Октавия Колотилина
Запутанная планета
– Ага, выкуси! – злобно хохотала Фаяно-ма, направляя лодку между ног статуи с птичьей головой. Скульптура была явно мужская; хотя после их пролёта уже стало не разобрать. Впереди в просвете между домами маячила широкая колоннада.
Тиралик почти догнал их, но тут из переулка вынырнул «кристалл» и врезался в бок «креветке».
– Класс, там мой отец. – Кир пригнулся. – Сейчас он прикажет остановиться, и вот мне попадё-ёт!
– Я не уступлю Повелительницу Времени какому-то старому пер…
– Мам, у лорда-президента лицо жёлтое! Что это?
– Хурма!
«Кукуруза» врезалась в угол, закрутилась волчком, Клара чуть не выпала. Парень схватил её за ногу, окончательно порвав колготки.
– О милостивые боги! – воскликнула дама помладше.
– Ну, уверовала, доча? Они отстали! Матовый Дворец!
Впереди раскинулось монументальное нагромождение колонн, ступеней и стрельчатых окон.
Лодка пролетела коридор из арок, половину дворцовой площади и встала так резко, что Клару вмяло в турнюр. Она выпуталась из оборок и заливисто рассмеялась. «Кукуруза» торжественно опустилась на ковровую дорожку.
Над головами просвистели «креветка» с «кристаллом», вонзились каждый в свою колонну и начали сползать.
Площадь была полна пышно разодетым народом.
Кир выпрыгнул первым и подал руку Кларе:
– Ничо так покатались. Пойду гляну, как там папаня.
Он побрёл к разбитым колоннам, выделывая зигзаги. Потом обернулся – и одобрительно поднял конус вверх:
– Галлифрейка, а ты – супер!
– Как разговариваешь с госпожой! – Фаяно-ма схватилась за причёску, которая за время полёта порядочно осела. – И это будущая элита Небесных Палат! Дожили.
Клара улыбнулась ему – и с любопытством оглядела толпу дорого и безвкусно одетых придворных. Наряды их далеко ушли от мантий, но у каждого был высокий стоячий воротник, или намёк на него. Яркие цвета резали глаз, отдельные фрейлины количеством украшений могли посрамить рождественскую ёлку. Кружева, каскады складок, рюшей, манжет, шляпы «попробуй сам поноси два пуда на голове» как у женщин, так и у мужчин.
Все замерли, в страхе и восхищении глядя на девушку с белой кожей и красным румянцем.
«Уши, посмотрите, у неё уши!» – пронёсся шепоток над толпой.
Фаяно-ма запрыгнула повыше, на капот «кукурузы»; с её причёски гулко шлёпнулось киви. Гордо приосанившись, провозгласила:
– Уважаемое Высокое Собрание, я, глава касты кормителей, с радостью представляю вам гостью с почитаемого нами Галлифрея, Повелительницу Времени, э-э-э… Простите, как вас зовут?
– Клара Освальд.
– Леди Клараосвальд!
Вся площадь замерла в глубоком поклоне. Теперь-то стало понятно, почему Доктор не захотел выходить… А если вдруг откроется, что она вовсе не с Галлифрея? Клара ещё раз окинула взглядом Высокое Собрание; левая коленка начинала дрожать.
Глава 5.
Разум Доктора
По стенам просторного Зала Контроля горели синие кругляши, через выбитое окно порывами поддувал тёплый ветер. Над перевёрнутыми пирамидами сияло сразу две полных луны: Медная, отражающая будущее в пределах нескольких мгновений, и Бледная, цвет которой говорил о дальних перспективах.
Разливалось блаженное спокойствие, только протяжно всхлипывал мальчик в противогазе и слышался стук восьмигранных кубиков – Колючка с Кибером резались в кости. Да ещё раздавался странный навязчивый звук из двух нот, на грани слышимости, как будто знакомый… Но откуда он, понять не удавалось.
Спокойствие продержалось недолго: играющие начали спорить.
Джон переминался с ноги на ногу возле консоли и теребил джойстик Рулевой панели. Главный экран занял половину стены напротив; на нём пальцы Доктора снимали кожух с динаморфического генератора. Быстренько отладить цепи питания, ТАРДИС включится; тогда можно идти за Кларой. Конечно, ремонтные работы не займут восемь дней, это была шутка для неё. Часа за два вполне можно справиться.
