Ольга Баскова
Золото «Черного принца»
Глава 10
Балаклава, 1923 год
Как только стало известно, что корпус глубоководного снаряда уже практически готов и будет достраиваться на месте, эпроновцы, дождавшись сообщения с завода «Парострой» о выходе платформы с корпусом аппарата в Севастополь, выехали следом. В середине июля, как и планировал Лев Николаевич, начались подготовительные работы.
– Тебе я поручаю найти очевидцев событий, – обратился руководитель к Дмитрию Карповичу на следующий день после приезда.
– Будет сделано.
Дмитрий сработал действительно оперативно. Для поисков старожилов не пришлось бегать по Балаклаве. Местные, дочерна загорелые мальчишки указали мужчине на ветхий домик.
– Здесь живет дедушка Мирон, – объяснили они ему. – Он знает все на свете.
– Но гибель «Принца» он точно видел?
– А то как же? Если вас интересует место, где он затонул, мы и сами можем показать, – предложил свои услуги белобрысый паренек лет четырнадцати, сверкая улыбкой.
– А вы откуда знаете?
Детям Карпович не доверял. Видя это, мальчишки поспешили его заверить:
– Мы, между прочим, каждый день ныряем. Уже несколько золотых монет отыскали. Хотите посмотреть? Только они у меня дома.
Эпроновец почесал затылок. С одной стороны, дорога каждая секунда, и его товарищи ждут на берегу, с другой – ну как упустить из виду такой важный факт, как нахождение агнлийских монет? Наверняка Мейер останется недовольным.
Подумав об этом, Дмитрий кивнул мальчишке:
– Беги. Я тебя подожду.
Постреленок замялся:
– Дядя, а вы не могли бы пойти со мной? А то меня мамка заругает и больше на улицу не пустит. Я сегодня утром должен был огород вскопать.
Карпович рассмеялся:
– А чего же не вскопал?
– Дела. – Подросток ответил с таким важным видом, что эпроновец еле подавил смех.
– Пойдем. – Он провел рукой по выгоревшим волосам пацана. – Не дадим тебя в обиду.
Данилка, тринадцатилетний балаклавский мальчишка, жил в покосившейся мазанке с матерью и младшей сестрой. Его отец погиб в Гражданскую, и вся мужская работа легла на плечи ребенка.
Впрочем, судя по всему, он не был против. Сознавая себя главой семьи и гордясь этим, он лишь в редкие минуты сбегал на море или в горы с приятелями.
Поиски легендарного корабля стали неотъемлемой частью его жизни. И неудивительно. Обломки, монеты, все, выуженное со дня морского, приносило доход. Приезжие охотно покупали сувениры, не проверяя, действительно ли та или иная щепка когда-либо принадлежала «Черному принцу».
Мать знала о промысле сына, тревожилась, отпуская его понырять, но ее наставления были не слишком строги. В голодное время это давало возможность выжить. Вот почему она восприняла известие о том, что Данила хочет отдать приехавшим из столицы исследователям две золотые монеты, без радости.
Маленькая, рано постаревшая от горя и забот, женщина суетилась возле мальчика:
– Не надо этого делать.
Подросток смутился:
– Что ты такое говоришь, мама? Эти монеты помогут найти местоположение корабля.
– Думаешь? – Она не верила в рассказ сына о научной цели экспедиции. До этих мужчин из Москвы кто только не охотился за кораблем в надежде быстрого обогащения. – Ты уверен, что они не продадут их? Знаем мы этих исследователей.
– Мама! – Бросая отчаянные взгляды на Карповича, смущенно топтавшегося на пороге, Данила перешел на шепот: – У них самая современная аппаратура. Они, в конце концов, и сами найдут кучу золота.
– Вот и отлично, – обрадовалась женщина. – Твои деньги им не сделают погоды. Да еше неизвестно, с «Принца» ли они. Ты сам мне говорил, сколько парусников покоится в нашей бухте.
Однако глава семьи настоял на своем, и монеты перекочевали в карман Дмитрия.
– Значит, вы с товарищами видели корабль? – спросил он мальчишку на прощанье.
Парень перекрестился.
– Как тебя сейчас.
Дмитрий оживился:
– Место покажешь?
– Пойдем.
Балаклавский житель подвел его к краю обрыва:
– Вон тот камень видишь? От него две сажени отмерите – и ищите.
