Олег Шовкуненко
Сезон огненных дождей
Глава 3
От неожиданного вскрика Грабовский вздрогнул. Повернув голову, он вопросительно уставился на соседа по креслу.
– Эй, Микульский, ты чего?
– Опять эта хрень, – рядовой тяжело дышал. В тусклом свете дежурного освещения было видно, что на лбу у него поблескивают капельки пота.
– Работаем на износ, – лейтенант достал из-под сиденья флягу с тонизирующим коктейлем и протянул солдату. – На, вот, глотни. Полегчает.
Ян Микульский сделал пару глотков, вернул флягу, а затем с уверенностью заявил:
– Нет, не полегчает. И усталость тут ни при чем. – Ян невидящим взглядом уставился в пустоту. – Одно из двух, либо во время допросов мне основательно поджарили мозги, либо у меня едет крыша. Хотя второе может легко следовать из первого.
– Не мели чушь. На борту «Призрака» тебя ведь обследовали. Дэя обследовала. А ты ее знаешь, найдет, даже чего и нет.
– Тогда откуда это чертово привидение у меня в башке? Только-только начинаю кемарить, а оно тут как тут. Стоит и смотрит. Ничего не делает, только смотрит. Но взгляд этот, я вам скажу… – Микульский поежился, словно от ледяного пронизывающего ветра, – Чувствуешь себя аперитивом на пиру у вампиров.
– Рядовой Микульский приказываю выбросить глупости из головы и отдыхать. – Грабовский потрепал по плечу своего старого боевого товарища. – Если боишься спать, не спи. Просто закрой глаза, отключись и ни о чем не думай. Слышишь, ни о чем! Впусти в голову космический вакуум и держи его там как можно дольше, – командир подмигнул солдату. – Я так делаю всегда. Расслабляюсь после того, как вы, засранцы, меня окончательно достанете за день.
Обменявшись с Микульским мятыми улыбками, Грабовский встал и, пошатываясь в такт раскачивающемуся планетоходу, двинулся в направлении места водителя.
Пилотское кресло в спасательной шлюпке предусматривалось лишь одно. Места для остального экипажа располагались в кормовой части. Так что, если кому-либо из пассажиров во время движения вдруг взбредет на ум пообщаться с пилотом, то делать он это будет стоя, крепко вцепившись в аварийные поручни. Марк изобрел другой способ. Не долго думая, он уселся прямо на пол, опершись спиной о пульт управления. За окном непроглядная ночь и пялится туда все равно бесполезно, а вот лицо пилота прямо перед глазами. Пару минут он сидел молча.
– Долго будешь меня гипнотизировать? – Великий Мастер на мгновение оторвал взгляд от непроглядной мглы за бортом и глянул на друга.
– Пытаюсь понять, мое присутствие может привести к дорожно-транспортному происшествию или такому многоопытному водиле как ты способно помешать лишь внезапное извержение вулкана, землетрясение или цунами.
– Можешь остаться. Это не скоростной автобан на подъезде к Парижу. Ползти с бархана на бархан я могу даже с завязанными глазами.
– А темнота? Ты не хочешь все же включить фары?
– Добавить еще один демаскирующий фактор? Нет уж. Я и так все прекрасно вижу.
– Угу, – в знак согласия Марк кивнул. – С Микульским твориться что-то неладное. Галлюцинации. Боюсь, как бы он и в самом деле не съехал с катушек.
– Не похож он на шизофреника.
– Говорит, что постоянно видит какое-то привидение. Ты бы не мог забраться в его сны и пошерудить там, выяснить, что к чему, откуда эта зараза берется?
– Не пробовал, – Мастер призадумался. – Наверное, смогу. Вот сменюсь и сразу займусь.
– Сменишься? – Грабовский расплылся в ироничной ухмылке. – Да мы едем уже пятнадцать часов, а ты вцепился в рычаги мертвой хваткой, как бультерьер в глотку. Если помнишь, я уже два раза предлагал тебе поменяться.
– Меня что-то беспокоит. Что-то не так. – Мастер немигающим взглядом шарил по невидимым для Марка барханам.
– Что-то за бортом? – Грабовский всполошился.
