Олег Раин
Школа будущего. Учителям и Родителям
© Олег Раин, 2023
ISBN 978-5-0051-8097-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
ШКОЛА БУДУЩЕГО
Секрет педагогики прост. Сколько ты тратишь на учеников времени, души, здоровья, жизни – столько в результате и получаешь.
Олег Табаков
Небольшое предисловие или Изобретаем велосипед!
Вступительное слово
Итак, касательно велосипеда, который нам вечно запрещают изобретать…
Разумеется, как и в деле создания радио, в деле рождения велосипеда поучаствовали десятки и сотни пытливых создателей, начиная от итальянца Джованни Фонтана (14 век!) и заканчивая изобретателями 19 века. Однако сермяжная правда кроется в том, что пальму первенства отдают Карлу фон Дрезу, представившему публике в 1817 году некое подобие двухколесного самоката (замечу – без каких-либо педалей!). Уже через год грамотный немец Дрез запатентовал свое изобретение, а затем начал демонстрировать в других странах мира. А дальше пошло-поехало… В 1866 году велосипед с педалями был запатентован уже французом Пьером Лаллементом, а в 1884 году англичанин Джон Старли запатентовал велосипед с цепной передачей – уже практически повторяющий все основные контуры современного велотранспорта. И все вроде бы замечательно, только отчего-то мы редко вспоминаем, что значительно ранее Карла фон Дреза в городе Яранске русский крестьянин Леонтий Шамшуренков создал самобеглую коляску (прототип все того же велосипеда) аж в 1752 году! Разумеется, и европейцы об этом помалкивают. Нет патента, нет и признания. Да и Россия не спешит распахивать свои архивные скрижали. Здрасьте, чего захотели! – признавать таланты в своем отечестве! А потому – не удержусь и все-таки скажу пару слов…
Так вот, четырехколесную повозку Шамшуренкова приводили в движение, крутя педали, два «экипажных человека». Коляска развивала скорость до 15 километров в час и могла перевозить несколько пассажиров! Прокатившись в коляске, императрица Елизавета Петровна изъявила «полное свое довольство» и велела наградить изобретателя 50 рублями, после чего о «веселом изобретении» благополучно забыли. Увы, наши мастера-умельцы про патенты мало что слышали, а потому в массе своей так и оставались неизвестными.
Впрочем, по свидетельству историков, технический ум в те далекие времена не очень-то приветствовался и за рубежом. Все тот же Карл фон Дрез, уверявший всех, что колеса, без сомнения, вытеснят кавалерию, что именно за ними стоит будущее сильнейших армий, убедить никого не сумел. Судьба изобретателя не баловала, а открытия Дреза не принесли ему каких-либо благ. Более того – вскорости Дреза объявили психически ненормальным, а все его имущество описали в пользу государства.
История столь же печальная, сколь и показательная. И тем важнее для всех нас сохранять зоркость и объективность, не отворачиваясь от новаторов, предлагающих замечательные методики во всех областях науки и техники. Ну, а педагогика, как я поминал раньше, является первейшей из всех наук. И в первую очередь необходимо знать о тех, кто закладывал фундамент этого величавого здания, знать имена, без которых невозможно представить сегодняшнее образование.
Спору нет, перечислить всех выдающихся педагогов планеты – дело невозможное. Не все из них должным образом успели о себе заявить, не всех запечатлела капризная госпожа История. Но в любом случае количество их – очень даже немалое, и о некоторых замечательных школах я попробую рассказать.
Глава 1 Великий стартап Яна Коменского
Дети учатся на примере взрослого, а не на его словах.
Карл Юнг
Удивительно, но у Яна Коменского при всей его директивно-дидактической подаче можно встретить истинно либеральные моменты. И это, разумеется, ему в плюс, поскольку, будучи современником Шекспира и Спинозы (!) этот человек умудрялся рассуждать о таких истинах, о которых не говорят и в сегодняшних педвузах.
