Олег Аникиенко
Кольцевая электричка
– Хорошо, я дам команду в бухгалтерию, чтоб вам выдали наперед двухмесячную зарплату, – предложил директор.
– Лев Николаевич, мне нужна зарплата, не за два месяца, а за три года, – потеряв напор и прикрывая рот рукой, произнесла Антонина.
– Думаю, такой значительный аванс может негативно сказаться на вашей работе, – резюмировал Лев Николаевич и, поразмыслив мгновение, добавил: – А вы не пробовали обращаться в благотворительные фонды? Говорят, они могут помочь в таких серьезных случаях.
– Куда мы только ни обращались, везде говорят: ждите. А времени нет ждать. Смерть – она ждать не умеет, – обреченно произнесла Антонина Евгеньевна.
– Я недавно слышал про один небольшой благотворительный фонд, так там времени на рассмотрение подобных вопросов затрачивают намного меньше, чем в крупных. Я постараюсь вспомнить его название и оставлю координаты у секретаря, – сухо сообщил Лев Николаевич. Единственное, чего он сейчас боялся, – это истерики и криков.
Антонина Евгеньевна не нашла в себе сил что-либо ответить и даже поднять глаза на человека, который имел возможность и средства, но даже не попытался помочь спасти ее любимую внучку, а отговорился, отправив ее в какой-то благотворительный фонд, которого название даже не помнил.
Она встала и, понурив голову, направилась к выходу, еле передвигая ноги, скорее даже волоча их за собой. Взявшись за ручку двери, она обрела необходимое равновесие и обернулась к начальнику, с которым работала уже 12 лет и своим старательным трудом приумножала его богатство.
– Деньги должны быть средством, а не целью, – с трудом проговаривая слова, произнесла Антонина Харлампиева, пошатнувшись и судорожно схватившись за ручку.
– Да, я в курсе, – подняв на нее холодный взгляд, произнес Царь, чеканя слова.
Дверь закрылась.
Часы показывали без семи минут час. Теперь нужно было сделать один звонок и можно было ехать на обед.
– Марина, пусть машина будет готова как обычно, в час я выйду, – произнес он в селектор.
– Будет сделано, Лев Николаевич, – произнесла Марина как всегда четко, но ему показалось, что в ее голосе слегка заметно проскальзывает нота неприязни и презрения.
Записав на стикер по памяти номер телефона, название и имя руководителя фонда социальной помощи, Лев отключил ноутбук и, глядя на ровный ярко-желтый прямоугольник бумажки, подумал о судьбе.
Если допустить, что Бога нет, тогда вся эта жизнь – это тупая попытка убежать от смерти, которая тебя рано или поздно догонит. Если допустить, что Бог есть, тогда должен быть какой-то смысл жизни. Должен быть не только бег по кругу, должны происходить какие-то события, чтобы понять, для чего и как ты живешь. Чтобы вырваться из круга. Если каждое событие происходит не случайно, значит, так и должно быть. А если ребенок заболел, это что – испытание для родителей, как они перенесут потерю? Но испытания не должны ломать, они должны укреплять. Так, может быть, стоит тем, у кого есть возможность, помогать тем, у кого ее нет? Может, те, у кого все есть, и избраны сделать этот мир лучше?
Вообще Лев Николаевич всегда верил в судьбу, как ни пытался избавиться от этого предрассудка.
– Вот, значит, как сказывается возраст: становишься слизняком и философом, а бег по кругу продолжается и никаких событий, открывающих смысл жизни, не происходит, – подумал Царь, вставая со своего кресла в момент, когда минутная и секундная стрелка замерли на цифре 12, а часовая на единице.
Глава 3. Призрак детской мечты
Большой черный «джип» в люксовой комплектации со скрытой под черным смокингом кузова броней, стоивший дороже нескольких лимузинов, стоял на своем законном месте, возле выхода из офисной высотки. Охранник, с вахты проводив директора до машины, направился на свое рабочее место. Возле «джипа» шефа уже ожидал телохранитель и шофер в одном лице, Геннадий.
