Ольга Алексеевна Ярошинская
Крылья Колдуна
Глава 6
Утром Тиль покрутилась перед зеркалом, рассматривая форму, выданную директрисой, и, обреченно вздохнув, вышла из комнаты.
– Вау! – тут же воскликнул Ланс, который в светло‑сером костюме выглядел бессовестно элегантно. Он отбросил книжку на журнальный столик, вскочил с кресла и подошел к Матильде. – Ну‑ка повернись.
– И не подумаю, – сказала она, пытаясь обтянуть клетчатую юбку пониже.
Белая рубашка тесно обхватила грудь, от серых колгот кожа под коленями отчаянно чесалась, и Тиль поняла, что успела всей душой возненавидеть пансион, хотя не провела в нем и дня.
– Пойдем, – Ланс взял ее под руку и вывел в коридор. – Мы уже опаздываем на завтрак. А я голоден.
– Ты всегда голоден, – заметила Тиль, высвобождая руку. – И хватит уже меня трогать!
– У меня дефицит тактильных ощущений, – заявил Ланс, обнимая ее за талию. – Сто лет одиночества!
– Почему именно я должна восполнять твой дефицит? – возмутилась Тиль.
– Потому что ты очень приятная на ощупь, – сказал Ланс. – Такая тепленькая, маленькая, – склонившись, ткнулся носом ей в шею, – и пахнешь хорошо.
– Почти как тефтельки, я помню, – буркнула она.
– О, надеюсь, их подадут на завтрак. Или оладушки. Или… – Ланс повернулся к Тиль. – А что ты любишь на завтрак?
– Кофе и тишину, – сказала она.
Ланс помолчал пару секунд, но потом, нахально улыбнувшись, снова обнял ее за талию.
– Такого нет в меню, – заявил он, ведя ее по коридору. – Так что, какой у нас план на сегодня? Встряхнем унылый пансион?
– Знаешь, ты иди на завтрак, – сказала Тиль, снимая его руку, – а я тебя догоню. Очки забыла.
– Я подожду тебя.
– Не надо. – Она вежливо улыбнулась. – Ты ведь голоден. Займи мне место.
– Ладно, – кивнул он. – Встретимся в столовой.
– Ага, встретимся, – буркнула себе под нос Матильда, возвращаясь в комнату. Она взяла со столика очки, нацепила их на нос. Сняв с вешалки серую куртку, выданную вместе со школьной формой, снова вышла в коридор. Ланс уже скрылся из вида, и Матильда повернула в другую сторону. Она спустилась по боковой лестнице и, выйдя на крыльцо, зажмурилась от яркого солнечного света.
Дождь, пролившийся ночью, словно смыл пыль с пансиона, в фонтане, наполненном водой, плавали бумажные кораблики. Глянув по сторонам и никого не увидев, Тиль спрятала руки в карманы и пошла по дороге, ведущей к стене.
В ботинках, которые Тиль надела вместо сапог, было куда удобнее, и она бодро шлепала по лужам, рассматривая окрестности. Возле ворот остановилась, посмотрела оценивающе на острые штыри, торчащие сверху.
– Я бы не советовала, – раздался голос сзади.
Обернувшись, Тиль увидела школьницу в такой же, как у нее, форме, только клетчатая юбка была будто нарочно подтянута выше, а несколько пуговок на блузке – расстегнуты.
– Я однажды там ногу подрала. Кровищи натекло… – Девушка покачала головой. Яркие карие глаза с интересом рассматривали Тиль. Короткая косая челка, открывающая густые темные брови, была явно подстрижена самостоятельно. – Ты ведь новенькая?
– Да. Матильда.
– Клэр, – представилась девушка. Она вынула из кармана куртки помятую пачку сигарет и протянула Тиль.
– Не курю, – отказалась та.
Клэр хмыкнула, вытащила сигарету и, покрутив ее в пальцах, сунула за ухо.
– А ты мне нравишься, – без обиняков заявила она. – С характером. Сбежать хочешь в первый же день. Пойдем, покажу удобное место.
Клэр направилась в яблоневый сад, обернулась, проверяя, идет ли Матильда следом. Они подошли к яблоне, одна ветка которой упиралась в стену.
– Пойдешь по стене направо, с той стороны метров через пятьдесят каштан будет, слезешь по нему, – сказала Клэр. – Со стены сразу не прыгай. Кажется, не высоко, а пятки отбить можно.