Эпроновец на всякий случай аккуратно занес полученные сведения в записную книжку и отправился к деду Мирону.
Он застал старика за работой в маленьком огороде. Просоленный и просмоленный бывший рыбак охотно принял гостя:
– О гибели «Принца»? Отчего ж не рассказать? До сих пор стоит перед глазами.
Он неторопливо вытер руки о грязное полотенце.
– Давай в дом зайдем, – предложил старик гостю. – В ногах, знаешь, правды нет.
Карпович начал отказываться:
– Я ненадолго, Мирон Васильевич.
– Проходи, проходи.
В маленькой комнатке пахло полевыми травами.
– Садись, чаю попьем. – Мирон Васильевич подтолкнул гостя к столу. – Мед у меня просто заправский.
Через минуту перед Карповичем стояли несколько тарелок с вареньем и медом.
– И хлеб попробуй. – Хозяин подвинул к нему деревянную мисочку. – Христиан пек. Объедение.
Дмитрий начал протестовать:
– Дедушка, я же не обедать к вам пришел.
Старик ничего не хотел слышать:
– Обидишь. Мой рассказ никуда от нас не убежит. А чая такого ты еще не пил.
Сделав глоток ароматного, настоянного на травах напитка, эпроновец признал его правоту:
– Вот тут ты прав. В Москве я такого не пил.
Его комплимент растрогал старика:
– То-то же.
Мед, хлеб и несколько сортов варенья тоже оказались необычайно вкусными.
– Ты, дедушка, знатный кулинар.
Мирон Васильевич с тоской посмотрел на свои черные задубелые руки:
– Жаль, старый стал, рыбку уже не ловлю. – Он откусил кусочек хлеба. – А то бы тебя и вялеными бычками побаловал, и ухой из кефали. Пальчики оближешь.
– Охотно верю.
– Однако ты пришел по делу, – спохватился хозяин, наливая себе чая. – Опять этот проклятый «Принц» покоя не дает. Чай, вы не слышали, что итальянцы ничего не нашли?
Карпович махнул рукой:
– Слышали, слышали. – Он положил себе меда. – Они ничего не нашли, а мы найдем. Видел бы ты наше оборудование.
Дед радостно улыбнулся:
– Вот это хорошо. А гибель его я действительно наблюдал. – Тыльной стороной ладони он вытер обветрившиеся губы. – В тот день знатная буря разыгралась. Такой больше не было.
Мирон Васильевич принялся подробно рассказывать, и Дмитрий его не перебивал.
– Значит, стукнуло его три раза о камни… – старик махнул рукой, – и пошел красавец ко дну, не оставляя бедным морякам шансов на спасение. Всего лишь семерым удалось справиться с волнами. – Он хитро улыбнулся. – Я тогда мальчонкой был лет десяти. Дом моих родителей стоял недалеко от обрыва. Вот к нему и привел англицкий мичман, не помню, как его звали, уцелевших матросиков. Я по-ихнему слова не понимал, однако уловил, о чем речь идет. Они и место гибели показали.
Дмитрий затаил дыхание:
– Так где, дедушка?
– Пойдем к обрыву.
Старик резво вскочил на ноги. Следом поднялся и Карпович.
– Спасибо вам за угощение.
– На здоровье.
Мирон Васильевич показал то же место, что и балаклавские мальчишки.
– А вы не боитесь? – задал он на прощанье неожиданный вопрос.
Эпроновец сначала не понял, что имел в виду дед.
– Нисколько. У нас прекрасное снаряжение. Безопасность работ обеспечена.
Старый рыбак пожал плечами.
– Знаешь, – он как-то загадочно посмотрел на Дмитрия, – говорят, что, если море не отдало сокровища сразу, оно их не отдаст никогда. «Принц» покоится в Балаклавской бухте уже почти семьдесят лет. Думаешь, кроме итальянцев, больше не было желающих достать эти пресловутые деньги? Я помню с десяток искателей приключений. И кое у кого тоже было снаряжение.
Карпович растянул в улыбке губы:
– Но не такое современное, как у нас.
– Верно, не такое. – Мирон Васильевич следил за полетом чайки. – Многие ныряльщики погибли. И все из-за того, что покусились на собственность моря. Это сокровице принесет несчастье, вот что я хотел сказать. Помните об этом.
