bannerbannerbanner
Не оставляй меня, любимый!

Олег Рой
Не оставляй меня, любимый!

Полная версия

Памяти моего сына Женечки

посвящается


© Резепкин О., 2017

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2017

Меняется мода, преображаются предметы, которыми мы окружаем себя, но не изменяется человеческая природа.

Когда-то давно образованные люди вели дневники. Затем возросший темп жизни, казалось, поставил крест на этом интересном, но отнимающем время и требующем умиротворения и спокойствия занятии. Но, вероятно, потребность в нем слишком глубоко «прошита» в человеческой природе – с появлением социальных сетей и мобильных гаджетов дневники внезапно воскресли в виде блогов.

И, по-моему, это хорошо. Такой дневник-блог позволяет в любую минуту заглянуть в свое прошлое, встретиться с самим собой, таким, каким ты был несколько лет назад… Ужаснуться своей наивности, улыбнуться чистоте и незамутненности, с какими ты воспринимал мир не так давно, почувствовать сладко-томящее чувство ностальгии, легкую грусть от допущенных ошибок и облегчение от того, что все выпавшие на твою долю испытания уже позади. Пофантазировать о машине времени, чтобы вернуться в прошлое и шепнуть самому себе: этому не верь, а вот к той девочке присмотрись. Ну, и про колебания курса за истекший период, чтобы на этом немного поднять презренного металла.

Вздохнуть еще раз – и закрыть страницы, которые с годами не пожелтеют и никогда не исчезнут, разве что какой-нибудь глобальный блэкаут уничтожит все зеркала, сохраняющие архивы ресурса, на котором открыт твой интернет-дневник.

Иногда я хочу удалить этот блог, но что-то меня все время останавливает. Словно я собираюсь уничтожить часть своей личности. А если я это сделаю – останусь ли я прежним? И не изменится ли от этого вся моя жизнь? Вроде бы странные вопросы для того, кто о соцсетях знает намного больше всех остальных, за исключением корифеев вроде Цукерберга.

И тем не менее я всякий раз останавливаюсь, а затем просто закрываю страницу и выхожу. Не сегодня. Может быть, когда-нибудь, а может, и никогда.

А иногда я просто перечитываю то, что писал, кажется, целую жизнь назад. Целую жизнь… а еще и трех лет не прошло с того момента, когда я сделал этот пост. Запись, с которой началась история, достойная того, чтобы на ее основе написать роман.

Жаль, что я не писатель. Я простой программист. Может, конечно, не совсем простой, не каждый способен создать в одиночку социальную сеть, которая медленно, но верно выдавливает конкурентов с рынка.

И все-таки моя история – не роман, не вымысел. Шрамы от нее еще долго будут болеть в моей душе, возвращаясь кошмарами и внезапными паническими атаками. И именно в эти моменты я вновь открываю блог с целью убедиться – все уже закончилось. Что пережитый мной кошмар никогда не вернется, по крайней мере, наяву.

Хотя не раз придет ко мне в снах.

А началась эта история вот с такой записи:

Сергей Аникеев.

14 августа 21:08

У вас бывает déjа vu?

А у меня, как оказалось, бывает.

Забежал сегодня в кафе на первом этаже своего офисного центра, кофе перехватить и пожевать чего-нибудь. Погодка в Москве скорее сентябрьская, чем августовская – с утра дождь моросит, небо в серых тучах, словно город накрыт старым ватником. Что-то я последнее время стал много внимания уделять погоде. Старею, видать;)

Так вот, забегаю, значит, в кафешку, не в ту, что обычно, а в стекляшку с видом на автостоянку. Моя сегодня закрыта с утра, у них там что-то на щите коротнуло, сидят без света и без холодильников. Подумать только, а ведь у меня в корпусе – офис мелкомягких и три эм[1]. А что-то постоянно ломается – то лифт, то вентиляция, то освещение в коридорах пропадет. «Говорил я тебе – место проклятое»: D.

