Олег Белоус
Своих не бросаем. Век двадцать четвертый
Кем мы были для Отчизны?
Не ответит нам ни один судья.
Жаль, что меру нашей жизни
Мы поймем, из жизни уходя.
Песня Трофима
По плодам их узнаете их.
Евангелие от Матфея, глава 7, стих 16.
Предисловие
Он отправил бы в Ад всех, всех кто виноват, прежде всего чертовых волфов, если бы это зависело от него…
Этот день начался так же, как и десяток предыдущих. Блекло-синие глаза открылись, немигающий взгляд уперся в холодный, белый потолок.
В автономном модуле на два человека недобрая тишина, которую даже в мыслях он боялся назвать кладбищенской. Время застыло. Тяжелый спертый воздух застревал в груди, жилая комната замкнулась в маленькую коробочку, такую ненужную, такую тесную, что он в ней почти задыхался. А еще густой запах гари, которого априори не могло быть в герметичных помещениях модуля, но он ощущал горькую, словно степная полынь бескрайних степей центральных областей континентов вонь, даже когда перед рассветом забывался в беспокойном сне.
Сквозь толстые бронестекла, защищавшие от смертоносной радиации снаружи, струился полумрак, вычерчивая на полу четко очерченный прямоугольник. Тьма стала гуще, невольно отметил он.
Тьма… закрывшая голубое, ласковое небо серо-черная пелена радиоактивных облаков сажи и пепла … та самая тьма, которая через несколько дней на столетия скроет от света поверхность планеты Дальний Форпост. В этом было нечто инфернальное (адское, дьявольское). Иногда ему казалось, что тьма с ним разговаривает. Рассказывает, как убила бессчетное множество людей. И тогда он плакал, тихо… без слез. Так плачут мужчины, давно позабывшие, что такое слезы.
Человек с усилием сжал губы и посмотрел на светящиеся цифры времени на стене – шесть утра. Пора.
– Спишь? – повернулся бледным лицом к кровати напарника и произнес негромко и хрипло со сна.
– Нет. Доброе утро, – напарник: Георгий Константинович Собенко повернулся к Владимиру. Уже в возрасте, он выглядел не то, чтобы мрачным, а подавленным и угнетенным. Глаза прятались под полуопущенными веками, он смотрел мимо Владимира, словно видел где-то в углу комнаты нечто ужасное.
– Да… доброе, – бесстрастно согласился Владимир и приказал компьютеру, – Комп, включи свет.
Потолок вспыхнул, осветив спартанскую обстановку. На миг зажмурился. Напротив тускло отблескивал встроенный в стену экран телевизора, дальше дверь в комнату удобств и рабочую, а из нее в крохотную кухню-столовую. Еще дальше вторая кровать. «Замороженный» взгляд напарника не отрывался от окна, от картины апокалипсиса снаружи.
Они привели себя в порядок и зашли на кухню-столовую, достали плитки белково-жирового концентрата из СПВКФ (стандартный паек воздушно-космических сил), именуемых в обиходе сухарями. Обезвоженные и спрессованные до каменной твердости, по ощущениям как халва, только не сладкая. Жесткие плитки размочили в воде и посыпали специями, придавая хоть какое-то подобие вкуса. Наскоро перекусили, избегая встретиться взглядами. Кофе сварили в микроволновке. Ели молча – разборка завалов и труппы. Труппы, труппы не способствовали общению. Первые пять дней они работали в столице планеты, городе Новоархангельске, в развалинах жилого комплекса. И какова же была их радость, когда они обнаружили в заваленном убежище почти сотню живых! Измученных, с радиационным поражением, но живых! Это стало подлинным праздником! Враг напал внезапно и слишком мало оказалось тех, кто укрылся и, после орбитальной бомбардировки, в живых осталось чуть больше процента населения. А планета еще сотни лет будет непригодна для жизни.
Следующим объектом дали неперспективное место в рабочем поселке в ста километрах севернее. Прошло слишком много времени, чтобы надеяться отыскать живых. Но каждый имеет право на погребение по-человечески, и они день за днем раскапывали завалы, изредка находя фрагменты человеческих тел.