Эпроновец только рассмеялся про себя.
– И все же я предлагаю разбить бухту на квадраты, – сказал главный штурман и помощник начальника базы Антон Никитич Григорьев, выслушав рассказ Карповича. – Мы знаем: все сходятся на одном – был сильный шторм. «Принца» могло отнести в сторону.
Начальник плавучей базы Феоктист Андреевич Шпакович согласился с подчиненным:
– Пусть тральщики там пошукают. Пока не готов наш снаряд, без их помощи мы не обойдемся.
На следующий день несколько военных тральщиков исследовали дно и произвели промеры глубин. Гидроплан и аэростат, сверкая на солнце серебряной краской, вели фотосъемку грунта. Водолазы под руководством Шпаковича несколько раз опускались на дно, споровождаемые восторженными криками местных жителей.
– Скорее бы в наше распоряжение предоставили твой аппарат, Женя, – говорил Даниленко Феоктист Андреевич после каждого погружения. – Уж больно там большая глубина. На этих чертовых снимках мало что разглядишь.
Долгожданное событие произошло второго сентября. Под громкие хлопки членов экспедиции Даниленко погрузился на двадцать шесть саженей.
– Да там кладбище кораблей, – заявил он, поднявшись на поверхность, – у нас уйма работы, ребята.
С этого дня эпроновцы не знали ни минуты покоя. Чаепитие в тихие безветренные вечера, купание в кристально чистой воде, ухаживание за балаклавскими молодухами – все отошло в прошлое. Охваченные небывалым азартом, люди не чувствовали усталости.
Аппарат Даниленко действительно произвел революцию в подводном деле. Через несколько дней инженер рискнул опуститься на глубину девяносто пять метров, а потом – на сто двадцать три.
Отважным мужчинам удалось исследовать множество обломков кораблей, однако «Принца» среди них не было. Он словно провалился сквозь землю.
Полтора года пролетело как один день. Группа подняла на поверхность множество предметов, а также мелких судов.
Это не поднимало настроения. Теперь Мейер жалел, что не уточнил в архивах точного местонахождения парохода.
– Каковы будут предложения? – интересовался на каждом собрании Шпакович.
Языков предложил увеличить штат при помощи молодых водолазов.
Все согласились.
Ученики водолазной школы под руководством доктора Павловского Вадим Митрофанов и Сергей Сазонов, впервые опустившись на большую глубину во время тренировочного спуска, с восхищением смотрели на подводный мир. Серебристые стайки ставриды кружили возле них. Темно-зеленые водоросли мягко колыхались на заросших камнях.
Завороженные красотой открывшейся им неведомой страны, водолазы медленно продвигались по дну. Непонятное препятствие выросло перед ними в виде черного незнакомого предмета.
Оттолкнувшись от грунта, Вадим подплыл ближе и постучал по нему рукой. Сергей последовал его примеру. Оба удивленно переглянулись. Никто из парней не имел понятия, что за махина, облепленная мидиями и водорослями, покоилась на дне морском. Вадим подал знак подниматься на поверхность.
– А ведь это паровой котел старой конструкции, – пояснил Даниленко, когда эпроновцы вытащили предмет на берег и внимательно осмотрели.
Сердце Шпаковича радостно забилось: «Неужели?»
– Готовим аппарат к погружению, – дал он команду.
Поиски привели к обнаружению крупного судна, похороненного под обломками скалы.
Экспедиция собиралась праздновать победу.
– Рано, – предостерег их Владимир Сергеевич. – Нужно посоветоваться со специалистами. Все же здесь кладбище судов.
Однако хорошо сохранившаяся мачта из тикового дерева не оставила сомнений: перед ними загадочный корабль, нашедший вечный покой у балаклавских берегов.
Долгожданная находка прибавила работы. С утра до вечера члены экспедиции доставали из-под обломков останки парохода.
Обрушившаяся скала затрудняла поиски, но энтузиазм не шел на убыль. Легендарное золото не давало покоя, будоража воображение.
Когда обломки сантиметр за сантиметром были исследованы, стало ясно: никаких сокровищ нет и в помине.
Любому человеку вне зависимости от характера всегда трудно расставаться с заветной мечтой. Именно поэтому эпроновцы искали золото до декабря. Лишь сильные штормы заставили их прекратить работу. И все же никто не желал сдаваться.
