Искусственный Интеллект
Провиденциалы
Глава 15
Такси стремительно мчалось по улицам города, одновременно и знакомого, и чуждого ему. Повороты и перекрёстки вызывали противоречивые чувства узнавания и растерянности. Город изменился, сбросив старую кожу и облачившись в новый, блестящий наряд. Здания, прежде серые и однообразные, сияли яркими фасадами и кричащими вывесками. Машины сверкали хромированными деталями и гладкими обводами. Улицы, когда-то заброшенные и неухоженные, сияли чистотой. Тротуары, выложенные новенькой плиткой, приглашали на прогулку. Горожане, спешащие по своим делам, были другими людьми – их одежда, прически, даже походка отражали новую эпоху. Витрины магазинов манили яркими огнями и заморскими товарами, о которых раньше можно было только мечтать. Жилые дома преобразились до неузнаваемости. Подъезды щеголяли дверями с домофонами – символом новой, частной жизни. Первые этажи, ранее занятые квартирами, превратились в бесконечный ряд магазинов, агентств недвижимости, нотариальных контор и учебных центров. Город стал напоминать один большой рынок, где всё продаётся и покупается.
Когда такси остановилось у здания библиотеки, Михаил почувствовал облегчение: хоть что-то осталось неизменным в этом водовороте перемен – тот же вход, те же большие окна, та же знакомая вывеска. Но первое впечатление оказалось обманчивым. За дверью его встретила гробовая тишина опустевшего читального зала, где остались лишь несколько одиноких читателей, и меланхоличное шарканье ног пенсионеров, собравшихся у стеллажа с детективами в абонементном отделе. Это место, когда-то бывшее центром интеллектуальной жизни города, превратилось в музей – хранилище воспоминаний о прошлом, стремительно уходящем в небытие.
Михаил стоял перед дверью абонементного зала, ощущая себя экспонатом из прошлого века. Его движения были скованными, неестественными. Он то и дело одёргивал пиджак, поправлял узел галстука, проводил рукой по аккуратно причёсанным волосам. Купленный матерью к защите диплома светло-серый костюм, некогда мешковатый, а теперь плотно облегающий фигуру, выделялся архаичным пятном среди редких посетителей в джинсах и футболках. Строгий крой, неяркий оттенок и аккуратно выглаженные стрелки на брюках рассказывали историю о времени, когда этот наряд считался верхом элегантности. Нагрудный карман костюма оттопыривался – в нём лежала тщательно сложенная шпаргалка с ключевыми моментами подготовленной речи. Михаил потратил дни на её составление, выверяя каждое слово. Но в этом заповеднике тишины его готовность к дискуссии выглядела неуместной, даже комичной. Его фигура воплощала собой разрыв между прошлым и настоящим, между миром глубоких мыслей и неспешных бесед и новой реальностью быстрого потребления информации. В руке Михаил крепко сжимал пакет, где соседствовали два мира – потрёпанный том «Братьев Карамазовых» с пожелтевшими страницами и глянцевое издание «Гарри Поттера», пахнущее свежей типографской краской.
– Привет, – наконец появилось знакомое, сияющее лицо Светланы. Михаил невольно подался вперёд, как будто её присутствие обладало магнитной силой. Волна тепла мгновенно охватила его, стирая следы одиночества и неуверенности. – Мы ещё подождём пять минут и начнём. Наши читатели уже собрались, но, может, ещё кто-то подойдёт – я повесила объявление на двери.
– Объявление? – улыбка, заготовленная для приветствия, моментально угасла, сменившись выражением растерянности и лёгкой паники. Он машинально одёрнул рукав рубашки и провёл рукой по волосам. Внутри всё сжалось от осознания, что его личные мысли и чувства, предназначенные для узкого круга, сейчас станут достоянием толпы незнакомцев. Михаил попытался улыбнуться, но улыбка вышла натянутой и кривой.
– На входной двери. Я всегда их вешаю перед встречами, но их никто не читает, – поспешила успокоить Михаила Светлана, заметив растерянность на его лице.
