Олег Дивов
Абсолютные миротворцы (сборник)
© Дивов О., 2017
© Оформление. ООО «Издательство „Э“», 2017
Холод, голод, интеллект
Тигра сказал «спасибо» и неуверенно покосился на Пуха.
– Это и есть чертополох? – шепнул он.
– Да, – сказал Пух.
– Тот, который Тигры любят больше всего на свете?
– Совершенно верно, – сказал Пух.
– Понятно, – сказал Тигра.
И он храбро откусил большущую ветку и громко захрустел ею.
А.А. Милн. Винни-Пух и Все-Все-Все
В феврале на территорию забрёл медведь-шатун, голодный, несчастный и совсем уже тупой от безнадёги. Примерно через километр он наткнулся на Седьмого, который тащил соль лосям.
Медведь остановился, подслеповато уставился на Седьмого и потянул носом воздух. Сталь и пластмасса не вызвали у зверя никакого интереса, но холщовый мешок для соли впитал запах комбикорма. Им провоняло насквозь всё Лесничество, и это был запах еды.
Седьмой тоже встал и теперь разглядывал встречного своими линзами. В памяти робота всплыл каталог актуальных животных территории с записью о том, что единственный наличный медведь сейчас мирно спит в берлоге. Следовало выяснить, наш ли это подопечный (да/нет), и в обоих случаях доложить Первому.
Индивидуальный чип животного не отзывался. Седьмой решил проверить визуальную метку на ухе медведя, для чего смело двинулся на сближение.
Медведь принял угрожающую позу и заворчал.
Паукообразная железяка с мешком соли на спине не пугала медведя. Его уже вообще мало что могло испугать. С начала зимы у него в голове помещалось только две мысли: «хочу есть» и «еды нет», – причём вторая уверенно доминировала. Медведю лень было тратить последние силы на какую-то ерунду, поэтому он её, ерунду, предупредил.
Тем временем лёгкий ветерок донёс запах медведя до лосиного стада, и оно без долгих размышлений двинулось куда подальше.
Седьмой, чтобы разглядеть метку, всё пытался зайти сбоку, но медведь поворачивался к нему носом. Через минуту эти танцы медведя утомили, и он в полный голос зарычал.
Грозный рык услышала волчья стая, дремавшая в полукилометре к западу, вдоль тропы к месту прикорма лосей. Волки от неожиданности пришли в ужас и попытались броситься врассыпную. К счастью, вожаку как самому рассудительному и ответственному удалось худо-бедно сгуртовать их в компактную группу и пригнать обратно. Понятно, что никто не ждёт зимой медведя, но надо как-то уже собраться и защищать свой ареал от вторжения чужака. А главное, с минуты на минуту по тропе должен был пройти Шестой с волокушей, полной волшебно пахнущего комбикорма. Время к обеду, а обед – это святое. Нельзя просто так взять и удрать, поджав хвост, когда обед.
Строго говоря, комбикорм совсем не нравился волкам на вкус, – неудивительно, ведь исходно он предназначался для лосей, – но лоси от него вообще шарахались, а волки ничего так, приспособились и даже в некотором смысле насобачились.
Этот своеобразный продукт возник в Лесничестве случайно. Поздней осенью у Первого вдруг завис основной мозг, и он со вспомогательного дал команду на перезагрузку. Всё прошло вроде нормально, но в «поваренной книге» Первого каким-то образом слиплись и наложились один на другой два рецепта – подкормки для волков на суровые холода и собственно зимнего комбикорма для лосиного стада. Зима выдалась самая обычная, помогать хищникам никто не собирался, а насчёт лосей было распоряжение увеличить поголовье, так что готовили для них помногу и часто.
Когда выпал снег, Первый загрузил рецепт своим лесникам. С тех пор Четвёртый, Пятый, Шестой и Седьмой бегали по территории, собирая всю дохлятину, кидали её в дробилку, щедро добавляли кору осины и ивняка, чуточку дрожжей, соли – спасибо, не сахара – и самую малость рыбьего жира, чисто как лекарство.