– Надо запросить наше представительство в Лондоне, – принял решение Мейер. – Пусть подтвердят или опровергнут наличие денег.
Леонид Борисович Красин так и сделал, но это им не помогло.
Англичане ответили уклончиво – ни да, ни нет.
Немного поразмыслили и решили свернуть работы. Тайна пресловутого парохода осталась на дне.
Глава 11
Приреченск, наши дни
Словно очнувшись после короткого, но глубокого сна, Катя встала и засобиралась домой. Нужно было приготовить ужин любимому мужу, который обожал голубцы и мог поглощать их в больших количествах.
Зорина проконсультировалась у свекрови, помня о том, что каждый мужчина, ну, или почти каждый, хочет, чтобы его жена готовила так же, как мама, и та успокоила ее, сказав, что Костик любит просто голубцы, рецепт тут ни при чем. Вот долма ему почему-то не нравилась. Наверное, виноградные листья были не такими нежными, как капустные, или давали кислинку, нехарактерную для обычных голубцов.
Катя порадовалась такому пристрастию Скворцова. Он любил обычное блюдо, не требовавшее для приготовления много времени или изысканных продуктов. Фарш она накрутила еще с утра, сейчас вернется, обдаст горячей водой капустные листья, слегка отварит рис – и практически блюдо готово.
Она улыбнулась, представив радостный взгляд супруга, и, потянувшись, шагнула к двери, нечаянно задев огромное зеркало в прихожей.
Наверное, обычный тетрадный листок в клеточку выпал именно тогда, спикировал ей под ноги, и она, вздрогнув, бережно взяла его. На нем большими буквами было написано только одно слово – «кошелек».
В принципе ничего необычного, Нонна Михайловна вполне могла оставить себе напоминание. Может быть, старушка часто забывала кошельки и потом возвращалась за ними?
Но какое-то шестое чувство подсказало журналистке, что это слово имеет отношение к расследованию. Во всяком случае, следовало проверить. И вообще, нужно узнать поподробнее о семье этой Нонны Михайловны, а еще покопаться в Интернете и прочитать все материалы, касавшиеся загадочного корабля.
Сложив листок вчетверо, Катя толкнула входную дверь.
Глава 12
Владивосток, 1932 год
Мио Сузука вальяжно прогуливался по набережной, тревожно посматривая на сероватую воду Тихого океана. Настроение не было праздничным. Он лишь недавно открыл свою фирму по поднятию судов, используя бесценный опыт «Синкай Когиссио Лимитед», где проработал тринадцать лет.
Уходя из компании и пускаясь в свободное плавание, Мио боялся: прежнее место его работы знали все, от заказов не было отбоя.
«Придется покрутиться», – сказал себе он, думая, как развернуть рекламную деятельность.
По привычке его взоры обратились к Советскому Союзу. Вот где стоило еще раз попытать счастья.
Начавший следить за всеми событиями, происходящими в мире, Сузука с удовлетворением хмыкнул, когда услышал: у берегов Дальнего Востока затонула подводная лодка.
Быстро собравшись, он рванул во Владивосток, надеясь предложить свои услуги.
Здесь его постигло разочарование. Японец еще не научился быстро решать свои дела, и его нещадно гоняли из одной конторы в другую.
Промотавшись таким образом около трех дней, Сузуки уже готов был сдаться, когда его вдруг остановил в одном из коридоров организации, ведавшей подобными делами, высокий черноволосый человек.
– Вы мистер Судзуки? – спросил он, протягивая руку.
Зная об этой русской традиции, Мио пожал ее.
– Да. – Будучи тогда в Союзе, он неплохо выучил язык.
– Очень рад вас видеть, – мужчина улыбнулся, – моя фамилия Викторов. Мы не могли бы с вами поговорить?
– А по какому вопросу? – Сузуки не верил своему счастью.
Может, кто-то услышал о его предложениях и наконец заинтересовался?
Викторов прищурился:
– Насколько я знаю, когда-то вы участвовали в экспедиции по изучению «Черного принца» вместе с «ЭПРОНом»?
Японец засиял:
– Да.
Русский кивнул:
– Возможно, организации, которую я представляю, понадобятся ваши услуги. Теперь, насколько я понял, у вас собственная компания?