Короче, забежал в стекляшку, ничего, думаю, один раз – не Леголас. Хотя фастфуды я не люблю, а гламурные так и вообще. В стекляшке постоянно очередь, поскольку мой корпус – вообще проходной двор, и все, кто туда-сюда шастает, заруливают на кофе-брейк именно туда. Вот и сейчас, гляжу, очередь стоит, не так чтобы очень, но человек шесть. Пара местных хипстеров, солидный дядя в хорошем костюме, девочка из лавки на первом, где продается всякая сувенирная хренотень (кажется, Лиза, я был с ней немного знаком), и Она.

Небольшое лирическое отступление: наверно, период влюбленности в актрис наблюдался у всех? Не в таких, как Саша Грей, я имею в виду, в нормальных. Я не исключение, я вообще никогда не был исключением из правил. Если вы хотите узнать, как выглядит среднестатистический москвич между двадцатью пятью и тридцатью пятью, можете смело посмотреть на меня. Так вот я в раннепубертатном возрасте имел счастье, или наоборот, посмотреть телесериал… запамятовал, там про мужика и его дочь, которая оказывается дочкой, на секундочку, Белоснежки. Или, наоборот, злой мачехи – я уж и не упомню. Там еще был прикольный волк, который ни разу не волк, и играл тот чувак, который в «Бегущем по лезвию».

Так вот главная героиня, которая дочь то ли мачехи, то ли наоборот, меня, как выражались в прошлом веке, сразила прямо в сердце. Я бредил ею и даже купил журнал «Кул герл» с ее постером, который (постер в смысле, а не журнал) повесил на стенку рядом с постером из «Терминатора». Вот.

Потом, понятно, я об этой девочке и думать забыл: приходит время, и киношные красавицы проигрывают пусть и не таким привлекательным, но куда более доступным девочкам из реала. Плюс как раз тогда я увлекся программированием, поскольку хотел научиться писать моды[2] для любимых игр. С модами как-то не сложилось, несколько я создал, но так и не поиграл толком – программирование внезапно оказалось интереснее. Вот, говорят, от компьютерных игр никакой пользы, кроме вреда. Ха-ха, три раза: да не будь этих игр, стал бы я тем, кем стал?

Я оканчивал школу, начал понемногу калымить прогерством, готовился к поступлению в профильный ВУЗ, в общем, как говорится, на быстром марше не до баб (с), тем более не до тех, что на экране. Потом были армия (в институт с первого раза я не поступил), учеба, экзамены, сессии, и светлый образ заокеанской звезды потускнел до полной неразличимости, как вдруг на Белорусском вокзале я столкнулся с той самой актрисой! Точнее, конечно, не с ней самой, но с девочкой, настолько на нее похожей, что у меня челюсть на пол повалилась, как в мультиках «Уорнер Бразерс». Шел самый разгар нулевых, и на вокзале стоять разинув рот являлось небезопасным занятием. Впрочем, я тогда был гол как сокол и даже стрелял курить, а вот у нее имелось что тырить, и пока она чего-то там смотрела на табло, какой-то вертлявый цыганчонок выхватил у нее прям из-под мышки сумку-крохотулю, как я потом узнал, именуемую «клатч».

В то время от цыган в оживленных местах столицы вроде вокзалов или рынков проходу не было. Куда они потом делись, я понятия не имею и не сильно интересуюсь. Так вот мелкий шкет из народа, давшего миру Сличенко и Валентира, выхватил сумочку из-под мышки моей сказочной красавицы и рванул прямо ко мне, поскольку я как раз находился у выхода из зала. Что в таких случаях делают, я с детства знал и, как бы ненароком, выставил ногу, о которую этот товарищ благополучно споткнулся, кубарем покатившись в выход и, к счастью, уронив клатч.

Девушка бросилась ко мне… конечно, не ко мне, к своей сумочке. Но она прекрасно видела, кому была обязана спасением своего имущества. Скажите честно, мужики-подписчики: кто из нас не мечтал о таком стечении обстоятельств? Думаю, не ошибусь, если скажу, что с подобного сценария начинается половина романтических и эротических фантазий мужской половины человечества.

И что сделал я?