– Куда направляемся, Лев Николаевич? – открывая для него переднюю пассажирскую дверцу «джипа», доброжелательно поинтересовался Гена. Он знал, что ездить сзади шеф не любил.
Геной Талмаевым звался крупный парень лет тридцати, спортивного телосложения, темноволосый, со стрижкой площадкой и пугающим шрамом, пересекающим левую скулу и теряющимся на мощной шее. Этот сержант, прошедший горячие точки, был одним из немногих сотрудников, к которым Царь испытывал симпатию, хотя ни симпатия, ни безразличие у него никак не проявлялись.
– Как обычно, – ответил Лев, устраиваясь удобнее на сиденье из эксклюзивной кожи. Сейчас он особо повадками походил на льва, развалившегося на троне, покрытом шкурами.
Лев Николаевич считал заданный вопрос лишним, поскольку на обед ездил в одно и то же место, но решил, что сотрудник стремится достойно выполнять свои обязанности, уточняя маршрут передвижения.
«Джип» направился в сторону леска, видневшегося из окна его кабинета. Водитель всегда возил Льва Николаевича обедать в один и тот же охотничий трактир, носящий грозное название «Берлога». Причин было несколько. Во-первых, трактир располагался недалеко от офиса. Во-вторых, он располагался среди деревьев и напоминал бизнесмену о беззаботных летних каникулах в деревне у дедушки с бабушкой. В-третьих, здесь был слышен шум проезжающей рядом кольцевой электрички. Ну и, в-четвертых, в этом дорогом и закрытом месте потрясающе готовили.
Чтобы доехать до кабачка, нужно было миновать переезд. Постоянно, когда они подъезжали к переезду, шлагбаум опускался, чтобы машины пропустили электричку. Гена первое время предлагал выезжать чуть позже, дабы не стоять в пробке на шлагбауме, но Лев не соглашался. Для него это было прикосновение к мечте детства.
В этот раз шлагбаум опустился прямо перед «джипом». Впереди машин не оказалось, и Лев Николаевич был доволен, что сможет рассмотреть электричку совсем близко. Он всегда пытался разглядеть машиниста. Ему хотелось увидеть в окне того веселого усатого дядьку из его детства – может быть, тогда мечта угаснет. Хотя, конечно, это было невозможно: простые арифметические подсчеты говорили о том, что машинист из детства, если и жив, то уже лет 20 находится на заслуженной пенсии.
Перед переездом электричка всегда притормаживала из-за предстоящего поворота рельс.
И тут из окна электровоза выглянул машинист и посмотрел на сидящих в лакированном «джипе». Глаза машиниста на мгновение даже встретились с глазами Льва Николаевича.
Машинист был одет в форменную куртку. На голове была фуражка, из-под которой пробивались черные кудрявые волосы, глаза внимательные, ровный нос, плотно сжатые губы.
Электричка пронеслась, и шлагбаум поднялся, Гена надавил на педаль газа, и машина продолжила свой путь, а Лев Николаевич все еще находился в оцепенении.
То, что он увидел, не укладывалась в его сознании. Он увидел себя стоящим у окна электропоезда. Он увидел не просто человека, похожего на него. Он увидел себя. Он только что смотрел себе в глаза.
Произошедшее событие напугало Льва. Он всегда стремился усилить контроль своего сознания над действительностью, а тут у него явно начались галлюцинации.
– Наверное, это от переутомления – подумал Лев. И попытался занять свой мозг работой, но ничего не получалось: мысли все время возвращались к промелькнувшему образу.
Тут молчание нарушил Гена.
– Кстати, босс, вы не обратили случайно внимание на машиниста? Мне показалось, на вас похож сильно, – Гена украдкой поглядывал на начальника, вероятно, ожидая упреков с его стороны.
– Ты, значит, тоже это видел? Значит, это не галлюцинация? Галлюцинация ведь не может быть у двоих сразу, – озадаченно произнес Лев, после чего, подумав, скомандовал: – Гони на ближайшую станцию, нужно приехать раньше электрички.