Еще через полчаса люди перешли в рабочую комнату и опустились в кресла, здесь запах гари, к которому примешивался сладковатый – мертвечины, буквально шибал в нос. В бронестекло все так же лился полумрак. На голову напарника лег шлем виртуального управления, отрезая от угрюмой действительности. Владимир немного помедлил и последовал примеру. Его, очищенного до чистого сознания, стремительно увлекло в воронку из идеально-черного ничто, через миг он достиг дна, брызнул тусклый свет.
Огляделся. Мгла. Мертвая, темно-серая равнина до горизонта; еще не покрытые снегом остатки стен; покрытые корочкой льда холмы камней от развалившихся зданий, торчали из грязного снега и казались угольно-черными. В десятке метров дальше из снега вырастал обугленный ствол дерева, без веток, дальше все терялось в серой мгле. И у мглы был страшный голос. Ветер волком выл похоронный марш, по снегу неслась сухая, серая поземка. Все казалось бессмысленным и пустым. Пустым, пустым, пустым. От мглы не спасешься, миг и она тебя уже одолела. Одолела воспоминаниями о той, прежней жизни, когда Дальний Форпост был теплым и пригодным к жизни. Когда здесь радовались жизни миллионы.
И мгла растила в нем крик, неслыханный крик потерявшего Все. И этот так и не выпущенный наружу крик, рвал душу промоинами сожалений, страха и потерь.
Он поднял глаза и холодный злой блеск засветился в них. Низко нависая над равниной, клубились серо-черные тучи, сквозь них едва пробивалось тусклое пятно – солнце. Падали крупные, грязно-серый хлопья снега, пропитанный гарью и смрадом пожарищ.
Все это создавало картину предрассветного кошмара, до такой степени инфернальную, что окружающее казалось одним из кругов ада, окружающего вмороженного в лед Люцифера и, описанных в «Божественной комедии» Данте Алигьери. Того самого кошмара, от которого просыпаешься, закрывая обеими ладонями рот, давясь задушенным криком и долго потом судорожно глотая живительный и сладкий воздух.
Девятка роботов робототехнического комплекса номер 2 (три тяжелых тридцатитонных разградителя, гусеничных с бульдозером впереди и, двумя манипуляторами и шесть легких, отдаленно напоминающих двухметрового металлического человека) застыла, повернув камеры к командно-поисковому аватару (дистанционно управляемый человеком робот), которым командовал Владимир.
– Ждать! – приказал мысленно и вновь, для очистки совести просканировал пластикобетонный завал на месте поселка. Ни единого живого существа, массой больше килограмма. Сладковатый запах мертвечины не мог перебить даже всепроникающий запах гари. Только под землей прятались от прогремевшего над землей огненного апокалипсиса и незапланированной зимы мелкие зверушки.
– Вариант два, разборка завалов тяжелыми разградителями, при обнаружении органики остановить работу и доложить!
Примерно два часа он координировал деятельность слабых ИИ (искусственных интеллектов), управлявших роботами, когда один из них доложил, что обнаружена органика, массой около шестидесяти килограммов. Роботы застыли.
Тяжело шагая, аватар приблизился. В яме, между двух пластикобетонных блоков лежало сломанное, словно великан небрежно отбросил со своего пути надоевшую игрушку, человеческое тело, одежда покрыта темными пятнами замерзшей крови. Совсем юная женщина, едва больше двадцати. Она лежала на спине, левая рука плотно прижата к груди, а в культе раздавленной упавшими плитами правой белели осколки кости, кровенели оледеневшие остатки мышц.