Обхватив ветку, Тиль вскарабкалась на развилку, замерла.
– Не бойся, выдержит, – поняла ее опасения Клэр. – Я сто раз так делала.
– Часто убегаешь? – спросила Тиль.
– Бывает, – пожала плечами Клэр.
– Тебе здесь плохо?
– Есть места и получше. Но сегодня я, пожалуй, останусь. – Она подмигнула Матильде. – Не хочу пропустить урок твоего дяди. У нас весь пансион на ушах стоит! Такой красавчик!
Тиль вздохнула и вскарабкалась по ветке, придерживаясь обеими руками. Добравшись до стены, перешагнула на нее, выпрямилась.
– Высоты не боишься? – запоздало крикнула Клэр, глядя на нее снизу вверх.
– Не боюсь, – ответила Матильда. – Передавай дяде привет.
Она ловко прошла по узкой каменной кромке, расставив руки для равновесия, добралась до каштана, услужливо протянувшего ветки, и слезла вниз. Серая стена, окружающая пансион, осталась за спиной, и Матильде словно стало легче дышать. Она нашла взглядом развалины, возвышающиеся на холме, и уверенно направилась к ним.
* * *
Клэр вошла в кабинет, когда звонок уже звенел, и, мысленно чертыхнувшись, опустилась за единственную свободную парту. Директриса, по‑видимому, решила сэкономить на преподавателях, которые бежали из пансиона, как крысы с тонущего корабля, и объединила два класса. Клэр быстро прошлась взглядом по затылкам и уставилась на преподавателя. Тот стоял у распахнутого окна спиной к ним и, когда звонок оборвался, повернулся.
Сердце Клэр рухнуло вниз, а потом подскочило и забилось у самого горла.
Она знала, что так и будет. Когда она встретит того самого – сразу поймет.
– Доброе утро, – сказал преподаватель. – Все собрались?
Он выжидающе уставился на закрытую дверь, выдержал паузу.
– Меня зовут Ланс, – представился и присел на край стола. – А теперь назовите имена вы, по очереди.
Клэр смотрела на него во все глаза, впитывая детали внешности: рыжеватые, слегка вьющиеся волосы, аристократически бледная кожа, упрямый подбородок. Классический светло‑серый костюм подчеркивает широкие плечи. Штанина Ланса слегка задралась, так что стали видны ярко‑розовые носки, но даже этот диссонанс показался Клэр интригующим.
Ланс поощрительно кивнул девушке с первой парты, и та, встав и оправив юбку, прошептала:
– Дороти.
Клэр пренебрежительно фыркнула. Уши Доротеи алели как маки, и она едва не промахнулась мимо стула, садясь назад. Девочки поднимались одна за одной, называя имена, и Клэр успела возненавидеть их всех за улыбки, которые щедро расточал Ланс.
Наконец подошла ее очередь. Клэр не стала подниматься. Она нахально смотрела на Ланса, наслаждаясь его вниманием, и лишь когда пауза накалилась, а девочки зашушукались, оборачиваясь на нее, протяжно произнесла:
– Клэр.
– Что ж, очень приятно, – сказал Ланс. Он побарабанил пальцами по столешнице. – Я правильно понимаю, здесь два старших класса?
Девочки дружно загалдели, подтверждая. Нахмурившись, Ланс снова поглядел на дверь, и Клэр осенило – он ведь ждет свою непутевую племянницу!
– Матильда передавала вам привет, – выпалила она, едва успев подумать. Взгляд Ланса снова устремился к ней. Надо будет в следующий раз сесть за первую парту, чтобы рассмотреть, какого цвета у него глаза. Кажется, серые. Или голубые? Клэр ждала, что он начнет расспрашивать о племяннице, и приготовилась тянуть с ответом, но, к ее разочарованию, Ланс лишь кивнул и открыл синюю папку, с которой ходила прежняя учительница словесности.
– Признаюсь, я не успел ознакомиться с вашей программой, – пробормотал он.
– Сейчас мы изучаем творчество Эзопа, – с готовностью ответила Доротея. – Басни. И мифологию.
– Как интересно, – сказал Ланс. – Но знаете что, давайте оставим Эзопа в покое…
Отбросив папку, он встал и, заложив руки за спину, принялся ходить туда‑сюда вдоль девственно чистой доски, раздумывая. На ходу расстегнул пуговицы пиджака и, сняв его, повесил на спинку стула.