– Что-то на этой планете.
– Какая новость! Именно из-за нее ты не даешь себе ни спуска, ни отдыха? – лейтенант расслабился. – С тех пор, как на планету рухнул город, здесь столько всякой нечисти: морунги, охотники, оборотни. Да эти уроды из «Архангела» могли черти-кого наплодить в своих лабораториях. Зная о таких соседях, любой начнет шарахаться даже от собственной тени.
Великий Мастер не ответил. Он все смотрел и смотрел вдаль, словно взглядом хотел пробить не только мрак ночи, но и время, и пространство. В зеленоватом свете, исходящем от приборной панели, Марк видел его неподвижное лицо. Черт побери, он никак не мог привыкнуть к этому кошмару. Твердая как сталь чешуя вместо волос, угловатое костное забрало вместо носа и щек. Все остальное – пластик и металл синтезатора дыхательной смеси. Марку вдруг нестерпимо захотелось кинуться к Мастеру. Когтями и зубами содрать, сцарапать, соскрести с него ненавистную маску сюрреалистического монстра. Вдруг произойдет чудо, и под ней откроется приветливое улыбчивое лицо его лучшего друга – Николая Строгова. Чтобы не выдать своей боли, Грабовский уставился в пол.
– Ник, ты когда-нибудь вспоминаешь о Земле, о доме? – Всплывшие в памяти черты Николая вызвали острый приступ ностальгии.
– О доме? – призраки Воларда так крепко завладели мыслями Строгова, что тот не сразу понял, о чем спрашивает его друг.
– Ну, да, о доме, – Марк подтянул колени к груди и совсем по-детски охватил их руками. – А вот мне все чаще и чаще начал чудится шум моря. Солнце, чайки, наша яхта…
– Девки в бикини, музыка, шампанское… – Николай хмыкнул.
– Нет, мама. – Грабовский даже не подумал обидеться. Он говорил ровно и задумчиво, как будто картинка и сейчас стояла у него перед глазами. – Она в легком белом платье, стоит, облокотившись о перила, и весело смеется. А мы с отцом сидим, свесив ноги с борта, ловим рыбу на удочку. Мне всего десять лет, и у меня ни хрена не получается, то леска путается, то наживка слетает. А мама подбадривает и подначивает устроить соревнование на лучшего рыболова…
Грабовский запнулся. Он словно вместо воздуха втянул в легкие плотную вязкую смолу, от которой ни вдохнуть, ни выдохнуть.
– А я о своих стариках стараюсь не думать. – Едва слышно прошептал Мастер. – Даже если и выживу во всей этой катавасии, мне домой никак. Куда же я вот такой… – Строгов с такой силой стиснул оба управляющих джойстика, что его когти глубоко вошли в мягкий рифленый пластик.
– Ну, они, по крайней мере, хоть живы.
– Твой отец, скорее всего, тоже жив. – Николай произнес это очень тихо, можно сказать задумчиво.
– Что?! – Марк подскочил как ужаленный. – Ты смог?! Ты его отыскал?!
– У меня с твоим отцом, я бы сказал, чисто шапочное знакомство. Да и встречались мы давненько. Поэтому мне довольно сложно засечь его биополе. Но ты мой друг, и я изо всех сил пытался помочь…
Строгов умолк. Бесконечно долгую минуту он задумчиво смотрел на проплывающий за окном пейзаж. Ночь заканчивалась, и мир за бортом уже не казался таким непроглядно черным. По нему туманными призраками побежали первые бурые пятна.
– Несколько раз удавалось почувствовать что-то похожее на энергетическое поле твоего отца. – Мастер говорил медленно, словно в этот самый момент снова искал в бесконечных просторах вселенной слабый голос Грабовского старшего. – Однако всякий раз объект прерывал контакт. Он блокировался жестко и умело, как будто был готов к этому, как будто знал кто я.
– Что ты этим хочешь сказать? – мысли путались во всклокоченном мозгу Марка.
– Только одно – тому, о ком я говорю, есть что скрывать и он совсем не горит желанием излить мне свою душу.