– А как же обед? Ведь почти приехали? – огорчился Гена: он привык, что в обеденное время, пока ждал босса возле машины, всегда мог спокойно съесть свой бутерброд, заботливо приготовленный женой.
– Обед отменяется! – с юным задором ответил Царь. В нем проснулся охотник за приключениями, и его это раззадорило.
На ближайшей станции они не успели перехватить электричку – она уехала прямо перед ними. На второй станции электричка начала отъезжать, когда они уже подбежали к электровозу и вновь увидели в окне двойника.
– Вы бы поберегли себя, Лев Николаевич, – глядя на тяжело дышащего после пробежки директора, посоветовал Гена. – Может, в офис поедем? Скоро обед закончится.
– Какой офис? Гони сразу через две станции, чтоб успели наверняка! – возмущенно воскликнул Лев. Он прикоснулся к захватывающей тайне, а его пытались вновь от нее увести.
В этот раз они встретили электричку уже на станции. Гена успел выяснить, где останавливается электровоз, и две фигуры в деловых костюмах и темных очках стояли на перроне, как нечто чуждое, из иной реальности, и вглядывались в приближающийся состав.
Когда электричка остановилась, Лев увидел, что на него смотрит он сам, удивленно моргая глазами. Лев Николаевич по природе своей был лидер и поэтому, несмотря на удивление, взял ситуацию под свой контроль.
– Уважаемый, а можно к вам подняться? – поинтересовался он, глядя себе в глаза.
– Да конечно, – последовал ответ с высоты кабины, и дверь в электровоз открылась.
– Езжай в депо, на конечные эти электрички, и жди меня там. Позвонишь в офис, предупредишь, что меня сегодня не будет, и пусть не беспокоят. Если что изменится, я тебя наберу, – оглянувшись на Гену, распорядился Царь, взялся за поручни и поднялся по лесенке в кабину машиниста.
Глава 4. Двойник
В кабине его встретили удивленные взгляды двоих людей. Первый – худощавый парнишка, по виду чуть старше двадцати лет, белобрысый, в форме, широковатой для его субтильной фигуры, и второй – очень похожий на Льва мужчина. Точнее, его полная копия, кроме прически, которая была у него намного пышней, и волос, казалось, меньше вился.
– Ну что, двойник, будем знакомиться?! Меня зовут Лев Николаевич Образцов, мне 43 года, не женат, судимостей не имею, – придя в себя после непродолжительной паузы и пытаясь улыбаться и говорить непринужденно, произнес Лев и протянул раскрытую ладонь для рукопожатия.
Двойник пожал протянутую руку. Ладонь у него была цепкая и жесткая, это понравилось Льву.
– Меня Жора зовут, Боротайко, – неуверенным тоном произнес двойник. Голос у него был грубее, чем у Льва, и какой-то хрипловатый.
– Куришь, наверное, много? Или что с голосом? – поинтересовался Лев.
– Курю, но голос вроде всегда такой был, – оправдывающимся тоном объяснил Жора.
– А сколько тебе лет, Жора? – спросил Лев.
– Осенью 39 будет, – ответил Жора.
– Не бережешь ты себя, Жора, на 43 выглядишь, надо тебе бросать курить, – как всегда в лоб сделал заключение Царь.
– Да я собираюсь, но, как говорится, сила есть, воля есть, силы воли нет, – пошутил Жора, разводя руками, и добавил: – А я думал, у меня галлюцинации, когда себя в «джипе» увидел.
– Не поверишь, но я тоже так подумал, – сухо согласился Лев.
Он оглядывал кабину машиниста, и к нему возвращалась способность непредвзято мыслить. Его мозг уже осознал возможность чуда и смирился с ней. Устремив оценивающий взгляд на молодого парня, кивнул и поинтересовался: – А это помощник твой?
– Да, он скоро сам машинистом будет, как экзамен сдаст, уже все умеет, способный парень, его Коля зовут, – представил помощника Жора.
– Будем знакомы, Николай, меня Лев зовут, Николаевич, кстати, – пожав помощнику руку, представился Царь.
– А мы и роста одного, – приблизившись почти вплотную, сделал заключение осмелевший Жора.