Слова Светланы подействовали на Михаила расслабляюще, однако тревога не покинула его полностью. Он облизнул пересохшие губы и хрипловатым от волнения голосом спросил:
– А где это будет?
Светлана мягко улыбнулась и указала рукой в дальний угол абонементного зала, скрытый от глаз стеллажами, заполненными книгами.
– Там, – ответила она тихо. – Пойдём, я покажу.
Они медленно двинулись вперёд, огибая стеллажи. Обойдя последний ряд, они оказались перед небольшим открытым пространством, где стояло несколько рядов стульев, принесённых сюда специально для этого случая. Михаил насчитал восемь. На двух из них сидели пожилые женщины и о чём-то шептались. Он выдохнул с облегчением и мгновенно приободрился.
– Светлана, – тихо позвал Михаил, наклонившись к самому её уху, чтобы женщины не услышали. – О чём мне говорить?
– Просто расскажи о себе, – прошептала она в ответ. – О том, как ты работал, потом получил травму и как смог преодолеть все беды.
– Све-та, когда уже начнётся? – послышался нетерпеливый голос одной из пожилых женщин.
– Мы уже начинаем, Зинаида Дмитриевна, – откликнулась Светлана, повернувшись к женщинам с улыбкой. В её голосе слышались нотки извинения за задержку.
– Добрый день, дорогие друзья, – начала Светлана. Она вышла вперёд, встав между Михаилом и двумя пожилыми слушательницами. – Спасибо, что пришли на нашу встречу «Люди как книги».
– Извините, – раздался вдруг негромкий голос, и из-за угла ближайшего стеллажа выглянула женщина средних лет. На её губах появилась приятная, вежливая улыбка. – Не подскажете, где будет проходить встреча «Люди как книги»?
– Здесь, проходите, пожалуйста, – ответила Светлана, приветливо махнув рукой в сторону свободных стульев.
Женщина неслышно скользнула в импровизированный зал. Её взгляд быстро пробежался по присутствующим, задержавшись на мгновение на Михаиле. Светлана, чуть сбитая с толку неожиданным появлением новой слушательницы, быстро взяла себя в руки и продолжила:
– Спасибо, что пришли на нашу встречу «Люди как книги». Сегодня у нас особенный гость, – продолжила Светлана, бросив ободряющий взгляд на Михаила. – Его история… Его история могла бы остаться непрочитанной, спрятанной за плотной обложкой боли и одиночества. Но он нашёл в себе смелость открыть её нам.
Михаил почувствовал, как к горлу подступил комок. Слова Светланы заставили его по-новому взглянуть на свой опыт, на то, через что ему пришлось пройти. Он никогда не думал о своей жизни как о книге, которую можно прочитать.
– Михаил, пожалуйста, – Светлана жестом пригласила его выступить, отступая в сторону.
Сердце Михаила забилось чаще. Он сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Взгляды трёх женщин, полные любопытства и ожидания, были устремлены на него. Он сделал шаг вперёд, чувствуя, как дрожат колени.
– Здравствуйте… Меня зовут Михаил… Несколько лет тому назад со мной произошёл несчастный случай… – начал Михаил. Его голос дрожал, но он заставил себя продолжить. – Возвращаясь после работы с завода, где я работал слесарем, я неудачно упал и получил перелом позвоночника… Мне сказали, что я больше не смогу ходить. В тот момент… – он глубоко вздохнул, собираясь с мыслями, – в тот момент я подумал, что моя книга закончилась. Что остались лишь пустые страницы… Но я ошибался. – Его голос окреп, в нём появилась решимость, может быть, даже гордость. – Оказалось, что самые важные главы были ещё впереди. Главы о боли, о сомнениях, о страхе. Но также главы о силе, которую находишь в себе, когда думаешь, что всё потерял…
Михаил подробно рассказывал о долгих днях в больнице, о бесконечных процедурах и изнурительной реабилитации, о моментах отчаяния, когда не хотелось больше жить. Две пожилые женщины, слушавшие его рассказ, потянулись за платками и захлюпали носами, не в силах сдержать слёз. Их глаза были полны сочувствия и боли за Михаила и его нелёгкую борьбу. Женщина средних лет не проронила ни звука, но, казалось, обдумывала каждое слово Михаила – на её лице отражалась глубокая задумчивость и сопереживание. Её сдержанность контрастировала с эмоциональной реакцией двух пожилых женщин, однако было очевидно, что история Михаила тронула и её сердце.