Что за чертовщина! Грабовский попытался разложить по полочкам все сказанное другом. Пользуясь своими уникальными способностями, Николай пробовал наладить связь с отцом. Среди триллионов живых существ, населяющих нашу галактику, он нашел кого-то похожего. Ну и что из этого? Пока астральный контакт не стал двусторонним, даже Великий Мастер не может гарантировать что выбор сделан верно. Да, Николаю показалось, что объект знает о нем… Но это тоже еще ничего не значит. Мало ли в галактике причудливых живых существ. Может какие-то кайнозойские тушканчики именно так и реагируют на вторжение в свой мозг.
– Ты прав, доказательств маловато, – Строгов повертел головой разминая затекшую шею. – Я наверняка принял бы свою находку за очередную пустышку, если бы не одно «но». Дело в том, что мой «кайнозойский тушканчик» находится не где-нибудь на другом конце галактики, а именно здесь, на Воларде. В этом я уверен.
От такого удара у Марка потемнело в глазах. Он вдруг вспомнил, как аннигилирующие излучатели «Новой Невады» безжалостно палили по Амарилло.
– Когда…? – разведчик с трудом проглотил застрявший в горле воздух. – Когда ты чувствовал «его» в последний раз?
– Еще до начала боя. – Строгов старался не смотреть в глаза другу.
– А сейчас?! Попробуй сейчас!
Грабовский едва удержался, чтобы не кинуться к Николаю. Он готов был скандалить, требовать, умолять, стать перед другом на колени. Только бы тот сделал, только бы помог!
– А сейчас я ничего делать не буду, – голос Великого Мастера прозвучал непреклонно. – Не только я могу слышать, слышать могут и меня. Поэтому покуда мы сидим здесь, хилые, беспомощные и почти безоружные, я предпочитаю не высовываться.
Марк понимал, что Строгов прав. Но пытка неизвестностью была невыносима. Он должен что-то сделать.
– Доберемся до Амарилло, там и будем делать, – Великий Мастер читал мысли Грабовского как открытую книгу. – А сейчас, я тебя очень прошу, смени растерянно-интеллигентскую мину на что-нибудь более подходящее моменту.
– Этот город, – Марк не слышал друга, в его глазах заплясали свирепые хищные огоньки. – Мне кажется, он таит в себе зло всего мира.
– Я бы не делал столь поспешных и категоричных выводов.
– Ах вот как? – разведчик с вызовом вскинул голову, но тут же совладал с эмоциями. – Понимаю. Во мне тоже бушует внутренний протест. Ведь получается, что мы боремся против своих… против людей с планеты Земля. Но, Ник, «Архангел» это ведь далеко не вся Земля.
– Спасибо за информацию, а то я не знал, – Великий Мастер повернул к другу свое неподвижное сосредоточенное лицо. – Хочешь правду?
– Какую правду?
– Правду, которую нам всем следует понять и принять.
– И в чем же она состоит?
– А в том, что мы ни хрена не знаем, а следовательно ни хрена не понимаем. Лично я не могу однозначно сказать кто прав – кто виноват, кто плохой – кто хороший.
– И это говорит человек, потерявший в схватке с «Архангелом» практически всех своих товарищей, человек чье тело носит отпечатки этой войны, человек, у которого эти нелюди едва не отобрали любимую женщину!
– Я понимаю, ты бесишься из-за отца, – Николай добавил в свой голос примирительные интонации.
– Как представлю, что он гниет где-то там, в бетонных казематах под Амарилло… Не могу передать, что со мной начинает твориться. – Марк стиснул кулаки. – А более всего бесит собственное бессилие.
Оба друга замолчали. Они наговорили друг другу достаточно. Теперь в тишине каждый хотел осмыслить суть сказанного. Удивительно практический ум Грабовского тут же принялся изыскивать план проникновения в город. Все разговоры Николая – это лишь чистейшая теория, а вот отец он здесь, он рядом, он ждет помощи. Пока в голову приходило всего два варианта. Первый – проникнуть в Амарилло под видом какой-нибудь разведывательной или патрульной группы, возвращающейся после выполнения задания. Второй – сдаться в плен, а затем, находясь уже в городе, совершить побег. Что-то подобное уже проделали Микульский с Мартинесом. Если получилось у них, почему не получится у него? Только вот следует запастись некоторыми полезными штуковинами, незаметно вшитыми в комбинезон. Над списком именно таких шпионских принадлежностей как раз и размышлял разведчик, когда его окликнул Строгов:
– Марк!