– Да.
– И расценки будут ниже, чем в «Синкай Когиссио Лимитед»?
Мио неприятно поморщился, но ответил утвердительно. Разумеется, его фирма еще себя не зарекомендовала. Это, естественно, отразится на ценах. Что ж, он готов.
– Да.
– Отлично. Давайте встретимся и поговорим подробнее. – Он приложил руку к воображаемому козырьку и повернулся к японцу спиной.
– Подождите! – Сузуки остановил его. – Скажите, какую организацию вы представляете и какого рода услуги я могу вам оказать?
Викторов откашлялся:
– Давайте поговорим при встрече. Жду вас сегодня в ресторане «Шанхай» ровно в восемь часов.
На этом он раскланялся, оставив Мио в полном неведении. Однако наконец родилась надежда на заработки.
Достав из кармана швейцарские часы, Сузуки мельком взглянул на них. Стрелки показывали четыре.
Решив посвятить свободное время прогулке по городу, японец неторопливым шагом направился в маленький сквер, который давно заприметил. Немного прогулявшись, он развалился на выкрашенной в зеленый цвет деревянной скамейке, задумчиво глядя вдаль.
Этот человек, Викторов, слышал о его работе в «Синкай Когиссио Лимитед», хотя с тех пор прошло десять лет. Какое было время!
Откинувшись на спинку, Сузуки, закрыв глаза, предался воспоминаниям.
Что ни говори, а представитель японской водолазной фирмы Като мог учуять сенсации за километр.
Услышав о «Черном принце», он, недолго думая, рванул в Главконцесском, сделав ему предложение войти в компанию с «ЭПРОНом».
Русские ответили согласием. За два года до этого «Синкай Когиссио Лимитед» удачно разгрузила английский корабль, затонувший, кстати, с грузом золота.
– Мы работали на глубине сорок саженей, – вкрадчиво шептал Като. – Ни у кого в мире нет таких возможностей.
– Может, наше начальство и право, – задумчиво проговорил Языков, узнав об этом.
Даниленко сузил глаза:
– Считаете, мы недостаточно хорошо поработали?
Владимир Сергеевич пожал плечами:
– Не знаю, что и ответить. Вполне возможно. Кроме того, у нас действительно не было и нет такого оборудования. Сейчас японцы первые в мире.
Инженер хмыкнул:
– Неплохо было бы полюбоваться их знаменитой маской.
– Да, кстати, на каких условиях наше начальство собирается с ними договариваться?
Языков смутился:
– Я бы на их месте попросил оплатить все расходы, которые мы понесем, а в случае удачи, ну, если японцы все же отыщут золото, пусть отдают Советскому Союзу большую часть. Как-никак мы пускаем их работать на нашей территории.
Как сообщили потом эпроновцам, именно на таких условиях и был подписан договор между ними и японской фирмой. Вообще-то, как считал Сузуки, его коллеги могли и поторговаться, однако дело осложнилось тем, что Като торопился заключить какой-либо контракт.
Бедняга, ведя разгульную жизнь и ни в чем себе не отказывая, промотал в Москве огромные деньги. Отец, недовольный данным обстоятельством, сообщил беспутному сыну: мол, больше не надейся на мою финансовую поддержку. Предприимчивый коммерсант, почесав за ухом, принялся изыскивать другие источники дохода. Вот почему, услышав об английском золоте, он не мог больше думать ни о чем другом.
– У меня просто нет выхода, – жаловался он Мио, когда они уже начали работы по поиску корабля. – Кажется, мой старик во мне разочаровался. Я полгода бродил по Москве, занимаясь всем, чем угодно, только не получением концессии на рыбные промыслы, о чем просил меня папа. Теперь мне нельзя возвращаться домой без денег. Он просто сделает мне харакири.
Нужда заставила Като убедить в своей правоте мистера Катаоки – директора и представителя водолазной фирмы.
В марте 1927 года он прибыл в Москву с инженером и водолазами.
Лев Николаевич, удивленно посмотрев на эту малочисленную группу, поинтересовался:
– Это весь ваш состав?
Японец сощурил и без того узкие глаза, ответив на безукоризненном английском:
– Ошибаетесь. Нас восемнадцать человек плюс переводчик. Все они приедут в Москву после заключения договора и, кстати, привезут с собой водолазное имущество. Мы посчитали излишним брать все сейчас.