Аватар, склонив голову к плечу, долго смотрел на красивое и после смерти лицо, девушка, несмотря на ужасную смерть, была красива. Лицо гладкое, глаза – словно два синих озера, курносый славянский носик. Широко открытый рот еще таил немые отзвуки последнего, мучительного крика, в уголке тронутых синевой губ тускло блестел багровый комок заледеневшей слюны. Красивое лицо погибшей женщины на фоне обломков было настолько неестественно, настолько кричаще чуждо… что сердце на миг пропустило такт, чтобы потом забиться с новой силой. Это была далеко не первая погибшая, которую он нашел в поселке, но сейчас он особенно остро почувствовал собственную вину. Девушка мертва, а он молодой и сильный мужчина жив и здоров. Это неправильно. Это против естества, против жизни. Погибать должны сильные мужчины, а женщины должны жить и растить детей.
Владимир закрыл глаза. Из-под ресниц, скрытых шлемом, медленно выползла слеза и скатилась по щеке.
Поднял на руки-манипуляторы неожиданно легкое тело. Оно обвисло, словно тряпочное, словно перебиты все косточки, сколько их не есть в человеческом теле. Палец–манипулятор прикоснулся к щеке, срезая микроскопический срез кожи для генетического анализа.
– Мария Федоровна Ковальская, – побежала перед глазами, с сумасшедшинкой, строка, – двадцать три года, замужем, ребенок двух лет, Артем.
Значит где-то рядом лежит тело сына и, возможно, мужа. По сердцу резанула боль воспоминаний о собственной невесте и так и не родившемся сыне.
Он скинул шлем и оказался в рабочей комнате модуля. По правую руку сидел напарник, лицо его скрывал шлем виртуального управления.
Мертвенный запах гари. Проклятый запах. Его, наверное, он будет ощущать всю оставшуюся жизнь.
Стиснул кулаки так, что еще чуть-чуть и ногти прорвут туго натянутую кожу ладоней и, кажется, застонал. Такая вспышка ярости совершенно не соответствовала его характеру и в следующую секунду он испугался что действительно совершит нечто непоправимое.
Он отомстит. Отомстит!!! Облизал пересохшие губы, стирая рукой влагу с щеки.
И одновременно ощутил, как в душе разливается непривычное, давно не посещавшее спокойствие. Голова стала чистая и ясная, а злоба – спокойной, деловой. Владимир Тимофеевич Устинов, тридцати двух лет, круглый сирота, готов драться не на жизнь, а на смерть с теми, кто отнял у него все. Но пока дело. Скорбное, тяжелое как смертный грех, но абсолютно необходимое не мертвым – живым.
Шлем вновь лег на голову, мгновения полета в Нигде и, он снова на замерзающей, радиоактивной равнине Дальнего Форпоста – своей погибшей Родины. Аватар, с женским телом в руках, тяжелыми шагами направился к братской могиле на окраине бывшего поселка…
Глава 1
За два месяца до спасательной операции на «Дальнем Форпосте».
Если бы Володя знал… Если бы мог предвидеть трагедию Дальнего Форпоста, то, несомненно, предпочел бы разделить участь жителей планеты, но он не владел даром предвидения. Тот вечер, когда первый раз покинул систему «Дальнего Форпоста» он будет помнить всю жизнь, но не из-за первого в жизни межзвездного перелета, а из-за того, что тогда последний раз видел Анечку.
Молодые люди стояли напротив длинного ряда стоек регистрации пассажиров первого уровня, а всего их на терминале было четыре. Далеко в вышине сходились металлические и пластиковые конструкции и простор внутри терминала был просто пугающий. Все пространство заполнено людьми и не людьми, которых обуяла жажда передвижения. Рядом, за прозрачной перегородкой регистрировались на рейс трое двуногих рептилий, ростом немного меньше двух метров, с крокодильей головой и хвостом: инопланетяне – лабхи.
Девушка шмыгала прелестным носиком, а молодой человек… Ну как молодой, лет тридцати, виновато улыбался и словно ребенка гладил по растрепанным волосам прильнувшей к мужской груди кудрявой головки. Второй рукой бережно придерживал за талию и шептал в ушко, не обращая внимание на равнодушные взгляды торопящихся пассажиров:
– Ну что ты, глупышка! Месяц пройдет совсем незаметно, зато за командировку заплатят такие деньги, что хватит на первый взнос на квартиру. А как только вернусь, поженимся. Ты не забыла день нашей свадьбы? А? Анечка?