– Чего?
– Что ты имел в виду, когда говорил, что Луизу едва не отобрали у меня?
– А она тебе ничего не рассказывала?
– Когда? Во время боя? Во время нашей головокружительной посадки? Или может, когда мы как очумелые гребли песок из-под брюха завязшего планетохода? За те пару суток, которые минули с момента нашей встречи, наедине мы оставались всего несколько коротких минут.
– Понимаешь, я сам особо не в курсе. Моришаль как то сказал…
– Хватит темнить. Раз начал, так договаривай.
– Ну, еще дома, на Корсике… – Грабовский терялся с чего начать, – Пока Луиза лежала в госпитале и находилась без сознания… Короче, туда и заявились агенты «Архангела».
– Стоп! Луиза была в госпитале, да еще и без сознания?! Что с ней произошло?! – В голосе Строгова слышалась нешуточная тревога.
– А ты готов это услышать и не перевернуть планетоход вверх тормашками?
– Говори.
По интонации друга Марк понял, что подготовил того к тяжкому испытанию.
– Она потеряла ребенка.
Грабовский внутренне подобрался, ожидая, что вот-вот придется уворачиваться от кусков вдрызг разбитой приборной панели. Однако, летели секунды, за ними ползли минуты, а Великий Мастер даже не шелохнулся. Он походил на робота, у которого от короткого замыкания расплавился главный процессор. Быть может именно аналогия с перегоревшим электроприбором и заставила разведчика заговорить первым. Протянув руку, он толкнул Николая в колено.
– Э… Ты в порядке?
– Ребенок… Я не подумал, что у нее мог быть ребенок. – Строгов говорил сам с собой. Это был бесстрастный голос человека, находящего под глубоким гипнозом.
Грабовский от удивления даже открыл рот. Он прекрасно знал своего друга. Благородный, чуткий, горячий сердцем рыцарь без страха и упрека. И вдруг полное отсутствие эмоций, причем по поводу таких ужасных и мучительных событий. Ведь речь идет не о ком-нибудь, а о его собственном ребенке. В душе Грабовского вскипело справедливое негодование.
– Ник, это был твой ребенок!
Разведчику стало не по себе, когда на него уставились горящие лазуритово-синие глаза.
– Плохо, очень плохо.
– И это все, что ты можешь сказать?
Марк не мог понять, что твориться с Николаем. Пару минут назад тот искренне волновался за свою подругу, был живым чувствующим человеком, и вдруг… Вдруг такая перемена. Ни дать, ни взять – Терминатор, Железный Дровосек без сердца!
– Она что-нибудь помнит?
– Не знаю, мы с Луизой это не обсуждали, – вопрос Мастера еще больше разозлил Грабовского.
– А что рассказывал Моришаль?
– Рассказывал, что Луиза как пушинки раскидала двух здоровенных амбалов и кинулась бежать. На ступеньках госпиталя Моришаль ее и перехватил. За ними была погоня, но ты ведь знаешь капитана… За рулем он бог.
Великий Мастер кивнул. Но сделал он это чисто автоматически. Судя по всему, мысли великого воина блуждали где-то очень далеко. Глядя на непроницаемое лицо друга, Грабовский не выдержал:
– Слушай, до тебя вообще дошло то, что я сейчас рассказал? Погиб твой ребенок, и твоя женщина сама чуть не отдала богу душу.
Марк специально делал акценты на словах «твой» и «твоя».
– Когда это произошло?
– Ну, ты совсем непробиваемый! – Марк всплеснул руками.
– Неужели будет лучше, если я стану расспрашивать об этом Луизу?
– Месяцев шесть-семь назад, если верить Моришалю. Да ты сам его спроси. Для тебя это ведь не проблема, телепат хренов!
– Шесть-семь месяцев… – Николай повторил вслух. – Тогда получается, что выкидыш произошел на пятом месяце беременности.
