Олег Артюхов
Дружина
СТОРНО–бухгалтерский термин, означающий обратную запись с целью исправления ошибки. Обычно записывается красными чернилами, поэтому называется “красное сторно”.
«В лето 6390 прииде Ольг Вещий с полунощи по реце со дружиной и малоденцем вноуком Рюрика Ингорем. И уби Ольг Аскольда злога и по правде сел во Киеве граде».
Последние буквы едва различались на бурой толстой бумаге. Седой летописец отложил камышовое писало, заглянул с пустую склянку с потёками чернил по краям и облегчённо вздохнул: «вот уж и начертать стало нечем, видно сами боги повелели окончить сказание о сем смутном времени. Век и полста лет Русь стенала под игом готским да нурманским, вот и знак, что беды и горести в лету канули. Коли так, то и помирать не боязно…».
ЧАСТЬ 1.
КАМЧАТКА. ПЕРЕМЕНЫ.
– Слава богу, вернулись. Начали лихо, но начало – полдела, а конец – всему голова. А где… – выдав очередной перл, профессор Артемьев пробежал взглядом по нашей насквозь промокшей команде и запнулся, когда разглядел Велеоку и нахохлившегося Бову, опасливо прячущихся за Зверо.
– Лео и Серш остались в Антании, – опередил я вопрос, – а это семья нашего Зверо, прошу любить и жаловать. Так что никакого нарушения регламента, восемь ушли за кромку, восемь вернулись. Все вопросы потом, Сергей Иванович, дайте чуток обсохнуть, отогреться да дух перевести, а после и дело делом станем делать.
– Коль зубоскалишь, значит всё в порядке. Ступайте пока в корпус, там и перья почистите, и перекусите, и переоденетесь.
Хронокапсулу привычно облепили спецы-хронопупы, а мы взвалили на плечи барахлишко и потянулись из стартового зала на выход. И, хоть профессор обещал жратву и отдых, мы понимали, что в ближайшие два часа не видать нам всего этого блага, как своих ушей, и обречённо смотрели на поджидающих нас у выхода медиков во главе с доктором Лободырным. Десятка два эскулапов плотоядно потирали руки, готовясь придушить в своих объятьях усталых путешественников во времени.
Шагая по керамограниту технического коридора, я испытывал неприятно сложное чувство: с одной стороны радость благополучного возвращения, с другой–искреннее сожаление об оставленном по ту сторону кромки ставшем нам близким мире. Тревожила и новая семья Зверо, поскольку даже на неискушённый взгляд и женщина, и мальчишка явно переживали футуршок. Встретившись глазами с Лободырным, я подал ему знак, качнув головой в сторону гостей из прошлого. Он сперва удивлённо вскинул брови, потом понимающе кивнул и начал пробираться к ним. Я про себя усмехнулся, представляя радость учёного неожиданно получившего уникальную тему. Как новички освоятся в нашем мире, покажет время, а для начала лучше всего отправить Зверо с семьёй в какой-нибудь заповедный уголок Лукоморья.
Отмывшись в бане, я сделал над собой усилие и осторожно заглянул в зеркало, ожидая увидеть там потрёпанного событиями субъекта. На первый взгляд физиономия вполне соответствовала исходному варианту, почти не износилась, только бородища и волосищи отросли до неприличного размера и выгорели на солнце, да шкура потемнела, обветрилась и задубела. Понятно, что самому себя оценивать дело дохлое, вот, заявлюсь домой, тогда истинно узнаю всю глубину своего падения.
После обеда, не теряя времени, я посадил команду за отчёты. Не подумайте, что я совсем озверел, заставив людей после всего пережитого заниматься писаниной. Я просто раздал диктофоны и попросил мужиков по горячим следам во время отдыха изложить своё видение событий за кромкой, сделав упор на личные впечатления, переживания, действия и соображения.
Пока длился обязательный карантин, и народ наговаривал свои романы, мы с профессорами Артемьевым, Лябзиным и присоединившимся к нам главным безопасником Александром Кропотовым морщили лбы, окружив лежащий на столе Коловрат. Почему так сразу? А потому, что при обратном переходе древний амулет громко пищал, шевелился, испускал разноцветные лучики, а на выходе в наше пространство-время истошно завопил. Мне это активно не понравилось, и по этому поводу я привлёк авторитеты.