Иногда в дробилку попадали сонные енотовидные собаки, которых роботы вытаскивали из-под бурелома вдоль реки. Тогда приготовление корма сопровождалось дикими воплями, и у всего леса на некоторое время дыбом вставала шерсть.
На выходе получалось нечто с запахом, будоражащим воображение настолько, что человек, наверное, упал бы в обморок от избытка чувств.
Волки, едва унюхав комбикорм в первый раз, натурально сдурели, вовсе потеряли инстинкт самосохранения и несколько раз пытались залезть в ангар, где располагалась «лесная кухня». Сначала они взялись за подкоп под забор Лесничества, затем кидались, очертя голову, в открытые ворота и атаковали волокушу на выходе из ангара, но разряды из шокеров, то в воздух, а то и прицельно, образумили стаю. Волки припомнили, что они умные, и попробовали напрыгивать на волокушу по пути следования, когда её тащил и соответственно оберегал только Шестой. Но жадный робот метко отстреливался электричеством и больно дрался манипуляторами. Прибыв на место, он раскладывал еду лопатой по лосиным кормушкам. Приходили лоси, останавливались в почтительном отдалении, нервно втягивая ноздрями воздух, тяжело вздыхали и уходили, а потом и вовсе бросили это дело – приходить. Но Шестой всегда бдительно охранял кормушки, пока нетронутая пища не смерзалась в комья, разгрызть которые вряд ли смог бы даже ископаемый тираннозавр. Тогда Шестой выковыривал, а то и выдалбливал комья из кормушек всё той же лопатой и сваливал в кучу. День ото дня куча росла, бессмысленная и беспощадная.
Решение нашлось само: лопата. По дороге она просто лежала на волокуше. При очередной попытке разбойного нападения один из волков случайно уронил лопату на снег – и вдруг Шестой отвлёкся, бросился подбирать инструмент. С тех пор все грабежи проходили по шаблону и всегда удавались. Молодой волк хватал лопату и принимался носиться с ней по лесу, а за ним гнался Шестой, отчаянно треща шокером. Стая тем временем забиралась на волокушу и давилась комбикормом. Волки от него пухли, словно на дрожжах, мучились изжогой, страдали запорами, а когда не страдали, тогда пукали так, что сами пугались. Но это была еда, за которой не надо бегать зимой по снегу. Много еды регулярно и практически без усилий. И в конце концов, она сногсшибательно пахла едой. Перестать её жрать было выше звериных сил.
Потому что нельзя просто так взять и перестать жрать опилки с мясом.
Услыхав очень сердитого медведя, разжиревшие и обленившиеся волки поначалу дали слабину, но быстро собрались с духом и приготовились оборонять свою кормовую базу.
Микрофоны на деревьях тоже расслышали предупреждение от крупного хищника, и теперь Первый несколько раз в секунду дёргал Седьмого, требуя доложить обстановку.
Седьмой ничего внятного сообщить не мог, поскольку не удавалось идентифицировать медведя ни как местного, ни как чужого.
К счастью, Первый отличался от Седьмого не только тем, что был здоровый и на гусеничном ходу. Он был тупо умнее. В том смысле, что у него были прописаны кое-какие сложные алгоритмы. Поэтому он выгнал из ангара на мороз Второго, приказав уточнить наличие «своего» животного в берлоге. А Седьмому рекомендовал до выяснения не дёргаться, но контролировать ситуацию.
Параллельно Первый отправил запросы соседям, не терялся ли у них медведь.
Соседи, как всегда, не ответили. К сожалению, Первый не мог задать самому себе вопрос: «Сдохли они там, что ли?», – а то бы давно проверил это и попутно закрыл много других вопросов, которые, увы, тоже не был обучен сам себе задавать.
Седьмой перестал скакать вокруг медведя. Тот слегка успокоился и потянулся к роботу посмотреть, не почудился ли ему с голодухи вкусный запах.
Седьмой, в точности следуя базовой служебной инструкции, замер.
Медведь потрогал мешок лапой, толкнул, но Седьмой цепко фиксировал поклажу всеми четырьмя верхними манипуляторами. Зверь лизнул мешок, разочарованно вздохнул, а потом, убирая лапу, случайно распорол когтями холстину. Куски соли посыпались на снег.