– Да чего тут чинить, двести пятнадцатый раз одно и то же! – усмехнулся Джон.
В левом углу, у двери в Область Снов, нечто двинулось: там стоял каменный ангел с худым лицом и острым носом, на скрюченных пальцах торчали когти.
Стараясь не выпускать его из вида, Джон подкрутил рукояти управления. Доктор, ворча, разбирал запылённые внутренности агрегата. Нужно будет ещё проверить трансмиссионные накопители ТАРДИС. Много времени это не займёт, вряд ли больше сорока минут…
Ангел переместился на середину зала, хищно оскаленный рот обнажил ряды клыков. Эта тварь двигалась, если не обращать на неё внимания, и замирала под взглядом. Она имела мерзкую привычку заключать жертву во временную петлю ^отрезок времени, например, день, который повторяется и повторяется, как в «Дне Сурка». Только в фильме главный герой помнил, что происходило в прошлый раз. Обычно же те, кого заключили во временную петлю, не осознают своего положения, но могут смутно догадываться.^. Оказавшись там, ты не замечал собственных ошибок и наступал на те же грабли бессчётное число раз.
Глядя прямо на ангела, Джон крикнул:
– Хватит вам ругаться, присмотрите уже за Самомнением! Он меня нервирует.
– Запрос: требуется уничтожить? – прогудел Кибер.
– Только не стреляй, а то их тут из осколков тысяча наплодится.
– Боишься, Упрямец? – хохотнул Колючка. – Зато твоя Ривер будет довольна, поохотится.
– Да уж. Но давайте после развлечёмся, когда планета передумает взрываться, ладно?
– Веду наблюдение.
Кибер уставился немигающим взором на ангела. Тот понял: ловить нечего, и тихонько растаял.
Где же поломка? Детали стёрты, изношены. Всё в ТАРДИС изношено, сама схема архитектурной реконфигурации еле дышит, не справляется с обновлением механизмов. Давно было пора заняться старушкой вплотную.
Но как тут займёшься? То динозавр по Лондону бродит, то механические люди пытаются захватить Землю, а теперь вот Клара сбежала.
Честно сказать, динозавра на берег Темзы Джон привёз сам. Он тогда только появился посреди новенького Зала Контроля, как управлять, что делать – попробуй пойми: шесть панелей вокруг консоли с тумблерами и датчиками. Семь мониторов, отображающих запахи, вкусы (отдельный – для итальянской кухни), линии времени и замотанный тряпками экран телепатии.
Джон начал отжимать по очереди каждый из рычагов, в результате ТАРДИС застряла в горле у тираннозавра, который переместился из юрского периода прямиком в Лондон Викторианской эпохи. И был очень недоволен местным «кусачим» воздухом.
Гигантская рептилия выплюнула синюю будку на мостовую. Полицейские оцепили участок с динозавром, принялись отгонять любопытных. Доктору повезло, что он сразу встретил друзей, поехал к ним домой, даже смог заснуть. Джон тогда отошёл от консоли, надеясь тоже отдохнуть…
Тут появилась Ривер Сонг: лёгкая туника едва прикрывала тугие шарики груди, талию прихватывал широкий клёпаный пояс, у которого висела кобура с бластером. Обтягивающие кожаные штаны подчёркивали все достоинства точёной фигурки, не хочешь – залюбуешься.
– Сладкий, ты видишь запах? – Она указала на обонятельный монитор. – Знакомый, дразнящий запах. Я выясню, откуда он!
И крутанула одним махом шесть рулей, заставила Доктора залезть под кровать, найти, что заманчиво пахло: мел. Ривер обрадовалась, посмотрела ласково и улыбнулась так нежно, словно не было во Вселенной существа восхитительнее, чем Джон. Её светлые кудри до пояса окутывали стройную фигуру, зелёные глаза излучали восторг и нежность. Обнять бы…
Но появился Кибер, в белой броне и с квадратной ручкой на круглом шлеме, посреди металлической маски-лица провалами чернели окуляры. Механическая рука отодвинула Ривер от пульта, а другая вставила в приёмник на консоли новую идею.