За прозрачной преградой стеклопластика, отделявшего взлетную полосу от космопорта, тянулась цепочка людей к колоссальных размеров «барракуде» орбитального шаттла. Через несколько минут корабль взмоет над взлетной полосой, по параболе выйдет за пределы атмосферы и еще через полтора часа пришвартуется к грузопассажирскому варп-короблю, сообщением Дальний Форпост – Терра Хермоса – аграрной планете, заселенной латиноамериканцами, испанцами и итальянцами. Дальше, у грузового вертолета копошились киберы-грузчики. Позади них скучал их оператор.
– Нет, – всхлипнула девушка чуть обиженно, пальчик притронулся к мочке, где сиял бриллиантовый гвоздик – подарок жениха на помолвку. Им она очень гордилась, – Просто плохо на душе и я заранее скучаю! Очень!
Опять хмыкнула покрасневшим носиком.
Когда Владимир начал оказывать Анечке знаки внимания, она приняла их благосклонно. Парень был высок, широкоплеч, с длинными мускулистыми руками. В черных как смоль волосах проскакивали синеватые искорки, а глаза серо-голубые, глубокие. На лице, правильной формы, выделялся широкий подбородок, характерный для людей волевых и властных. Излишнюю резкость черт смягчала улыбка, не сходившая с полных губ. И к ней он всегда был добр. К тому же парень умный и образованный, работал в знаменитой корпорации Роскосмос и считался перспективным инженером. Анечка сама не заметила, как влюбилась, словно девчонка – восьмиклассница.
Теплые ладони Владимира обняли за затылок, чуть пониже короткого хвостика вкусно пахнущих девичьих волос. Повернул зарумянившееся лицо к себе. Ее брови были подобны крыльям парящей птицы, приоткрытые губы – немного пухлые и необычайно яркие. Так и манили поцеловать.
Улыбнулся ободряюще.
– Анечка, душа моя, ты должна думать о нашем будущем ребенке, а ты ревешь! Эх ты – рева-корова! Так нельзя – это для него плохо! Ну обычное дело же. Смотаюсь быстренько в соседнюю систему и через месяц я у твоих ног!
И вроде ничего такого в ней не было, но он сходил от любви с ума. Полгода тому назад, когда впервые заглянул в темные, как арабская ночь, глаза, блестевшие в свете заходящего солнца колдовски и влажно… В тот же миг понял, что пропал. Пропал. Окончательно и бесповоротно. И что не может без нее.
И снова с удовлетворением и тайной радостью Аня отметила неравнодушный, алчный взгляд, которым смотрел на нее жених.
– О Егорке? – девушка всхлипнула носиком и подняла загоревшийся взгляд, – Мы с Егоркой будем ждать папку! Очень ждать его!
Анечка не была совершенной красавицей из модных сетевых журналов, но от одной ее походки Володя сходил с ума. Под модной в этом сезоне полупрозрачной кофточкой, охватившей плотный сбитень тела, наивно высовывались, поднимаясь вверх и врозь, девичье-каменные груди, пуговками торчали остренькие соски. Животика не видно, он появится через месяц.
– Тебе сюрприз, – почти детская улыбка тронула жесткие губы молодого человека. Завел руку за спину и через миг протянул белоснежную розу.
– Это тебе! – поймал удивленный и восхищенный взгляд.
Долгий, блаженный вздох. Глаза округлились. На покрасневшей щеке дрожала от удивленной улыбки, пробившейся сквозь слезы, неглубокая розовеющая ямочка.
– Ой какая красивая! А как это? У тебя же ничего не было в руках?! – в голосе Анечки звучало почти детское удивление. Девушка, с восторженным лицом, осторожно провела пальцами по нежным лепесткам бутона, в глазах звездочками блестят непролитые слезы. Потом достала из сумочки платочек и вытерла лицо, тонкий пальчик еще раз притронулся к бриллиантовому гвоздику, – Вот всегда у тебя этакое. Недоступное большинству! – произнесла с придыханием.