Повертев артефакт так и сяк, профессора забрали его с собой. Вместе с ними ушёл и Александр. Проводив начальство, я поплёлся к своей мучающей диктофоны братии. Вовремя вспомнив, что умный тот, кто вовремя прикидывается дураком, я включил этого самого дурака и терпеливо помалкивал, выслушивая в свой адрес всевозможные выражения мыслей и чувств. А ещё я помалкивал, из-за бурной реакции команды на сообщение о предстоящем углублённом медобследовании во избежание заноса в наше время какой-нибудь древней заразы.
Приняв и это зло, как неизбежность, сердитые мужики отложили диктофоны и обречённо поплелись в медицинский сектор Центра. Пережив взятие кучи проб, мазков и анализов, мы выяснили, что до получения результатов придётся задержаться в казарме. Естественно, оптимизма это известие никому не добавило.
Как ни странно, на другой день выявился непонятный феномен. Отмывшиеся, отдохнувшие и посвежевшие мужики начали тянуть время, копаться, зачем-то искать поводы задержаться на базе, что никак не стыковывалось с их вчерашним нетерпением. Вот уж и в цивильное переоделись, и парикмахер привёл лохмы в более-менее божеский вид, и результаты анализов пришли, а они всё копошатся.
Потом до меня дошло, вчера они горланили вгорячах, а теперь остыли и забоялись. Три года срок немалый, тем более со всеми нашими приключениями и похождениями. В сотый раз пришлось объяснить им парадокс хода времени, но толку чуть. Они так и не осознали до конца, что фактически их не было дома всего-то пару дней, и домашние даже понять ничего не успели. Не заметили, ведь до того мужики по пять дней дома не бывали. Но это всё разум, а подсознание выворачивало всё наизнанку.
Мне ничего не оставалось делать, как доставить всё поголовье к доктору Лободырному, и уже через какой-то час, примирив внутреннее с внешним, мужики ломанулись по домам. Разъезжаясь, договорились по случаю возвращения устроить общие посиделки послезавтра в одном из ресторанов Доброграда. Решили пригласить всех наших мужиков из команды «Д» и всех, кто нас знал и участвовал в нашей судьбе.
На въезде в город электромы расползлись по направлениям. Я же гнал насколько позволял ограничитель скорости и изгибы бегущей по террасам дороги. Подъезжая к дому, я увидел на обочине всех своих. Они махали руками, а кое-кто даже подпрыгивал на месте. Похоже, профессор Артемьев им сообщил, как только мы выехали из Центра.
Прошелестев скатами, электром остановился, я выпрыгнул из машины, радостно раскинув руки, но… почему-то народ вдруг притих, подозрительно меня разглядывая. Первой опомнилась маманя:
– Здравствуй, сыночек, ты часом не захворал. Ой, ёшеньки! – Она провела рукой по лицу. – Где ж тебя так угораздило то?
– И что же с моим, не побоюсь этого слова, лицом? – Я слегка растерялся и немного напрягся.
– Здравствуй, Павлик, – положила руки мне на грудь Лара, – ты сильно изменился, будто много лет был на чужбине. А ведь всего три дня, как на работу ушёл, – она украдкой смахнула слезу, – всё нормально, не обращай внимания.
– Здорово, батя, ну, хоть ты-то скажи, что не так?
– Здорово, сын, ты же знаешь, я много где побывал, вот таким же приезжал через пару лет дальних командировок. Так обветриться, заволосеть и заполучить морщины за два дня надо сильно постараться, вот они и растерялись. Бородищу до груди отрастил и белая прядь в волосах. И всё за три дня. Соображай.
– Да, прямо скажем, обманчивый видок.
– Пашка, привет, – подскочил и схватил за руку брат, – ручища то, как лопата стала, твёрдая будто доску пожал. Па-а-аш, если не расскажешь, где был, то я лопну от любопытства. Обещай!
– Очухаюсь маленько и расскажу. Здорово, дед.