Доктор обнаружил отличное доказательство теоремы Ферма. Он исписал формулами пол; когда пол закончился, началась дверь.
К шлему Кибера приставили бластер. Ривер вновь овладела пультом, воскликнула:
– Дверь? Это не по мне.
Отыскав в спальне окно, разулыбалась:
– По мне!
Доктор, в одной ночной сорочке, выпрыгнул на мостовую. Обследовал тёмную и туманную улицу, прогулялся по крышам между труб, украл у кэбмена лошадь и поскакал верхом по закоулкам Лондона.
А после стало ещё хуже. Неизвестные убили динозавра – тот загорелся живьём, привлекая рёвом толпы зевак. Несчастного, потерявшегося во времени тирекса гнусно и цинично подожгли!
В Зале Контроля материализовался Колючка. Прямой и властный, в церемониальном плаще лорда-президента Галлифрея, с аристократически правильным лицом, с благородной сединой вокруг плешивой макушки, он напоминал… Не важно кого. Отодвинув Ривер от консоли, новенький принялся уверенно щёлкать тумблерами.
Тем временем друзья наконец-то нашли Доктора. Но на их робкие вопросы тот отвечал резко:
– Заткнитесь. Ну почему мне не достался более достойный вид? Сплошные пудинги вместо мозгов. Планета мозгопудингов!
Джон не мог допустить подобного. Едва выталкивая слова между губ, ставших деревянными от гнева, произнёс:
– Да кто ты такой? То, что ты похож на… кое-кого, ещё не даёт. Тебе. Права. Оскорблять. Моих. Друзей. И мою. Планету. Немедленно отойди от пульта!
– А не отойду? – язвительно фыркнул Колючка. – Заплачешь? Полюбуйся, какая вещица у меня есть.
Он медленно поднял железную перчатку. На красивом лице играла радость психопата, нашедшего бензопилу.
– Только попро-обуй, – пропела Ривер, сжимая бластер.
Кибер тоже выставил бронированный кулак, над которым торчало тонкое дуло, и отчеканил:
– Пилот Джон в одну целую двести семнадцать тысячных раза более адекватен, чем ты. Я задействую встроенное оружие через десять секунд. Девять. Восемь.
Колючка сложил руки на груди, усмехнулся свысока:
– Подумаешь, не очень-то и хотелось. Играйте сами в эти бирюльки, но, когда заблудитесь на свалке – не буду помогать, даже не просите.
Да, он знал, что Доктор попадёт на свалку. Как оказалось, склочный тип в красной мантии отлично ориентируется в фазах Блеклой луны будущего. Колючка видит несчастья, которые подстерегают впереди, но обычно не предупреждает, а презрительно молчит до последнего.
И похож он на Рассилона, создателя Паутины Времени, великого лорда-президента Галлифрея.
А Джон похож на Доктора в его нынешнем воплощении, и что с того? Каждый из них – лишь часть, не целое. Ривер вон напоминает жену Доктора, давным-давно погибшую.
Виновниками возгорания тираннозавра оказались механические люди. Когда Клара осталась одна среди врагов, пришёл Страх – мальчик в противогазе, Ронни. Причём противогаз невозможно снять, он составляет единое целое с белобрысой головой. Коротенькие штанишки, коричневый пиджачок, оттопыренные уши. Ронни противно канючил, обхватил Джона за ногу и висел на ней до тех пор, пока тот не разработал план, как выручить спутницу.
И Доктор вызволил Клару, прогнал механических людей. С тех пор для него прошло четыре земных дня, а по внутреннему времени разума – два месяца. Джон разобрался в управлении, приручил серебристых ласок-флабблов, составил с помощью Кибера электронные каталоги памяти для всех пирамид.
Но как пользоваться системой зеркал, которая направляет свет Блеклой луны в Зал Контроля, как читать в ней вероятностные линии – в этом понимал только Колючка. Ривер тоже многое умела, однако объяснять не желала, ей казалось это слишком скучным; уж лучше ввязаться в очередное безумное приключение.
Вот и теперь: где её носит?..
Глава 6.
