Олег Викторович Матвеенко
В степь за драконами
ВЕКА
, ПРОНЗЕННЫЕ СУДЬБОЙ.
ФАНТАСТИЧЕСКАЯ ПОВЕСТЬ
Русский зоотехник и два афрошведа с космической
Станции, которая доставила большую европейскую
экспедицию в прошлое, пытаются выжить в раннем
и опасном средневековье.
О приключениях русской команды той же экспедиции
мною написано пять книг, которые я скоро опубликую.
В СТЕПЬ ЗА ДРАКОНАМИ.
Глава
1.
Михаил сидел на жесткой каменистой земле, закрыв глаза. Жажда под патологически палящим Солнцем сушила мозг и сердце. Он пытался прятать голову в тени облезшей горбатой акации. Связанное тело затекло. Обездвиженные руки опухли, а ноги выкручивало так, что, казалось, был слышен хруст суставов…
– Я выпью… – прохрипел под боком Тишка и дернулся к корыту.
– Не смей! – прошипел Михаил и согнул связанные ноги, чтобы помощник не смог через них переползти. – Потечешь, как они.
– Атанасиус не течет, – тупо упрямился Тишка.
Михаил приоткрыл глаза. Нестерпимо яркий свет выжигал не только землю и скалы вокруг, но и само близкое море. Вокруг старого свиного корыта, наполненного жидкой грязью, лежали в застывших позах такие же несчастные нетоварные рабы. Они вчера пили из корыта, а сегодня только стонали. Из-под них текло. Сухим лежал только Атанасиус.
– Умер, – выдохнул жар из груди Михаил. – Отмучился.
Он прикрыл глаза и увидел, как проявилась на фоне темного неба белая повозка с белыми людьми и под белыми зонтиками.
«Глюки, – подумалось страдальцу. – Особенно белые зонтики…».
Тишка толкнул в бок. Мимо действительно проезжала черная повозка с двумя высокими неграми, сидящими друг напротив друга… Но зонты! Большие черные зонты на спицах. Михаил попытался приподняться и неожиданно для себя заскулил:
– Месье, же не манж па сис жур…
Изумленные негры повернулись к замусоленному рабу и дружно прикрыли свои широкие африканские носы бордовыми платочками. Михаил уловил их бескрайнее удивление и, прокашлявшись, добавил для убедительности:
– Je n'ai pas bu…
– Он еще и не пил! – возмутился Тутто на родном шведском.
– Ты кто такой? – вступил в разговор не самым благожелательным тоном Ларсон.
Михаил собрал под языком последнюю слюну, смочил ею горло и, напрягая расплавленные мозги, попытался тоже заговорить на шведском:
– Я ваш! Я свой! У меня прадед с Готланда!
– Нашел место и время предками меряться. Мой прадед из Нигерии, и что?
– Ты русский! – догадался Ларсон. – С чего нам тебя спасать?
У Михаила закончились надежды, силы и слюна.
– Пить… – еле выдавил он из себя.
– Если купим коз, нам придется докупить для них воду, – озадачился не предвиденной проблемой Ларсон.
– Тогда и этого напоим, – обнадежил умирающего Тутто. – И почему русские всегда не едят только шесть дней? Наверное, потом умирают…
***
Михаил очнулся от влажного шершавого языка. Любимица Зорька заботливо облизывала лицо хозяина. Рядом стоял крупный самец Ростик с шикарными рогами и, недовольно принюхиваясь, присматривался к Михаилу. Чуть удивленный Тутто неохотно слез с повозки и дал выпить пару глотков из фляги.
– Как ты нас нашел? Много русских спустилось с тобой?
Михаил прохрипел в ответ не членораздельно на непонятном языке. Тутто влил еще один глоток.
– Я здесь один. Два побратима погибли на Оке.
– И все? – удивился Ларсон и уточнил с явным недоверием в голосе. – Ты единственный русский на всю Европу и вдруг выскочил такой: «Je n'ai pas mangé depuis six jours?».
– Я не выскочил, а лежал! Вы сами ко мне приехали.
– Допустим. – Тутто поднес фляжку к лицу, но пить не дал. – Так сколько вас?
– Было трое… я остался один, – терпеливо пояснил Михаил.
– Ну, как хочешь… – разочарованно промычал Тутто и начал лить воду из фляжки на землю.