Пока моя волшебная принцесса ловила на скользком полу китайский клатчик из кожи розового пластикового поросенка, я потихоньку улизнул! Кто сказал «чудак»? Поверьте, я себя после этого называл еще покруче. Да, я об этом жалел, жалел примерно полгода без выходных и еще года два время от времени. Но…

У меня на тот момент не было вообще ничего. Ни денег, ни собственного жилья. Я снимал койку в комнате трехкомнатной квартиры в Балашихе, где, кроме меня, жили сильно пьющий на почве грядущего развода мужик – мой тезка – и гость из далекого Ташкента, работавший дворником в нескольких домах. Допустим на секундочку, что эта девушка оценила мой поступок так, как мы это представляем, и что дальше? Я даже в кино ее сводить не мог, потому что не было денег на билет, и тем более не мог пригласить ее к себе, поскольку мое «себе» ограничивалось койкой да тумбочкой. Ах-ах…

Вот считайте меня после этого кем хотите, а расклад для меня тогда был именно вот такой.

Скажете, ну при чем тут эта баянистая cool story? А при том, что в этой самой очереди я внезапно вижу ее, мою принцессу из сказки. Придержав челюсть от неминуемого падения, я подумал: черт возьми! Один раз, конечно, можно лохануться, но два раза на одни и те же грабли наступают только полные дауны. В конце концов, мне уже не двадцать и даже не двадцать пять, чтобы робеть. Короче, собрался я с духом, подошел к ней и сказал:

 

– Здрасьте. А вы меня совсем не помните?

Она окинула меня взглядом… у нее стал совсем другой взгляд. Тогда она смотрела вокруг как ребенок, которому все интересно, все кажется чудом. Сейчас в ее взгляде сквозил неприятный холодок:

– Нет, а должна?

– Мы с вами как-то виделись, – сказал я, чувствуя предательскую робость. – На вокзале. Белорусском.

– Не знакомлюсь на вокзалах, – отрезала она, глядя на меня как прославленный режиссер на столовскую курицу, поданную ему к завтраку. – И вообще, предпочитаю летать на самолетах. Поезда – для лузеров.

Признаться, эта сентенция меня покоробила: я как раз люблю поезда. Если не за океан, а по нашему материку, я поезд однозначно предпочту самолету. Понимаю, на вкус и цвет фломастеры разные, но по мне поезд романтичнее. В самолете большую часть полета видишь облака, и то если повезет и окажешься у окна. Не спорю, в облаках есть своя прелесть, но я предпочитаю смотреть на них снизу.

А еще – люблю смотреть на проносящиеся за окном перелески и речушки, на незнакомые маленькие города и заполненные товарняками железнодорожные узлы, на простор полей и вздымающиеся по сторонам от железной дороги стройные ряды деревьев, когда поезд мчится через лес.

– Ну как же, – уперся я. – Это точно были вы. У вас еще цыганчонок клатчик спер.

Она поджала губы. Вы никогда не замечали, что какая-то гримаса порой может напрочь разрушить очарование даже самого прекрасного лица?

– Я не из тех, у кого можно вот так вот запросто вырвать сумочку, – ответила она чуть ли не презрительно. – Вы наверняка путаете меня с кем-то.

– Ни с кем я вас не путаю! – возразил я. – Вы – единственная в своем роде, как я могу вас с кем-то путать?

– …и на дешевую лесть, кстати, я тоже не ведусь, – добавила она, отворачиваясь. – Можете и не пытаться. А сейчас попрошу мне больше не надоедать. Я пришла сюда отдохнуть, а не выслушивать чьи-то влажные фантазии. Милочка, а сделайте мне американо, пожалуйста.

Последнее было адресовано уже не мне. Что мне оставалось делать? Я сделал вид, что изучаю витрину, пока она не отошла со своим американо, а потом просто проводил ее взглядом.

Мечта… вот только эта мечта была отделена от меня стеной холодного презрения и полнейшего непонимания. Каюсь, у меня появлялась мысль сказать ей, кто я, но…

Нет. Почему-то мне кажется это аморальным. С другой стороны, смотреть, как от тебя (второй раз!) ускользает твоя мечта, тоже не самое радостное занятие.

Лайков: 305

Комментариев: 91.

Часть 1
Ветра надежд

Глава 1
Золушка

Если бы я был британским ученым, я, наверно, изучал бы влияние плюшевых игрушек на формирование характера детей. Наверняка ведь оно есть! По крайней мере, в моем случае определенно. Моей первой игрушкой был печальный ослик Иа из диснеевского мультика. А может, и из нашего, ведь Иа – единственный персонаж, абсолютно идентичный в обеих экранизациях.