Матовый Дворец
Толпа на площади возбуждённо шелестела. Дворец не светился, но поражал размерами и количеством лепных финтифлюшек. Он напоминал изысканный кружевной платок: вход – высокая стрельчатая арка, украшенная барельефами; от неё в обе стороны шли тонкие закрученные колонны, с четырёх следующих этажей кокетливо смотрели балкончики. На самом верху протянулась стена, увенчанная зубчиками, такая ажурная, словно кто-то старательно вырезал из бумаги гирлянду снежинок.
Возле входа сидели мраморные львы, у каждого – по восемь лап, и разевали пасти.
Мимо кавалеров и дам протолкался, наступая на шлейфы, высокий мужчина в золотом плаще и шлеме со стразиками. Он поклонился, представился лордом-кастеляном и пригласил в Матовый Дворец.
Ага, где-то тут ей обещали маникюр. Клара зашагала по красной ковровой дорожке, за ней пристроились кормительницы.
– Слишком короткое имя для галлифрейца, Клараосвальд, – громко шептала Фаяно-ма. – Скорее всего, это не всё имя, и на самом деле она какая-нибудь Клараосвальдмерисьюбисрозитта.
– Мама, прекратите, услышит же!
– Думаю, Дом Блайледж, там все невысокие…
– Мама, потише!
– Милочка, она телепат, ей что мысли, что слова – всё едино. Скажи теперь, какой прок в твоём «потише»? Ой, доча! – Фаяно-ма вдруг отстала. – Чего это я? Дом Блайледж не носит коричневое. Подскажите, из какой вы фракции? – Она обогнала Клару и сунула свой длинный нос в лицо.
Маленькие глазки так и ели «Повелительницу Времени», с подозрением шаря по растрёпанным каштановым прядям, полыхающим щёчкам, недостающей реснице… Вот ещё не хватало нарваться на знатока галлифрейской культуры! Кому вообще интересно, какие у них фракции и цвета? А маникюр уже так близко.
Клара сделала вид, будто очень спешит, и взлетела по мраморным ступеням вслед за лордом-кастеляном.
Изнутри Дворец напоминал музей. Нет, здесь на вас не кидались мумии и динозавры, как обычно в фильмах. Или вредный смотритель, который заметил ваше касание к статуе Аполлона – как в рядовом музее. Но расписанные фарфоровые вазы, нефритовые красотки без рук, витые канделябры и прочие бесполезные вещи на самых видных местах… Их количество поражало.
Арчатые стены были покрыты резьбой и драпировками. Казалось, иллиноец просто не может спокойно смотреть на ровную поверхность: найдя свободное пространство, он обязательно начнёт вырезать узор или привесит занавесочку с воланчиками и кистями. Пол, потолок, двери затянул сложный растительный орнамент.
Кормительница догоняла Клару, она явно собиралась задать ещё пару каверзных вопросов; но, заметив кого-то на лестнице слева, быстро сбежала.
Клара повернула голову: это оказался лысый приземистый старец с бородкой, тот самый, из «кристалла». Он спускался, спеша и подволакивая ногу. По правому коридору широко шагал Тиралик, на его выдающемся носу красовался пластырь.
– Рад приветствовать вас во Дворце! – крикнули они одновременно.
Клара чуть не подалась вслед за кормительницей: оказаться между «коварной бестией» и слишком дотошным «римлянином» – не очень-то здорово. Однако не сожрут же они гостью на виду у всех? Заставив себя улыбнуться тому и другому, спросила:
– Надеюсь, вы не очень ушиблись?
– Нет!
– Нет!
– Ну и где ваши мастера ногтевого сервиса? – уточнила она у Тиралика.
Но бородатый подскочил первым и бархатным голосом запел:
– Косметика – это по части веятелей, Повелительница.
Он поклонился, взял Клару под руку, повлёк в лифт.
– Я – глава касты веятелей, Навудон-шу, и лорд-президент – да, сегодня ещё я, уважаемый Тиралик-да, так что идите и разберитесь лучше с транспортной ситуацией в своём Секторе – хотел бы представить вам лучшего мастера-лицедела Палат, прошу сюда – и нечего за нами таскаться, займитесь делами ваятелей, Радарог знает что такое, не проедешь – но перед нанесением покрытия не желали бы вы посетить наши Умягчающие Термы с каскадом саун и спа-гротами – нет, ну как член Совета вы же обязаны мне подчиняться, умерьте свою наглость-то!