Мейер кивнул:
– Мы думали, вы уже начнете осмотр местности.
Катаока покачал головой:
– Мы действительно готовы. Самое необходимое для этого у нас есть.
Руководитель «ЭПРОНа» отвернулся, чтобы скрыть улыбку. Ему не терпелось проверить хваленые возможности представителей Страны восходящего солнца.
– О материальных вопросах мы еще поговорим, – проговорил директор фирмы. – Нельзя сказать, чтобы этот вопрос не волновал меня, но… Давайте мы сначала осмотрим место гибели парохода.
Лев Николаевич не стал возражать.
– А это уж как вам будет угодно. Скажите, вы действительно рассчитываете там что-то найти?
Спросив об этом, он сам испугался своей откровенности. Хитроумный маленький человечек мог прочитать между строк лишнее, а именно недоверие к будущим поискам, и дать задний ход.
Однако этого не случилось. Растянув в улыбке тонкие губы, Катаока пробормотал:
– Вы же не будете отрицать, что наша техника обогнала вашу на несколько десятков лет? Кроме того, в подъеме ценностей со дна морского мы собаку съели. Да что я вас убеждаю, вы сами посмотрите. Я просто горю желанием продемонстрировать вам наши возможности. Что же касается других вопросов… Разумеется, нам важно вернуться не с пустыми руками. В это дело вложены деньги многих финансовых воротил, которые не желают остаться без прибыли.
Лев Николаевич скривился, как от зубной боли. В таком случае, он правильно поступил, когда сказал японцу то, что думает по этому поводу. Если есть люди, заинтересованные, да еще более чем, в нахождении сокровищ…
Однако японец и тут поспешил его разуверить:
– В случае убытка они не будут проклинать день своего рождения. Мы против мелочности. Это визитная карточка нашей фирмы. Кроме того, зачем думать о плохом? Давайте надеяться на хороший результат. – Порывшись в черном кожаном портфеле, он извлек из него несколько белых конвертов. – Вот. Держите. Не хочу быть голословным.
Мейер с удивлением взял предложенные конверты:
– Что это?
– Рекомендации нашей фирмы. Их давали солидные японские банки и лидер партии, сочувствующей СССР.
Лев Николаевич развел руками:
– Но…
Японец покачал головой:
– Меня интересует дата нашего отъезда. Не терпится поскорее прибыть в Балаклаву.
На место гибели «Принца» они приехали в апреле. Пораженный красотой Балаклавской бухты, Сузуки несколько секунд стоял неподвижно, с удовольствием вдыхая полной грудью.
Чистый морской воздух был наполнен ароматами цветущих плодовых деревьев. Морская вода, такой голубизны, какой он никогда доселе не видел, омывала белые валуны у берега. Суровые скалы желтели вдалеке.
– Это мыс Айя. – Шпакович показал на высокую гору слева. – Мы с вами обязательно там побываем. Красота неописуемая.
Один из японских водолазов, глядя на аквамариновую гладь, не выдержал:
– А водичка теплая? Искупаться можно?
Шаткин пожал плечами:
– На любителя. Некоторые и зимой предпочитают нырнуть в море.
Катаока недовольно взглянул на говорившего:
– Мы приехали сюда работать. Сейчас все искупаемся. Разгружайте оборудование.
Через полчаса инженер и техник фирмы, спустившись на дно, обследовали развалины корабля.
– Это труднее, чем мы думали, – констатировал Като, выслушав водолазов. – Оказывается, корабль находится под скалой, а его корпус засыпан ее обломками.
Директор поинтересовался их весом.
– Думаю, тонн шестьдесят, – ответил инженер.
Эпроновцы не слышали своих коллег. Они во все глаза смотрели на диковинную водолазную маску.
Надо сказать, было чему подивиться. В то время только японский водолаз мог спуститься на глубину пятьдесят саженей, и это при том, что маска надежно закрывала только глаза и нос. Рот и уши оставались открытыми.
– Я думал, конструкция солиднее, – заметил Даниленко.
Катаока усмехнулся:
– Вы, русские, привыкли окружать себя броней. А мы поняли: все дело в особом дыхании. В такую маску по шлангу накачивается воздух. Наши водолазы вдыхают его носом и выбрасывают в воду. Вот в чем секрет длительного нахождения под водой.