– Да твой это ребенок, твой! – Грабовский вдруг понял причину необычного поведения друга. – Ты что, Луизу не знаешь? Она же принцесса из старых сказок, честная и верная! – Чтобы рассеять последние сомнения Николая, лейтенант добавил, – И по срокам все сходится, ведь верно?
– То-то и оно, что верно.
Строгов рывком остановил планетоход и стал отстегивать ремни безопасности. Марк вдруг заметил, что у друга дрожат пальцы.
– Что случилось? – Грабовский стал подниматься на ноги.
– Садись за рычаги, дальше поведешь ты.
– Что случилось? – разведчик повторил вопрос, вцепившись в руку Мастера.
– Я должен собраться с мыслями и силами. Кажется у меня беда.
Ах, вот оно что! Чувства Николая мутировали точно также как и его тело. Огонь боли отчаяния и тоски бушевал где-то глубоко внутри. Это словно термоядерная топка. Снаружи ледяной металл, внутри всесокрушающее и всепожирающее пламя.
– Ник, возьми себя в руки. Ты нам нужен. Это все уже в прошлом. Вы с Луизой сильные. Вы вместе. Вы вынесете все испытания и все лишения. – Говоря это, Грабовский тряс Строгова, пытаясь привести в чувства.
– Спасибо, друг, – Мастер накрыл руку разведчика своей жесткой когтистой пятерней и горько улыбнулся. – Но скорее всего, самое страшное у меня еще впереди.
Глава 4
Пальцы легли в предназначенные для них углубления, сверху кисть придавила плотная массивная крышка. Так что сержант Дэниан Смит даже если бы и захотел, то все равно ни за что не смог бы выдернуть руку. Хитро придумано! Если сканирование пройдет успешно и ДНК посетителя будет опознана, дальше все пойдет своим нормальным штатным чередом. Прибор раскроется, словно створки ракушки и посетитель сможет пройти. Если же со сканированием возникнут проблемы, неудачник окажется крепко схваченным за руку, и освободить его из этого капкана сможет лишь вызванный по тревоге патруль.
Все это сержант Смит вспоминал, пока хитроумная машина проводила анализ его генокода. Процесс занимал около минуты, и Дэниан смиренно ждал, барабаня пальцами свободной руки по макушке деловито гудящего сканера. Но вот красный огонек сменился зеленым, и крышка с хищным шипением поднялась вверх. Наконец-то! Смит с облегчением распрямил спину. Он был довольно высок, а сканирующее устройство изготовили под размеры не иначе как пигмеев. Так что, перед входом в зону «А», всякий раз приходилось кланяться, словно она, эта самая зона, вовсе и не военный объект, а храм почитаемого божества.
На самом деле Смит относился к зоне и всему тому, что в ней происходит с недоверием или даже с некоторым отвращением. Он солдат, и привык к честному бою, а вот все эти опыты… Сам-то он, естественно, ничего не видел, но по городу упорно ползли слухи, что где-то там, в глубине зоны «А», идут жуткие биологические эксперименты. Даже если это и так, то Смит понимал в чем дело. В одиночку человечество не в силах победить своих многочисленных инопланетных врагов. Однако, видеть среди союзников каких-то там мерзких упырей тоже, понимаешь ли, радости мало. Кто его знает, что творится у этих тварей в мозгах. Сегодня они на твоей стороне, а завтра? А завтра, глядишь, и сами вцепятся тебе в самую глотку.
Стоп-стоп! Дэниан Смит помотал головой. Не о том думаешь, сержант. Сейчас для тебя главное живым и невредимым добраться до места. Смит подошел к пузатому маршрутному автомату и сунул в щель приемника свой идентификационный жетон. Машина загудела, защелкала и тут же выплюнула в руки сержанта гибкую пластину со свежеотпечатанным маршрутом движения. На прозрачном пластике в правом верхнем углу горели красные цифры. И не просто горели, они каким-то непостижимым образом ухитрялись меняться, отсчитывая часы, минуты и секунды.
