Олег Агранянц
Художник и шпага
Действующие лица
БОРИС, актер
АДА, вдова художника
ЕЛЕНА, министр культуры республики
ДИНА, помощница министра
ГРИГОРИЙ, полковник
ВИЛЬМА, секретарь
ЭДУАРД, бизнесмен
ЗЕЛЕНЫЙ, художник
ЛИМОНА, домработница
КУБИК, следователь
ИКОННИКОВ, бухгалтер
МИРАНДА, дама в бассейне
ОЛЯ, официантка
НАДЗИРАТЕЛЬ в тюрьме
Все персонажи названы по алфавиту, и поэтому пытаться определить по их именам место действия – пустая трата времени.
Время действия первой картины – 1990 г., начиная с девятой – 2005 г.
Картина первая
Камера в тюрьме, в центре стол, за ним сидит ИКОННИКОВ. Открывается дверь. НАДЗИРАТЕЛЬ вводит БОРИСА и уходит.
БОРИС. Привет.
ИКОННИКОВ. Привет. По какой статье?
БОРИС. Хулиганство.
ИКОННИКОВ. В чем обвиняют?
БОРИС. Ходил голым по улице.
ИКОННИКОВ. У нас редко кто ходит голым по улицам. Как тебя угораздило? Ты не местный?
БОРИС. Приехал вчера. Остановился в гостинице «Голубой источник». Знаешь такую?
ИКОННИКОВ. У нас есть похуже.
БОРИС. «Голубой источник», а в душе воды ни голубой, ни зеленой. У одних «с корабля – на бал», а у меня – с поезда – в баню. «Городские центральные бани».
ИКОННИКОВ. Звучит красиво.
БОРИС. Красиво. А на поверку – так, помывочный пункт. Поплескался в душе, помыл голову в шайке. Смотрю, остался один. Выхожу в раздевалку. А там сюрприз: вещички мои – тю-тю. Прыгаю, как папуас у костра, соображаю, что дальше делать. И потом на выход. Иду голым по улице. Спрашиваю у прохожего, как пройти до отделения милиции? А он мне: Не стоит вам по этому поводу беспокоиться. Они сами вас найдут.
ИКОННИКОВ. Эти точно, найдут.
БОРИС. Нашли. Пяти минут не прошло, как явились, на мотоцикле с коляской, повезли в отделение. А там лейтенант, молодая такая, лет двадцати пяти. Я ей все объяснил. Она сказала, что сочувствует, однако помочь ничем не может, ибо у нее нет ничего, во что меня одеть. Кроме того, я нарушил общественный порядок и надо составить протокол. А для того чтобы составить протокол, нужно опросить работников бани.
ИКОННИКОВ. Это верно. Нужно.
БОРИС. Отправила она меня в обезьянник, а сама начала куда-то звонить. Потом меня отвезли в тюрьму. И вот я здесь.
ИКОННИКОВ. Тебе повезло. В твоем положении лучше в тюрьму, чем в психушку. Из тюрьмы ты хоть когда-нибудь да выйдешь. Откуда одежонка?
БОРИС. Думаю, сняли с покойника.
ИКОННИКОВ. Точно. Тут у нас недавно один помер. Болел, говорят. Глядишь, болезнь и не заразная. Была у собаки хата, дождь пошел – она сгорела.
БОРИС. А у меня и хаты нет. Нечему гореть. Ты по какой статье?
ИКОННИКОВ. Инкриминируют похищение большой суммы. Я бухгалтер. Родственники у тебя есть? Передачки носить.
БОРИС. Никого нет. Мать умерла три года назад; отца ни разу не видел. Те, кто видел, говорили, что я не много потерял. Учился в театральном вузе. Потом театр, оттуда выгнали по собственному желанию.
ИКОННИКОВ. Так ты актер?
БОРИС. Актер.
ИКОННИКОВ. За что выгнали?
БОРИС. Длинная история.
ИКОННИКОВ. А у нас есть время. Азбуки не знаешь, писать не садись.
БОРИС. Это ты к чему?
ИКОННИКОВ. Пословица хорошая.
БОРИС. Наш новый режиссер Игорь Викентьевич Смольников вернулся из творческой командировки в Европу и был полон идей. После одного спектакля вызвал он меня и Юлечку Недобитову, мы играли Ромео и Джульетту, и спросил, нет ли у нас каких идеей, чтобы оживить спектакль. А мне всегда было жалко, что там все так плохо кончается. И я предложил слегка откорректировать текст. И наш местный поэт слегка подкорректировал. В последнем акте Ромео ожил. И Джульетта тоже ожила.
ИКОННИКОВ. Смело. А как публика?
БОРИС. Сначала обалдела. А потом ничего. Одна женщина даже благодарила. Спасибо, – говорит, – за доброе сердце. Так, как у вас, лучше. Некоторые даже плакали от радости. Но нашелся один козел. Я, – говорит, – недоволен. Вы, – говорит, – мне испортили впечатление. Я платил деньги не за это. Хочу все как у Шекспира.
ИКОННИКОВ. Козел.
БОРИС. Козел. Тут подоспела Юлечка Недобитова, и начала спокойно: Что это вы такой кровожадный? А козел завелся: Да, я кровожадный и хочу, чтобы ты, потаскуха, и Ромео твой, проходимец, раз уж померли, то померли. Юля обиделась и как ему по уху врежет. И кричит: Насилуют, насилуют. Он извращенец! Он хотел меня в образе Джульетты!
ИКОННИКОВ. Козел.
БОРИС. Козел. Привели нас в отделение. Я ему втолковывал. Гордиться должны. Не каждому удается по роже от Джульетты. От самой Джульетты! Это же поэзия. С вашей-то физиономией! К счастью, умишком он не вышел. В милиции вместо своего дня рождения называл день рождения капитана Кука.
ИКОННИКОВ. Козел.
БОРИС. Козел. Начальник отделения никак не мог взять в толк, при чем здесь Кук. А козел сказал, что, глядя на нас, чувствует себя, как Кук среди дикарей. Юлечка действительно выглядела немного раскованной. А козел совсем распоясался, кричит: Не потерплю надругательства над Шекспиром!
ИКОННИКОВ. Козел.
БОРИС. Козел. И начальник отделения ему очень даже резонно ответил: Если это надругательство над Шекспиром, тогда пусть Шекспир и подает заявление. Шекспир, а не капитан Кук. Потом комиссия из Москвы. Меня по собственному желанию, а, в качестве напутствия сказали: «Иди с миром и экспериментируй с кем хочешь, только не с Шекспиром».