Тишка с рыком подполз к исчезающей луже и присосался к мокрому дорожному камню.
– Хвати! Поехали! – распорядился Ларсон. – А то подцепишь еще от него. Хазары с ними сами разберутся.
Повозка тронулась, но козы за ней не пошли. Возница остановил мерина и вернулся турнуть застрявших животных. Зорька возмущенно заблеяла, а Ростик пошел на погонщика, выставив вперед свои внушительные рога. Возница попятился. Оступился и упал на закоченевшего Атанасиуса.
– Чего это они? – неприятно удивился Тутто, опять слезая с повозки.
– Это мои козы.
– А-а… – разочарованно протянул он. – В суд подавать будешь?
– А есть кому? – с присвистом переспросил Михаил.
– У нас Ларсон серьезный прокурорский чин имеет. – Тутто повернулся к восседающему компаньону. – А я местный судья. И постановление мое краткое: животные перешли во владение добропорядочным покупателям. И не за какое-то жалкое рубленое серебро, а за полновесные золотые солиды.
– Я их вырастил. Они меня не бросят. – После пары скупых глотков чувство жажды обострилось, но говорить стало легче.
В подтверждение его слов, Ростик развернулся рогами в сторону афрошведа и утробно заблеял.
– Какие они агрессивные! – стушевался Тутто и отступил.
– Они еще и сообразительными получились!
– Слишком злые и умные! Ты что им вколол? – Ларсон стоял у самой повозки якобы прикрываясь от вони умирающих рабов.
– Вляпались! На обколотых козлов купились! – стонал за спиной Ларсона Тутто. – Сами не управимся.
– Придется пастуха с собой брать, – решил Ларсон. – Ты сам чем колешься?
– Ничем я не колюсь. У меня были конские препараты… вот результат. – Михаил кивнул на Ростика. – Только я не пастух. Тишка за ними присматривает.
– А ты биолог? – вдруг впервые заинтересовался Ларсон.
– И биолог, и зоотехник и даже врач.
– Я понял. Где твой хозяин.
– Работорговец? Сбежал. Женщин и детей распродал, а нас бросил помирать.
– Развяжи и напои его. – больше жестами, чем словами приказал вознице и добавил изумленному Тутто. – Он мне нужен… и пастух тоже.
Костюм помогал обессиленному телу идти вслед за повозкой. Тишка позади повис на двух козлах и еле перебирал ногами.
– Нам не далеко. Вон в излучине речушка, там отдохнем. – Ларсон искоса посматривал на измученного биолога. – Так сколько вас еще здесь?
– Нас? – со вздохом переспросил Михаил. – Я же объяснял…
– Не подходи близко! – перебил его Ларсон, опять прижав к носу платок. – Держи дистанцию. Надеешься, что твои враки мы не проверим? Где твой меч?
– Спрятал. – Михаил увидел недоверие в глазах. – Далеко спрятал. На Руси.
– Отобрали? – подал голос Тутто.
– Нет. Просто решил, что я попал в прошлое не для того, чтобы убивать людей, тем более возможных своих предков.
– Предков… а мы как-то над этим не задумывались. – Улыбнулся своему черному другу Ларсон. – А говорить по-нашему где научился?
– В Киеве.
– Был в Киеве и ушел оттуда живой? – с нескрываемым сомнением промычал Тутто. – Как говорят тамошние “нэ брэшишь”?
Михаил не ответил. Берег силы.
– Нам доложили, что эти козы не только мясистые, но плодятся как кролики. – Ларсон оглянулся на стадо, безропотно следовавшее за Михаилом.
– Есть такое. Зорька второй раз по семь козлят приносит.
– И где они?
– Продал.
– А деньги где? – оживился Тутто.
– Землю купил. Нас эти гады на переезде и прихватили! – Михаил посмотрел на встречный хазарский патруль. – И эти сволочи не лучше! Даже не проверили живы мы еще, или уже нет.
– Поверь, здесь не до вас было. Тебе повезло, что вырастил таких крупных и плодовитых коз, а так бы остался у разбитого свиного корыта.
За разговором маленькая компания добрела до речушки на берегах которой отдыхали путники. Одну из стоянок занимали люди черных шведов.
– У тебя связь со Станцией есть? – спросил с затаенной надеждой Тутто. – Как там Грета? Жива?
– Связь была уже давно.