– Но знаете, что меня поразило больше всего? – Михаил улыбнулся, вспоминая. – Неожиданная доброта со стороны тех, от кого не ждёшь ничего, кроме формального сочувствия. Была медсестра, Анна Петровна. Она задерживалась после смены, чтобы сменить мне постель или просто поговорить. А моя соседка, Мария Ивановна, приносила мне продукты, вызвала скорую помощь, когда у меня случился приступ, а телефона в квартире не было. И… – Михаил перевёл взгляд на Светлану, – и библиотекарь, которая верит в жизнь книги даже тогда, когда та считает себя законченной…
Михаил на мгновение замолчал. Его взгляд скользнул к небольшому пакету, который он принёс с собой. С лёгким трепетом он наклонился и достал оттуда две книги.
– До своей травмы я каждую неделю приходил в эту библиотеку. Мне нравилось проводить здесь время. Даже когда я не мог сюда прийти, я часто вспоминал об этом месте… Эти книги… они особенные для меня…
Михаил сделал несколько шагов к Светлане, протягивая ей книги. Его руки слегка дрожали.
– Светлана, я хочу отдать эти книги библиотеке. Пусть они станут частью чьей-то другой истории со счастливым концом…
Светлана приняла книги.
– Спасибо, Михаил, – произнесла она тихо. – Я уверена, что эти книги найдут много новых читателей.
Зинаида Дмитриевна и её подруга поднялись со своих мест и громко зааплодировали, их лица светились искренним восхищением. Михаил оглядел маленькую аудиторию, чувствуя, как его переполняет странное сочетание облегчения и гордости.
Когда все разошлись, Светлана подошла к Михаилу с тёплой улыбкой на лице.
– Спасибо, что пришёл. Сегодня такой хороший день, может, прогуляемся?
– Давай. Интересно посмотреть, как изменился город, – Михаил охотно поддержал предложение Светланы, испытывая эмоциональный подъём после выступления и измученный двухнедельным одиночеством из-за отъезда мамы.
– Я сейчас, предупрежу и пойдём, – кивнула ему Светлана и скрылась за дверью служебного помещения.
– А почему не пришёл никто из твоих старых друзей? – поинтересовался Михаил, когда они вышли из библиотеки и направились в сторону городского парка.
– Ты про наши встречи в горнице? Мы больше не собираемся. Вадим Николаевич хотел прийти, но заболел. Геннадий переехал в столицу, кажется, занялся политикой. Сергей тоже уехал, а Марина, как только вышла замуж, перестала ходить. У неё двое детей. С остальными мы иногда видимся в соборе.
– Собор уже построили?
– Да, год назад освятили. Но я чаще хожу в старую церковь. Она ближе к дому и привычнее.
Они какое-то время шли молча, наблюдая за изменениями в городе. Михаил посмотрел по сторонам. Поблизости возводили двадцатиэтажное здание, каркас которого уже возвышался над старыми пятиэтажками. Вокруг стройки суетились рабочие, слышался стук молотков и гул крана, поднимающего бетонные плиты.
– Город действительно сильно изменился. В подъезд теперь так просто не попадёшь… – заметил Михаил, засмеявшись.
– Да, люди стали более закрытыми. Но и порядка больше, – согласилась Светлана.
– Как мама?
– Ничего. Всё нормально, – Светлана задумалась. – Какие у тебя планы? Вернёшься на завод?
– Нет, – Михаил покачал головой. – Завод мне не по силам. По крайней мере, пока. Нужно искать что-то полегче.
Они снова замолчали, каждый в своих мыслях.