– Здорово, Пашка, коль не шутишь. Заматерел, вижу. Настоящий мужик. Кхе-кхе. Уважаю.
– А, где ребятишки?
– Так вот же они, – дед чуток повернулся, и из-за него выглянули две любопытные мордашки.
– Вот где вы прячетесь, вижу, вижу. Идите ко мне, мои хорошие. А я вам подарки привёз.
– Подалки? Де подалки? – проворковала Танюшка, подошла и прижалась к моей ноге. Я погладил её по светлой головке, и тёплая волна нежности разлилась по груди.
– Всем, всем будут подарки. Сашок, иди ко мне.
Малыш подошёл и осторожно взял за руку. Вот теперь полный порядок. Я дома.
В гостиной я небрежно распахнул потёртую сумку.
– Маманя, это тебе, – на стол легла византийская икона 6 века, завёрнутая в антский вышитый родовым узорочьем плат, – это самая древняя сохранившаяся в нашем времени икона. Владей.
– Лара, душа моя, – я протянул жене золотое ожерелье из ярко-синих сапфиров, – это колье украшало шею византийской принцессы.
– Батя, держи подарок, – я передал отцу шикарный харалужный кинжал в серебряных ножнах, – его антские мастера сработали в 6 веке.
– Братишка, это тебе, – в руки Олега легла толстая пергаментная книга в дощатом, крытом кожей переплёте, – это подлинные хроники времён императора Юстиниана.
– Дед, а тебе по праву старшинства, знак вожа, – я протянул ему посох из кипариса с отделкой костью, серебром и речным перламутром, – такие посохи, правда, попроще, имеют все старейшины антских градов и весей.
– Ребятки, а вам игрушки, – я протянул им две бронзовые фигурки лошади и орла, изготовленные в Херсонесе Таврическом.
– А, это всем на память монеты Антании 557 года чеканки, я высыпал на стол пригоршню золотых антиков и серебряных щеляг, – вот теперь всё.
– Всё-таки ты был там, – задумчиво проговорила Лара и внимательно вгляделась мне в глаза. Я прижал жену к груди, почувствовав, как чуть заметно вздрагивают её плечи.
– Был, да, сплыл. Рождённый ползать, всегда уползёт и пролезет. И вот я снова здесь гордый, сильный и страшно голодный. А посему стесняюсь спросить, кормить сегодня будут?
Как выяснилось, кормить будут, причём от пуза. Маманя иначе не может. И, пока я поглощал местные деликатесы, меня понемногу раскрутили на рассказ о наших похождениях в Антании. Пришлось честно врать под несколько чашек крепкого чая, и пару часов говорить о событиях 14-вековой давности, естественно опуская кровавые подробности, но, начиная рассказ, я строго предупредил всех, чтобы лишнего не болтали.
Вечером после бани и чая я клятвенно обещал Ларе выложить все подробности наших приключений под диктофонную запись. Обещал, а что мне оставалось. По моему требованию мы залегли спать пораньше, и всё бы ничего, но почему-то всю ночь моё так и не заснувшее подсознание царапало необъяснимое чувство тревоги.
Утро наступило в полдень. Весь день я провёл с близкими, а под вечер раздался вызов по коммуникатору. На экране появилось озабоченное лицо профессора Артемьева:
– Привет, воевода. Прости, что нарушил твой честно заработанный отпуск, но, видимо, его придётся сузить до размеров выходного дня. Завра с утра ты нужен в Центре. Имеется серьёзная причина, и даже две. А точнее – три. Ещё раз прошу пардона.
– Вы в своём репертуаре, профессор. Пытаюсь вспомнить, когда бы вы не имели в запасе парочку срочных проблем, и, что характерно, каждая из них имеет фамилию, имя и отчество. Ладно, буду утром. Но завтра вечером мы собрались посидеть в кабачке большой ватагой. И не вздумайте найти причину не прийти.
– М-м-м. Кабак, говоришь? А коньячку нальёте?
– И не раз.
– Ну, вот уже и уговорил, речистый. Но сначала ко мне.