Скажем, тезис умеренной дисциплины – разве не удивительно? А ведь это умозаключение было опубликовано в те далеко не сахарные времена, когда на уроках запрещались любые звуки и шевеления, когда за малейшие нарушения правил поведения наказывали розгами, ставили на горох, сажали в карцер. Кстати, карцеры являлись обязательным архитектурным компонентом и в царских гимназиях. Но об умеренной дисциплине и неразумности требования долгой недвижности толковал именно Ян Амос Коменский.
В 1631 году на свет появляется его знаменитая «Великая дидактика», а в 1646 г. в Стокгольме этот педагог представляет высшему жюри университета свои дидактико-методические труды, и в их числе – «Новейший метод преподавания языков». В этой своей работе он излагает методику преподавания латинского языка, основанную на индуктивном методе (одном из самых действенных и поныне). В чем же он заключается? В прямой наглядности и доказательности любого правила. То есть, сперва приводится пример, затем следует правило; демонстрируется предмет и параллельно приводится слово. Таким образом, «мучительному зазубриванию» противопоставляется свободное и осмысленное усвоение. Таковы основы предлагаемого метода, и это, напомню еще раз – 1646 год! Время, когда о медицине еще только заговаривали, больше доверяя знахарям, астрологам и колдунам.
«В школы следует отдавать не только детей богатых или знатных, но и всех вообще: знатных и незнатных, богатых и бедных, мальчиков и девочек во всех городах и местечках, селах и деревнях», – пишет Коменский. Еще цитата: «Нужен учебный план, нужно размеренное расписание уроков (четыре астрономических часа классных занятий и столько же на домашние задания), нужна система наглядных пособий. Нужны диктанты, контрольные работы, методические планы и отметки по поведению, но еще более необходимы мягкость, осмотрительность, умение увлечь, индивидуальный подход, игровые формы обучения. И никаких розог»…
Любопытно, не правда ли? Особенно если не забывать, что в те времена во всем мире телесные наказания считались абсолютной нормой. В этом смысле слова Коменского – чуть ли не бунт. Да и как не наказывать, если в Библии, в Ветхом Завете, в «Книге притчей Соломоновых» сказано предельно ясно: «Кто жалеет розги своей, тот ненавидит сына; а кто любит, тот с детства наказывает его». Сегодня термин «розги» пытаются трактовать расширительно, и тем не менее…
И еще! Коли уж мы заговорили о телесных наказаниях, то стоит напомнить: первой страной, что отменила их, была Речь Посполитая, и произошло это в 1783 году. В России розги запретили в 1864 году, а, скажем, в цивилизованной Великобритании розги с усердием пускали в ход чуть ли не до 1987 года! Впрочем, в США, вы не поверите, телесные наказания официально разрешены и сегодня – ажно в 19 штатах! Комментировать сие сложно, да я и не буду. Лишь склоню голову перед Яном Коменским.
Рассказывать об этом удивительном педагоге можно бесконечно, но этому следует посвятить отдельную книгу, а я лишь процитирую наиболее интересные места, из которых будут ясны основные позиции Коменского…
«…Необходимо постоянно показывать детям хороший пример, так как Бог даровал детям как бы свойство обезьян, а именно: страсть подражать всему тому, что на их глазах делают другие… В доме, где есть дети, нужна величайшая осмотрительность, чтобы не произошло чего-либо противного добродетели, но чтобы все соблюдали умеренность, опрятность, уважение друг к другу, взаимное послушание, правдивость и пр.. Если это будет происходить постоянно, то, несомненно, не нужны будут ни множество слов для наставления, ни побои для принуждения…»
В данном случае Ян Коменский пишет не столько о нравственном воспитании, сколько о феномене подражания, в сущности, на четыре века предвосхитив открытие зеркальных нейронов!
Ну, а его первый аспект природосообразности воспитания сводится к тому, что воспитание должно сообразовываться с природой и жизнью. К слову сказать, об этом же писал и Рене Декарт, полагая, что все базовые науки тесно увязаны. И это правда, поскольку физика не живет без математики, в свою очередь тесно срастаясь с химией и геологией, с механикой и биологической составляющей всего сущего на Земле.