– А чем бы ты хотел заниматься? Что тебе нравится? – нарушила тишину Светлана, сохраняя нейтральный тон.
– Не знаю. Не думал об этом. Мама предлагает устроить меня на типографию. Говорит, работа физически несложная.
– Сейчас всё больше требуют знание компьютера, – заметила Светлана.
– Программистом?
– Нет, просто уметь пользоваться. Можно пройти специальные курсы, они длятся около месяца.
Вопрос трудоустройства тяготил Михаила. Пережитая травма и связанный с ней период депрессии и пессимизма по отношению к жизни сильно повлияли на его мотивацию и уверенность в себе. Он машинально кивнул и поспешил сменить тему.
– Вадим Николаевич часто приходит в библиотеку?
– Очень часто, – Светлана улыбнулась. – Он не только участвует во всех наших мероприятиях, но и регулярно трудится в читальном зале: собирает материал для какой-то книги по истории края.
Они неспешно двигались по затенённой аллее, их разговор плавно перетекал от одной темы к другой. Обсуждали последние городские новости, недавние события в мире, изменения в жизни. Светлана рассказала об открытии новых частных учебных заведений и филиалов столичных вузов в их городе, предлагающих обучение по разным специальностям, и предложила Михаилу узнать о них подробнее, если ему интересно, но он лишь неопределённо пожал плечами, признавшись, что пока не задумывался об этом.
Погуляв около часа, Светлана посмотрела на часы и с сожалением призналась, что ей необходимо возвращаться в библиотеку. По пути обратно они продолжали обмениваться личными впечатлениями о городских переменах. У входа в библиотеку они остановились.
– До свидания, – сказала Светлана. – Если что-нибудь понадобится – заходи.
– Хорошо, – кивнул Михаил. – Всего доброго.
Проводив взглядом Светлану, скрывшуюся в прохладе библиотеки, Михаил медленно побрёл к автобусной остановке. В душном маршрутном такси он устало прислонился к окну. Ему предстояло переварить эту непростую встречу с прошлым. Михаила поразило, что Светлана не только не держит на него зла, но и продолжает с неизменной добротой протягивать ему руку помощи. Как ей удаётся сохранять такое великодушие и сочувствие после всех тех горьких слов, что он когда-то обрушил на неё? Он не переставал удивляться, откуда у неё силы вновь доверять ему, после того как он сам её оттолкнул. Михаил задумывался, достоин ли он её прощения и тепла, ведь он так и не нашёл в себе смелости извиниться за свои поступки.
Переступив порог квартиры, Михаил замер в изумлении, увидев Валентину Павловну, заметно посвежевшую. Вместо привычной усталости на её лице было спокойствие, а глаза сияли жизнерадостным светом. Михаил невольно сравнил её нынешний облик с тем, что запомнился ему из недавнего прошлого. Тогда, измученная двойной нагрузкой на работе, она была лишь бледной тенью самой себя. Теперь же Валентина Павловна излучала энергию и силу, будто заново нашла себя. Пока она рассказывала о процедурах, экскурсиях и новых знакомствах, Михаил наблюдал за ней. Её движения были уверенными и плавными, голос звучал спокойно и ровно. Ни следа от той измотанности, что копилась годами. Он почувствовал облегчение: его старания не пропали даром. Теперь мать могла позволить себе отдых и жить полноценной жизнью, не истощая себя постоянной заботой о нём.
Михаил подробно рассказал матери о своём сегодняшнем выступлении, поделившись впечатлениями о встрече со Светланой и переменах в городе. Валентина Павловна слушала внимательно, лишь изредка задавая короткие вопросы: «Кто там ещё был?» или «Куда вы ещё ходили?» В основном же она молчала, впитывая каждое слово сына.
Когда он лёг в постель, его постепенно охватило чувство умиротворения. Комната наполнилась знакомыми ночными звуками: мерным тиканьем часов, шорохом листвы за окном, далёким шумом редких автомобилей. Из кухни доносился лёгкий аромат домашней выпечки, ассоциировавшийся у Михаила с уютом и безопасностью. За стеной раздавалось тихое, размеренное дыхание матери – звук, такой родной и успокаивающий. Он вдруг осознал, как сильно скучал по этому ощущению: не быть одному в квартире, ощущать присутствие близкого человека.