Это была уже потрава и грабеж. Седьмой, опять-таки строго по инструкции, включил шокер и дал предупредительный разряд в воздух.
Запахло грозой.
Медведь слегка оживился, схватил Седьмого за ногу и принялся с лязгом и скрежетом, осыпая все вокруг ржавчиной, дубасить роботом об сосну.
Дубасить логичнее об дуб, но дуба поблизости не оказалось.
Грохот поднялся оглушительный и убедительный. Волки мигом утратили боевой настрой и организованной толпой бросились наутёк, лоси ускорили бег куда подальше, а в паре километров к востоку настороженно замер тигр.
Тигр был старый, опытный, голодный и злой, на след медведя наткнулся ещё двое суток назад и сразу понял, что это, несмотря на солидные размеры, лёгкая добыча. При известной сноровке завалить полудохлого шатуна не составит труда. Пока догонишь – совсем ослабеет, а больше тела – больше еды.
В красивой голове тигра помещались целых три мысли, но включались они строго по отдельности. Раз в году тигру хотелось размножаться, всё остальное время – либо спать, либо есть.
Внимательно прослушав серию звонких ударов железом по дереву, тигр понял, что ничего не понял, а вот кушать очень хочется, и продолжил движение по следу, приближаясь к границе территории Лесничества.
Из сосны летели щепки. Седьмой запросил разрешения на активную оборону, получил его и шарахнул медведя электрическим разрядом в нос.
Лучше бы он этого не делал, но кто ж ему посоветует.
Медведь уронил добычу, сел на задницу и так осатанело взвыл, что с несколькими волками случился на бегу приступ медвежьей болезни. После чего сгрёб Седьмого за другую ногу и приложил его об сосну уже не абы как, а целенаправленно.
Лоси поскакали во всю дурь.
Тигр снова остановился и задумался.
Седьмой подал сигнал паники: спасите, убивают.
В это время на входной след медведя наткнулся Десятый. Он патрулировал границу, волочась брюхом по глубокому снегу и отчаянно загребая всеми шестью ногами. Десятый сопоставил данные – направление следа, тарарам, доносящийся из леса, и панический вопль Седьмого – и доложил Первому: я недалеко, готов идти на выручку.
Первый дал добро. Десятый свернул с маршрута и углубился в чащу.
Через несколько минут к границе подошёл, а точнее, подплыл по сугробам тигр. След Десятого поверх медвежьего не смутил тигра нисколько: он похожие следы видел с детства и привык игнорировать. Они его преследовали всю жизнь. Они просто ничего не значили.
Тигр пересёк границу.
Тем временем распахнулись ворота Лесничества, и на тропу вышел Шестой с волокушей, полной еды. От еды одуряюще сладко несло тухлятиной.
Из еды торчала лопата.
Второй приблизился к берлоге и остановился, выискивая в памяти варианты проверки наличия спящего медведя под землёй. Если сканер не добивает до медвежьего чипа, то либо ему не хватает буквально метра, либо никого нет дома – и как узнать? В надежде сократить дистанцию робот взгромоздился на «крышу» берлоги, та опасно захрустела, а чип всё равно не считывался. Других вариантов не нашлось, и Второй запросил инструкций у Первого.
Из глубины леса на выручку Седьмому бежали заготовители провианта – Третий, Четвёртый и Пятый. Третий нёс с собой дохлого зайца, Четвёртый – крепко промороженную ворону, Пятый тащил за шкирку здоровую, килограммов на десять, енотовидную собаку, притворившуюся мёртвой.
Седьмой получил распоряжение отключиться во избежание коротких замыканий – и тоже притворился мёртвым.
Восьмой и Девятый, увязая в снегу, бродили вдоль границы на севере и западе, неся патрульную службу, они были далеко, не могли ничем помочь, да их и не позвали.
Десятый, ориентируясь по звуку, сошёл с медвежьего следа, чтобы срезать угол и выиграть минуту. Через тридцать секунд ему встретилась пара лежачих сосен. Перелезая через них, он поскользнулся, угодил ногой между стволами и намертво застрял.