По классу пронесся синхронный вздох. Ланс снова присел на стол и, расстегнув пуговицы на манжетах, закатал рукава.
– Жарко, – пояснил он, пожав плечами.
Клэр машинально кивнула и расстегнула еще одну пуговку на блузке, не сводя глаз с учителя. Широкие плечи, узкая талия, руки, покрытые рыжеватыми волосками, выглядят крепкими и такими… мужскими! Клэр заметила у Ланса перстень, паника на миг сдавила горло, но потом девушка с облегчением выдохнула – перстень блестел на мизинце, не на безымянном пальце.
А ведь еще вчера она всерьез раздумывала, не выбрать ли своим первым мужчиной Роди – ушастого паренька, работающего на ферме неподалеку. Обычно Клэр лишь дразнила его со стены, но пару раз они целовались, а недавно она даже позволила ему запустить руки под кофту. Сейчас ей было невыносимо неловко даже вспоминать об этом. Все равно что сравнивать молодого льва и – она вспомнила на миг узкие плечи Роди, просительное выражение лица – суслика.
– Вы напишете сочинение, – сказал Ланс.
– Какая тема? – тут же встряла заучка Камилла, и Клэр недовольно на нее покосилась. У Камиллы были большие голубые глаза и тугая черная коса, но под блузкой выделялись разве что ребра на тощих боках. Клэр приосанилась, расправив плечи.
– Любовь, – ответил Ланс и улыбнулся. Правый уголок его губ приподнялся чуть выше левого, на щеках заиграли ямочки.
Решено. Она лишится девственности с ним.
Ланс остановился у окна, глядя вдаль и спрятав руки в карманы брюк, и Клэр заметила, что Джулия, кудрявая толстушка, сидящая через проход от нее, быстро зарисовывает его профиль.
– Что, как не это прекрасное чувство, раскрывает человека полностью, – задумчиво сказал Ланс.
– Мы пишем эссе о любви? – уточнила Камилла.
– Нет, – повернулся к ней Ланс. – Это должен быть рассказ. С сюжетом, героями, конфликтом. Но сначала я расскажу вам один миф. Хотя его наверняка нет в школьной программе.
Камилла тут же раскрыла тетрадку, взяла ручку, приготовившись записывать, Клэр же и так знала, что запомнит каждое слово.
– Давным‑давно в крохотной стране, затерянной среди гор, – начал учитель, – жили крылатые люди, анаэты. Величественные создания, слишком прекрасные для того, чтобы никому не мешать. Ведь рядом с чужим совершенством собственные недостатки кажутся еще уродливее. Однако какое‑то время люди и анаэты существовали бок о бок в мире и даже рожали совместных детей.
– Крылатых? – уточнила Камилла, судорожно строча в своей тетрадке.
– Нет. Внешне дети получались самыми обычными. Разве что более симпатичными, – лукаво улыбнулся Ланс. – Но крылья все же передавались по наследству. Только они оставались невидимыми. Потоки энергии, которые даровали уникальные способности, – магию.
– Выходит, дети анаэтов и людей были волшебниками? – спросила рыжая девочка, имя которой Клэр даже не помнила.
– Вроде того, Ванесса, – кивнул Ланс. – Крылья формировались в детстве, постепенно обретая очертания и цвет.
– Но они же невидимые, – возразила Камилла.
– Пока не скажешь волшебное слово, – подмигнул ей Ланс. – У светлых магов крылья похожи на клубящийся туман, а у темных они плотные, с четкой формой. Люди истребили анаэтов, придумав какое‑то благородное оправдание собственной жестокости, – продолжил он, возвращаясь к повествованию. – А после, страшась непознанного, стали уничтожать и их потомков – магов и ведьм. Горели костры инквизиции, рыцари отрубали головы колдунов освященными мечами, как будто можно получить благословение на убийство. Маги научились скрываться, а те, кто похитрее – находили себе покровителей. Однако сама природа словно указывала на то, что волшебству не место в нашем мире. Колдовство нарушало гармонию, и земля исторгала чудовищ, а небо проливалось… – Он запнулся.
– Рыбой, – закончила за него Клэр.