Четное слово, снимаю шляпу и… развожу руками. Где все это? Да преподают ли у нас в педвузах Коменского? Знаю, что да, но, видимо, как-то не так… Наши-то сегодняшние дети не знают ни птиц, ни трав, ни деревьев. Из чего делаются цемент, а из чего создают асфальт, каким образом земные соки достигают верхушек деревьев, и как так получилось, что век бронзы сумел опередить век железа? Куда ни глянь, природосообразность в образовании грубейшим образом нарушена. А там, где отсутствует жизненное осмысление изучаемого предмета, обучение автоматически пробуксовывает, поскольку ведется догматически. В итоге – в полученных знаниях побеждает формализм, а это ровно то, что старательно разоблачал и клеймил Ян Коменский, доказывая, что схоластическая школа убивает в молодежи творческие способности, а, говоря современным языком, лишает ее личностной инициативы и всяческой мотивации. И он же полагал главнейшим условием успешного обучения постижение сущности предметов и явлений, их понимание учащимися:
«Правильно обучать юношество – это не значит вбивать в головы собранную из авторов смесь слов, фраз, изречений, и мнений»… – именно так писал Коменский в своих работах, считая, что основой грамотного обучения является не только понимание сути предмета, но и использование полученных знаний на практике: «Ты облегчишь ученику усвоение, если во всем, чему бы ты его не учил, покажешь, какую это принесет повседневную пользу в общежитии». Здесь уже явное пересечение с идеями советских педагогов-новаторов – Макаренко и Калабалина, которые занимались со своими подопечными самой настоящей производственной практикой, собственным трудом создавая вполне конкретный и востребованный продукт.
А вот и пророческое предостережение против сегодняшней дистанционной цифровизации:
«..Школы должны предоставлять всё собственным чувствам учащихся так, чтобы они сами видели, слышали, осязали, обоняли, вкушали всё, что они могут и должны видеть и слышать»…
И далее:
«То, что нужно знать о вещах, должно быть «преподаваемо посредством самих вещей, т.е. должно, насколько возможно, выставлять для созерцания, осязания, слушания и обоняния»…
Каково, а? И разве не в яблочко?..
«Кто сам однажды внимательно наблюдал анатомию человеческого тела, тот поймет и запомнит все вернее, чем, если он прочтет обширнейшие объяснения, не повидав всего этого человеческими глазами».
И еще – о дифференциации учащихся:
«..Тут как раз представляется случай напомнить кое-что о различии способностей, а именно: у одних способности острые, у других – тупые, у одних – гибкие и податливые, у других – твердые и упрямые, одни стремятся к знаниям ради знания, другие увлекаются механической работой. Из этого трижды двойного рода способностей возникает шестикратное их сочетание».
И здесь Ян Коменский по сути пытается выводить свои образовательные психотипы с использованием собственной тактики обучения, поскольку общие правила для всех разом он полагает неэффективными.
«..Во-первых, есть дети, обладающие острым умом, но медлительные, хотя и послушные. Они нуждаются только в пришпоривании».
«..В-третьих, есть ученики с острым умом и стремящиеся к знанию, но необузданные и упрямые. Таких обыкновенно в школах ненавидят и большей частью считают безнадежными; однако, если их надлежащим образом воспитывать, из них обыкновенно выходят великие люди»… Разве не замечательно?!
«..В-четвертых, есть ученики послушные и любознательные при обучении, но медлительные и вялые. И такие могут идти по стопам идущих впереди. Но для того чтобы сделать это, нужно снизойти к их слабости, никогда не переобременять, не предъявлять слишком строгих требований, относясь к ним доброжелательно и терпеливо, или помогать, ободрять и поддерживать их, чтобы они не падали духом. Пусть они позднее придут к цели, зато они будут крепче, как бывает с поздними плодами. И как печать с большим трудом оттискивается на свинце, но держится дольше, так и эти ученики в большинстве случаев более жизненны, чем даровитые, и если уж они что-либо усвоили, они не так легко и забывают. Поэтому их не следует устранять из школ»…
О-о-о! Ну, почему Яна Коменского не слышит сегодняшняя педагогика? Согласитесь, приведенные высказывания Коменского прямо так и просятся быть напечатанным в главных школьных скрижалях.