В возрасте трех лет я понял, что сплю с телезвездой. Естественно, обе версии приключений моего приятеля стали моими личными бестселлерами, а видеокассеты с ними я засмотрел практически до дыр. Но, думаю, влияние ослика на меня началось еще до того.

Кстати, ослов зря считают глупыми. Как для копытных, они вполне умны. За «ослиную глупость» принимают нежелание исполнять команды, которые не нравятся. Вот и посудите сами, глупость это или нет.

Признаюсь честно – у меня много общего с ослом вообще и с Иа в частности. Во-первых, я чертовски упрям. Если я чем-то занимаюсь, вокруг меня можно смело начинать маленькую войну, я вам не помешаю, и вы мне не помешаете. Во-вторых, я слегка тугодум и не сразу понимаю, но когда понимаю – то понимаю лучше других. В-третьих, я практически пессимист, хотя считаю себя реалистом. Тем не менее законы Паркинсона я знаю наизусть, поскольку уверен, что они срабатывают практически всегда. И, наконец, я не особо общителен, больше интроверт, за что регулярно критикуем теми немногочисленными близкими мне людьми, которые у меня есть. Ах да, и я часто вздыхаю. Но, в отличие от моего персонального маскота, если Сергей Аникеев вздыхает – значит, он признал наличие проблемы и приступает к тому, чтобы эту проблему устранить на практике. А уж если приступил, то наверняка найдется решение и этой проблемы.

Если вы, читая эти строки, нарисовали себе портрет мрачного, неулыбчивого мизантропа-затворника, быстро зарисуйте его до состояния черного квадрата. Я не такой. У меня есть друзья, причем многих из них я знаю с тех дней, когда нашей одеждой были короткие штанишки. У меня никогда не было проблем с женским полом, хоть и донжуаном меня не назовешь. Да и общаюсь я довольно легко. Ну, и, наконец, я создал «Мы».

В тот день на границе августа и сентября я посетил международную выставку «Медиапрорыв» в ВВЦ в Москве. Заходя в павильон, я заметно нервничал. Но вовсе не потому, что был на выставке впервые. Отнюдь, думаю, что молодому человеку, работающему в айти-сфере, посещать подобные выставки сам Бог велел. И даже не потому, что там я запросто мог встретить таких признанных корифеев, как Касперский, Лебедев и даже Цукерберг…

Хотя вот с Дуровым мне бы встречаться не хотелось. К счастью, он на форуме не присутствовал. И я даже догадываюсь почему.

Откровенно говоря, я очень надеялся, что мое появление на выставке пройдет незамеченным. Моя внешность тому способствовала. Вы представляете себе среднестатистического русского юношу? Я его каждый день в зеркале вижу, когда бреюсь. Обыкновенный русский человек, каких у нас в Союзе миллионы. С другой стороны, тот же Марк простой еврейский мальчик из Америки. Но Марк уже примелькался, а я только начинал. И как раз именно поэтому не привык к тому, что к моей скромной персоне может быть проявлено столько внимания, но…

«Меня поймали тут же, в зоосаде» – не успел я пройти сквозь привычно пищащую от каждого посетителя рамку металлодетектора, как на меня набросилась целая банда, вооруженная, к счастью, исключительно изделиями почтенного японца Никона и его завсегдашнего конкурента, блюдущего Канон[3]. Однако блеск вспышек меня ненадолго выбил из колеи, потому на внезапные вопросы я не отвечал, а только смотрел на окружавших меня людей как баран на новые ворота. Говорю же, я тугодоходящий.

Самое забавное, на какой-то миг мне показалось, что среди ощетинившейся объективами толпы я увидел печальное лицо моей Снежной королевы. Но видение исчезло так же быстро, как появилось, и мне осталось только стоять и по-дурацки хлопать глазами, игнорируя сыплющиеся на меня со всех сторон вопросы.

К счастью, как раз в этот момент осаду прорвали, и сделал это именно тот человек, который мне был нужен. Артем Викторович, директор юридического департамента и один из соучредителей девелоперской компании «БИК лимитед», был моим штатным ангелом-хранителем и партнером моего проекта.