– Забавно, правда? – ответил Ланс без тени улыбки, обводя класс пристальным взглядом. – Может, моя история правдива, а в вашем пансионе живет ведьма?
В классе повисла гулкая тишина, в которой было слышно, как шелестят шторы у открытого окна.
– Однако маги и тут нашли выход, – продолжил Ланс. – Они образовали тайный Орден, связав друг друга заклинанием. Отныне колдовство строго ограничивалось. Так маги смогли уйти от преследований и не разрушить мир.
– И что, люди вот так просто отстали? – недоверчиво спросила Камилла.
– А ты верно мыслишь, – похвалил ее Ланс. – Не отстали, конечно. Но человеческая жизнь коротка. Сменилось несколько поколений – и вот уже то, что раньше было обыденностью, превратилось в сказку. Плюс небольшое магическое вмешательство – с появлением телевидения и радио влиять на людей стало куда проще.
– Значит, людям внушили, что магии нет, но она есть? – спросила вдруг тихая девочка, которую Клэр часто видела в яблоневом саду.
– Это всего лишь миф, база для вашего сочинения, – улыбнулся Ланс. – Наверное, я перегнул с детализацией мира. Ванесса, – повторил он имя рыжей, – напиши, пожалуйста, тему на доске. – Он подождал, пока девочка подойдет и возьмет мел, и продиктовал: – Любовь мага, в скобках – ведьмы – и прочие неприятности.
Кивнув, Ланс снова заглянул в синюю папку.
– У вас ведь сдвоенный урок? Вот и отлично. Сочинения оставьте здесь. – Преподаватель постучал кончиками пальцев по столешнице. – А мне надо уладить кое‑какие формальности с документами для приема на работу.
Ланс прошел между рядами, задержался возле Клэр на мгновение, и она уже предвкушала, что вот теперь‑то он станет расспрашивать о племяннице, а Клэр, конечно, заставит его потомиться в неведении. Но Ланс лишь выдернул из‑за ее уха забытую сигарету, сломал и бросил в урну в углу.
– Не кури, – сказал ей и вышел из кабинета.
Клэр погладила висок, где еще сохранилось ощущение теплого прикосновения. Встав, подошла к окну и, устроившись на подоконнике, вынула из кармана зажигалку. Как она и думала, учитель и не собирался заниматься документами. Он появился во дворе через несколько минут, в черной кожаной куртке поверх рубашки, широкими шагами пересек площадь, направляясь к дороге из пансиона. Клэр покрутила колесико зажигалки, и крохотный язычок пламени тут же вспыхнул, едва различимый в дневном свете. Клэр погасила его и снова зажгла. Обернувшись, посмотрела на класс. Почти все девочки склонились над тетрадями, корпя над заданием, но некоторые и не притронулись к ручкам. Рыжая девчонка, имя которой Клэр снова забыла, пялилась в потолок, серый и заплесневелый, как и все в этом дурацком пансионе. Белобрысая корова Дороти тупо смотрела на доску, словно пытаясь осмыслить тему сочинения или рассмотреть ее из‑за своего длинного носа. А Камилла вдруг встала с места и, подойдя к Клэр, выхватила из ее рук зажигалку.
– Не надо играть с огнем, – наставительно заявила она.
– Слышишь, ты, – возмутилась Клэр, – во‑первых, это не твое дело, а во‑вторых, зажигалка давно не работает. Так что если ты хотела бежать к директрисе, чтобы снова на меня нажаловаться, то придумай повод получше.
Камилла недоверчиво покрутила колесиком, посмотрела зажигалку на свет, сунула ее назад в руки Клэр и, окатив девушку осуждающим взглядом, пошла на место.
Клэр проследила, как учитель исчезает за туями, окаймляющими дорогу, и лишь потом вернулась за парту.
Написать о любви? О магии? Она хмыкнула и вынула из сумки ручку и тетрадь. Учитель не сможет забыть ее сочинение до конца своих дней.
Девочки, увлеченные заданием, даже не выходили из кабинета на перемене. Зануда Камилла, конечно, справилась первой. Она демонстративно положила тетрадку на край стола, а потом, решив, что никто не видит, склонилась к забытому пиджаку учителя и воровато его понюхала. Клэр едва не задохнулась от окатившей ее волны злобной ревности.