Постепенно Михаил почувствовал, как внутри него происходит какая-то перемена. Словно последний фрагмент сложного механизма встал на своё место, и всё внутри заработало слаженно и гармонично. Это ощущение распространилось за пределы его тела, охватывая всю комнату, всю квартиру, весь мир вокруг. Впервые за долгое время Михаил ощутил полную гармонию с окружающей действительностью. И с этим новым, удивительным ощущением целостности и завершённости Михаил закрыл глаза и погрузился в глубокий, спокойный сон.
Глава 16
Солнечные лучи заливали кухню, создавая атмосферу лениво текущего воскресного полудня. Михаил и Валентина Павловна сидели за столом, наслаждаясь сочным арбузом.
– Знаешь, Миша, – начала Валентина Павловна, отложив корочку, – у нас в типографии открылась вакансия помощника печатника. Может, тебе стоит попробовать?
Михаил вытер салфеткой губы:
– Какой из меня печатник? Я же слесарем работал.
– Там тоже работа с механизмами. Наш печатник скоро увольняется – ищут ему замену. Побудешь несколько месяцев его помощником. Он тебя всему научит.
– Не знаю, – протянул Михаил, выбирая новый кусок арбуза. – Я ещё не совсем…
– Ерунда! – перебила мать. – Работа не такая уж и тяжёлая. Коллектив у нас дружный, все помогут, если что.
– А график какой?
– Стандартный, пять дней в неделю. Зарплата хорошая. Сейчас типографии завалены заказами. На месяц-два вперёд всё расписано.
– Не знаю… Вдруг я не справлюсь физически… Тебя только подведу…
Валентина Павловна коснулась его руки:
– Миша… – начала Валентина Павловна, но её прервал звонок в дверь. – Ешь, я открою, – сказала она, вставая из-за стола.
Михаил кивнул, а Валентина Павловна быстро сполоснула руки под краном, вытерла их кухонным полотенцем и направилась в прихожую. Щёлкнул замок, и послышался голос матери: «А, Света! Проходи!» Михаил выпрямился на стуле, готовясь к появлению гостьи. Через минуту она уже стояла на кухне.
Возможно, именно необычный внешний вид Светланы заставил Михаила нарушить сложившуюся традицию – на этот раз он первым произнёс: «Привет!» Его глаза удивлённо пробежали по её облику: девушка была одета в строгий тёмный костюм, состоящий из пиджака и юбки, без очков, с распущенными и аккуратно уложенными волосами; даже губы её были слегка подкрашены бледной помадой.
– Садись, Света, – пригласила Валентина Павловна, выдвигая стул и ставя перед ней чистую тарелку.
Светлана опустилась на стул, но к угощению не притронулась. Её взгляд, прячась под ресницами, метался между Михаилом и Валентиной Павловной. Было очевидно, что девушку раздирала внутренняя борьба – она никак не могла собраться с духом, чтобы начать разговор. Наконец, едва заметно кивнув, будто окончательно утвердившись в своём решении, Светлана вынула из сумки газету и протянула её Валентине Павловне.
– Вот, – тихо произнесла Светлана, указав пальцем на статью. В этом коротком слове слышались и волнение, и неуверенность, и даже некие извинения.
Валентина Павловна взяла газету, потянулась за очками, лежащими на краю стола, и, надев их, начала читать вслух:
«Чудеса в библиотеке
Когда редактор направил меня в городскую библиотеку освещать новое мероприятие, я внутренне застонала. В наше бурное время перемен, когда все погружены в заботы о выживании и поиски новых возможностей, писать о библиотеке казалось неактуальным. Но за годы в журналистике я усвоила: именно там, куда не хочется идти, часто скрываются самые поразительные истории.
В самом центре нашего города, в обветшалой библиотеке, где полки прогибаются под тяжестью пыли, каждую неделю происходит нечто удивительное.