– А давай померяемся, – предложил Лев Николаевич, – а Коля посмотрит, одного мы роста или нет.
– Давайте, – охотно согласился Жора.
Они стали плечом к плечу, подтянулись и выжидающе замерли, глядя на Колю. Помощник машиниста внимательно оглядел их.
– Жорик выше сантиметра на 4, – ткнув пальцем в сторону Жоры, сделал он заключение.
– Не выше, а длинней, – холодным голосом констатировал Лев; потом, поняв, что строить здесь никого не надо, попытался улыбнуться. Правда, мускулы лица отвыкли от этой формы проявления эмоций, и улыбка получилась очень натянутая, скорей ее можно было назвать гримасой.
Улыбнулся он вовремя. Машинисты расценили его поправку как шутку и весело заулыбались.
– Да просто у меня обувь с каблуком выше вашего, – объяснил Жора, оглядывая свою форменную обувь и легкие итальянские туфли Льва Николаевича.
– Вообще да. Тебе это пару сантиметров роста добавляет, – согласился Лев.
К действительности их вернул голос диспетчера по громкой связи:
– Седьмой, по какой причине создаешь отставание от графика, задерживая отправление?
– Производился техосмотр приборов и механизмов, уже отправляемся, график нагоню, – подбежав к микрофону, ответил Жора, после чего электричка тронулась.
– Вам придется с нами проехаться, Лев Николаевич, раньше следующей станции я вас не смогу высадить, у нас все по расписанию, – объяснил свою поспешность Жора.
– Без проблем, – легко согласился Лев и добавил: – Знал бы ты, как я об этом всегда мечтал.
– Покататься на электричке? – уточнил Жора с недоверием: по-видимому, он принял это заявление за сарказм.
– Ну, вроде того, – решил не вдаваться в подробности Лев.
За последние минуты он испытал столько эмоций, сколько раньше не испытывал и за год. Несмотря на абсурдность ситуации, ему было хорошо и комфортно с этими людьми, в это время и в этом месте, и ни о чем другом ему думать не хотелось.
– Жора, а ты поучи меня водить электричку, – неожиданно попросил он.
– Хорошо. Смотрите, первым делом покажу, как действует тормозная система, – с ходу начал Жора обучение нового помощника машиниста.
Электричка набирала скорость, уменьшая отставание от графика.
Глава 5. До завтра
Обучаться вождению электрички было очень интересно. Если сразу что-то не запоминалось, Жора терпеливо повторял и показывал. Лев стремился быть достойным учеником. Без всяких технических навыков ему было, конечно, тяжело вникнуть в суть механических процессов, но его пытливый ум пытался одолеть мыслью упрямые железки.
Незаметно пролетел световой день. Электричка передвигалась от станции к станции согласно расписанию, минута в минуту, и эта пунктуальность наполняла Льва удовлетворением и счастьем. Господина Образцова не оставляло ощущение, что наконец он осознал смысл жизни.
Человек, который был похож на него больше, чем он сам, свободный от догм и стереотипов, простой в общении и улыбчивый, наполнял его позитивом и энергией. Поэтому ему не хотелось с ним расставаться, когда, уже в полночь, электричка заканчивала свой бег по кругу, и Лев вызвал машину к конечной станции. Но поехал он не домой, а к депо.
Жора вышел в светлой футболке и потертых синих джинсах. Сев в машину на заднее сиденье, где уже расположился Лев, он осмотрел салон и сделал вывод:
– А вы крутой, я таких машин даже по телевизору не видел. Ваша или служебная? – поинтересовался он.
– Служебная, – совершенно честно ответил Лев. Он не стал уточнять, что компания, в которой он «служит», принадлежит ему.
– Вы, наверно, большой чиновник, – сделал вывод Жора.
– Нет, я обычный бизнесмен. Видишь, мы даже друг о друге ничего толком не узнали. Ну, ничего страшного, найдем возможность побеседовать. Ты, кстати, как работаешь? – задал вопрос Лев.
– Я две смены через два дня работаю. Сегодня вторая, так что завтра и послезавтра я отдыхаю, – с нескрываемой радостью ответил Жора.