Спустя час, стоя с Ларой и детьми на смотровой площадке, я наслаждался тёплым ветерком и глядел на чарующий розовый закат, когда, погружаясь в фиолетовую тень у подножия вулканов, солнце окрашивает вершины в ярко-оранжевые цвета на фоне глубокого синего неба. Надо предложить Буслаеву организовать подъёмы на воздушных шарах. А почему нет? Насколько я понял, враги за большой лужей нас уже вычислили, коль прошлый раз хотели устроить здесь извержение. А, поскольку шифроваться уже нет смысла, пусть здешние энтузиасты запускают воздушные шары и стратостаты и летают на парашютах и дельтапланах, а администрация пусть озаботится полноценной иллюминацией, подсветкой и освещением без оглядки на вражий глаз.
Всё это утром в девять я изложил, сидя в офисе Артемьева, потягивая ароматный кофе и глядя, как профессор кивает головой и, между прочим, бегает пальцами по встроенной клавиатуре.
– Всё это замечательно и нужно, но сначала скажи, Павел, что ты нам привёз? – Он поднял взгляд и размял пальцы.
– Много чего, – я недоумённо хмыкнул, – но, главным образом, – команду «Темп».
– Не прикидывайся, я говорю об артефакте.
Я посерьёзнел:
– Насколько я понял, это некий прибор неизвестной неземной цивилизации, попавший в Европу откуда-то с востока вместе с ариями в начале 2 тысячелетия до новой эры. Он неоднократно переходил из рук в руки, пока не оказался у славянских жрецов. Они называют его Солнечным Знаком или Коловратом. Прибор полностью автономен, реагирует на тахионное излучение и от него же питается. События показали, что в определённых местах могут находиться стационарные источники такого излучения. Попав в такое место, прибор начинает настраиваться и излучать модулированный сигнал, на который реагируют некие неопознанные летающие объекты. Могу предположить, что помимо всего прочего прибор является аварийным маяком. В Антании жрецы провели ритуал с использованием моей крови, то бишь ДНК и настроили его на меня.
– М-м-да. Странная хреновина, однако. Стоп. Что значит с твоей кровью? Как удалось пробить броню? Это же невозможно!
– Подарок Деми. На время экспедиции мой меч стал аватаром моего друга Фила, воплощённого принципа справедливости. С учётом его безграничных возможностей меч получил много новых свойств, став разумным артефактом. Вот он меня и подрезал.
– Преодолел твою броню?
– Легко и непринуждённо. Это совсем иная физика, профессор. Совсем иная. Нашего смысла в ней нет вообще.
Артемьев беззвучно выматерился сквозь зубы.
– Да, лихо вы там почудили. Прослушал ваши отчёты, и аж дух захватило. В другой раз с вами что ли смотаться?
– Нет уж, дорогой Сергей Иванович, только вас там и не хватало. Мы как-нибудь худо-бедно сами, с вашим энтузиазмом вы там таких дел наворочаете, что и Деми не разберётся, не то что мы непутёвые. К тому же с коньячком там плоховато, нету его, а из пойла только медовуха, брага да пиво, и изредка кислое винцо.
– Уж и помечтать то нельзя, – притворно проворчал профессор. – Ладно, потрепались и будя, а теперь к делу. Этот твой Коловрат устроил нам тут представление. Как ты знаешь, мы ведём десятки разработок на основе феномена Кравцова. Серверы и терминалы работают круглосуточно. Так этот твой Коловрат, едва его занесли в лабораторию, начал пищать, активно двигаться и светиться. Ну, и хрен бы с ним, пусть пищит, но этот гад без спроса начал сопрягаться с нашими компами и серверами и активно с ними общаться! Более того, он начал скачивать и сбрасывать информацию, а серверы и губы развесили, обрадовались, переключились на артефакт и начали чуть ли не посылать операторов по известному адресу! Пришлось кинуть хулигана в жидкий гелий. Теперь он лежит в криоконтейнере и спит. Ты что нам приволок?! Сейчас весь информационный сектор стоит на ушах и разбирается, что он успел вытянуть из наших баз данных, и что туда запихнул?
– А, я что, я ничего… Мне его всучили, тоесть вручили, вот и привёз… Слушайте, Сергей Иванович, а ведь намечается жутко интересная тема.