– Дамы, господа, ну что же это такое? – сказал он, подходя ко мне. – Для чего, спрашивается, мы арендовали конференц-зал? Для того, чтобы вы кругом-бегом смущали своими вопросами гениального молодого программиста? Если у вас есть что спросить – милости просим на пресс-конференцию, которая состоится через полчаса, зал номер восемь. Мы с радостью удовлетворим ваше любопытство. Скажи, Серега?

Я кивнул.

– Вот, а если кто из вас не успел оформить аккредитацию на это мероприятие, еще не поздно, между прочим. В любом случае, мой компаньон не станет отвечать на ваши вопросы в неподобающей обстановке, comprende-moi?

Журналисты, недовольно ворча, как дворовые собаки, которых от сахарной кости метлой отогнал дюжий дворник, стали расходиться. Не обращая больше на них никакого внимания, Артем Викторович потащил меня за собой. Перед пресс-конференцией нам еще предстояли важные переговоры.

С Артемом Викторовичем я познакомился всего год назад, на такой же выставке. Боже, как много может измениться за несчастный год! Я всю сознательную жизнь мечтал заниматься искусственным интеллектом, но…

Дух бодр, плоть же немощна; не имея в кармане лишней копейки, воплощать в жизнь свою мечту не то чтобы совсем невозможно, но, скажем, тяжело. И все-таки я не падал духом. И на выставку пришел не с пустыми руками. Я разработал некий программный продукт и хотел его продать тем же Дурову или Цукербергу. Я был уверен, что моя разработка их заинтересует. Но ни того, ни другого я так и не встретил, а встретил Артема Викторовича. Я стоял у контактовского стенда, очень презентабельного и столь же неинформативного, и даже не сразу заметил его появление.

– На одни и те же вещи разные люди смотрят по-разному, – сказал он. – Когда вы видите обнаженную девушку, вы видите нечто сексуально привлекательное, тогда как дерматолог заметит у нее проблемы с кожей, а ортопед – плохую осанку.

Я промолчал, поскольку опасаюсь фриков, каковым тогда мне показался Артем Викторович, и тогда он спросил меня:

– Интересуетесь социальными сетями?

– В наше время ими интересуется каждый второй, – пожал плечами я. – Не считая всех остальных.

Мужчина улыбнулся:

– Не так, как вы. Чутье мне подсказывает, что вы знаете о соцсетях гораздо больше других. Вы смотрите на стенд так, как Нео на Матрицу.

– Нулей и единиц, падающих с потолка, я пока не вижу, – сказал я. – И вы не похожи на агента Смита.

– Ну что вы, – ответил он. – В данном случае я скорее Морфеус. Хочу показать вам, как глубока кроличья нора.

Тут его зрачки сузились, как у человека, глядящего в прицел, и он спросил:

– С чем вы пришли на выставку?

– С товаром, – ответил я, подумав, что он странное, архаичное слово употребил для подобного мероприятия. – Да только покупателей не видно. А у меня нет возможности ни арендовать стенд, ни дать рекламу.

Он кивнул:

– Может, и не придется. Есть свободные полчаса?

Так я познакомился с компанией «БИК лимитед». В переговорной нас было трое: я, мой новый знакомый и его коллега – обладатель седой не по годам шевелюры и странного имени Феофан. Насколько я понял, третий являлся железячником и программистом в одном флаконе; судя по возрасту, он застал еще время Фидо, если не раньше, но при этом был вполне себе копенгаген в новинках программного обеспечения. Да что там – он был настоящий дока. Ему хватило минуты для того, чтобы оценить мою программу. Потом он сказал:

– Это будет революция, Тёма. Век воли не видать.

Артем Викторович кивнул. Потом они вдвоем дружно уставились на меня. Наконец мой новый знакомый сказал:

– Мы – девелоперы; мы инвестируем средства в перспективное программное обеспечение. В вашем случае мы пойдем еще дальше: мы полностью профинансируем весь проект за долю в созданной компании. Регистрацию и все прочее берем на себя. Также оплачиваем все необходимое – аренду серверных мощностей, передающего и канального оборудования, рекламу. За это мы берем сорок девять процентов акций новой компании.

