отпустил руку и поражённо таращился на излеченную. Лёшка медленно попятился, проскользнул сквозь приоткрытую дверь в сени. Он ждал окрика за спиной каждую секунду или что его задержат – из темноты между пучков трав вытянется страшная рука и схватит за шиворот. Сердце бешено колотилось у него в груди. На лбу выступил холодный пот, а светлые волосы, казалось, стояли дыбом. При каждом шаге половые доски жалобно поскрипывали под его ногами. Его рука протянулась уже к ручке входной двери, как вдруг сзади дохнуло холодом. Лёшка резко повернулся и увидел полупрозрачную девушку в белом платье, висевшую в воздухе, не касаясь пола.
– Помоги мне! – потребовала девушка с тоской в глазах.
Здесь уже нервы Лёшки сдали окончательно. Завопив, он распахнул входную дверь и, вырвавшись наружу на свет, побежал прочь от страшного дома вдоль по улице. Он не помнил, как добрался до дома.