– Везет тебе, половина месяца выходных получается, – искренне поразился Лев.
– Ну, у нас смена с шести утра, до 12 часов ночи, так что первый выходной отсыпаемся, – пояснил Жора.
– Так ты давай завтра отсыпайся, а вечером я пришлю за тобой машину, и мы с тобой поужинаем в ресторане и пообщаемся, а то послезавтра с утра у меня самолет, и я улечу в отпуск на две недели, – предложил Лев.
– Хорошо, я, как пионер, всегда готов, – добродушно согласился Жора.
– Кстати, познакомься: это мой водитель Гена. Надежный человек. Я не хочу афишировать, что у меня есть двойник, но за ним информация, как за каменной стеной, – представил Гену новому пассажиру машины Лев.
– Привет, – поздоровался за руку с водителем Жора.
– Здравствуйте, Лев Николаевич, – чинно пожал руку Гена.
– Это я Лев Николаевич, а он Жора, – поправил водителя босс.
– Я понял, шучу просто. Действительно очень похож, – сделал вывод Гена.
– Говори, куда ехать, мы тебя до дома довезем, – сказал Лев, и машина поехала.
Жора жил в общежитии при депо. Сюда и подъехал «джип».
– А ты говорил – в депо пошел работать сразу после армии? – поинтересовался Лев.
– Да, сразу после армии, как сапоги снял, – подтвердил Жора.
– А что на квартиру не заработал? – прямо, как обычно, спросил Лев.
– Заработал, но, когда я с женой разошелся, там она и сын остались жить. Но это долгая история, – вздохнув, ответил Жора.
– Ну хорошо, двойник. Отсыпайся – и до завтра, – крепко пожал ему руку Лев.
– До завтра, – улыбнувшись, простился Жора и, выйдя из машины, аккуратно прикрыл дверцу.
– Давай, Геннадий, домой, и не забудь в бухгалтерии отметить часы переработки, – вместо благодарности за сверхурочную работу поощрил водителя Лев Николаевич. – Думаю, из-за срыва вечернего графика обойдемся без утренней пробежки.
Глава 6. День перед отпуском
Утро ничем не удивило. Секундные стрелки с той же размеренностью обегали круги по циферблатам часов. Люди все так же с переменным успехом пытались вписаться в эти круги, иногда опаздывая на целые минуты.
Единственное, что изменилось со вчерашнего утра, – это появилось желание поспать подольше. Обычно Лев не ложился позже 10 часов вечера, а вчера его тело достигло кровати и мгновенно уснуло только в 12 минут третьего ночи.
Заходил куратор регионов Староселец, отчитался в том, что заявки с регионов были вчера собранны до 12 часов, в ответ на что Царь ему сообщил, что в таком случае, если не будет больше накладок, Староселец еще может рассчитывать на 50%-ную премию.
Раздался звонок по внутренней связи.
– Лев Николаевич, сотрудница Харлампиева не вышла сегодня на работу. Звонила ее сноха и сообщила, что вчера, вернувшись домой, она почувствовала себя плохо, и ее отвезли в больницу, – сообщила Марина.
– Пусть не забудет предоставить подтверждающий документ из больницы, иначе будем вынуждены отметить ей дни болезни как прогулы, – спокойно ответил Лев Николаевич и поинтересовался: – А телефон центра ты ей вчера дала?
– Я ей говорила, чтобы она зашла за контактами, но она в течение рабочего времени не зашла. Сказала, что во всяких фондах была и толку никакого, – отчитался голос Марины.
– Ясно, напомни ей еще раз, как появится, – распорядился Царь.
– Слушаюсь, Лев Николаевич, – ответила Марина металлическим тоном. По-видимому, ей тоже казалась бессмысленной передача телефонов, и она осуждала шефа за черствость.
После этого день потек по проверенному сценарию. Приближалось время обеда. Встреч на обеденное время назначено ни с кем не было, но почему-то не хотелось есть в одиночестве.
Взглянув на часы, директор подошел к окну.