«..В-пятых, есть ученики тупые и, сверх того, равнодушные и вялые. Их еще можно исправить, лишь бы только они не были упрямыми. Но при этом требуется великое благоразумие и терпение.
На последнем месте у Коменского стоят ученики тупые, с извращенной и злобной натурой:».. большей частью эти ученики безнадежны, однако как известно, в природе для всего испорченного есть противодействующие средства и бесплодные от природы деревья при правильной посадке становятся плодоносными. Поэтому вообще не следует отчаиваться, а нужно добиваться устранить у таких учеников, по крайней мере, упрямство. Если этого достигнуть не удастся, тогда только можно бросить искривленное и суковатое дерево. Однако среди тысяч едва ли найдется хоть одна столь выродившаяся натура; это-то и служит замечательным доказательством Божией благости».
Суть приведенных цитат можно дополнить высказыванием Плутарха:
«Какими дети рождаются, это ни от кого не зависит, но чтобы они путем правильного воспитания сделались хорошими – это уже в нашей власти».
Да, именно в нашей власти, – подхватывает Ян Коменский. «Так садовник из любого живого корня выращивает дерево, применяя в необходимых случаях свое особое искусство посадки. Ну, а при указанных недостатках способностей скорее можно помочь, пока они новы. Как на войне, пока бой происходит в правильном порядке, новобранцы смешиваются со старыми солдатами, слабые – с крепкими, ленивые – с подвижными, и все сражаются под одними и теми же знаменами, по одним и тем же приказам… По окончании же школы пусть каждый изучает и усваивает науки с той быстротой, с какой может».
Могу лишь целиком и полностью согласиться. В моей жизни дифференцированный подход я наблюдал лишь однажды на уроках математики в родном институте, где ленивым, медлительным, туповатым и сообразительным – всем находилось свое место, каждому давали его индивидуальную роль – по силам и по плечу, и все без исключения добивались успехов, все, включая самых слабых, были в восторге от подобных уроков.
К сожалению, обратных примеров наблюдалось значительно больше, когда и в школе, и в институте нас жестоко давили двойками, а учащиеся пригибали головы, страшась вызова к доске, когда всякий новый урок укреплял нас в мысли, что мы ленивые тупицы, и наше присутствие в данном учебном заведении – сплошное недоразумение.
И вновь слово Яну Коменскому:
«Указанное смешение я понимаю не столько в отношении места занятий, но в гораздо большей степени в отношении оказания помощи: кого учитель признает более способным, к тому же он присоединяет для обучения двух или трех отстающих; тому, у кого хороший характер, он вверяет для наблюдения и управления учеников худшего нрава. Таким образом будет проявлена прекрасная забота о тех и других; при этом, конечно, учитель должен будет следить за тем, чтобы все делалось разумно».
Вот и еще один славный кирпичик. На этот раз Коменский видит учебный процесс как повод и обстоятельство для взаимовоспитания учащихся, их сближения и взаимовыручки. Возможно, условный отличник и не дотянет до своего уровня прикрепленного к нему слабого ученика, но умение помогать – это тоже великая наука, не менее ценная, нежели получаемые знания.
Глава 2 Школа Адольфа Дистервега
«Воспитание и только воспитание – цель школы».
Иоганн Песталоцци
На этот раз представлю педагога, жившего чуть поближе к нашим временам – Фридриха Адольфа Вильгельма Дистервега (1790—1866), жителя Германии XIX века. В 1812—20 годах он преподавал физику и математику в городе Вормс. В дальнейшем занял должность директора учительской семинарии в Мёрсе, а потом и в Берлине.
Восемнадцатый век еще не был веком прорыва в образовательных науках, но именно в этом столетии, словно в закипающем котле, уже созревало взрывное варево грядущего XIX века. Поэтому Адольф Дистервег шел в какой-то степени не в ногу со временем. Не преклоняясь перед техническими открытиями и повсеместным наступлением науки, он с самого начала был ярым сторонником гуманистического обучения и воспитания. Согласно идеям Дистервега, сама суть человеческой жизни, ее главный смысл заключается не в малом успехе финансового выживания, а в стремлении к совершенству и идеалу, в распространении и утверждении царства истины, добра и красоты. Именно в этом педагог видел основной смысл воспитания. При этом он искренне верил, что в любом человеке заложен грандиозный потенциал, заложен дух той высшей материи, к которой и принадлежит все человечество. Правильное воспитание способно реализовать этот потенциал, неправильное ставит на человеке крест, и потому задачей воспитания является развитие всех сторон человеческой природы и постановка его на путь самостоятельного развития.