Двери лифта захлопнулись перед римским носом. Клара с Навудоном-шу спустились на пять этажей, в зал со множеством створчатых дверок. Здесь обволакивали тепло и влага, пахло цитрусовыми, можжевельником, а барельефы на стенах пытались передать все позы, которые не могут принять люди с обычной растяжкой.
За одной из дверей Клару окружили девушки в фиолетовых платьях. Все имена кончались на «шу»: девушки были веятельницами. Однако главу веятелей вежливо выпроводили.
Потрескивание раскалённого дерева, сухой жар проникает в кожу, она приятно покалывает. Ещё минутку потерпеть, пока тепло доберётся до самых косточек, пока весь жир на бёдрах не нагреется и не уйдёт, ещё чуть-чуть… От груди разливался холод: две капсулы с «маслом глазков шиа» спасали эту часть от похудения. Наверное, «шиа» – это всё-таки растение, а не животное; во всяком случае, Клара очень на это надеялась.
Слева, в дальней стене, загудел телефон. Пусть хоть обзвонится.
Она была трусихой, даже малышкой визжала громче всех во дворе, увидев паука. Но старалась стать сильнее, стать, как Доктор – не тот, не теперешний смешной старик, – как настоящий Доктор. Который рушил империи, повергал в бегство вражеские союзы, сражался веками на Трензалоре. Сражался без неё. И Клара ненавидела его за жизни, прожитые раздельно, за никчёмную, чудовищную заботу, и всячески мстила – этому, сегодняшнему. А бабочка и квадратный подбородок оставались вечной любовью.
Звонок оборвался.
Плечи жгло, икры горели; она поняла, что больше не выдержит, и разжала кулак, погладила пальцем гранёную бусину.
«Пш-шш» – включились форсунки между досками, со всех сторон ударила ледяная вода, изгнала жар. Клара вскрикнула от наслаждения – и вскочила, нырнула через восходящий поток тёплого воздуха в сухую зону, на изогнутую лавочку. Здесь, за пневмозамком, окружала прохлада, пахло хвоей. Из стены выехала ячейка с телефоном, двигаться было лениво, но пришлось взять его, уронить на колени. Лавочка подстроилась под затылок, обтекла его твёрдой поверхностью, внутри размеренно шумело, как будто море, медленно, неторопливо, у-шшуур, у-шшуурр… По телу волнами катилась нега, тянуло в сон. Как же хорошо…
Что больше всего ценят иллинойцы? Оказывается, темноту. Город строился из светящихся плит, если хочешь отдохнуть от сияния – зови веятеля, который покроет плиты слоем краски. В Матовом Дворце ни одна поверхность не светилась, кроме люстр и бра. Сауну Умягчающих Терм обили натуральным деревом, здесь обволакивала тьма – величайшая роскошь.
Слишком приятно сидеть и не думать о странном способе иллинойцев создавать вещи из воздуха, о каком-то заговоре, о том, что Доктор беспокоится и надо бы возвращаться…
За дверью раздалось шлёпанье множества ног, сдавленные смешки, звяканье вёдер: видимо, там вытирали пол возле бассейна. Девчачьи голоса переговаривались шёпотом, отдававшемся в большом зале:
– Вот бы её запечатлеть и в наросеть, представляешь, аккаунт взлетит?
– Если ты такое учудишь, Навудон-шу сам лично распылитель отберёт, до ста лет будешь тряпкой орудовать.
– Все только и пишут о галлифрейском корабле! Сабриана-ма выложила свой образ с ушами и розовой пудрой на щеках, а Лапатиана даже руки в белый покрасила.
– Ого, я тоже ушки хочу! Магноли-шу сделает, как ты думаешь?
– Наши вряд ли смогут, к ваятелям надо идти…
– Чего сложного, я сама такие слеплю.
– Да, ты слепишь – оладьи подгорелые, можешь потом в ТОП-треш образ отправлять, прямиком в финал.
– Ой, девчонки, девчонки, у Ржавича-шу вчера была дуэль в квартале Кормителей!
– С кем ещё, третий раз за четыре дня? Давай втыкай распылитель, вон проектор – глянем, пока никого нет.
Клара поднялась, завернулась в простыню и тихонько приоткрыла дверь.