Она дождалась, когда класс опустеет, и лишь тогда подошла к учительскому столу. Вытащив из‑под стопки одинаковых зеленых тетрадок нижнюю, подошла к окну, вынула зажигалку и крутанула колесико. Тетрадь Камиллы занялась сразу, но Клэр повернула ее так, чтобы огонь точно охватил все страницы, и, лишь когда пальцы обожгло, выпустила из рук. Тетрадь полетела вниз, на еще влажную после дождя брусчатку, оставляя за собой шлейф пепла и искр. Проследив за ней взглядом и лизнув кончики пальцев, Клэр вернулась к учительскому столу. Она положила свою тетрадь на самый верх стопки, а потом сняла забытый пиджак со стула. Просунув руки в слишком длинные для нее рукава, завернулась в пиджак, как в халат, и, уткнувшись в воротник, втянула запах.
Глава 7
Ульрих встретил Матильду такими крепкими объятиями, что та едва не задохнулась. Он устроил ей настоящую экскурсию, с гордостью хозяина показал и на удивление большую ванну, и зеленые обои с огурцами, и предмет его особенного восторга – жестянку с блеснами в кладовке. Проведя гостью в просторную кухню и усадив на табуретку, тролль приготовил кофе. Белая чашка из тонкого фарфора в его руках казалась совсем крохотной. Он бережно поставил ее на стол, сел напротив Тиль и умильно вздохнул.
– Ты смотришь на меня, как бабушка, – улыбнулась она, отпивая кофе, который ощутимо горчил. К тому же не хватало молока. – Давай сходим за продуктами.
– У! – согласился тролль.
– Я по тебе соскучилась, – призналась Матильда, и Ульрих расплылся в улыбке.
С троллем ей было так просто найти общий язык. Но, возможно, лишь потому что он обычно со всем соглашался и не лез с расспросами? Допив кофе, Тиль направилась к умывальнику, но Ульрих забрал чашку, сполоснул ее и аккуратно повесил на крючок.
Когда они вышли на улицу, Тиль покосилась в сторону развалин, но сразу отвела взгляд. Тень от съеденных временем стен накрывала домишко, ветер, сырой и холодный, будто вырвавшийся из подземелья, хлестнул ее по лицу. Идти в развалины отчаянно не хотелось, и, взяв тролля под руку, Тиль повернула в город.
Закупив продукты, она вручила пакеты Ульриху и отправила его в дом, а сама решила спуститься к набережной.
Тиль села на скамейку, вынула из кармана куртки батончик из овсяных хлопьев и съела его, глядя на серые волны и тучи, растянувшиеся до горизонта. Вытащив из кармана куртки розовые очки, подаренные Лансом, нацепила их на нос, и мир вокруг сразу стал теплее. Выбросив обертку в урну, прошлась вдоль перил с полуразрушенными балясинами и вскоре нашла то, что искала. Запирающий знак – три петли, перетекающие друг в друга – был нарисован белой краской. Она присела, поскребла его ногтем, и под отшелушившимся куском показалась оранжевая линия, повторяющая те же петли. Нахмурившись, Тиль выпрямилась и, спрятав озябшие руки в карманы, посмотрела по сторонам.
Ветер гнал по пустынной улице лист бумаги, и Матильда прижала его носком ботинка. Склонившись, прочитала выцветшее объявление о продаже квартиры. В ближайшем доме, сложенном из шершавых серых плит, не хватало нескольких окон, а в тех, что уцелели, не было занавесок.
Сюда не дотягивалась тень старых развалин замка, но Тиль все равно чувствовала их затхлое дыхание.
Поежившись, она решительно направилась к холму. Проходя мимо дома, где нашел приют Ульрих, замедлила шаг, но потом все же не стала поворачивать. Серая дорога, будто покрытая пеплом, поднималась вверх, и каждый шаг давался Тиль тяжелее. У ворот, от которых остались лишь два квадратных основания по обочинам дороги, она остановилась. Когда‑то здесь была арка, такая высокая и широкая, что через нее одновременно могли проехать десять всадников с флагами, развевающимися на ветру. А женщины и дети бросали цветы под копыта коней…
Запрокинув голову, Тиль посмотрела в небо. Над развалинами не было птиц. Здесь не было ничего: ни засохшей травы, ни прошлогодних листьев.
– Райское местечко! – бодро сказал из‑за ее плеча Ланс, и она вскрикнула от неожиданности.