– Была бы интересной и возможно познавательной, если бы не одно но… В то время над Орлиным Крылом висели три НЛО. Три светящихся шара метров по десять, мать их в пенёк! Как Коловрата заморозили, так они и смылись. Вот и скажи, что нам теперь делать? Ждать, когда на нас накинут поводок? Например, тебе удобно будет жить с поводком на шее? Знать бы ещё, куда этот поводок тянется.
– Сергей Иванович, дайте сутки разобраться с этим самозванцем и вывести на чистую воду. Клянусь, с меня этот бардак начался, на мне и закончится.
– Давай, Паша, разбирайся. Всем известна твоя сокрушительная проницательность. Ты автор этого безобразия, тебе и решать. Теперь второе. После взрыва ХААРПа на западе стали открыто говорить о прямом и жёстком возмездии, и хотят отыграться на нас по полной. Не знаю, что они затеяли, но внешняя и спутниковая разведка отмечают небывалую активность на их стратегических базах в Западном полушарии и в Европе. По всему видно, что наше Лукоморье, да и вся Россия в целом окончательно встали им поперёк горла и эти пакостники приготовили настоящее гадство. Они действуют, как безумцы, а безумие заразно. В нашей столице тоже не обошлось без злопыхателей, и откуда только они выползли? Будто команду «фас» услышали. Безусловно, все их выходки и высказывания шиты белыми нитками, но общественное мнение штука в высшей степени парадоксальная, и страсти потихоньку накаляются. Несомненно, там опять торчат уши чужих спецслужб. Наша контрразведка копает всё глубже и шире, иуже вышла на следы кучки богатеев и политиков, получающих щедрые ассигнования по каналам ЦРУ и госдепартамента. И, что характерно, один из фокусов их постоянного внимания – Камчатка. Скажу прямо, при всём моём цинизме и пофигизме очень не хочется стать причиной последней войны. Что скажешь?
– Сразу после контратаки на ХААРП я много думал над этим вопросом, и кое-что надумал. Как сформулирую, скажу.
– Поторопись. Кто знает, что в головах у наших заклятых партнёров. И теперь третье. Мы уже закончили подготовку переброски на остров Онекотан материалов, оборудования и снаряжения. Как ты считаешь, что лучше, переправить грузы на побережье в прошлое и потом морем транспортировать на остров и там собирать, или перебросить их сейчас в нашем времени, а в прошлое перенестись на месте?
– Конечно на месте, иначе мы заколупаемся с транспортировкой. Собрать узлы и секции в нашем времени, потом на месте перебросить в прошлое, там всё смонтировать, а по окончании здесь всё оборудование разобрать, подчистить до последнего гвоздя и посадить травку.
– Я тоже так думаю. Так и поступим. Только помимо травки неприметно оставим там гидротермальную электростанцию, центр наблюдения, грузовой терминал и ещё кое-что по линии Александра. И всё это станет частью ландшафта.
– Ладно, пойду-ка я к себе. Посижу, покумекаю, а вечером милости прошу в кабачок на встречу ветеранов темпорального фронта.
С моего последнего рабочего дня в офисе ничего не изменилось. Та же безупречная чистота. Интересно, как они этого добиваются, и кто здесь хозяйничает? Неужто только роботы? В комнате отдыха я заварил чай и сварганил большой бутерброд. Как всегда, с утра кусок в горло не полез, а теперь в самый раз. Я потягивал чай, жевал и заодно шевелил мозгами.
Итак, Коловрат оказался полон сюрпризов, и, если он смог запросто общаться с серверами и дистанционно ими управлять, то он обладает признаками мощного искусственного интеллекта, проще говоря – сознанием. Отсюда делаем вывод, что в зависимости от его потенциала, а главным образом, от размера потенциальной пользы или вреда, нужно с ним либо договариваться, либо приручать, либо жёстко блокировать, либо отправить в мартеновскую печь.
И я засел за расчёты. Как всегда, сначала мозги возмущались, скрипели и тормозили, а потом щёлкнул внутренний выключатель, и дело пошло. Через три часа на столе на шести листах формата А4 лежал ответ на первый вопрос. Выхлебав пол литра крепкого чая, я уже принялся за вторую проблему, когда из коммуникатора раздался вызов, и на экране появилось улыбающееся лицо доктора Лободырного.