Электричка бежала по кольцу. Лев подумал, что все транспортные средства оставляют за собой следы, и только железнодорожные составы едут по заранее проложенным путям.
Сегодня электричка вызывала не чувство тоски по беззаботному детству, а восторг от прикосновения к мечте. Лев понимал, что только вчера впервые в жизни он был по-настоящему счастлив, и это заставляло его задуматься о смысле жизни.
Ему вспомнились слова песни из старого советского мюзикла: «Все ищут ответа, где главный идеал? Пока ответа нету, копите капитал». Вот и смысл его жизни свелся к заработку денег по одной причине – из страха зависеть от денег. Но он понял одно: когда у него появились большие деньги, они захватили власть над его жизнью, временем и мыслями. Теперь он стал их рабом, он жил, чтоб они плодились и приумножались. Ну а как еще жить, он не знал. Было поздно менять порядок вещей. Сейчас, управляя финансами, он хотя бы чувствовал себя нужным, хотя, конечно, осознавал, что, если его не будет, мир не станет хуже и деньги легко найдут себе другого раба, эфемерным блеском внушив, что он хозяин жизни.
Подойдя к селектору, Лев нажал вызов кабинета коммерческого директора, но длинные гудки дали понять, что Малахова там нет.
Ноздри Царя расширились: он не терпел, когда не отвечают на его звонки и когда сотрудники не на рабочем месте.
Едва он нажал сброс, раздался звонок из приемной.
– Лев Николаевич, коммерческий директор полчаса назад уехал в таможенное управление, будет только к 16.00, – увидев, что директор пытается связаться с сотрудником Малаховым, опередила вопрос Марина.
– Ясно, значит, на обед его можно не ждать, – задумчиво произнес Лев, продумывая, с кем еще из сотрудников можно пообедать. Первого зама не хотелось приглашать: у того, почему-то кусок в горло не лез, когда они сидели за одним столом. Остальных сотрудников тоже звать не хотелось, все равно дальше отчета о проделанной работе, разговор не пойдет.
– Можно не ждать, – резюмировала Марина и добавила: – Если вам не с кем пообедать, Лев Николаевич, я охотно составлю вам компанию, как в старые добрые времена.
Лев вспомнил, как не так давно ухаживал за секретаршей. Вначале это были совместные обеды, после добавились еще и ужины. Хотя почему бы нет? Марина отличалась незаурядным умом, эрудицией и разносторонностью. Тем более, что она была его надежными глазами и ушами в фирме.
– Хорошо, давай пообедаем, – согласился Лев.
– Благодарю вас за благосклонность, господин Царь, – съехидничала Марина.
– Ты мне давай там не юродствуй, – сурово, но беззлобно осек ее Лев. Секретарша знала, что ей такое будет прощено. Он иногда думал: может, зря порвал с Мариной, она бы была ему достойной спутницей жизни, но, как ни странно, хотелось чувств, а не расчета хотя бы в личной жизни. Всю жизнь он занимался тем, что контролировал свои чувства и эмоции, а тут с возрастом почувствовал себя в этом обделенным.
– Так куда вы меня пригласите, Лев Николаевич? – непринужденно поинтересовалась секретарь.
– А где ты мне заказываешь столик на каждый обед, в том числе на сегодняшний? – вопросом на вопрос ответил Лев. Он всегда недоумевал, когда люди задавали вопросы, на которые сами могли дать ответы, но женщине это можно было простить и списать на кокетство.
– В «Берлоге», – ответила секретарь. Даже когда она говорила спокойным тоном, Лев чувствовал исходящую от нее какую-то сексуальную порочность. Может, просто это была его реакция на красивую, но бывшую любовницу.
– Ну, вот и собирайся, будь готова через 15 минут и водителя предупреди, – распорядился директор.
– Я всегда готова, господин директор, – томным голосом Мэрилин Монро ответила секретарша и отключила связь.
«Надо подумать над тем, чтоб заменить Марину. Ее поведение выбивает меня из колеи. Ведь знал, что непрофессионально крутить романы с сотрудницами. Все эта нехватка времени виновата!» – вздохнув, решил директор.