– А что вкладываю я? – спросил я.

Артем Викторович снисходительно улыбнулся.

– Ваше программное обеспечение, – ответил Артем Викторович. – И сопровождение проекта.

Я пожал плечами:

– И в чем подвох?

– Ни в чем, – ответил Артем Викторович. – То, что мы вам предлагаем, называется «сотрудничество».

Я покачал головой:

– Заманчивое, конечно, предложение. Но пока травка подрастет, лошадка с голоду помрет.

И тут заговорил дотоле больше молчавший Феофан. Говорил он тихо, но уверенно:

– Я прекрасно понимаю ваши сомнения, Сергей. Вы один, а мы – компания с юридическим отделом. Вы рискуете. Но мы тоже рискуем, инвестируя в ваш продукт. Если вы скажете нам «нет», скорее всего, до вечера вы уже продадите свою программу. За меньшие деньги, чем она стоит, и намного меньшие, чем те, что она может вам принести. Зато кэшем.

Но еще со времен Винни Пуха известно, что деньги – хитрый предмет, сейчас они есть, а через полчаса нет. И вам придется опять создавать что-то… но вряд ли получится что-то столь же прорывное, хотя тут я могу и ошибаться. Бестол… – Артем Викторович странно посмотрел на своего коллегу, и тот, кашлянув, продолжил: – Голова у вас хорошо работает. Однако у вас есть шанс – не продавать корову на мясо, а доить ее самостоятельно.

 

– Да я понимаю, – сказал я. – Просто…

– Вам стрёмно? – улыбнулся Феофан. – Сергей, я начинал в девяностых. Вы слышали, как тогда вели бизнес? Про утюги, паяльники и выезды на пленэр в багажнике автомобиля? Вы об этом только слышали. Я все это пережил.

– Это оттого вы такой седой? – неожиданно, прежде всего для самого себя, осмелев, спросил я.

Феофан улыбнулся:

– Да. Но нет. Когда-нибудь я могу рассказать вам эту историю – если, конечно, сработаемся. Так вот, Сергей, в тысяча девятьсот девяносто втором я был таким же, как вы. И как у вас, у меня за спиной никого не было…

– А я? – удивился Артем Викторович.

– С тобой мы не сразу познакомились, – ответил Феофан. – До этого еще много чего было. В общем, знаю я очень хорошо, что такое «стоять одному среди червивых стен». Потому кидать вас не стану.

Артем Викторович задумчиво кивнул. Я посмотрел в глаза Феофану и…

Меня нельзя назвать доверчивым человеком, но ему я поверил. И не прогадал, как оказалось.

– Эх, – вздохнул я. – А я-то рассчитывал немного денег срубить… Придется опять пахать с ветром в карманах.

– С чего это вы взяли? – подмигнул мне Феофан. – Мы, как никто, понимаем, что художник ни в коем случае не должен быть голодным. Голодного художника кисть не слушает. У вас карта сберовская есть?

– Только «Альфа», – покачал головой я.

– У меня ненужный «Тинькофф» завалялся, – сказал Артем Викторович. – На нем и мелочь какая-то есть, тысяч тридцать, что ли.

Я судорожно сглотнул. Тридцать тысяч по тем временам для меня было целым состоянием!

Если бы мне кто-то сказал, что через полгода я стану долларовым миллионером, я, пожалуй, только нервно рассмеялся бы.

Сергей Аникеев.

29 августа 22:21

Не будет никакой продажи! Вот это номер, товарищи. «БИК» решили, что наши акции и без того высоко котируются, от такого актива избавляться, мол, грех. По их сведениям, аналитики говорят, что они (акции то бишь) еще в самом начале подъема. Говоря попросту, я богатею, «БИК» богатеет, те спекулянты, которые купили наши акции на ИПО[4], богатеют, в общем, все богатеют и будут еще долго богатеть. Ура.

Откровенно говоря, совершенно не чувствую, чтобы что-то во мне поменялось. Да, теперь у меня нет проблем с деньгами, и езжу я на такси, а не в автобусе, хотя метро пользуюсь, в Москве на метро быстрее получается, чем на такси. А так все по-прежнему. Даже странно становится. Мне всегда казалось, что миллионеры живут как-то совсем по-другому.