– Ты напугал меня! – возмутилась Матильда.
– А ты меня бросила, – с укором произнес он и, забравшись на обломок колонны, приосанился, выпростал руку и уставился вдаль. – Как думаешь, потомки поставят мне статую?
– За какие‑такие заслуги? – пробурчала Тиль, успокоившись. Присутствие колдуна разогнало тени воспоминаний, как солнце тьму.
– Откровенность за откровенность? – уточнил Ланс, спрыгивая с колонны. Разные глаза сверкнули любопытством, когда он посмотрел на Тиль. – Я говорю, каким своим достижением горжусь, а ты потом отвечаешь на мой вопрос.
– Нет, – отрезала Тиль. – Ты вполне можешь гордиться какой‑нибудь ерундой вроде процедуры, проведенной Рему.
– Как хочешь, – Ланс приобнял ее и повел вокруг развалин. – А отсюда открывается прекрасный вид!
Рука Ланса, покоящаяся на ее талии, была такой теплой и согревающей, что Тиль, поколебавшись, решила ее не сбрасывать. С холма виднелись клочки черной распаханной земли и унылые плоские крыши. Мост, связывающий Либеморт с большой землей, казался тонкой ниточкой.
– Наверное, Петра боится, что девочки станут убегать сюда на свидания, – предположил Ланс.
– В пансионе обучаются только девочки, – напомнила Тиль.
– Зато в Либеморте полно молодых парней. Когда это забор был помехой любви?
– Возможно, ты прав, – согласилась Тиль. – Но директриса явно что‑то недоговаривала. Подозрительная она, эта Петра.
– Ах, Петронилла… – протянул Ланс. – Знаешь, я составил классификацию женщин – особенности характера в зависимости от формы губ – и могу сказать, что Петра неплохой человек.
– Да ты что! – с сарказмом произнесла Тиль. – Это полностью меняет дело!
– Я составил много классификаций, – уточнил Ланс. – Как сама понимаешь, довольно длительный период времени мне совершенно нечем было заняться. И знаешь, о чем мне говорят твои губы?
– Конечно, знаю, – ответила Тиль. – Они говорят: отстань от меня, колдун.
– Это вслух, – кивнул Ланс. – Но когда они чуть приоткрыты, влажные и розовые, как лепестки розы после дождя…
– Меня сейчас вырвет, – скривилась Тиль.
– …сладкие, – продолжил Ланс, – с внешними уголками, чуть загнутыми вверх. С нежной ямкой над верхней губой. Они говорят, что ты, Матильда, вопреки внешней суровости, страстная и чувственная женщина, жаждущая любви.
Тиль фыркнула и все же сбросила руку Ланса со своей талии.
– Почему ты не на уроках? – вспомнила она.
– А ты? – ответил он вопросом на вопрос. – Слушай, Матильда, я тут подумал, раз уж ты наотрез отказываешься говорить о себе, расскажи об Ульрихе. Где ты его откопала?
– Откопала я тебя, – буркнула она. – А Ульриха увидела в цирке.
– Ты любишь цирк?
– Терпеть не могу, – призналась она. – Пришлось туда пойти по приказу Ордена. За тем бродячим цирком тянулся след из обескровленных трупов.
– Вампир?
– Он самый, – кивнула Тиль. – Выступал фокусником. Распадался стаей летучих мышей, рисовал картины туманом, довольно красиво, кстати. Там я и увидела Ульриха.
– И что делал в цирке наш здоровяк? – спросил Ланс, останавливаясь.
– Жонглировал гирями, поднимал тяжести и все такое, – Тиль увидела впереди покосившиеся надгробные плиты. – Ты привел меня на кладбище?
– Не лучшее место для первого свидания, – кивнул Ланс. – Но, учитывая, как мы познакомились, это даже символично.
Он пошел вперед, направляясь к надгробию, над которым плакал мраморный ангел. Белая фигура ярко выделялась на фоне всеобщей серости, а крылья безвольно свешивались за спиной плащом, будто у ангела не осталось сил для того, чтобы их распахнуть.
– Так что там с Ульрихом? – спросил Ланс у Матильды, которая остановилась у плиты и теперь пыталась разобрать полустертую надпись. – Он тебе сразу понравился?
Тиль молчала, глядя на выбитые буквы.
– Матильда, – позвал ее Ланс. – Ты в порядке?