– Скажешь еще! – на миг смущенно отвел глаза молодой человек. Он действительно умел многое, недоступное большинству: драться, хотя и был в общем неконфликтным человеком, жонглировать, показывать фокусы, при этом на уровне недоступном большинству, хотя никто его этому не учил. Само как-то получалось, стоило один раз показать.
В стекле напротив отразилась длинноногая полноватая блондинка с недовольным лицом – она сидела в кресле напротив стоек регистрации. Встретившись с Володей глазами, женщина окинула его оценивающим взором, презрительно поджала губы и отвернулась. Он не соответствовал образу ее героя.
Взгляд Володи опустился вниз. Липучка на новеньком красном ботинке Ани отцепилась. Посмотрел в лицо любимой.
– У тебя липучка на ботинке отцепилась, – показал взглядом вниз.
– Ой, – девушка попыталась нагнуться, но парень придержал ее в объятиях, стремительно нагнулся и застегнул липучку на ботиночках. Поднялся. Обнял.
– Вот и вся авария, а нагибаться лишний раз не стоит! Береги малыша.
– Ты странный, Володенька… но хороший. Очень хороший. Ты такой, каким должен быть мужчина… верный, сильный… Только тебя любить и хранить, ибо ты – душа моя! – ослабевшим голосом прошептала девушка, обхватив за плечи жениха и прижимаясь к нему всем телом. Губы сводило, усилие держало слезы.
– Душа моя, что тебе купить в подарок?
Девушка, отодвинувшись, закрутила головой.
– Ничего не нужно – приезжай быстрее!
Владимир согласно кивнул и задумался что же этакое купить в подарок? Цепочку золотую? А может кулончик?
Откуда-то сверху прозвенел визгливый женский голос:
– Пассажир Устинов Владимир Тимофеевич срочно приглашается на регистрацию на рейс 5872, сообщением: Дальний Форпост – Терра Хермоса. Повторяю, пассажир Устинов Владимир Тимофеевич срочно приглашается на регистрацию на рейс 5872, сообщением: Дальний Форпост – Терра Хермоса!
С звонким щелчком репродуктор отключился.
Володя едва слышно вздохнул. Говоря по правде, и у него неспокойно на сердце, но и отказаться от командировки не мог.
Он не выдержал и обнял Анечку, порывистым движением наклонился и поцеловал в приоткрывшиеся алые, вкусные губы. Девушка тоже обняла его так, словно боялась, будто в следующую секунду он исчезнет.
– Не грусти, я люблю тебя! – шепнул в ушко, – Я скоро вернусь, очень скоро. Не успеешь и соскучиться, – торопливо подхватил сумку и энергично направился к стойке регистрации.
Он прошел все формальности, обернулся, и поймал на себе больной, умоляющий взгляд Анечки. Ладошки сложила в умоляющем жесте под грудью. Лицо у нее было такое, что захотелось все бросить и вернуться. И от ее необычного взгляда он ощутил, не сказать, что головокружение, но нечто вроде, а еще ему показалось, что длилась эта немая сцена невыносимо долго.
На душе было неспокойно, томительно, словно он совершает большую ошибку.
Он мало чего боялся в этой жизни, а если и боялся, то умел победить страх. Но потерять Анечку боялся. Для парня, проведшего детство в детском доме, она была всем, была лучшим, что произошло в жизни. Володя вспомнил, как впервые встретил свою любовь…
Он торопливо подошел к автоматической кафешке, в которой обычно обедал. Стеклянная дверь, пшикнув, распахнулась настежь и застыл у порога. Напротив входа за пластиковым столиком с чашкой кофе сидела девушка. Лет двадцати трех, а может, двадцати пяти. Он бы не смог ее описать; в этот момент лишь заметил, что кожа ее белоснежна, а волосы – иссиню-черные, брови подобны крыльям парящей птицы, губы –пухлые и непривычно яркие, манящие. Кого-то она напоминала… Не знаю! Ничего не знаю! Но он знал одно – девушки прекрасней не встречал. Ни одна из женщин сравниться с нею не могла. Даже длинноногая Анжелика, последняя знакомая… Незнакомка повернулась, и он заглянул ей в глаза.