– Добрый день, Павел Сергеевич. Заждался я вас, через полчасика попрошу зайти ко мне.
Я обречённо вздохнул:
– Слушаю и повинуюсь, душелюб вы наш.
В «саркофаге» я принял расслабленную позу и погрузился в нирвану. В результате, как всегда, из волшебного ящика я выбрался бодрым и энергичным.
– Вы, дорогой Павел Сергеевич, заставили меня сегодня потрудиться. Разве можно так себя доводить? Нельзя быть таким упрямым и самонадеянным. Ваша нервная система на пределе, а потому хотя бы раз в неделю милости прошу в гости, не заставляйте вас разыскивать. И не спорьте.
– Спасибо, доктор. К сожалению, иногда приходится перенапрягать извилины. Это склеротикам хорошо, ничего не болит и каждый день новости, а тут всякая гадость так в голову и лезет. Скажите, как там наши гости из прошлого? Мне позавчера показалось, что они слегка не в себе.
– Хм-м. Были не в себе, но уже вернулись. А, если серьёзно, то это уникальный случай. Не волнуйтесь. Они успешно прошли предварительную адаптацию и сейчас находятся на дальнем кордоне под незаметным ненавязчивым наблюдением. Через полгода, наши гости полностью освоятся, а мальчик даже раньше.
– А, как наш Зверо?
– И что вы всё клички используете. Не Зверо, а Гаско Захар Богданович. Естественно, он с ними, здоров и с виду вполне счастлив.
– Спасибо, доктор. Сегодня у нас банкет в кабачке. Прошу вас, приходите. Вы же у нас один из шести отцов-наставников команды «Темп».
– В кабачке, говорите? Так, так. Очень хорошо. Буду рад ещё раз вас всех увидеть и услышать.
В ресторане под названием «Кабачок» в большом уютном зале с интерьером под припортовую таверну собрались все наши мужики из бывшего отряда «Д» с семьями, пришли наставники, профессора, администраторы во главе с Буслаевым привели своих близких.
И «старики», и «молодёжь» искренне радовались встрече, тискали руки, хлопали по плечам. Было заметно, что все соскучились друг по другу, а кто-то и по острым впечатлениям и приключениям. Как водится, после трёх традиционных тостов все принялись общаться. Потанцевали, поболтали, повеселились и засобирались по домам.
– Павел, можно тебя на минуту. – Я обернулся. В полутени за колонной стоял Александр, командир корпуса охраны территории. – Отойдём.
Пройдя коротким коридором, он завёл меня в кабинет управления предприятием и закрыл за собой дверь. Я насторожился, просто так Александр дёргать не стал бы. В предчувствие чего-то нехорошего, я ощутил тот же самый тревожный озноб, что накануне ночью. Безопасник выглядел мрачнее тучи.
– Тут вот какое дело, Паша, – он смахнул ладонью с лица каплю пота и озабоченно потёр лоб.
– Саня, говори прямо, чего ты буксуешь?
– Ведь опять ты ругаться будешь. Короче, полчаса назад мы пресекли теракт, – и он исподлобья кинул на меня взгляд, – знаю всё, что ты скажешь по поводу нашей системы безопасности. Поверь, мы делаем всё возможное и невозможное, но видимо для противника мы слишком сильный раздражитель и приоритетная цель.
– Са-а-аша, не заставляй меня лишать твоих будущих детей отца! Говори прямо, что стряслось?
– Ты только не волнуйся. Доктор Лободырный…
– Что-о-о?! – я вытаращился на Александра.