– Да… да, – встрепенулась она, устало потерла лоб. – С Ульрихом там плохо обращались. По тролличьим меркам он был совсем дитя.
– Значит, ты спасла его и поселила у себя, – вкрадчиво сказал Ланс.
Повернувшись, Матильда посмотрела на хитрое выражение его лица и невольно улыбнулась.
– Даже не мечтай.
– Согласись, напрашивается аналогия, – не сдавался Ланс. – Я к тому же неприхотлив в быту и куда более приятный собеседник. – Он оперся одной рукой на плечо ангела, осмотрел крылья. – Как думаешь, ангелы – те же анаэты?
– Нет, – ответила Тиль, не раздумывая. – Анаэтам не было чуждо людское… Что ж, на первый взгляд старое кладбище в порядке. И выглядит куда наряднее, чем твоя забытая могилка. Кстати, с твоей стороны немного наивно ожидать от потомков статую, если тебе даже цветы не приносили. Кто это сделал, Ланс? – спросила она вдруг, заглядывая ему в глаза. – Кто закопал тебя заживо? Ты смог простить его?
– Это сделал мой враг, – ответил Ланс, убирая светлую прядку волос ей за ухо. – И ему не нужно мое прощение, он давно умер. Тиль, ты очень бездарно потратила свой вопрос.
– А ты опять соврал, – вздохнула она, направляясь назад к замку. – Знаешь, что было странным в твоей могиле?
– Кроме того, что трупик шевелился? – уточнил Ланс.
– Бархат, – ответила Тиль, обернувшись. – Бархатная обивка гроба. Тот, кто тебя похоронил, заботился о твоем удобстве, Ланс.
Поморщившись, как от зубной боли, колдун бросил последний взгляд на ангела и поспешил следом за Матильдой. Они обошли развалины по кругу и не нашли ничего примечательного. Но Тиль уверенно направилась внутрь, подошла к сохранившемуся углу, образованному наполовину обвалившимися стенами, и остановилась у зияющего чернотой отверстия в земле.
– У каждого уважающего себя замка должен быть подвал с тюрьмой и пыточными, – помрачнел Ланс. – И там наверняка сохранился чей‑то дух, жаждущий возмездия. Ржавые цепи, стоны, кровь, пропитавшая камни… Давай не пойдем!
– Что, темно и страшно? – усмехнулась Тиль. Она сняла очки и, спрятав их в карман, начала спускаться вниз по ступеням, придерживаясь рукой за стену.
– Стой, Матильда! – выкрикнул Ланс ей в спину. – Ты же ничего там не увидишь!
Будто в ответ на его слова, ее фигурку окутало мягкое свечение.
– Не ты один умеешь колдовать, – бросила она, не оборачиваясь и спускаясь во тьму.
* * *
Она шла вперед, внимательно глядя под ноги. Вскоре закончившаяся лестница привела ее в узкий каменный коридор. Сияние едва разгоняло густой мрак, так что Тиль видела всего на несколько шагов вперед.
Сначала обнаружилось помещение для хозяйских запасов, но в большой квадратной комнате от прежнего богатства сохранился лишь крюк для окороков в потолке. Затем нашелся винный погреб, где Тиль приметила гнилые деревяшки в углу и ржавый обруч. Потом коридор поворачивал, и Матильда остановилась. Она никогда не ходила дальше, да и винный погреб посещала лишь раз, когда туда доставили вино из Верноны, которое якобы должно было ей понравиться. Рот вдруг наполнился слюной, вспомнились колкие пузырьки, щекочущие небо, а виски сдавило болью. Тиль сглотнула. Что‑то мешало ей сделать еще шаг. Может, интуиция, которая вопила об опасности? Или непрошеные воспоминания, которые, как она думала, ей удалось похоронить? А может, запах, которому неоткуда было взяться в заброшенном подземелье: едкая вонь звериного пота. Кончики пальцев потеплели от стекающей энергии, по позвоночнику пополз холод. Тиль замерла, не дыша, и услышала едва различимое чужое дыхание, доносившееся из‑за поворота.
Кто‑то стоял там, за углом, выжидая. Терпеливо подкарауливая ее во тьме, как хищник – бестолковую жертву, которая сама идет к нему в пасть.