Возле бассейна сгрудились четверо юных иллиноек в серых балахонах. У них под ногами действительно стояли металлические вёдра, на полу светящимися лужицами валялись тряпки.
Над водой мерцала голограмма: оплетённое пышными водорослями здание, перед ним двое мужчин расходятся в противоположные стороны, чеканно ставят ноги, считают шаги. Один, низенький, сам меньше собственного плюмажа на шлеме, был Кларе знаком: тот стражник с маслеными глазами, который пытался задержать их «креветку». За кадром вещал встревоженный блогер:
– Смотрите, смотрите, противники заняли позиции, та-ак, оружие у каждого из них тяжёлое, даже не знаю, кому ванговать. Слыш, Наклир-ма! Встань в профиль, и катану подними над головой – о, зачёт, отличный лук! Ржавич-шу, может, зубы хоть оскалишь? Эй, ты чуть ноги мне не снёс своим мечом, нет, вы видели?!
Стражник выплюнул несколько слов, явно не для леди, скакнул вбок.
Блогер завопил. Изображение дёрнулось, перевернулось, показались уходящие ввысь разветвлённые башенки – и всё пространство над бассейном заняли растопыренные корявые пальцы, большой и указательный, с чёрными обгрызенными ногтями.
– Фуу! – разом завопили девчонки и отвернулись. Самая тоненькая заметила Клару, толкнула по очереди подруг. Скользя, чуть не падая, подскочила к овальной тумбе, выдрала распылитель – картинка пропала. Остальные уже бухнулись на колени, остервенело заорудовали тряпками, боясь поднять глаза.
На полу не было плитки, он блестел единой поверхностью; чтобы не поскользнуться босиком, приходилось ступать по шершавым выпуклым изображениям ихтиозавров, кистепёрых рыб и кальмаров с закрученными раковинами.
Клара подошла к тонкой девчонке, тронула её за плечо и спросила:
– Как тебя зовут? Зачем ты хотела меня запечатлеть?
Та отшатнулась, закрылась светящейся тряпкой, выглянула из-за неё – и пролепетала:
– Амика, донна… Подмастерье… Вы слышали? Через бассейн и закрытую дверь?..
Сзади раздался надтреснутый голос:
– А ты как думала, разиня? Галлифрейский слух в десяток раз острее нашего, у донны Леди Клары для того приспособы имеются, по бокам от головы.
К ним подошла пожилая, но очень ухоженная женщина в фиолетовом, со строгим лицом и пучком на затылке; тыльные стороны её ладоней и левую ногу покрывали коричневые пятна. Она представилась как «младшая ученица Оврека» и запричитала:
– Закутайте волосы-то, простынут! Позвольте, донна-леди, проводить вас к Жемчужному Водопаду Юности? Потом очень советую подтягивающие процедуры с живыми наутилусами, вулканический массаж стоп и фруктовые ванны с аромамаслами…
– Хорошо, – согласилась Клара и подмигнула девчонкам: – Пошли вместе!
Оврека поначалу чуть не захлебнулась негодованием: «Подмастерья? Им не положено, никогда, мне тоже не положено!..» Но уже через десять минут уговоров сдалась, и теперь тихо, словно самозванец, прижалась в углу перламутровой раковины-джакузи.
Скинув балахоны, послушницы остались в костюмах, состоящих из разноцветного тонкого напыления, которое слегка прикрыло только некоторые участки тела. Девчонки болтали голубоватыми ножками среди бурлящих струй и обсуждали Бал Мастеров, который готовился в Зале Мотыльков.
– Сегодня вечером соберёмся на кухне, будем смотреть трансляцию, – сообщила Амика, и, смущаясь, спросила: – Донна, а вы можете нам привет передать?
– С чего ты решила, будто я пойду? – фыркнула Клара.
– Так бал в вашу честь устраивают, до Весеннего Танца ещё три недели.
– Ну, не знаю… Подумаю. Лучше скажи, почему вы сами пол моете, разве нельзя сделать каких-нибудь роботов?
Все прыснули. Оврека же возмутилась:
– Донна-леди, зачем же вы нехорошие слова при детях говорите. Если поручить всю работу синтетическим слугам – что тогда будут делать подмастерья? Как они научатся усидчивости и труду?