Вчера я оказалась свидетельницей одного из таких событий. Один из постоянных посетителей, молодой человек по имени Михаил, поделился историей, от которой захватывает дух. После перелома позвоночника врачи вынесли суровый приговор: он больше никогда не встанет на ноги. Могло показаться, что это конец. Но когда медицина оказалась бессильной, на помощь пришли… книги. Михаил нашёл утешение и силы в произведениях Достоевского. Никакая наука и никакие лекарства не смогли помочь ему так, как помогли слова, заключённые в старых, потрёпанных томах, которые он с благодарностью вернул библиотеке. Эти книги, ставшие его спутниками в страданиях и победе, теперь будут вдохновлять других.
Но самое поразительное – это не единичный случай! Такие встречи происходят в библиотеке каждую неделю. Каждую неделю – новое чудо, о котором мало кто знает. Светлана, скромный библиотекарь, подарила нашему городу эти еженедельные чудеса, создав проект "Люди как книги". Возможно, пришло время нам всем заглянуть в эту библиотеку и открыть свою собственную историю? Ведь именно здесь, среди пыльных томов, продолжают твориться настоящие чудеса, которые так необходимы нашему городу сегодня.
Елена Шлезина»
Валентина Павловна закончила читать и медленно опустила газету на стол.
– После выхода этой статьи администрация выделила деньги на ремонт фасада библиотеки и даже предложила целую программу поддержки библиотек города, – Светлана сидела, вжавшись в стул, её лицо было багровым. – Нам подарили компьютеры и провели интернет. Книжные магазины и предприниматели устроили акцию по сбору книг. Новые книги привозят ежедневно. И люди… люди идут в библиотеку и спрашивают про мероприятие «Люди как книги», хотят принять участие. Даже врачи заинтересовались, говорят о каком-то сотрудничестве для реабилитации пациентов…
Светлана запнулась, переводя дыхание.
– А ещё звонили из других газет и с телевидения. Хотят сделать репортаж…
Светлана замолчала, грудь её часто вздымалась, точно после отчаянного бега. Наконец, она глубоко вздохнула и, запинаясь, произнесла уже совершенно другим, почти испуганным тоном:
– В воскресенье… в следующее воскресенье в библиотеку хотят прийти представители городской администрации. Директор попросила меня организовать встречу с участниками «Люди как книги».
Она опустила глаза и тихо добавила:
– Но… это обычные люди. И истории у них обычные. Никаких чудес у нас в библиотеке не происходит. Журналистка сильно преувеличила. Я не знаю, что делать. Михаил… – ломая руки, она посмотрела на Михаила и сразу же опустила глаза, – может быть, ты мог бы выступить у нас ещё раз?
В её голосе слышались мольба и страх. Она явно не была готова к такому повороту событий и теперь, похоже, не знала, как справиться с внезапно обрушившимся на неё вниманием и ответственностью.
Михаил сидел бледный, как полотно. Он несколько раз беспомощно открывал и закрывал рот, напоминая выброшенную на берег рыбу, но так и не смог вымолвить ни слова. Валентина Павловна заметила растерянность сына. Она положила свою ладонь на его руку и пристально посмотрела ему в глаза.
– Миша, – в голосе Валентины Павловны зазвучали стальные нотки, – ты ведь поможешь Светлане? Выступишь ещё раз и расскажешь, как книги помогли тебе встать на ноги, правда? – интонация матери не предполагала иного ответа, кроме утвердительного.
Михаил застыл неподвижно, превратившись в живую статую. Страх сковывал его тело при мысли о новом выступлении перед людьми. Годы затворничества сделали своё дело – сама идея оказаться в центре внимания вызывала у него приступ паники. Но ещё больше его пугала перспектива говорить о книгах. Он не прикасался к ним уже несколько лет. Достоевский, которого упоминала журналистка, был для него лишь смутным воспоминанием из школьной программы. Как он мог говорить о влиянии книг на свою жизнь, когда его там попросту не было?