Колдовские, странные, темные как ночь, влажные и блестящие… Какой взгляд! Какая красавица, черт побери!
Он не помнил, что делал в тот день, с кем встречался, кому звонил. Все колебалось и плыло словно в тумане…
Он оскалил в шпанистой улыбке зубы, повернулся и скрылся за дверью.
Ровно через месяц началась война с межзвездной империей волфов.
***
В середине двадцать второго века удалось реализовать старую, еще двадцатого века, идею варп-двигателя. Человечество, объединившись в Генеральную Директорию, отправилось покорять звезды. Наступила героическая, овеянная легендами эпоха космической Конкисты (исп. conquista – завоевание, термин, употреблявшийся в исторической литературе применительно к периоду завоевания Мексики, Центральной и Южной Америки испанцами и португальцами в конце 15-16 веке.).
А через двадцать лет произошла катастрофа. Мирный исследовательский корабль «Магеллан» наткнулся на инопланетян. Первый контакт закончился трагически. Военный корабль империи волфов уничтожил земной.
Орион – рукав нашей галактике, где расположена Солнечная система, раздирали зависть, жестокость и яростные войны. Три расы, владевшие технологиями межзвездных полетов, сошлись в непримиримой битве: собакоподобные волфы, разумные ящеры Лабхи и невообразимые для землян Биин-арапо. Человечество вынужденно вступило в схватку на стороне противников волфов, старейшей расы рукава Ориона, владевшей колоссальных размеров межзвездной империей. Существование независимой расы, владевшей технологиями межзвездных перелетов, угрожало миропорядку волфов, где существовали старшие и младшие, а независимых не должно быть. Началась война, названная человечеством Первой Галактической.
Люди оказались талантливой во всех отношениях расой и, благодаря помощи союзников, их технический уровень серьезно подтянулся. Спустя десять лет кровопролитных сражений, стоивших миллионов погибших и сотен звездолетов, объединенные силы человечества, Лабхи и Биин-арапо одержали победу. По итогам мирных переговоров волфы сохранили несколько десятков планет и перенаправили экспансию в сторону от владений победителей, но затаили мечту о реванше.
Прошло двести лет, которые можно назвать мирными. На границах время от времени случались отдельные стычки, под час кровопролитные, но во всеобщую войну они не переходили и так, казалось, будет вечно.
Человечество колонизировало полтора десятка планет. Бурно развивалась культура и технологии. Невиданного размера достигло социальное развитие. Стандарты Генеральной Директории предусматривали всеобщий безусловный (гарантированный) базовый доход (регулярная выплата определенной суммы денег каждому члену определенного сообщества вне зависимости от уровня дохода и без необходимости выполнения работы). Три четверти населения не работали – в роботизированной, интеллектуальной экономике места им не было. Официально их называли отдыхающие, а неофициально обзывали «жрунами». Вместе с тем все меньше оставалось людей готовых рисковать жизнью за идеалы Директории; население богатых стран и планет погрязло в роскоши и вседозволенности, пышным цветом расцвел сепаратизм, религиозный фанатизм, социальное неравенство и преступность.
Война, названная впоследствии Второй Галактической, началась внезапным нападением флота волфов на Дальний Форпост. В результате орбитальной бомбардировки термоядерными и зарядами с антиматерией, поверхность планеты на десятки, если не на сотни лет стала непригодна для сколько-нибудь сложной жизни.
Планета Дальний Форпост расположена в системе желтого карлика в сорока трех световых годах от старой Земли. Открыта в начале двадцать третьего века экипажем исследовательского варп-корабля «Герои Новороссии». Радиус планеты немного больше земного: 6572 км. Ускорение свободного падения 9,9 м/с2. Обладала атмосферой, в основном состоящей из углекислого газа и, биосферой на уровне мхов и водорослей. Колоссальные массы воды были скрыты в полярных ледниках и вечной мерзлоте.