Да… По зоне «А» просто так не погуляешь! Смит тут же с головой ушел в изучение плана и графика движения. Это было необычайно важно. Окажись ты не в том месте и не в то время, как рискуешь быть запертым в глухом темном тупике, который еще минуту назад был широким людным коридором. И это еще не самый худший исход. Есть места, где ротозея ждут парализующие станеры или того хуже – лазерная сеть с ужасно мелкими ячейками. Оставшийся от него дымящийся гуляш будут выгребать совковой лопатой.
Сверяясь с планом, Смит быстро шел по узким, но ярко освещенным подземным переходам. Электроэнергию здесь не экономили, не то, что во всем остальном городе. Иногда навстречу попадались люди. В эти ранние утренние часы их было не много. В основном военные. Они лишь на мгновение поднимали глаза, быстро обменивались приветствиями, а затем снова утыкались в расчерченные лабиринтами пластиковые пластины.
Отметка номер сто двадцать пять. Ага, вот она! Он должен быть здесь в шесть, тридцать одну. Уложился. Что дальше? Поворот направо и движение до лифта номер сорок один.
До лифта предстояло шагать минут десять, и это, как подсказывала схема, по ровному как стрела коридору. Смит вздохнул с облегчением и опустил бесполезный сейчас планшет.
Навстречу шла девушка. Дэниан приметил ее еще издалека. Невысокого роста, пухленькая, с копной огненно-рыжих волос, собранных в аккуратную высокую прическу. Сердце сержанта заколотилось с частотой автоматной очереди. Господи, не может быть! Сара! Он кинулся к ней, но, пробежав метров десять, остановился как вкопанный. Нет, не она. Ошибся. Плечи сержанта безвольно поникли.
Незнакомка с гневом глянула на так беспардонно разглядывающего ее солдафона, хмыкнула и пошла дальше, ритмично цокая каблучками.
– Простите, обознался, – крикнул вслед девушке Смит и, едва передвигая вдруг налившиеся свинцом ноги, поплелся прочь.
Он вспомнил Сару, свою маленькую Сару. Они встречались лишь три месяца, но за это время успели накрепко прикипеть друг к другу. Сара уже придумывала имена их двух будущих детишек, а Дэниан на все свои скудные сбережения приобрел кольцо с пяти каратным бриллиантом. Но вдруг Сару перевели на Фрейзер. Смит сперва сокрушался, однако вскоре успокоился. Колония на Фрейзере самое тихое местечко во всей освоенной человечеством галактике. Естественно, это не Земля, но о Земле можно забыть. Все они, подписавшие контракт, не вернуться на родную планету пока проект «Архангел» остается тайной за семью печатями. Так что для Сары городок на Фрейзере это лучшее место из всех возможных. Это не духота и теснота космических станций. Фрейзер – рай с чистым воздухом, величественными, пусть и безжизненными пейзажами, пониженной гравитацией, и главное – медицинский центр там оборудован по самому последнему слову техники. Короче, то, что нужно для будущей мамы. Да и кроме того, Саре не так долго пришлось бы оставаться одной. Сержант написал рапорт, и при содействии полковника Грейза его перевод в охрану Фрейзера был почти решен.
И Дэниан таки попал на Фрейзер. Только вот то, что он там увидел, едва не свело его с ума. Колония была уничтожена. Весь городок превратился в перепаханное поле, из которого словно остатки старой стерни торчали искореженные столбы и балки. Оплавленные скрюченные панели от металлических стен выглядели пугающими сюрреалистическими изваяниями. Ветер гонял стайки обгорелых бумажных листков, ворошил одежду и волосы на тысячах обезображенных трупах. Сару он так и не нашел, ни живую, чтобы обнять, ни мертвую, чтобы похоронить. В тот день Смит дал себе клятву, что не успокоится, что будет мстить пока жив, что никогда не забудет и не простит.
Взбешенный от разбередивших душу воспоминаний Смит влетел в кабину лифта номер сорок один. С размаху ударившись о полированный металл, сержант в гневе колотил по нему кулаком и сквозь зубы рычал:
– Черт побери, сколько же можно ждать! Когда же, наконец… Когда же наконец мы начнем резать им глотки?!