– Да, да. Это он резидент. Дерьмо в красивом фантике. Ваш Док и Шинорин всего лишь исполнители, рабочее мясо. А этот агент глубокого бурения, чрезвычайно опасный враг, внедрённый с самого начала проекта. Он близко подобрался к профессуре, администрации, к вашей команде, да, практически ко всем службам в Центре. На каждом из своих сеансов, погружая вас в транс, он вытягивал крупицы, а то и целые пласты знаний и секретов. Но с тобой и Артемьевым он обломался, поскольку, как выяснилось, вы оба имеете непробиваемые блоки в подсознании. И потому он так и не смог докопаться до всех расчётов и подробностей исследований. В общем, о нас противнику многое известно, и о наших главных направлениях они знают, но как всё это устроено и работает и о наших планах – без понятия. После инцидента с ХААРПом, осознав, что наше новое оружие имеет высочайший уровень эффективности и на голову выше американского, противник начал поспешно готовиться к полномасштабному конфликту. Натовцы знают, что все наши проекты в прототипах или в разработке, и, что производство пока не развёрнуто, поэтому торопятся. На мой взгляд, доведя себя до грани психоза, сегодня они пошли ва-банк, пожертвовав ферзём. Лободырный приготовил смертельную ловушку и собирался пустить цианид в систему вентиляции кабачка, пока вы там веселились. Убойная химия. Его хозяева хотели одним ударом уничтожить всё руководство, всех ведущих специалистов и всех хронодесантников Лукоморья. Страшные дела могли произойти. Но чего-то такого я ждал, поэтому мы и усилили наблюдение. Прибить бы его, суку, надо, да я побрезговал руки об него марать, только оплеухой и ограничился.
– Саш, когда же всё это закончится? – я порядком ошалел, и мои мысли совсем перепутались. – Сколько можно?
– Война, Паша, война. Как её нынче прозвали «гибридная». Кой на хрен, гибридная, явная и фактически открытая война. Для них все способы хороши, от края и до края. Но, задержав Лободырного, могу точно сказать, что мы выдрали главный корень этого сорняка и вычистили Лукоморье. С завтрашнего дня зона контроля безопасности расширена до пятисот километров за периметр территории. Но, что случилось, то случилось, фарш нельзя провернуть назад. Вам с Артемьевым надо поторопиться с переброской оборудования и специального ресурса на остров, и что-то придумать, как угомонить этих идиотов за бугром.
– Как раз сегодня с утра над этим голову ломал, и кое-что придумал. Завтра ещё покумекаю. Должно всё выгореть, но и твоя помощь потребуется, и, естественно, больших военных, и самого верхнего начальства. Ибо для дела придётся повисеть над противником километрах этак в полутысяче или повыше.
– Не понял. Ты хочешь сказать…
– Да, есть задумка, но нужна низкая орбита с проходом над территорией противника.
– Ничего себе заявка! Ты вообще-то соображаешь?.. А, впрочем… Ладно, ступай, додумывай. Завтра вечером «тайный совет», мы с тобой, оба профессора и Буслаев. – Он повернулся спиной и пробормртал: – Всё, Паша, иди, тебя небось жена и друзья заждались.
Вернувшись к друзьям и гостям, я сделал вид, что всё в порядке. Ближе к полуночи с шутками и обнимашками мы разъехались по домам.
Дома я поцеловал спящих ребятишек и, сославшись на необходимость, закрылся в кабинете и сразу связался с профессором Артемьевым.
– Сергей Иванович, это Павел, ради бога простите за поздний звонок.
– Напрасно стараешься. Я никогда раньше двух не ложусь. Привычка-с, многолетний порок. Я так понимаю, что ты по поводу инцидента в кабачке?
– Так точно. Александр меня как обухом по голове ошарашил. До сих пор поверить не могу. А ведь Лободырный в своём «саркофаге» потрошил наши мозги не по-детски. Очень важно узнать, что он сумел из всех нас вытянуть, и что успел передать хозяевам.
– Не парься. Александр Васильевич расколол голубчика до копчика, и уже час как этот гад поёт интересные песни. И, похоже, ещё долго петь будет. У тебя по проблемам есть что-то?
– Есть. Сложилась презабавная ситуёвина. Утром часов в десять в деталях и красках доложу. В девять не рано? Отлично, тогда я в восемь у вас. К семи подскочу.
– Замолчь, шут гороховый. А в общем ты прав. Центр работает с девяти, в восемь у меня в офисе и встретимся. Спокойной ночи.