Михаил не мог оторвать взгляд от реки, в которой уже барахтался Тишка. Козы на берегу пили свежую проточную воду.
– Грета на тот момент жива была.
– Хорошо, со связью разберемся позже, а пока располагайтесь со своим стадом за кустами. – Ларсон указал на маленький каменистых пляж.
– Молочко потом надои. Оно правда лечебное?
Михаил согласно кивнул, мысленно уже нежась в реке.
– Набирайтесь сил нам надо добраться до Итиля и уйти из него не только живыми, но и богатыми, – распорядился Ларсон.
Глава
2.
Вдоль крутого песчаного берега в прозрачной волжской струе крутились рыбки с повадками акул. Их крупные сородичи плескались в широкой, кровавых оттенков протоке Итиля перед остатками старого моста. Когда-то мост вел к воротам Дворцового города. Именно алые фасады дворцов, возвышавшиеся над крепостной стеной, придавали реке такой зловещий оттенок. Козы, объедавшие притопленные кусты, и люди, сновавшие мимо шикарных дворцов на своих лодках, не обращали на них никакого внимания.
«Еще пару дней, и я тоже перестану восхищаться шедеврами средневекового зодчества, – подумал Михаил, забравшись по самую шею в воду. – А вот наслаждаться рекой никогда не устану».
Одна из лодок стала прижиматься к пляжу, на котором нежился Михаил. В воду спрыгнул расторопный Тишка, выбрался на берег и обвязал концом корни сухого облезшего дерева.
– Глеб, подавай!
Скомандовал он грузному варягу в лодке. Варяг начал сгребать в охапку привезенную траву и швырять ее на берег. Не приспособленная к таким действиям узкая рыбачья лодка опасно заплясала на волне. Ее с трудом удерживали жена варяга вместе со своим племянником. Оба прятали узкоглазые лица с малозаметными носиками под широкими плетенными шляпами. Михаил с Тишкой собирали накошенную траву с песка и носили ее за кусты, где берег острова был более пологим.
– Не будут они такое есть. Осоки много. – Михаил вместе с козами задумчиво рассматривал привезенную траву не аппетитного вида.
– Наши козы на островах такую едят, – заверил бывшего зоотехника Глеб.
Зорька и Ростик откликнулись на его уверенный тон и начали с опаской поедать местную траву.
– Эх, какие они мясистые! – печально вздохнул Глеб.
– Не смей даже думать! – осек его Михаил.
Старый, когда-то обжитой остров беспощадно размывался бурными половодьями реки. Над песчаным обрывом нависали брошенные лачуги. Они косо пялились на дворцы своими кривыми окошками и сильно портили вид почти курортного острова. Засохшие деревья между домиками тоже его не красили, зато решали проблему с дровами. Тишка достал из глубокой песчаной норы завернутого в крапиву просоленного сазана. Понюхал, скривился, но дал положительное заключение:
– Печь можно.
Голодный Глеб задумчиво посмотрел на жующих коз. Ростик протестующе заблеял.
– Мясо здесь дорогое. Как бы коз твоих не украли.
– Их на этих обрывах так просто не поймать, – в который раз предупредил нездоровый интерес тучного варяга к ценным животным Михаил. – Я у Пантер арбалет попрошу.
– Арба… – запнулся на незнакомом слове Глеб. – Проси! И мяса заодно.
Жена варяга тем временем запекла рыбу и заварил в покрывшемся коростами казане душистый отвар. Разнонародная компания молча ела, поплевывая костями, больше занюхивая, чем запивая горячим отваром. После обеда все с наслаждением залезли в спасительную речку понежиться и охладиться. Грузный варяг, не обремененный заботами, после купания всхрапнул в тенечке. Михаил с его женой и ее племянником осмотрели коз, потом обмыли их водой. Животные патологически боялись реки и сами не купались. Тишка тем временем пытался наловить мелких голавлей и красноперок. Вспотев от собственного храпа, Глеб опять решил остудиться в реке, прихватив с собой жену. Мелкой тетке такое купание не понравилось, и она пыталась вырваться из медвежьих лап мужа. Глеб прижимал вреднюку в прилипшем к ее телу мокром платье все плотнее, явно приходя в охоту. Раззадорившись, он закинул даму на плечо, подхватил слетевшую шляпу и, мощно разгребая ногами воду, понес ее к кустам. Люди смущенно, в который раз начали рассматривать красоты алых дворцов за рекой, а животные, наоборот, впялили в варяга вертикальные немигающие зрачки. От недобрых взглядов козлов Глеб немного стушевался. Его жена начала гулко бить кулаками в широкую спину. Варяг в сердцах швырнул на берег шляпу, сбросил в воду строптивую партнершу и посмотрел на высокое Солнце.
