Олег Александрович Сабанов
Сказочник и его дети
Сочинитель обернулся, чтобы воочию лицезреть одно из своих колоритных творений, но роптавший на свою долю монарх бесследно исчез с кушетки, вероятно, исчерпав лимит своего и без того ограниченного времени на пустые беседы. Сказочника порадовал такой поворот, потому как он смутно понимал, что чем меньше героев его рассказов волнуют подобные вопросы, тем самозабвенней и красивее они исполняют прописанные им свыше роли. Вот только за последние годы ему все чаще приходилось выслушивать их убедительные просьбы, сдобренные искренними пожеланиями, слезными мольбами и бурными негодованиями.
Следующим днем, отобедав в находящемся неподалеку от дома трактире «Пугливый олень», Гильен нос к носу столкнулся с пастором миниатюрной, но очень красивой старинной церквушки, популярной как среди жителей Йеккенхафена, так и у путешествующих морем гостей города. Они были приятелями с детских лет, но после того, как один стал окормлять паству, а другой, скрипя пером, создавать удивительные истории, их дружбе пришел конец. Тем не менее между ними легко завязался разговор, состоявший по большей части из ярких воспоминаний об их мальчишеских похождениях. Ближе к концу непродолжительного общения сказочник поинтересовался у священника, почему Бог позволяет злу со страданием омрачать жизнь его любимым творениям. Поначалу пастор удивился неожиданной перемене темы, но вскоре почувствовал себя на амвоне и начал сыпать цитатами из Писания, успев прочесть короткую проповедь о пользе всяческих невзгод для укрепления человеческой преданности Создателю. По его словам, земная жизнь являлась необходимой проверкой, экзаменом на зрелость души, после успешного прохождения которого открывались врата вечной жизни.
Вернувшись домой, Гильен долго думал над словами друга детства, выросшего до священника, но так и не смог взять в толк, для чего Бог подобно строгому отцу воспитывает своих детей через многочисленные напасти, а потом многих из них еще и ввергает в ад, если без труда может установить рай прямо на земле. В конце концов сочинитель вспомнил о вчерашней беседе с королем из своей новой сказки и пришел к выводу, что Создатель таким образом попросту разгоняет сопутствующую неограниченному всемогуществу скуку. С этой мыслью он и уснул на облюбованной вчерашним высочайшим гостем кушетке.
Незаметно опустившееся рядом сновидение плавно перенесло его на своих крыльях в прекрасный сад с лившейся из каждого раскрытого цветка божественной музыкой, в сравнении с которой знакомые мелодии оркестра королевской филармонии казались режущей слух какофонией. Наслаждаясь волшебной атмосферой райского уголка, сказочник стал прохаживаться средь развесистых кустов и невысоких деревьев с яркими сочными плодами, блаженно вдыхая их сладкий аромат. Вдруг сквозь бархатные скрипичные переливы и чарующие звуки флейты ему послышался робкий шепот, смысл которого он тщетно силился понять до момента, пока с последним величественным аккордом не стали медленно угасать звуки невидимого оркестра.
– Кто здесь!? – воскликнул Гильен, озираясь по сторонам. – Соблаговолите составить компанию одинокому романтику!
– Он услышал меня, все-таки услышал! – послышался в ответ взволнованный женский голос. – Я долго и безответно молилась, но, наконец, мой голос достиг вашего слуха! Какое чудо!
– Кто вы и где? Может быть достаточно играть в прятки? Покажитесь, сделайте милость! – с шутливой легкостью сказал сочинитель, ощущая себя объектом розыгрыша.
– Я уличная торговка Ида из вашей сказки – та, которая бежала вслед королевской кавалькады. А видеть меня вовсе не обязательно, ведь наш патер предупреждает, что лик Создателя ослепляет грешниц.
– Ах, да, Ида, – с легким замешательством отозвался Гильен. – Что ж, здравствуй, дорогуша. Но почему ты пыталась достучаться до меня молитвой?
– Как же еще следует обращаться к сотворившему весь мой мир? – справедливо заметила женщина. – А молитвенно прошу я изменить всего несколько слов и знаков препинания в вашей священной рукописи, пока еще есть такая возможность. Нет больше сил постоянно мыкаться по ночлежкам и согреваться у костров под мостами с городской беднотой. Пожалейте хоть моего болезненного малыша, которому необходим теплый сухой угол. Прошу на коленях, слезно молю, перепишите мой образ таким образом, чтобы сегодня мы с маленьким Николасом уснули в своей постели!
Выслушав от персонажа собственной сказки слова заклинания в свой адрес, сочинитель почувствовал дурноту вкупе с легким головокружением. Стараясь поскорее покинуть райские кущи, сделавшиеся вмиг неуютными, он стал рыскать по убегающим в густую зелень тропинкам, но всякий раз, как ему казалось, возвращался на прежнее место. Вскоре его терпение лопнуло и Гильен, проклиная ароматный лабиринт, шагнул прямиком в колючий куст, как тут же проснулся, словно ужаленный вонзившимися шипами. К разочарованию сказителя с пробуждением исчезла лишь иллюзорная боль от приснившихся шипов, а навеянная горькими словами Иды тяжесть на сердце перекочевала в явь.