С Марком мы все-таки встретились, он дуется, но понимает, что в таких условиях никто ему пакет не продаст. Все-таки он сам бизнесмен, ничего удивительного, just business. Потом была та самая пресс-конференция. Завтра еще одна, не все желающие могли попасть на первую. Тьфу, опять объяснять им одно и то же.

Хотя, с другой стороны, я уже как бы привык. Шпарю как по писаному. Честно говоря, а чего там такого? Все равно «Мы» со всеми ее потрохами, именуемыми know how, существует в моей голове. Я – властелин этой Сети! Я создал ее, и только мне известны все ее секреты. Трепешшыте, жалкие юзеры! (Это была шутка, ха-ха, три раза.)

Я, собственно, и конфу так веду, с шуточками и красивыми образными сравнениями. Мне говорят, что у меня это получается зачотно, а я, если честно, шучу и распинаюсь от робости. Все-таки страшно, когда из зала на тебя пялится сто сорок девять любопытных глаз (с).

Но вот сегодня я едва не сфейлил. Да и кто бы тут не сфейлил? Короче, только я в раж вошел, распинаюсь про особенности шифрования информации, благодаря чему мою соцсеть не взломаешь – даже если сервера физически уничтожить, я матрицу просто в другое место переношу, а она, потому что на вашем устройстве лежит, всю вашу личную инфу восстановит, ну, я уже рассказывал… так вот, вещаю я об этом, во вкус вошел, уже зал взглядом окидываю: как всегда – кто на меня пырится, кто в свой гаджет. И тут, как в песне поется, мое сердце а-а-астанавилось, мое сердце замерло – в третьем ряду сзади, у самого прохода сидит она.

Мне даже глаза протереть захотелось или ущипнуть себя. К счастью, она как раз на меня не смотрела, что-то в своем самсунге делала. Я чуть не забыл, о чем говорил, но вспомнил и продолжил почти без заминки. В ее сторону старался не смотреть, но легко сказать – не смотреть, нет-нет да и брошу косяк. Заметил, что и она на меня поглядывает, да еще и заинтересованно, как мне показалось, но виду тоже не подает, как и я.

А я еще, как чувствовал, с утра оделся в то же, что и тогда, ну, то есть как обычно – толстовку с медведем, черные джинсы да кроссовки. Помню, когда я первый раз на конфу поперся, оделся как цивил, даже галстук повязал. Ох и прикалывали ж меня биковцы потом этим галстуком! Ну, их правда: удавка мне идет как нудисту манишка.

Так вот, думаю, не узнать она меня не могла. А еще в начале конфы ведущий меня расписал так, типа я почти Джобс и Гейтс в одной фляжке – соединить, но не перемешивать. И знаете, я тогда почувствовал такое мелочное, гаденькое удовольствие – вот, мол, зацени, подруга, кого ты отшила.

Честно, мне за это стыдно. И, должно быть, есть в мире такая штука, как карма. Почему? Потому, что я очень хотел ее после конфы поймать, да не тут-то было – пока мы с Артемом Викторовичем расшаркивались перед какими-то ну о-о-очень полезными дядями из рекламного бизнеса и не только, от моей Снежной королевы остались только воспоминания. Я даже по выставке пробежался, и вид у меня при этом, должно быть, был как у фифы, потерявшей подаренный папиком вертю с бриллиантами. В общем, итог моих поисков оказался примерно такой же. Отсюда вывод – если судьба дает тебе вертю с брюликами, не щелкай клювом. Да и вообще, это, как говорят у нас на Олимпе, контрпродуктивное занятие.

Так что моя Снежная королева переименована в Золушку на лабутенах, теперь официально. Правда, из меня принц как из синтепона пуля. Хотя…

В наше время в цене не белый конь, а белый «Ламборджини». А «Ламборджини» я могу себе позволить. Только прав у меня нет, ну да это дело наживное.

Главное, чтобы Золушка далеко не убежала.

* * *

Циничные люди говорят, что любовь придумали мужчины, чтобы не платить за секс.