Волки устали бежать и бояться, сбавили темп, отдышались, сразу почувствовали себя лучше и начали закладывать дугу, чтобы вернуться назад и, возможно, если снова не испугаются, зайти противнику в тыл.
Лоси удирали все дальше и тоже с каждой минутой чувствовали себя всё лучше.
Тигр бесшумно крался туда, где громыхал медведь.
Вслед за тигром границу территории пересёк его охранник.
В отличие от роботов Лесничества, регулярно встававших на подзарядку, это был полностью автономный тяжёлый агрегат размером с тигра. Раз в году охранника просто меняли – прилетала с Базы машина, забирала одного на профилактику и оставляла другого. Задачей охранника было потихоньку ходить за ценным «краснокнижным» зверем на почтительном удалении, чтобы не мешать охотиться, но в случае угрозы выдвигаться и спасать подопечного. Для обороны тигра от браконьеров охранник был вооружён свистком, наручниками и тазером, бьющим на десять метров. В случае поимки нарушителя охраннику полагалось вызвать с Базы «летающую платформу», а та своим гибким манипулятором выдернула бы злодея из любой чащи и унесла в руки правосудия.
По проходимости робот-охранник почти не уступал тигру, но на всякий случай – пробиваться, например, сквозь бурелом – был оборудован цепной пилой со строгой инструкцией применять её только в форс-мажорной ситуации.
Сейчас радар охранника впервые за всю его долгую службу видел сразу несколько крупных целей, быстро сближавшихся с подопечным. Бежать сломя голову навстречу тигру мог, наверное, тот, кто очень по нему соскучился, но охранник такого варианта не знал. С его точки зрения, тигра все хотели обидеть, а особенно – вот эти. Охранник прибавил ходу.
А Первый, покопавшись в памяти и не найдя там никаких конкретных указаний по спящим медведям, дал Второму команду справляться органолептическими методами, и как можно скорее. Потому что Седьмого того и гляди расшибут на запчасти, и с этим агрессивным мишкой надо разобраться: если чужой – гнать взашей с территории всеми наличными средствами, а если свой – Первый должен выдать кому-то ружьё с усыпляющим шприцем.
Второй, недолго думая, огляделся, увидел кучу валежника, извлёк оттуда с громким хрустом крепкую лесину метров пяти и щедро, почти на всю длину, воткнул её в берлогу.
Эффект вышел сногсшибательный.
Медведь, похоже, начал просыпаться, ещё когда над ним затрещал потолок, и, может, даже что-то сказал по этому поводу, но в силу необычно шумной обстановки Второй его не расслышал.
И тут медведю сунули не пойми куда здоровенный дрын.
Берлога словно взорвалась: раздался оглушительный рёв; оглобля, сломанная пополам, усвистала в небеса; полетели во все стороны ошмётки дёрна и сучья; из-под земли выстрелила разъярённая коричневая туша, снесла Второго, перекатилась через него, снова взревела, схватила робота за что попало и шандарахнула о ближайший ствол.
Второй доложил Первому, что наш медведь на месте.
После чего встал на ноги в ожидании дальнейших указаний.
Медведь, увидав, что нарушитель спокойствия не спешит убегать, совершенно от такой наглости озверел, прыгнул к роботу, сцапал его за ногу и снова жахнул об дерево.
Как нарочно в этот момент шатун опять приложил об сосну Седьмого.
Волки, которых угораздило влететь точно посреди, говоря по-учёному, стереобазы, – услыхав такой хеви-метал, просто упали и зарылись в снег.
Они были отважные звери, особенно когда голодные, но такого с ними ещё не случалось, а волки страдают от рождения неофобией. Люди их когда-то простыми красными флажками запугивали. И уж к визиту оркестра ударных инструментов стая точно не готовилась.
Медведь прислушался, заинтересовался и треснул Второго об сосну ещё раз.
Шатун ответил.
И они начали перестукиваться.
Волки попытались закопаться глубже, но там была уже земля.