Она разразилась нравоучениями о недопустимости искусственных людей, которые могут захватить власть и «понатворить безобразий». Девчонки быстро заскучали, начали тихонько рассказывать «чистую правду» про капитана Дворцовой Стражи, всё время синея щёчками и хихикая:
– Как-то в рекламе снимали героев, которых звали «Буллинг», «Харассмент» и «Пикап». Решили не платить гримёрам, и на все три роли пригласили Ржавича-шу. Ролик вышел отличный. Правда, потом рекламщики разорились из-за исков трёх актрис, пожилого оператора и автора скульптуры «Свобода слова».
– Автор-то чего в суд подал? – не поняла Клара.
– Да вы бы видели, что Ржавич-шу со скульптурой вытворял…
– Негодницы! – Оврека погрозила коричневым кулачком. – Не слушайте их, донна-леди, вот возьмите лучше скраб с виноградными жамками, выводит из кожи всю-всю квантовую пыль.
– Какая-какая пыль? – осторожно спросила Клара.
Впалые щёки младшей ученицы сложились в умоляющую гримасу, щипаные брови взлетели дугами.
– Квантовая, донна-леди! Ну, вы же знаете: здания, повозки, да все вещи из связанной материи разрушаются потихоньку, их осколочки – во-от такусенькие – впиваются нам в кожу, а потом, под старость – некрасивые коричневые пятна всюду. Видите, у меня на лице ни одного? Всё глазки шиа и наутилусы – ага, такие, как на полу выступают, с раковиной. Сажаешь красавца на нос, тянешь – и он присосочками каждую-каждую пылинку…
– Погоди, – Клара вскинула руки, невольно обдав водой собеседницу, и кивнула в сторону сложенных на лавке «насадок для лейки», – связанная материя – это те облачка, что вы брызгаете из своих распылителей? И нити, которые из воздуха доставал Тиралик-да?
– Не из воздуха. – Оврека отвернулась, пряча сконфуженную улыбку. – В Небесных Палатах, везде под куполом – квантовый газ, он слипается и получаются капли, нити, у строителей – блоки. Да вы не хватайтесь за горло – тот газ для дыхания безвреден, с обычными вещами не слипается, к воздуху не пристаёт.
Она подняла кисть Клары и принялась методично натирать скрабом каждый пальчик, приговаривая:
– Газ квантовый не цепляется за обычные молекулы, проходит сквозь всё, как привидение. И через нас с вами проходит, а вреда никакого. Зато из него можно любую вещь сотворить, махни там челноком или формователем – и частицы газа проявятся, сложатся во что пожелаешь. Подробнее-то я не знаю, пусть кто поумней вам расскажет. Если бы сама понимала и половчей была – давно б уже мастером стала, а не обреталась в младших ученицах-то…
– Никакого вреда? – Клара вырвала руку и подозрительно наклонила голову. – А почему ты сказала – «пятна на коже?»
– Так пятна и есть, от пыли появляются, которая с проявленных уже предметов летит. Стол, стул – они из такого же, как мы, материала, настоящие. И пыль с них – настоящая. А газ – тот как бы не существует, только собирается чем-то стать.
Клара опять ничего не поняла. Но если «галлифрейка» будет приставать с глупыми вопросами к уборщице – что местные подумают?
Доктора ужасно не хватало. Пусть он и зануда, и вредина, и грубый тип, зато умеет растолковать на пальцах любую сложность, и сразу всё ясно.
Главное: иллинойцы из квантового газа, который тут повсюду, создают себе разные вещи, хоть тапочки, хоть золотую корону. Но ведь для такого нужна куча энергии? Откуда они её берут?
Кстати, надо расспросить про заговор…
Амика вдруг оборвала очередной анекдот и спряталась в воде по самую шею, прошептала:
– Ой, мастера идут!
Все девчонки, даже Оврека, повыскакивали как пробки из воды, схватили одежду с распылителями, и, пригибаясь, кинулись вдоль бассейна, к двери с надписью «Прачечная». Клара сама за ними чуть не побежала – да вспомнила, что голая.
Подошедшие три женщины и пожилой иллиноец поклонились с достоинством, принялись перечислять новые процедуры, «совершенно необходимые для упругости и здоровья». Клара устало отнекивалась: пора бы уже сделать маникюр да возвращаться. Может, это и есть заговорщики, коварный план которых – до смерти затереть гостью «уникальными мазями»? Доктор, должно быть, волнуется.