Сама идея гуманистического образования была, разумеется, не нова. Ее выдвигали и другие философы тех десятилетий – такие, как Иммануил Кант, Георг Гегель, Иоганн Гербарт. Такое уж это было время – время революций, время Наполеона. Войны бушевали по всей Европе, потери населения были ужасны, и, вполне возможно, именно этот фактор заставлял многих философов обращать свои взоры к проблеме воспитания человека. Вот и Дистерверг, не будучи сторонником революционных потрясений, полагал более приемлемым постепенное и естественное развитие общества. Ну а чтобы означенное развитие происходило, следовало осуществлять планомерное просвещение народа. И в этом плане первостепенную роль Дистервег отводил школе. Человек счастливой судьбы, он не тратил себя на долгие поиски истинного пути. Сказалось влияние идей Руссо и Песталоцци. С первых дней своей педагогической деятельность и даже будучи еще студентом, он точно знал, что будет учить – не только детей, но и взрослых.
Как и многие коллеги-новаторы, Дистервег не только преподавал, читал лекции, но и работал над учебной литературой, успев написать за свою жизнь более двадцати учебников по таким наукам, как география, естествознание, математика, немецкий язык и популярная астрономия. И весьма показательно, что его наработки как педагога-практика используются и по сегодняшний день.
Возглавляя учительские семинарии в Мерсе и Берлине, Дистерверг работал параллельно учителем в начальных школах. Уже в сорок лет он стал своеобразной знаменитостью, на лекции и уроки которой съезжались единомышленники со всей Европы (в том числе и коллеги из России).
В 1832 году Адольф Дистервег был назначен на должность директора Берлинской семинарии для городских школ, а в 1835 опубликовал одну из наиболее значительных своих работ – «Руководство к образованию немецких учителей», в которой излагал взгляды ученого на общие принципы обучения. В 1848 году его избрали председателем «Всеобщего немецкого учительского союза». Несмотря на политические передряги, происходившие в то время в стране, Дистервег был удостоен почетного звания «Учитель немецких учителей». Автор более четырех сотен статей по различным вопросам педагогики, Дистервег боролся за радикальные изменения в подготовке преподавателей начальных школ, поскольку справедливо полагал, что именно первые школьные годы закладывают важнейший фундамент и задают вектор развития личности. Он же яростно протестовал против «прусских релятивов» – законов, что существенно повлияли на качество образования в прусских школах.
Что касается педагогических воззрений педагога, то вслед за Яном Коменским он также считал, что «Разумное воспитание должно выстраиваться с учетом трех принципов: природосообразности, культуросообразности и самодеятельности ребенка».
Интересно отметить, что в те давние времена, скажем честно – не самые либеральные, педагоги и ученые довольно часто упоминали принцип природосообразности. На мой взгляд, факт довольно показательный, поскольку демонстрирует отличие тех лет от времени сегодняшнего, когда априори всех детей причесывают под одну гребенку. Между тем, природосообразность по Дистервегу, как и у Коменского, принимает во внимание особенности детей, их возрастные и индивидуальные качества. «Это главный и высший закон всего обучения» – именно так формулирует Адольф Дистервег. «Всякое искусство может достигнуть чего-либо лишь при содействии природы человеческой; оно не достигает ничего, идя против нее».
И важнейшее наблюдение Дистервега, о котором впоследствии будут поминать сотни иных исследователей-педагогов:».. Природа ребенка – правдива, она не создает в нем отравляющего жизнь недоверия, это результат искаженных влияний».