Десятый перестал рваться из западни и теперь сосредоточенно отвинчивал застрявшую ногу.
Лоси вынеслись на западную границу территории, где им подвернулся Девятый. Сманеврировать в глубоком снегу он толком не мог, поэтому лоси его сшибли, затоптали и унеслись через заснеженное поле в направлении ближайшего перелеска. Девятый, лёжа на спине в сугробе, задумался, почему всё вокруг белое, и сообщил об этом открытии Первому. Тот приказал включить режим диагностики и не мешать. Первый был занят – думал, кому вручить ружьё для усыпления медведя. Свободен от срочных задач остался только Восьмой на северной границе, и Первый его вызвал.
И тут переменился ветер.
Дунуло сильно, так, что зашумели сосны. И дунуло с востока.
Шатун, который окончательно сдурел от всего происходящего, впал в прострацию и меланхолично лупил роботом по сосне – дзынь! дзынь! дзынь! – внезапно понял, что у него за спиной готовится к прыжку тигр.
До волков донёсся запах от волокуши.
И до разбуженного медведя тоже.
Медведь более-менее пришёл в себя, бросил Второго и теперь больше всего хотел залезть обратно в берлогу, но запах…
Он просто сводил с ума.
А тигр уже собирался прыгнуть шатуну на загривок, когда тот развернулся и, словно заправский молотобоец, с плеча ошарашил противника железякой по лбу.
В железяке, отключённой во избежание коротких замыканий, случилось короткое замыкание, и она засадила тигру из шокера в морду двадцать шесть ватт при напряжении пятьдесят киловольт.
Тигр молча сел на задницу. У него даже хвост перестал дёргаться.
Тут почти одновременно к месту происшествия выскочили с разных сторон Третий, Четвёртый и Пятый. Они быстро оценили степень угрозы и перенацелились с шатуна на более опасного зверя. Тем более что шатун мирно сидел на месте и очень спокойно разглядывал тигра.
Две короткие секунды вдруг растянулись почти до бесконечности.
У шатуна всё путалось в голове. С одной стороны, в его медвежьей картине мира тигр не считался едой, а с другой – вот этого полосатого он бы с удовольствием слопал. Осталось понять, тигр уже в состоянии еды или следует его довести до кондиции, и как бы это половчее устроить… или это он, медведь, уже еда для тигра, а тот просто решил отдохнуть перед обедом. Так или иначе, что-то надо делать, но шевелиться лень и соображать тоже лень. Шатун смертельно устал, силы покидали его. Ещё одно движение мысли – он упадет и заснёт прямо тут. И окажется едой.
Тигр очнулся. Медленно, очень медленно встал на ноги, тряхнул головой и начал сдавать назад, подгибая лапы, чтобы прыгнуть. Перед ним сидел тощий и облезлый медведь, глядя стеклянными глазами куда-то внутрь себя. Между двумя хозяевами тайги тоже медленно, очень медленно расправлял конечности, вращал окулярами и мигал лампочками самопроизвольно включившийся Седьмой.
Где-то в лесу рычали, взрёвывали, бегали и прыгали, хрустели ветвями и трещали электричеством – здесь это никого не трогало. Здесь шла своя игра, для настоящих зверей, один раз и насмерть.
Потом две почти бесконечные секунды кончились.
В каталоге актуальных животных территории никаких тигров не значилось, но что перед ними крупный хищник, способный учинить грандиозную потраву, роботы осознали. Каждый по отдельности, Третий, Четвёртый и Пятый приняли решение немедленно выдворить нарушителя за границу путём запугивания. С этой целью Третий метко швырнул в тигра дохлым зайцем, Четвёртый – задубевшей вороной, а Пятый – енотовидной собакой.
Зайцем тигра приложило по шее, ворона ударила в глаз, а енотовидка прилетела точно в ухо, вцепилась клыками и повисла, брызжа слюной и отчаянно вереща.
Енотовидка тот ещё боец, просто силы быстро оставляют её, в первую очередь сила духа, а то бы она вам показала, где раки зимуют.