– В город пора, – вдруг громко заявил он и таким же решительным шагом, будоража речную гладь, пошел к лодке.
Обогнув на веслах узкий остров, Михаил с Глебом и племянником попали в другую протоку. На восточном берегу реки тоже был город со стенами и башнями. Это был город купцов, разделенный в середине каналом. Несмотря на жаркий полдень, по каналу заходили и выходили в город торговые ладьи. Племянник мастерски вырулил к набережной между причалами, а Глеб с хрустом вытащил лодку на песок. Оба решительно прошли мимо толпы липких лоточников к башне с распахнутыми воротами. Глеб зыркнул тяжелым грозным взглядом на придремавшего стражника. Чувствовалось, что кровь еще играла в неспокойном огромном организме. Стражник толи узнал его, толи предпочел не связываться и молча пропустил всю троицу в город.
За воротами была небольшая торговая площадь. На ней обитали торговцы мастью по круче. Они не гонялись за редкими покупателями, а терпеливо обмахивались расписными бамбуковыми веерами. Пройдя площадь практически на прямую и чудом не задев хлипкие прилавки, Глеб провел Михаила между двумя харчевнями сквозь умопомрачительно вкусное облако дыма с ароматами специй.
– А улица здесь широкая! – удивился Михаил, принюхиваясь к запахам харчевни.
– Главная, – пояснил варяг.
Не доходя буквально пару домов до синагоги, перекрывшей почти половину улицы, он резко постучался в крепкую решетчатую дверь. Пожилой охранник впустил двух взрослых мужей, а у малолетнего юноши принял крынку молока, вручил ему же небольшой мешок и дал отрывистые указания. Племянник кивнул и запрыгал босиком по горячей брусчатке назад. Михаил рассматривал веранду, в которой оказался. В дальнем углу вокруг крепкого стола были установлены скамейки. Над ними, под потолком узкая щель вместо окна. Основной свет проникал сквозь железную решетчатую входную дверь.
– Дорогая, как городские ворота. – Глеб погладил кованую решетку.
Переговорив с охранником, он уселся на самую широкую скамью и с гнусной улыбкой указал на внутреннюю дверь по середине веранды.
– Тебя ждут.
Охранник впустил Михаила в прохладный дом и запер за ним дверь. Полная темнота вдруг окутала гостя. Михаил стоял неподвижно, ожидая, что откроется окно или он просто привыкнет к сумраку. Темень не расползлась по углам, и свечу никто не торопился зажечь, но в комнате кто-то был. Михаил вспомнил чертовскую улыбку варяга и насторожился, приняв более устойчивую позу. Костюм успокаивающе шелестел, но света не давал. «Правильно, – одобрил его действие Михаил. – Нечего светиться. Не на выставке».
Вдруг что-то гибкое и маслянистое коснулось спины. Михаил отшатнулся и повернулся лицом к щупальцу. «Пахучее, а может, и длинношеее», – не к месту подумалось. Теперь кто-то погладил бок. Михаил резко шагнул навстречу, теранувшись о чье-то тело. «Человек, – сделал вывод он. – Что ж, поиграем!».
Но тут с двух сторон его прогладили по животу, через пах и в ноги. «Тутто с Ларсоном?!» – возмутился он. Костюм от такого импульса встал дыбом и наэлектризовался. Играющие тоже насторожились. Следующее касание было по руке. Костюм от прикосновения заискрился мелкими голубыми искорками. «Женщина! – успел заметить Михаил. – Черная и масляная!». Костюм сдулся и перестал мешать ласкам в темноте, а потом в паузе и вовсе исчез. Неожиданно одна из одалисок с богатыми формами плотно прижалась к Михаилу сзади. Вторая, более худая и гибкая, – спереди. «А приятный сэндвич получился!» – наливаясь восторгом, раздухарился Михаил. Обе женщины, чуть покачавшись, начали плотно и синхронно спускаться вниз. Замерли. Захихикали.