Перенесите это наблюдение на сегодняшние начальные классы, на детские сады – и вы убедитесь, насколько правомерно данное высказывание. В самом деле, никто не приводит в детские учреждения дьяволов. Дети не рождаются «вождями краснокожих» из бессмертного рассказа О. Генри, но они ими с легкостью становятся при нашем попустительстве, при нашем нежелании вникать в принципы какой-то там природосообразности…
Второй важнейший принцип культуросообразности – в сущности, продолжает ту же тему индивидуальных качеств ребенка. На этот раз Дистервег пишет о том, что «в воспитании необходимо принимать во внимание условия места и времени, в которых родился человек или предстоит ему жить, одним словом, всю современную культуру в широком и всеобъемлющем смысле слова, в особенности культуру страны, являющейся родиной ученика». И, разумеется, принцип культуросообразности должен работать в тесной связке с природосообразностью, культура и природа должны гармонично сочетаться. Если же возникают антогонизмы, то приоритет, по Дистервегу, следует отдавать природосообразности, не ломая индивидуальности ребенка, не пытаясь выжимать из него больше, чем он может дать.
Ну и третий принцип самодеятельности, как следует из трудов Дистервега, включает в себя активность и инициативу ребенка, без чего какое-либо развитие представляется более чем сомнительным. Это во многом сходно с сегодняшним стремлением педагогов максимально мотивировать ребенка на достижение тех или иных задач. Как писал об этом сам Дистервег: «Быть человеком, значит быть самодеятельным в стремлении к разумным целям. Развитие и образование ни одному человеку не могут быть даны или сообщены. Всякий, кто желает к ним приобщиться, должен достигнуть этого собственной деятельностью, собственными силами, собственным напряжением. Извне же он может получить только возбуждение (тот самый мотив! О. Р.). Поэтому самодеятельность – средство и одновременно результат образования… А конечная цель всякого воспитания – воспитание самостоятельности посредством самодеятельности».
Вот, собственно, и тот золотой самородок, что, без сомнения, украсил коллекцию педагогических находок Дистервега. Германский педагог прекрасно понимал, что цель образования – не столько объем усвоенных знаний, сколько развитие в ребенке желания искомые знания добывать самостоятельно. Мало одного умения что-либо найти и сделать, при этом необходимо иметь и намерение. В этом кроется суть самостоятельности. Без него умение и знания – всего лишь мертвый груз. В этом и смысл школьного образования: не заморозить, а напротив – всячески подогревать мотивацию детей, научив их проявлять инициативу и самостоятельно наращивать багаж знаний. Это центральная миссия образовательного процесса, и как только означенная ступенька будет преодолена, процесс личностного роста становится необратимым. Собственно, и школа на этом втором этапе становится уже необходимой лишь в качестве «подсказчика и второго помощника», поскольку роль «первого» (по сути – роль капитана) способен играть уже сам ребенок. Здесь уже более важен не сам образовательный процесс, сколько поиск себя (профориентация), поиск пути, по которому следует двигаться именно этому ребенку. И снова можно удивляться тому, что как во времена Яна Коменского, так и в бытность Адольфа Дистервега (а это были, еще раз напомню, достаточно суровые годы, откровенно тяготеющие к авторитарной составляющей во всех сферах жизни – в том числе и педагогической) доставало светлых умов, понимающих исключительную ценность права людей на саморазвитие, на самостоятельную деятельность и самостоятельное мышление.
«Учащийся всего должен достигнуть сам. Чего он сам не приобретет и не выработает в себе, тем он не станет и того он не будет иметь».
Рассуждая о дидактике Дистервега, обычно ссылаются на его знаменитые «33 правила обучения». Я приведу лишь некоторые из них, остающиеся актуальными и в наши дни:
– Приучай ученика работать, заставь его не только полюбить работу, но настолько с ней сродниться, чтобы она стала его второй натурой.
«Полюбить работу» – это ключевые слова в данном правиле. Не принудить, не исполнять под угрозой оценок или какого-либо давления, а именно полюбить. Собственно, о преподаваемых дисциплинах говорится то же самое:
– Старайся сделать обучение увлекательным!
В данном случае расшифровки Дистервег не предлагает, поскольку этот секрет индивидуален для каждого педагога. И это первейшая задача учителя – научиться преподносить материал интересно. Каждый урок – своеобразный аттракцион, энергетический натиск, театральное шоу. Увы, учителю приходится бороться за свою харизматичность. И конечно же учитель должен любить свой предмет. Любовь учителя к предмету передаётся ученикам…
– Обучай наглядно!