Я не люблю циников. Конечно, циничному человеку легче жить. Для него все просто и элементарно, но в жизни это совсем не так.

Например, тот же секс в наше время стал доступнее выпивки. Никаких проблем – можно отправиться вечером на те же Патриаршие пруды и гарантированно найти себе кого-то на ночь. Причем на следующий день даже не помнить имени человека, с которым провел ночь, как правило, потому, что тебе его не называли.

Казалось бы, зачем любить, зачем страдать, пойду поем и лягу спать. Но потребность любить, скорее всего, прошита в человеческом биосе[5], причем так глубоко, что никакое перепрограммирование не помогает.

В восемнадцать лет все мы влюбляемся, и неоднократно. Как правило, эти «влюбленности» – не более чем физиологическое влечение. Они быстро насыщают и стремительно разочаровывают. После короткого или не очень периода влюбчивости человек, как правило, начинает вообще отрицать романтику как таковую, сводя все к чистой физиологии. В наше время его в этом разочаровании укрепляет вся медиасфера.

Но приходит момент, когда ты – нет, не понимаешь, чувствуешь, что тебе нужен кто-то, чтобы не испытывать болезненного, ноющего, как флюс, одиночества. И когда это чувство фоном поселяется в душе, через какое-то время ты начинаешь, подчас даже сам того не осознавая, искать. Искать кого-то, кто погасит в душе эту тоску. С кем хочется просыпаться по утрам и встречаться на кухне после долгого рабочего дня.

Все мы хотим любви. Не отношений на одну ночь, а именно любви. Не просто сексуального партнера, а человека, который тебя понимает, с кем банально есть о чем поговорить и в особенности есть о чем помолчать. С кем интересно куда-то выбраться и столь же интересно в холодный зимний вечер сидеть, укутавшись в одеяло у телевизора, и пить чай.

Странно… не знаю, как другие, но я никогда не выбирал книгу по обложке. Или ноутбук по цвету корпуса. Но и ноутбук, и книга – только вещи. Почему же в отношениях с людьми зачастую внешность играет первостепенную роль? Почему мы выбираем не тех, с кем нам хорошо, а тех, кто больше привлекателен физически? И я в этом вопросе вовсе не исключение, увы, увы.

Смешно сказать, и прозвучит это наверняка старомодно, но я грезил своей Золушкой с того момента, как потерял ее после пресс-конференции. Я даже попросил Артема Викторовича разузнать о ней. К сожалению, аккредитованные на пресс-конференции журналисты занимали места по принципу «кто успел, тот и сел», что затрудняло поиски моей знакомой незнакомки. Более того, две трети присутствующих относились к прекрасному полу. В конце концов Артем Викторович признал, что поиски не увенчались успехом, и я отправился домой. Представьте себе, я даже оглядывался по дороге. Вечером Артем Викторович переслал мне несколько фото и видео с конференции, но сняли их с такого восхитительного ракурса, что моей Золушки на них не было видно. Лишь на одном снимке, как мне показалось, я различил ее макушку, но не искать же человека по макушке! Я запросил у Артема Викторовича полный список аккредитованных журналистов и лег спать.

Мне приснился странный сон: я во сне подошел к большому старинному зеркалу в тяжелой раме, но вместо моего отражения там была беглянка. Она окинула меня холодным взглядом и развернулась, чтобы уходить. Я в отчаянии крикнул ей вслед:

– Куда ты? Где мне тебя искать?

Она обернулась. Мне показалось, что ее глаза и губы изменили цвет, стали светлее, словно на них упал луч невидимого мне солнца.

1Имеются в виду компании «Microsoft» и 3M.
2Мод – сокращенно от «модификация», самодельный вариант компьютерной игры с иным сюжетом, героями, антуражем и т. д.
3Обыгрывается название крупнейших производителей фототехники – Nikon и Canon.
4IPO – первоначальное публичное размещение части пакета акций на открытых торгах. В данном случае необходимо было для подтверждения стоимости компании и привлечения банковских кредитов, инвестиций и прочих сделок привлечения средств.
5BIOS – системное программное обеспечение, лежащее в основе работы компьютера. Созвучно с греческим словом «Био», что означает «жизнь».
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17 
Рейтинг@Mail.ru