Норингтон обещал, что группа выйдет на поиск вражеского десанта. Ну, и где же? Вот уже третий день наполнен бездействием, отягощенным идиотскими тренировками и дурацкими медитациями в компании этого недоноска Тэрри. Да еще плюс ко всему, вчера ему в башку зачем-то загрузили межгалактический интерлеви и французский. Смит думал, что сдохнет от возникшей после этого головной боли. Короче, хрень, кругом одна непонятная бессмысленная хрень.
Лифт остановился, негромко запиликал и услужливо раскрыл двери. Дэниан Смит сделал шаг наружу и обмер от изумления. Сержант предполагал, что как и вчера, и позавчера он окажется в тренировочном центре, однако, сегодня все вышло по-другому. Смит вдруг очутился в огромном авиационном ангаре, где спешно грузились три тяжелых десантных флаера. В один их них загоняли угловатую многоколесную машину. Дэниан сразу ее узнал. Такие вот броневики обычно использовали разведчики новых миров. Спускаемый аппарат состоял из двух разделяющихся частей. Модуль-матка, оснащенный двигателями взлета, оставался на месте приземления и являлся базой разведчиков. А мобильный модуль с экипажем восемь-десять человек уходил в дальний поиск. Говорят надежная, безотказная машина с бешеной проходимостью. Но Смит никогда не слышал, чтобы ее применяли в боевых операциях. Броня ведь не толще скорлупы грецкого ореха, а из оружия только легкая лазерная установка. Куда ей в настоящий бой!
– Сержант Смит, вы как всегда пунктуальны, – голос капитана Норингтона прозвучал из-за спины.
– Спасибо, сэр, – Дэниан повернулся кругом и отдал честь.
– Мы выступаем, – капитан кивнул в сторону флаеров и суетящегося вокруг них персонала.
– Наконец-то! – радость на лице Смита сменилась досадой. – Но, сэр, я не захватил свое оружие, свою экипировку.
– Успокойтесь, вам выдадут все необходимое. Хотя основная ваша задача на сегодня совсем не стрелять или метать гранаты.
– Опять рассказывать сказки этому вашему молокососу? – сержант наморщился.
– Я думал, вы поладили, – капитан не ответил на вопрос. Он взял Смита за локоть и развернул его, приглашая проследовать к грузившемуся флаеру. Шагая рядом, Норингтон нравоучительным тоном продолжал. – У Тэрри было сложное детство. Он сирота. Вырос в одном из… – тут контрразведчик помедлил, подбирая нужные слова, – ну, я бы сказал, в одном из государственных учреждений закрытого типа. Так что с внешним миром Тэрри начал знакомиться сравнительно недавно. И ему приходится тяжеловато. Именно поэтому если рядом будет находиться такой человек как вы, с большим жизненным опытом, так долго и преданно работающий в проекте, парнишке будет легче освоиться в обществе, стать убежденным борцом за победу нашей родной Земли.
– Значит, вы сватаете меня в наставники? – без энтузиазма поинтересовался Смит.
– В какой-то мере, да.
– А вытянули вы пацана из этого его приюта только потому, что он вдруг проявил незаурядные телепатические способности?
– Вы совершенно правы, – Норингтон загадочно ухмыльнулся.
Что-то в этой ухмылке Дэниану не понравилось. Оскал высшего существа, чувствующего свое превосходства над низшим. Так улыбаются верному псу, гладят его по шерстке, чешут за ушком, а потом ведут к ветеринару, чтобы кастрировать. Похоже Норингтон что-то не договаривает. Может, Тэрри вытянули совсем не из приюта для мальчиков-одуванчиков, а из тюряги для малолетних ублюдков? И помощь нужна совсем не для его адаптации к нормальному миру нормальных людей. Может, совсем наоборот, услуги сержанта понадобились для контроля над этой бомбой замедленного действия, которая может взорваться, окажись ей что не по ее вкусу. Смит вспомнил, как вчера во время чистки оружия Тэрри хладнокровно проткнул шомполом руку одного из солдат, когда тот шутки ради назвал его смазливой девочкой. А могло все закончиться и гораздо хуже. Здоровенный морской пехотинец оказался не в силах защититься от выпускника некоего таинственного государственного учреждения. И если бы они с Норингтоном не подоспели вовремя…
От посторонних мыслей сержанта отвлек незнакомый капрал, ожидавший на аппарели того самого флаера, в который только что загнали разведывательный модуль. Сделав шаг навстречу начальству, он отдал честь и вопросительно взглянул на капитана.