Пятнадцать минут пролетели быстро. Когда Лев с Мариной подходил к машине, заднюю дверцу ему, как всегда, открыл Гена в идеально выглаженной рубашке и с помятым от недосыпания лицом.
Лев, как истинный джентльмен, пропустил в салон Марину, а сам, обойдя машину с другой стороны, сел рядом.
– Как всегда, Гена, – обозначил направление Лев Николаевич, и машина плавно тронулась.
Когда «джип» подъехал к переезду, машина оказалась третьей от шлагбаума. Лев Николаевич по привычки вглядывался в окна проходящего электропоезда, уже не зная, кого он больше стремится увидеть: бородатого машиниста из своего детства или человека, который жил жизнью, о которой он сам когда-то мечтал.
Жора сегодня отдыхал, бородач тоже не собрался тряхнуть стариной и повести электричку, поэтому окна ее показались пустыми глазницами, устремленными вдаль, да и посмотреть в них удалось совсем недолго, поскольку стоящие впереди машины закрывали обзор.
Шлагбаум, перекрывающий проезд, начал подниматься задолго до приближения «джипа»: охрана закрытого комплекса «Берлога» привыкла к тому, что по времени приезда этой машины можно было сверять часы.
От места парковки «джипа» пассажирам требовалось прогуляться по аллеи до обеденного зала. Это было сделано намеренно, для улучшения здоровья и аппетита посетителей. Вообще весь дизайн и интерьер были продуманы в расчете на очень богатых гостей. Начать стоит с того, что трактир находился в сосновом бору. Аллея была выложена гладким натуральным камнем, специально привезенным из Европы. В небольших фонтанчиках со стеклянной стенкой со стороны, на которую устремлялся взгляд прогуливающегося посетителя, плескалась форель.
Цветы, высаженные причудливыми узорами, обрамляли аллею по бокам яркой каймой. Кроме трактира, в этом комплексе были домики с банями и бильярдными столами, где можно было заночевать и отдохнуть телом и душой, некоторые – даже со своими тренажерными залами и зимними садами. Также здесь имелся бильярдный клуб, в котором можно было сыграть партию с профессионалом высочайшего уровня. Был массажный салон, именно для оздоровления тела. Конечно, без всяких проституток, люди такого ранга никогда не позволили бы себе быть замеченными в месте, где присутствует продажная любовь. У этих людей и так хватало любви, конечно, больше не к ним, а к их деньгам.
Это было заведение высочайшего уровня.
– А знаете, Лев Николаевич, я навсегда запомнила ваши слова. Я тогда первый раз обедала здесь и задала вопрос, в чем необходимость платить такие большие деньги за обед – ведь можно было пообедать значительно дешевле и так же качественно. А вы, Лев Николаевич, тогда ответили: «Понимаешь, Мариночка, я плачу за положительные эмоции в первую очередь. Здесь все продумано, чтобы радовать, чтобы не столкнуться с агрессивно настроенным человеком даже взглядом. Чтобы не увидеть, как люди конфликтуют, даже со стороны. Ведь если получишь негативный эмоциональный заряд, от него тяжело избавиться иногда в течение несколько дней. А если человек расстроен, взволнован или раздражен, окружающая действительность уже не будет подстраиваться под его желания. Поэтому людям, у которых есть такая финансовая возможность, приходится прятаться от обывателей за высокие заборы, толстые стены и тонированные стекла надежных, а, следовательно, дорогих автомобилей. И это трактир – одно из мест, где можно спрятать свою истерзанную житейскими буднями душу».
– Да, я так говорил. Для этого я сюда и езжу, – согласился Лев.
– Поэтому ты, Лев, и душу свою прячешь за стены холодности и величия, из страха, что тебя в нее ранят? Поэтому и меня приручил, а потом, испугавшись, что тоже влюбишься и станешь зависимым, мою любовь оттолкнул? – с горечью проглотив ком, подступивший к горлу, спросила Марина.
– Ты же знаешь, Марина, что я не обсуждаю свои чувства и эмоции, мне это неинтересно, – опасаясь, что Марина опять начнет выяснять отношения, попытался пресечь этот разговор Лев.