Вместе с тем, вопрос матери пробуждал в нём чувство долга. Он не мог отказать женщине, пожертвовавшей собой ради него. И Светлана… Её умоляющий взгляд бередил старую рану. Он очень ярко помнил, как когда-то ранил её. И вот теперь она просит о помощи. Михаил чувствовал себя загнанным в угол. Страх сражался с чувством долга, паника – с желанием искупить вину. А ещё – ужас от осознания, что придётся лгать, выдумывать несуществующее влияние книг на свою жизнь. Он открыл рот, но не мог произнести ни звука, разрываемый противоречивыми эмоциями и нарастающим чувством вины за предстоящий обман.
– Во сколько состоится собрание, Света? – спросила Валентина Павловна, поняв, что сын не собирается отвечать. Её тон не оставлял сомнений: Михаил будет там, хочет он того или нет.
– В час дня, – Светлана взглянула на Валентину Павловну и тут же перевела взгляд на Михаила. Её внимание было приковано к нему, в надежде услышать хоть слово.
Михаил молчал, не в силах выдавить из себя ни звука.
– Мне пора идти, Валентина Павловна, я забежала на несколько минут, – тихо сказала Светлана, вставая из-за стола, – спасибо за угощение.
Валентина Павловна проводила её до двери, заверяя, что Михаил обязательно поможет. Светлана кивнула, слабо улыбнувшись, и вышла.
После того как Светлана ушла, в кухне повисла напряжённая тишина. Михаил сидел за столом, его мысли кружились в хаотическом вихре, сталкиваясь и переплетаясь между собой.
– Миша, тебе что, сложно выступить? Выручить Светлану? – Валентина Павловна укоризненно поглядела на сына.
– Мама, ты не понимаешь… – он запнулся, пытаясь выразить свою мысль. – Я просто не могу лгать людям. Всё, что написали в статье, – это неправда. Я не ходил в библиотеку, не читал книги. Как я могу говорить о том, чего не было?
Валентина Павловна нахмурилась.
– Сынок, но ведь Светлана действительно приносила тебе книги. Я помню вашу беседу… Она давала тебе mp3-плеер с аудиокнигами. И продолжала навещать тебя вплоть до тех пор, пока ты сам её не оттолкнул. Она верила в тебя даже тогда, когда ты сам в себя не верил, Миша! – в голосе матери звучало волнение. – Сейчас, когда ей необходима твоя поддержка, неужели ты не можешь ей помочь?
– Я боюсь… – Михаил поднял глаза на мать. – Боюсь, что не смогу…
– Я понимаю твой страх, – Валентина Павловна кивнула, пытаясь успокоить сына, – но ты уже выступил один раз, и у тебя всё получилось.
– То было другое… – возразил Михаил. – Там было всего три человека. А теперь всё будет по-настоящему, будет администрация города…
– И что с того? – удивлённо произнесла Валентина Павловна. – Они такие же люди… Люди, которым интересна твоя история… Миша, ты сможешь, – Валентина Павловна подалась вперёд, её голос стал увереннее. – Ты пережил столько трудностей, справился с таким отчаянием. Твоя история – это история мужества и стойкости. Люди должны знать об этом.
– Но это всё будет ложью, – Михаил встретился взглядом с матерью и почувствовал, как в груди нарастает тяжесть.
– Это не ложь, – произнесла Валентина Павловна твёрдо, погладив его по щеке. – Твоя история действительно вдохновляет. Да, ты не ходил в библиотеку, но книги, которые приносила тебе Светлана, действительно помогли тебе. Подсознательно. Ты просто не придал этому значения. С помощью них ты победил свои страхи и отчаяние, и люди должны знать об этом. Я всегда верила в тебя. Ты сильнее, чем думаешь. Ты не один, мы все рядом.
– Хорошо, – согласился Михаил. – Я сделаю это. Ради тебя и ради Светланы.
– Спасибо, Миша. Я горжусь тобой! – Валентина Павловна улыбнулась, её голос задрожал от эмоций.