До тигра наконец дошло, что, наверное, зря он сюда припёрся. Здесь всё неправильно, кругом сумасшедшие, никто не горит желанием признавать его за царя зверей и становиться едой.
Кроме того, вдруг очень заболело ухо и стало как-то шумно.
Тигр взвыл и начал прыгать на месте, отчаянно мотая головой и отмахиваясь передними лапами.
Шатун всё так же сидел в позе равнодушного созерцателя и равнодушно созерцал. Казалось, он спит.
Третий, Четвёртый и Пятый подскочили ближе и принялись стегать царя зверей электрическими разрядами. Тигр взвыл ещё громче. Тем временем очнувшийся Седьмой сделал то, что всегда делает робот, вышедший из «спячки» и завершивший самодиагностику, – передал отчёт о происходящем куда следует и запросил инструкций.
Первый отлично знал, что тигр – редкий и ценный зверь из Красной книги. Он приказал немедленно прекратить самоуправство, а тигра зафиксировать – и ждать на месте. После чего схватил ружьё и выкатился из ворот Лесничества, чтобы как можно скорее встретиться с Восьмым.
Манипуляторы Первого были не хуже, чем у его команды, и подстрелить тигра усыпляющим шприцем ему не составило бы труда, но до цели сначала надо добраться, а сам он выглядел, как гусеничный вездеход, и далеко не всюду на территории мог пролезть без помощи цепной пилы. Этих пил у него имелось целых две на всякий пожарный случай, однако пока он рассчитывал обойтись без лесоповала. Первого учили не губить, а оберегать и сохранять. Он умел разбирать буреломы и пробивать лесозащитные полосы, у него был спереди бульдозерный отвал, а на спине – подъёмный кран с «хваталкой», вместо которой можно поставить буровую насадку или экскаваторный ковш. Первый мог отремонтировать что угодно в Лесничестве, включая любого из своей команды, а в труднодоступных местах роботы-«пауки» служили ему руками. Чтобы Первый решал все эти задачи, конструкторы загрузили ему интеллект, то есть общую способность к познанию мира и использованию полученного опыта для управления окружающей средой. Ну вот он и управлял тут. Познавал и управлял год за годом.
Тигр ему на территории не был нужен даром, но избавиться от гостя следовало деликатно – утихомирить и оттащить как можно дальше. Оттащить… Первый вспомнил про волокушу и позвал Шестого.
Шестой не отвечал. Он уже второй месяц не отзывался по радиоканалу, вероятно, у него был неисправен передатчик. Шестой чётко исполнял свои обязанности, не нуждаясь в дополнительном руководстве, и Первый наметил ремонт на период сезонной профилактики, когда так и так придётся вскрывать лесника. А теперь на пустом месте выросла проблема. Первый запомнил это и сделал вывод: что сломалось – чини сразу, не откладывая…
«Зафиксировать и ждать – понял», – ответил Седьмой.
Тигр наконец стряхнул енотовидную собаку, та упала наземь, сразу упала духом и опять притворилась мёртвой. Тут бы ей и амба, но внезапно из леса прямо тигру под ноги выскочил молодой волк с лопатой в зубах.
От волка одуряюще несло свежим комбикормом.
Шатун очнулся и со свистом принюхался.
Тигр от неожиданности припал к земле и грозно зарычал.
Волк от неожиданности уронил лопату прямо на енотовидную собаку.
Енотовидка мигом ожила, мёртвой хваткой вцепилась в лопату и вместе с добычей рванула в чащу. Лопата застряла в подлеске, зверёк выплюнул её и был таков.
Тигр обалдело таращился на волка, втягивая носом волшебный запах.
«Так вот ты какая, самая вкусная на свете еда», – подумал тигр.
Волк увидел, что ему обрадовались, и это неспроста. Он развернулся и задал стрекача. За ним, напрягая остатки сил, увлекаемый запахом пищи, бросился шатун. Следом метнулся было тигр, но тут на него внезапно напрыгнули с четырёх сторон и ухватили цепкими железными лапами.
А из леса выбежал ещё один робот. В манипуляторах он сжимал лопату.