Планета располагалась на полпути к империи волфов и потенциально могла стать крупным источником продовольствия. Поэтому странами Восточной Европы было принято решение об освоении. Терраформирование завершилось к середине двадцать третьего века.
На планете один гигантский континент, вытянутый вдоль экватора и два небольших в северном полушарии. На большей части территории господствует умеренный и средиземноморский климат.
История: в начале двадцать третьего века заселена выходцами из Восточной Европы и Сибири, в основном славянами: русскими, украинцами, поляками, южными славянами, а также румынами (2%) и венграми (3%). Индийское и китайские меньшинства в сумме не превышают семи процентов, компактно проживают в республиках Новая Индия и Новый Китай. Население двадцать восемь миллионов человек.
Языки: общепланетным считаются русский, местными –преобладающей в республике национальности.
Экономика: аграрного типа, развита добыча полезных ископаемых.
Государственное устройство: Славянская федерация – федеративная президентская республика, состоящая из 500 республик и федерального города – двухмиллионной столицы Новой Ладоги. Входит на правах субъекта в Генеральную Директорию.
Выдержка из электронного издания «Галактическая энциклопедия». Издание 156 г. Галактической Эры. Земля. Русская социалистическая федерация. Ленинград.
Лабхи объявили о нейтралитете и это качнуло маятник сил в сторону агрессоров, союзники: человечество и Биин-арапо, отступали, огрызаясь в арьергардных боях.
***
За год до войны, на столичной планете империи волфов, во дворце главы клана Быстроногих.
Молодой милорд Руфас, наследник, с оскаленными клыками, ни на кого не глядя, быстрым шагом покинул покои престарелого главы клана Быстроногих милорда Сафура, которому принадлежала корпорация Инвеко, известная торговыми связями с голокожими (презрительная кличка людей у волфов).
Была гроза – понял начальник разведки клана Имагми, провожая наследника взглядом. Видимо молодой шалопай опять что-то натворил – не самое лучшее время для общения с предводителем, но и отступать поздно. Секретарь уже доложил о просьбе об аудиенции, поэтому, дождавшись поклона секретаря, решительно открыл дверь, ведущую в личные апартаменты предводителя.
Проход дальше закрывала ширма с фантастическими птицами и животными и что дальше не видно.
Страшно свистнул перерубаемый воздух и Имагми на миг остановился и заколебался. Коль дошло дело до фамильного меча, то все плохо. Украдкой приложил ладонь в ритуальном жесте к сердцу. Да дадут изначальные боги удачу! Ну, будь что будет!
Отодвинул ширму.
Милорд Сафура с белой шерстью, в которой почти незаметны седые волоски, все еще крепкий и массивный для своего солидного возраста, с поднятым над головой мечом, замер у низкого ложа-полумесяца. Слева, в широкой части комнаты, – с легким треском полыхали бревна в камине, а перед ним – низкий круглый столик, вырубленный из цельного кристалла сапфира. Еще дальше – бассейн в окружении мини сада. В потоках теплого воздуха шелестела листва, свет приглушен, а у сводчатого потолка плавала имитация газового гиганта с красной нашлепкой колоссального газового вихря на экваторе. В лучах светила вода в бассейне казалась розовой, как драгоценное вино с планеты Алварис, на окруженном креслами столе бутылка.
«Шух!» – снова пронзительно свистнул разрубаемый воздух, меч отправился в ножны и только тогда налитый кровью взгляд предводителя обратился на Имагми.
– Чего тебе, Имагми, утащи тебя в Преисподнею изначальные боги!? – рыкнул гневно, треугольные уши воинственно встопорщились, – Ты не видишь – я занят?