Тиль осторожно попятилась, стараясь не издавать ни звука. Под ногой зашуршали камешки. За углом кто‑то то ли чавкнул, то ли облизнулся.
– Матильда, нашла что‑нибудь? – выкрикнул Ланс.
Его голос взорвал тишину, пронесся гулом по пустому коридору, отражаясь эхом от стен, и из мрака вынырнули три пары красных глаз.
Тиль повернулась и бросилась прочь.
Она бежала через мрак по узкому коридору – к прямоугольнику света, на фоне которого выделялся мужской силуэт. Сзади доносились стук когтей по камням, зарождающееся горловое рычание.
– Беги! – крикнула Тиль, чувствуя спиной горячее дыхание.
Колдун шагнул навстречу, светящаяся плеть пронеслась у нее над головой. Послышались визг, глухой шлепок о камни. Тиль взлетела по ступеням наверх, и Ланс задвинул ее за спину.
– Надо уходить! – выкрикнула она, хватая его за руку и вытягивая наружу.
– Еще чего! – хищно улыбнулся Ланс, и Тиль на мгновение потеряла дар речи.
Рыжий пройдоха, донимавший ее подколками и глупыми шуточками, исчез. Перед ней стоял маг, уверенный в своих силах, не испытывающий ни капли страха перед чудовищем, которое снова приближалось. Светлые глаза Ланса потемнели, как грозовое небо, голубой сектор радужки налился яркой синевой. Колдун повел плечами, из кончиков пальцев снова потекла сияющая энергия, тонкая, как хлыст, послушный в его руках.
Из подземелья вынырнули три скалящиеся собачьи морды, и Ланс почти лениво стегнул их плетью.
– Цербер? – прошептала Тиль.
– Мелкий какой‑то, – пренебрежительно оценил Ланс. – Вырожденец.
Красные глаза трехголового пса загорелись во тьме, рычание, умноженное каменными сводами подвала, прогремело раскатами грома. Чудовище стремительным прыжком бросилось вперед, но вдруг отлетело, словно наткнувшись на невидимую преграду.
– Как интересно, – протянул Ланс.
Он шагнул ко входу, придерживая петлю энергии перед собой. Пес снова преодолел ступеньки, уткнулся мордами, исполосованными свежими ранами, в тонкий энергетический щит, который пошел едва заметными волнами. Цербер царапал преграду когтями, из разинутых пастей летели слюни, оседая на невидимом заслоне желтыми брызгами.
Тупые морды с широко расставленными красными глазками, короткие, словно обрубленные, уши, клыки размером с палец и загнутые когти, высекающие искры из камней, – Тиль поежилась, обхватила себя руками, представив на миг, что наткнулась бы на это чудовище, повернув за угол.
Ланс слегка наклонился над входом и плюнул. Все три собачьи морды яростно залаяли.
– Матильда! – воскликнул Ланс. – Я только что плюнул церберу в глаз!
Он повернулся к ней, сияя искренней радостью, но тут же нахмурился, подошел ближе.
– Он не задел тебя? – спросил колдун, обнимая ее за плечи.
– Просто испугалась, – призналась Матильда, которую слегка колотило от пережитого страха. – Это было неожиданно. Ты использовал заклинание не меньше третьего уровня! – всполошилась она. – Сейчас пойдет отдача!
– Я пока не разобрался в вашей системе, – признался Ланс, притягивая ее к себе. – Но я ничего не чувствую. Наверное, не такое уж сложное заклинание. А почему ты сама не влепила этой шавке?
– Я уже говорила, – неохотно пояснила Тиль, высвобождаясь из объятий колдуна, которые становились все крепче. – Насилие не в моей сути.
– И ты не владеешь ни одним атакующим заклинанием? – удивился Ланс.
Матильда развернулась и пошла прочь от развалин.
– А собачку мы оставим здесь? – спросил Ланс.
Он повел раскрытой ладонью над входом, и энергетическая защита вспыхнула и засияла ярче. Цербер заскулил, спрятался в темноту.
– Подожди меня! – выкрикнул Ланс, спеша за Матильдой. – Знаешь, по сравнению с Церерой, что сидит в архиве Ордена магов, этот сторож – отстой.
– Но он что‑то охраняет, – заметила Тиль, глянув на поравнявшегося с ней колдуна. Глаза его снова посветлели, а улыбка больше не напоминала тот хищный оскал, который она увидела у подземелья.