– А мои чувства и эмоции ты готов обсуждать? – злобно поинтересовалась Марина.
– Нет. Это тоже не вызовет радости и настроя на позитив, – отрезал Царь. – Я же тебе сказал: я понял, что отношусь к тебе, как к младшей сестренке, ты мне очень дорога и близка.
– Но это не мешало тебе со мной спать почти год и бросить ради какой-то дистрофичной модели, – усмехнулась Марина.
– Не год, а восемь месяцев и 12 дней, – как всегда дотошно к цифрам уточнил Лев.
– Ну да, конечно, еще часы и минуты не забудь посчитать, секунды можешь округлить – зло засмеялась Марина. Казалось, она поняла, что перегнула палку, и пытается разрядить ситуацию. Глубоко вздохнув, она добавила: – Все, ладно, забыли.
– Ну и хорошо, а то я думал, что сам ввел эмоции в эти стены спокойствия, – довольный, что ситуация разрядилась, с облегчением проговорил Царь, глядя как швейцар в белых перчатках отворяет перед ними дверь.
Их прогулка по аллее завершилась у огромных дубовых дверей трактира, легко открывающихся при приближении.
Обеденные залы делились на зимний и летний. Зимой клиентов приглашали обедать в зимний зал, который отличался большими окнами, радужными красками интерьера и камином.
Летом клиенты, уставшие от жары и яркого солнца, попадая в обеденный зал, окунались в прохладу и приглушенный свет. Освещение было распределено так, что, зайдя с улицы, не видно было высокого потолка, он терялся в сумраке, и только когда глаза привыкали к темноте, можно было рассмотреть мощные деревянные стропила и перекрытия, впрочем, ничего не поддерживающие, а предназначенные только для сохранения стиля немецких замков средних веков. Интерьер был соответствующий: мощная деревянная мебель и каменные полы из тщательно, до миллиметров подогнанных булыжников правильной формы. Окна были небольшие, но с массивными дубовыми рамами. Узорчатые матовые стекла пропускали приглушенный свет, но не позволяли увидеть, что происходит за стенами помещения.
Все в интерьере говорило о надежности и незыблемости, наверное, и это было психологически просчитано для посетителей, чтобы утвердить их в мысли, что их положение первых лиц в обществе непоколебимо.
Вечерами под сводами потолков загорались массивные люстры с множеством мелких лампочек, стилизованных под свечи.
Вышколенный и подтянутый персонал, перед тем, как предстать пред глазами высокопоставленных клиентов, по слухам, обучался в Англии.
Возле любимого столика Льва Николаевича уже ждал постоянно обслуживающий его официант с гордым именем Мирон, по выправке больше напоминающий сержанта из роты почетного караула.
– Здравствуйте, Лев Николаевич, добрый день, Марина Евгеньевна! – в глазах Мирона читалась радость и преданность англичанина, увидевшего своего короля и королеву. Раньше психологи говорили, что нужно улыбаться, сейчас они, изучив эзотерику, поняли, что нужно улыбаться не просто губами, а излучать симпатию и радость всем биополем, и начали учить этому. Губы при этом могут оставаться аскетично сжатыми.
– Здравствуй, Мирон. Значит, мне здоровья желаешь, а Марине просто доброго дня? – без тени улыбки поинтересовался Лев, но Мирон был приучен к сухому английскому юмору, поэтому ответил не только с достоинством, но и с незаметной иронией.
– Руководителю высокого ранга здоровье никогда не помешает, ведь он думает и переживает за нас, простых смертных. А вашей прекрасной спутнице нельзя пожелать ничего, кроме добра и счастья, – не растерялся Мирон.
– Ты, Мирон, как всегда, по-английски рассудителен и учтив, – одобрил его Царь.
– Благодарю вас, сэр, – вежливо поклонился Мирон и поинтересовался у гостей, успевших занять места на удобных кожаных диванах: – Разрешите подавать ланч?
– Да Мирон, конечно, – доброжелательно кивнув, произнес Лев Николаевич.