Шестой сразу понял, что перед ним крупный и опасный хищник, совсем лишний на территории, и принял решение немедленно гнать хищника отсюда путём запугивания.
Тут к месту событий проломился сквозь чащу робот-охранник.
Умей он удивляться, его бы хватил удар. Картина ему открылась, мягко говоря, необыкновенная.
Четыре железных паука растянули царя зверей во все стороны за четыре лапы, а пятый стоял у тигра перед носом и лупил его по морде лопатой.
Царь зверей сносил экзекуцию молча, безвольно свесив хвост. Кажется, хищника разбил паралич воли на почве когнитивного диссонанса. Не исключено, что тигр впервые в жизни осознал себя едой и теперь потихоньку свыкался с этой новой парадигмой.
Охранник, даром что здоровый, был сравнительно умён и первым делом попытался связаться с коллегами. Увы, они числились по разным ведомствам и работали на несовпадающих частотах. Использовать аварийную волну у «рядовых» лесников не было полномочий, зато на ней охранник поймал их старшего – Первого.
Они друг друга не поняли.
У них не вышло идентифицироваться по серийным номерам, коды организаций тоже ничего им обоим не сказали, Первый спросил: «Из какого ты Лесничества?» Охранник не сумел ответить. Когда-то в незапамятные времена их проектировали и собирали разные подрядчики, каждый со своей номенклатурой. Дальше у Первого оказалось местное подчинение, а у охранника федеральное. Ведомства обязаны были «познакомить» своих сотрудников и обеспечить взаимодействие, но не успели, а потом всем стало не до того. Лесничество и База работали сами по себе, их подопечные не пересекались на местности, им нечего было делить и незачем общаться до нынешнего дня.
Ну вот, встретились два одиночества.
Они не могли ни о чём договориться. И уже не имело значения, каков у обоих интеллект. Потенциально и в теории им вроде бы ничего не мешало наладить контакт, взаимообучиться, расширить границы своего мира, освоить новые понятия, стать эффективнее и в конечном счёте умнее – ничего, кроме одной малости. Два робота не сумели, для начала, обозначить себя, дать себе имя, понятное другому, имеющее смысл в его системе координат. Объяснить, кто они такие и зачем они тут.
Они не способны были начать диалог. Первый видел охранника чужаком, вторгшимся на территорию, и хотел, чтобы тот немедленно убрался. Охранник видел, что банда Первого мучает тигра, – и требовал, чтобы немедленно прекратили, иначе он примет меры. Первый не понимал, какая между охранником и тигром связь, поскольку чужак не принадлежал ни к одному Лесничеству, а значит, не мог ухаживать за животными. А охранник, умей он задавать себе вопросы, наверняка бы задумался, куда здешние роботы подевали своих тигров, какое за этим кроется преступление и не пора ли тут всех задержать.
Первый не догадывался, что его Лесничество – экспериментальное и теперь навеки единственное. А охранник вообще не знал, что Лесничество существует.
Он бросил попытки чего-то добиться от Первого и перешёл к активной обороне.
Тем временем молодой волк, петляя, как заяц, в надежде сбить шатуна со следа, добежал до волокуши. Он хотел предупредить стаю, что сюда вот-вот припрётся огромный страшный зверь и отнимет всю еду, но остановился и только глаза вылупил.
Стая, давясь и чавкая, жадно поедала комбикорм.
Вместе со стаей давился и чавкал упитанный бурый мишка.
Еды оставалась ещё целая куча, и на вершине этой кучи сидела енотовидная собака.
Она тоже давилась и чавкала.
Судя по следам у волокуши, тут сначала пытались разобраться, кто в лесу главный, немного побегали-попрыгали и даже слегка поломали подлесок, но вскоре запах еды уравнял всех.
Енотовидная собака, не переставая жевать, равнодушно оглянулась на молодого волка через плечо.
Раздалось тяжелое пыхтение, и из леса вылетел шатун.
Не сворачивая и не издав ни единого лишнего звука, он с разбегу воткнулся мордой в комбикорм, уйдя в него по уши.