В былые времена Имагми, пожалуй, не рискнул бы тревожить предводителя, который «славился» необузданным нравом. Голову бы не снес нерадивому, посмевшему помешать, а вот руку или ногу – вполне. Валяйся потом десяток дней в регенерационной камере – отращивай! Удовольствие гораздо ниже среднего, но годы и опыт смирили буйный нрав и Имагми небезосновательно надеялся на понимание.
– Достопочтенный милорд! – престарелый начальник разведки почтительно склонил голову и ритуально приложив руку к левой стороне груди, – Я лишь исполняю ваш приказ – немедленно сообщить, когда утрясутся все нюансы с соглашением с голокожими.
Предводитель несколько мгновений безмолвно смотрел на крупные завитки седеющей шерсти, плотно покрывавшие макушку склоненной головы, потом раздвинул тонкие черные губы, сверкнули белоснежные клыки – жест – аналогичный человеческому смеху. Уселся за стол и положил на него, рядом с бутылкой, меч:
– Смел, ничего не скажешь смел, – немного оттаял глава клана, а Имагми, наконец, выпрямился, – И предан… Где еще я возьму такого верного и ловкого стража интересов клана, который к тому же не имеет слишком далеко идущих амбиций, как, скажем, Э`Неримо?.. Соглашение с этими, как их… Ндзорами?
– Так и есть, милорд, Виндзорами.
– Да какая разница как называется этот клан голокожих, – с некоторой досадой произнес Сафура, – Докладывай, верный слуга!
– И спасибо, милорд за высокую оценку моих стараний…
– Полно Имагми! Давай по существу! – недовольно рыкнул старый повелитель.
– Как прикажите, милорд, – послушно склонил голову верный слуга, – Как вы повелели, мы подготовили соглашение. Все наши требования учтены, но голокожие просят 500 тонн высокообогащенного урана.
– Сумма серьезная, но даже если не обратимся за компенсацией расходов к совету кланов, мы можем позволить себе такие расходы… – Сафур удивленно рыкнул. – Вышли на своих врагов с предложением предать собственную расу… Немыслимо! Не пойму, чем они руководствуются? Да за такое предательство в империи медленно сжигают в раскаленном котле.
– Они не волфы, милорд – они не подчиняются заветам изначальных богов, хотя и у них за предательство строго наказывают.
Глава клана презрительно дернул кончиками ушей. На несколько мгновений установилась напряженная, словно натянутая тетива лука, тишина.
– А понимают они, что потеряют территории?
– Конечно, милорд. Они понимают, что это неизбежно и согласны на это… – он резко остановился, давая повелителю возможность самому закончить мысль.
Тот несколько мгновений осмысливая услышанное. И у начальника разведки мелькнула мысль, что, несмотря на годы тот все еще остер умом, хотя не так вспыльчив, как раньше. Сафур поднял глаза:
– Согласны на территориальные потери… Но зачем это им? – тонкие губы Имагми раздвинулись, обнажив волчьи, словно у дикаря, клыки, – Они же голокожие – одной расы с теми, кто от этого пострадает!
– Деньги. Как всегда, деньги и положение, а остальное мишура, – спокойный, размеренный голос верного слуги так не соответствовал содержанию речи, – Их не устраивают глупые законы их империи. Согласно им, крупные предприятия должны быть или государственными, или принадлежать местным сообществам или быть частно-государственным партнерством. Виндзорам и тем, кто их поддерживает, надоело быть на подхвате у государства и чиновников.
Глава клана еще несколько мгновений сохранял прежнюю позу у стола, ожидая продолжения, потом неторопливо выпрямился. Собеседники обменялись понимающими взглядами, потом Сафура оскалил клыки.
– Изначальные боги… нашими руками и за наш счет хотят приобрести власть. Пусть, – он снова презрительно дернул кончиками ушей, – … Уничтожить голокожих руками других голокожих во имя процветания расы волфов… Руками одних врагов уничтожьте других. Это правильная война как учил великий учитель Гуан-Лао!
Имагми подтверждающе рыкнул. Глава клана задумался. На несколько мгновений установилась напряженная, тишина, повернулся вместе с креслом.