В последующих своих трудах Дистервег расшифровывает это более подробно:
«Развитие человеческого ума начинается с чувственного восприятия внешнего мира. Оно выражается в ощущениях, которые связываются в наглядные представления, а последние возводятся разумом в общие представления или понятия. Поэтому понятия должны основываться на представлениях, представления – на ощущениях. Иначе они окажутся лишенными содержания, пустыми, а обозначающие их слова – обычным пустословием».
– Веди обучение не научным, а элементарным способом.
И это уже хорошо нам знакомое – «от простого к сложному»…
– Считайся с индивидуальностью твоих учеников.
Та самая природосообразность, понимание, кого ты учишь и на что они способны. Ученики – не глина, из которой можно вылепить все, что угодно, скорее уж они – подобие камней, поделочных и драгоценных, каждый со своим уникальным рисунком, своей необычной формой.
– При обосновании производных положений возвращайся почаще к первоначальным основным понятиям и выводи первые из последних. Распределяй и располагай материал таким образом, чтобы на следующей ступени при изучении нового снова повторялось предыдущее.
Это уже чисто технический прием, помогающий не забывать и, возвращаясь к истокам, прибегать к помощи логики.
– Связывай родственные по содержанию предметы.
Вновь истина, открытая еще знаменитым Декартом, доказывавшим общность всех наук и учебных дисциплин.
– Обучай энергично.
Правило, которым пренебрегают, и на которое обычно не обращают внимание. А, между тем, оно абсолютно справедливо – в особенности, когда соотносится с сегодняшними открытиями в области физиологии человека. В самом деле, это же очевиднейшая вещь: дети не умеют учиться медленно! Таково их восприятие мира, таков их метаболизм. Время 7—8 летнего ребенка бежит вчетверо и впятеро быстрее учительского! Посадите любого взрослого за парту и заставьте его выдержать в неподвижной позе долгие 45 минут. А потом потребуйте, чтобы он повторил этот нелепый подвиг окаменелости еще трижды и четырежды – ровно по количеству уроков, которыми нагружают наших первоклашек и второклашек. Не знаю, останется ли ваш подопытный после означенного испытания живым, но, уверен, поглядев на него, ничем иным, кроме как пыткой наши сегодняшние школьные занятия вы не назовете.
– Заставляй ученика правильно устно излагать учебный материал. Следи всегда за хорошим выговором, отчетливым ударением, ясным изложением и логическим построением речи.
Риторика и красноречие, о которых мы говорили ранее. Педагог Дистервег полагал приучение детей к логически последовательной речи крайне важной ступенью в школьном образовании. По его мнению, это прямым образом сказывалось на развитии умственных способностей и логического мышления учеников. И неудивительно, что Дистервег считал страшным пороком манеру преподавания, когда уроки превращаются в подобие заунывных лекций, где вещает один учитель, а ученикам отведена роль молчаливых слушателей. Известный артист Армен Джигарханян говорил по этому поводу: «Дети запоминают не слова – они запоминают поступки. Если целый час читать ребенку лекцию, а потом перед ним высморкаться, то он запомнит только, как вы сморкались». И это абсолютная правда! Могут ли вообще ученики подвигаться вперед, только слушая учителей – пусть даже самых красноречивых? Вопрос – отнюдь не риторический! Заговаривать учеников до одури, обрекая их на вечное слушание, по мнению Дистервега, было вреднейшей привычкой. Требуется непременно двухсторонний контакт, и потому
дети должны максимально активно участвовать в обсуждении предмета, уметь спорить, формулировать свои мысли, делать суждения и выводы.
И напоследок придется повториться, поскольку эта мысль, открытая множеством достойных педагогов, мысль простейшая и очевиднейшая – безусловно, того стоит. Хотя бы потому, что по сию пору о ней не вспоминают при разработке школьных программ. А посему устами бессмертного Адольфа Дистервега еще раз напомню:
Ум человеческий наполнить ничем нельзя. Он должен самодеятельно все охватить, все усвоить и переработать…