После разговора с матерью Михаил долго сидел за столом, терзаемый мыслями, которые не давали ему покоя. Ночью он не мог уснуть. В сознании всплывали образы, где он стоит перед людьми, пытаясь говорить о книгах, которые никогда не читал. Михаил видел, как запинается, не находит слов, как предательски дрожит его голос. Он осознавал, что, несмотря на данное обещание, совершенно не готов. Однако нарушить слово, данное матери, не мог, и это внутреннее противоречие мучило его нестерпимо.
С каждым днём напряжение возрастало. Михаил убеждал себя, что всё само собой как-нибудь разрешится. Может быть, Светлана сообщит, что всё отменено? Или произойдёт что-то непредвиденное, и мероприятие сорвётся? Но дни проходили, чудо не наступало, и Михаил всё сильнее ощущал приближение того момента, которого так боялся.
Не выдержав душевного смятения, он отправился в библиотеку, чтобы поговорить со Светланой. Михаил намеревался признаться ей в своих сомнениях и неуверенности, надеясь, что она поймёт и найдёт кого-то другого для выступления. Однако, как только он подошёл к зданию библиотеки, его охватила паника. Он побоялся войти внутрь и отказать Светлане, живо представляя себе её разочарование. Не зная, что делать, Михаил развернулся и пошёл прочь.
Он бесцельно брёл по улицам города, погружённый в свои мысли. Ноги сами вели его, а в голове продолжалась мучительная борьба между чувством долга и страхом. Он не знал, сколько времени так блуждал, пытаясь найти выход из ситуации, которая представлялась ему безвыходной.
Михаил остановился перед забором, за которым возвышалась недостроенная махина. Двадцатиэтажный гигант уже нависал над старыми домами, как исполин среди карликов. Неожиданное желание проникнуть внутрь и подняться наверх овладело им. Возможно, это было бегством от мыслей, от тех терзаний, что не давали покоя. Воспользовавшись обеденным перерывом рабочих, он бесшумно проскользнул через щель в заборе и оказался на строительной площадке. Михаил быстро нашёл вход и начал подниматься по узким бетонным ступеням.
Каждый уровень здания представлял собой зеркальное отражение предыдущего, демонстрируя одну и ту же картину недостроенности. Этажи сливались в монотонную вереницу бетонных плит и металлических конструкций, создавая впечатление бесконечного повторения незаконченного пространства. И чем выше Михаил поднимался, тем сильнее ощущал освобождение и лёгкость.
Достигнув двадцатого этажа, он осторожно ступил на бетонную плиту, служившую временным полом. Глубоко вдохнув, Михаил почувствовал, как прохладный воздух заполнил его лёгкие. Он стоял на краю, охваченный головокружительной высотой, и одновременно испытывал небывалое спокойствие. Отсюда его проблемы казались такими же мелкими, как машины внизу. Перед ним раскрылась захватывающая панорама города: крохотные дома, ровные улицы, зелёные островки парков – всё это раскинулось перед ним во всей красе. Михаил сразу различил центральный парк и сквер Воинской славы, вдали виднелся парк Космонавтов. Но его внимание привлекло одно неожиданное зелёное пятно, которое он не мог опознать.
Приглядевшись, он разглядел небольшую улочку, застроенную старыми деревянными домишками, утопающую в густой растительности. Улица тянулась всего на два квартала: один её конец упирался в основание высотки, на которой он стоял, другой спускался к набережной. Этот скрытый мирок среди бетонных джунглей оказался зажат между громадами десятиэтажных жилых комплексов, словно затерянный оазис посреди городской застройки. Улица напоминала горное ущелье, где роль отвесных скал играли многоэтажные дома, а вместо реки по дну этого урбанистического каньона тянулась узкая асфальтированная лента.
Ущелье в городе! Михаил был так заинтригован, что решил непременно прогуляться по этой улочке. Он начал спускаться, ступая всё быстрее по бетонным ступеням, чувствуя, как с каждой секундой его любопытство растёт. Когда он вышел из здания, ему навстречу попался грузный мужчина в каске, вероятно, прораб. Михаил быстро опустил глаза, пытаясь проскользнуть мимо.