Хотя так хочется поглядеть на бал…
За размышлениями Клара сама не заметила, как прошла последний «массаж микрокамешками» и поднялась в просторный флигель со стрельчатыми окнами. Здесь её короткие волосы умудрились уложить в затейливую высокую причёску с жемчугом и витой диадемой, не обошлось без накладных локонов и шиньона.
Сразу трое парней взялись за макияж: ресницы получились даже слишком длинными. В соседнем кабинете, с фонтаном посреди комнаты, всплёскивала пухлыми ручками и ворковала синещёкая, кругленькая Мастерица Магноли-шу. Она указала на розовую полупрозрачную лежанку в виде морской волны и призвала «устраиваться».
После трёх часов, проведённых в Умягчающих Термах, тело переполняла приятная усталость. Завёрнутая в махровое полотенце, Клара вытянулась на тёплом ложе. Оно идеально повторяло изгиб спины, морская волна была на ощупь, как слоновая кость, но удобно облегала. Под шею подложили странную подушку – в форме бабочки с двумя пышными треугольными крыльями, которые норовили помять локоны; пришлось её выкинуть.
Вдоль позвоночника разлились приятные покалывания, мурлыканье арфы усыпляло.
Клара потрогала ногой телефон – ок, на месте – и глянула на свою левую руку. От мысли, что скоро бал, ногти выросли втрое, на них кружился силуэт влюблённой пары и падали лепестки. Зачесался лоб; ногти тут же укоротились.
– Госпожа, пожалуйста, не дёргайте, я ещё не закончила, – сказала Магноли-шу, колдовавшая над второй рукой.
Она прилепила на телефон золотую бусину «для управления ногтями», которая считывала эмоции и передавала приказ куда-то там на космическую станцию. Клара решила обязательно разобраться, как тут всё работает, но потом. Сейчас её беспокоил другой вопрос – просто не давал расслабиться, заставляя копчик нервно сжиматься.
– Так за что там веятели собираются отомстить Повелителям Времени? – лениво спросила она.
Конус выпал из дрогнувшей руки Магноли-шу, девушка сползла с кресла на колени.
– Госпожа… – Её явно трясло. – Кто… Кто нас оклеветал? Эти проклятые ваятели? Они сами затевают заговор, клянусь!
– Ладно, я пошутила, – смутилась Клара и подняла мастерицу. – Вы последний ноготь-то закончите?
– Конечно, сейчас!
Она снова взялась за свою «насадку для лейки». На правой руке пара кружилась в другую сторону.
– Магноли, как считаете…
Мастерица опять бухнулась на колени:
– Чем я прогневила вас, госпожа? Вам не нравится моя работа?
– Ой, встаньте! – вскрикнула Клара и схватилась поднимать её, рискуя испортить лак. – С чего падать-то?
– Вы назвали меня отбросом общества, недостойной своего распылителя, – прошептала та. – Позвольте, я всё переделаю, дайте последний шанс?
Клара, наконец, поняла причину отчаяния веятельницы – и улыбнулась:
– Не надо, Магноли… Магноли-шу. Дорисуете мизинчик?
Иллинойцы крайне гордились своим рангом в касте, а он обозначался суффиксом.
– Спасибо за честь! – Мастерица просияла.
Но не успела Клара снова улечься, как послышались нервные голоса: кабинет был отделён от прихожей занавесью из крупного жемчуга, и за ней кто-то с кем-то ругался. В комнату с фонтаном ворвался Тиралик, быстро поклонился и затараторил:
– Госпожа, бал уже скоро, вы не хотели бы выбрать наряд? К вашим услугам профессор Гапониус-да, он ждёт!
– М-м, неохота встава-ать… – протянула Клара. С чего все решили, что она вообще пойдёт? Да и с главным ваятелем не хотелось связываться – опять начнутся всякие вопросы…
– О, и не нужно вставать!
– Сеньор, – Магноли-шу сжала кулачки и подступила к пришедшему, угрожающе глядя на него снизу, – вы не имеете права врываться на территорию веятелей, я вызываю Дворцовую Стражу!
Но Тиралик не слушал, а водил своим полумесяцем вдоль ложа Клары.