Куча развалилась, и с неё упала енотовидная собака, тут же на всякий случай притворившаяся мёртвой.
Волки и медведь отскочили назад, приняли угрожающие позы и зарычали, словно одна стая.
Шатун не обратил на них внимания. Он жрал. Он давился и чавкал. Перед ним была еда, много еды. Это было спасение, это была жизнь.
Волки и медведь переглянулись, будто старые знакомые. Собственно, они знали друг друга по запаху, их пути изредка пересекались, но конфликта интересов никогда не возникало, как, впрочем, и желания познакомиться ближе. Зимой с голодухи, когда совсем край и мысль о еде сильнее инстинкта самосохранения, волчья стая может и в берлогу сунуться за парной медвежатиной. Но какая тут голодуха, теперь-то. Вот она, еда, на всех хватит.
Волки и медведь дружно шагнули к волокуше и продолжили обед. Шатун обозначил своё неудовольствие, издав невнятное ворчание сквозь набитую пасть. Он обязан был припугнуть местных хотя бы по статусу, как впёршийся в их угодья завоеватель, великий и ужасный.
Потому что нельзя просто так взять, припереться и начать тут жрать опилки, если ты не великий и не ужасный.
Не поймут.
Стоило, наверное, ещё порычать да поскалить зубы, но выпендриваться не хватало сил. Шатуна снова клонило в сон, и это наконец-то была приятная сонливость. Инстинкт советовал отойти от волокуши, найти безопасное место и там выспаться. Но другой инстинкт сказал: ты вот-вот упадёшь мордой в еду и задрыхнешь прямо тут, и ничего страшного не произойдёт. Жуй давай.
Енотовидка приоткрыла один глаз и задумалась – а чего я лежу мёртвая, когда все едят?
В отдалении противно взвыла цепная пила.
Это охранник понял, что тигра ему без боя не вернут, и пошёл на самые решительные меры.
Сначала он, как положено, дал предупредительный свисток, но его проигнорировали. Тогда охранник подскочил к Шестому, вырвал у того лопату и сломал её пополам. Шестой, обнаружив порчу казённого инструмента, немедленно зарядил охраннику из шокера в лоб и спалил пару сенсоров. Охранник прыгнул на Шестого, подмял под себя и ловко сковал ему наручниками две передних ноги. На этом наручники кончились. Тогда охранник принялся бегать вокруг тигра и расстреливать лесников из тазера. Злодеи корчились и скрипели, получая разряды, но добычу не выпускали. Более того, пытались бить электричеством в ответ, вынуждая охранника держаться подальше. Несколько раз они попали в тигра, но тот даже ухом не повёл.
Тигр уже ни на что не реагировал, он то ли полностью осознал себя едой, то ли решил притвориться енотовидной собакой.
Шестой неловко скакал за охранником, пытаясь ухватить того за ногу.
У охранника уже кончались заряды, когда Третий завибрировал всем телом, разжал манипуляторы и лёг на снег. Похоже, ему так прилетело, что он вырубился.
Тигр медленно повернул голову и недоверчиво уставился на освободившуюся лапу.
Но тут появился Восьмой с ружьём.
Он увидел тигра, выстрелил в него и попал.
Охранник увидел браконьера, выстрелил в него и тоже попал.
Тигр зевнул и начал медленно сдуваться, на глазах превращаясь в гору полосатого мяса.
Четвёртый, Пятый и Седьмой бросили тигра и всей толпой смело кинулись на охранника. Восьмой, оглохший и ослепший, застыл на месте, вращая туда-сюда башенкой с сенсорами и жалобно попискивая.
Охранник легко стряхнул лесников, но тут сзади набежал на пяти ногах Десятый, вцепился ему в корму и принялся лупить шокером куда попало. Остальные снова напрыгнули со всех сторон, а спереди в поле зрения появился Шестой со сломанной лопатой. Охранник, которому уже нечем было отбиваться, врубил пилу и выставил перед собой.
Шестой подскочил к спящему тигру и врезал ему лопатой по морде.
Ломая деревья, сквозь лес пробился Первый и встал, пытаясь разобраться, кого тут от кого спасать.