– Да, Джим, – Норингтон кивнул. – Отдайте сержанту его снаряжение и оружие.
Без всякого промедления капрал по имени Джим протянул Смиту объемистый полиэтиленовый мешок, в котором лежал шлем с темным тонированным бронестеклом и полевой комбинезон. Шлем как шлем, очень похож на мотоциклетный. У сержанта он не вызвал особого интереса, а вот комбинезон, совсем другое дело! Новая модель, Дэниан таких раньше и не видывал. Выполнен из «Хамелеона». Именно поэтому сейчас вся ткань рябила серыми, желтыми и коричневыми пятнами, повторяя основные цвета, доминирующие в интерьере авиационного ангара. Пока сержант разглядывал свою новую одежонку, капрал снял с плеча винтовку и также протянул ее Смиту.
– Это что еще такое? – американский морской пехотинец с пренебрежением подцепил за ремень французский FAMAS-G3.
– Берите, так надо, – Норингтон жестом отпустил капрала. – Во время полета я вам все объясню.
– Вообще-то я полагал, что в вашей конторе, сэр, народ вооружен чем-то посолидней, – сержант с разочарованием обвел взглядом суетящийся вокруг личный состав.
– Посолидней? – улыбнулся капитан. – Это чем же, например?
– Ну, я не знаю… – пожал плечами Смит. – Мы все-таки живем в космической эре. Должны быть какие-то новинки. Что смастерили сами, что сперли у инопланетян.
– Новинки, говорите?
Взгляд Норингтона стал невидящим, пустым, устремленным в никуда. Он явно что-то припоминал. Несколько секунд капитан молчал, а затем, словно очнувшись, задал Смиту странный вопрос:
– Вы когда-нибудь слышали о сто первой дивизии?
– Десантура, сэр. Хорошие пацаны. Только до меня доходили слухи, что их нахрен расформировали.
– А почему расформировали, не знаете?
В ответ Смит скорчил такую страшную рожу, что Норингтон просто обязан был все понять. Откуда простой сержант мог знать о таких вещах.
– Ладно, сержант, я вам расскажу, но только по большому секрету.
Контрразведчик состроил таинственную мину, по которой даже дурак понял бы, что секрет, который тот собирался поведать, уже давно не секрет. По крайней мере, для тех, кто работает на «Архангел». Но все равно Смиту было жуть как интересно. Он знавал кое-кого из десантников еще по Ираку, и был совсем не прочь встретиться с парнями вновь.
– Сто первая погибла. В живых осталось чуть меньше батальона, – слова Норингтона тяжелой бейсбольной битой ударили Смита по голове.
– Но как же так, сэр?! – выдохнул ошарашенный, оглушенный сержант.
– Планировалось, что дивизия станет нашей космической гвардией. Ее перевооружили, оснастили новейшей техникой и отправили на маневры. Во время первого же учебного боя участок марсианской поверхности размером с Чикаго просто расплавился и вскипел. – Норингтон сглотнул подступивший к горлу комок и вполголоса закончил. – Они не успели уйти. Они погибли там почти все.
– Их что, не учили обращаться с этим оружием? – Смит был поражен.
– Конечно, учили. Но человек остается человеком. Они применяли лучевые дезинтеграторы так, словно это были обычные винтовки.
– Они же профессионалы!
– Смит, вы знаете, сколько солдат убило или покалечило самое первое примитивное огнестрельное оружие… вернее не само оружие, а неумелое обращение с ним? Тысячи! А их всех, между прочим, тоже учили. С пистолетами и мушкетами уверенно себя почувствовали лишь те, кто родился и вырос в эпоху пороха и пуль, кто с детства накрепко усвоил что можно, а чего нельзя.
– Понимаю, сэр, – протянул морской пехотинец. – Это вы намекаете, что дай нам с вами сейчас в руки какие-нибудь атомные излучатели, мы бы тогда, сами того не желая, разнесли всю станцию на куски?