Я отложил коммуникатор и из стола достал листы бумаги. Замер. Закрыл глаза и отключился. Все соображения исчезли из головы. Пустота и хаос. Мысли клубятся, сталкиваются и перемешиваются. Не заметил, когда из безвременья и переплетения разных идей начали потихоньку вытягиваться и выстраиваться цепочки логических связей. Они отталкивались, соединялись, переплетались, взаимно разрушались и соединялись по новой в гармоничную конструкцию. Где-то через час я очнулся и принялся строчить, отбрасывая лист за листом. К утру все задачи были решены.
Зайдя в шесть часов на кухню, в утреннем свете восходящего солнца я увидел сидящую за столом сердитую жену с опухшими заплаканными глазами:
– Я тебе уже надоела? – На её лицо легла тень.
– Откуда такие нелепые мысли? – Я попытался поцеловать её в макушку, но Лара отстранилась.
– Понимаю, у тебя важные государственные дела. До экспедиции ты полгода сидел в казарме и носа не казал. Понимаю. Но сейчас всё закончилось, а ты опять. Ты дома, и тебя нет.
– Ну, что ты, Ларчик себе напридумывала, я целых три года смотрел тебя в своих снах,– проговорил я вкрадчивым шёпотом. – Как ты могла такое обо мне подумать?
– Всё ты врёшь, Смирнов. Я тебе не нужна, – её рот скривился, и из глаз потекли слёзы. – Тебе нужны твоя математика, твои изобретения, твоя команда, твой профессор, и кто угодно, только не я. А мне сейчас так плохо.
– Заболела?
– Забеременела. Четыре месяца. Если доживу, рожать в ноябре.
– Э-э, что значит, «доживу»? Сегодня же едем в Центр к медикам…
– Нечего у них делать. Я уже раз десять там была. Пока всё в норме, если не считать злого мужа, мучителя и тирана.
– Ларчик, ты не представляешь, как я тебя, тоесть вас обоих люблю, аж сил нет. – Я успокаивающе начал втирать жёнушке всякую благостную муру: – Вот ведь знаешь ты всё, а всё равно ворчишь. А что мне делать? Не успел вернуться, а здесь у них разные нестыковки образовались, а я ведущий специалист. Вот и парюсь, и рву душу и тело. Но, главное, ты не принимай всё это близко к сердцу.
– Ладно уж, не выпендривайся, специалист ведущий и врущий. Садись завтракать, и пока не поешь, никуда не поедешь. Ты меня знаешь.
– Уно моменто, сеньора. Одна нога в душе, другая за столом, а третья уже в машине, – я понял, что жестокая выволочка отменяется.
– Не порвись, чудовище моё ненаглядное.
Смыв холодной водой ночную мыслительную дурь, и с трудом приведя свои космы и заросли на голове в приличный вид, я с видом блаженного удовольствия нечеловеческим усилием впихнул в себя яичницу с беконом и бутерброд с сыром под чашку чая. Потом я всё-таки изловчился и поцеловал жену, а она положила голову мне на грудь и судорожно вздохнула.
В половине восьмого я перешагнул порог офиса Артемьева. Профессор сидел за столом и сосредоточенно морщил лоб. Пришлось кашлянуть. Он поднял покрасневшие от бессонницы глаза:
– Проходи, садись. Чай, кофе, потанцуем?
– Тьфу на вас, Сергей Иванович, я убеждённый баболюб.
– Не думал, что так рано притащишься, наверно новые соображения горло жгут? – притворно хмуро проворчал Артемьев, потягиваясь в кресле.
– Вот ведь добрейшей души вы человек, профессор, а притворяетесь злым и ворчливым. Не идёт это вам. Всю ночь меня мучило здоровое любопытство, в результате чего родились две идеи.
– Так, интеллектуально-эротическая разминка закончена. Теперь ближе к телу, как говорил господин Мопассан.
– По первой проблеме всё просто. Не надо морозить бедного Коловрата, он ни в чём не виноват, таким уродился. Похоже, сбор и сортировка информации – одна из его изначальных функций. Сколько веков он терпел, вот и дорвался до сладкого. Вопрос в другом: что он успел скачать с наших серверов теперь примерно известно, а вот куда он это отправил?