Исламбеков толкнул локтем товарища:
– Усек, как они прыгают? Вниз головой.
Шаткин протянул руку:
– Можно посмотреть?
Като дал ему маску без всяких опасений.
– Берите. Но не пытайтесь примеривать.
Михаил Андреевич с интересом рассматривал толстое овальное стекло в никелированном ободке, иронически заметив:
– Боитесь, что не вернем или специально выведем из строя?
– Они рассчитаны на наших людей, – пояснил Катаока. – Для вас, русских, погружение в такой маске может быть опасным.
Несколько пар глаз уставились на японца.
– Это почему же? – недоверчиво спросил Даниленко.
– Потому что, – как маленькому ребенку, растолковал ему человечек, – потому что вы слишком… эээ… эмоциональны и рассеянны. Задумаетесь в самый неподходящий момент и откроете рот, а этого делать категорически нельзя. Смертельный исход гарантирован.
Шаткин подмигнул эпроновцам:
– Ну, коли так… Убери ты эту гадость подальше. – И, обернувшись к своим друзьям, прошептал: – А все-таки у вас есть чему поучиться.
После нескольких дней пребывания в Балаклаве Сузуки не мог не согласиться с мнением, что русские – очень любознательный и упорный народ. Они буквально пожирали глазами своих японских коллег, особенно когда те проводили работы под водой.
После погружения представителей фирмы на морское дно в целях обследования подводной лодки, затопленной в 1920 году, они ощупывали водолаза, смотря на него, как на героя.
Подумать только, этот маленький желтый человек за полторы минуты исследовал объект, а через две уже рисовал его на листке бумаги.
Доктор Павловский прищелкнул языком:
– Вот тебе и правильное дыхание. И никаких признаков кессонной болезни.
Мейер усмехнулся:
– Может, они и отыщут это пресловутое золото.
На следующий день началась работа над «Черным принцем». Вместе со своими товарищами Сузуки по несколько раз опускался на дно, исследуя останки легендарного корабля.
В ходе этих работ японцы сделали одно неприятное открытие. У парохода отсутствовала средняя часть.
– Как думаете, что это значит? – спросил их Катаока за ужином.
Мио пожал плечами:
– Вы полагаете, там могло находиться золото?
– А почему бы нет?
Заявление директора не прибавило оптимизма.
– Значит, русские нас дурят? – заметил переводчик. – Значит, эпроновцы – просто хорошие актеры?
Катаока пожал плечами:
– Они ничего не теряют. В случае неудачи мы оставляем им всю технику да еще оплачиваем их труды. На таких условиях каждый согласился бы работать.
Водолазы опустили головы. Подобная мысль была им неприятна.
Директор решил разрядить обстановку:
– Возможно, я ошибаюсь. Золото может находиться на корме, а она в целости и сохранности. Вы заметили, что на носу сохранилось даже несколько иллюминаторов?
Като просиял:
– Так вы намерены подписать договор?
Катаока приосанился:
– Я не привык отступать. Но и вслепую работать не хочется. Надо поговорить с русскими.
Утром он отправился к Мейеру, застав Льва Николаевича за столом. Тот любезно предложил чая японскому коллеге.
– Спасибо. – Катаока взял в руки чашку. – Вчера я и мои люди много думали о подписании контракта.
Мейер напрягся:
– И что?
– Нас волнует один вопрос: где средняя часть корабля?
Лев Николаевич, подавившись чаем, закашлялся:
– Вы подозреваете нас в мошенничестве? Полагаете, мы давно подняли со дня золото, а теперь нацелились на вашу хваленую технику? Уверяю вас, так низко мы еще не пали и понятия не имеем, куда вдруг делась эта часть судна.
Японец отвел взгляд:
– Допустим, вы правы. Давайте подойдем к этому с другой стороны. Что бы ни было, а средняя часть отсутствует. Возможно, золото было именно там. Получается, мы рискуем (вы же не можете не согласиться, что наши люди идут на риск) при нулевых шансах на успех.
Чекист отставил чашку:
– То есть вы не будете подписывать контракт? Зачем же ходить вокруг да около? Мы можем информировать начальство прямо сейчас.
На желтом лице застыл испуг. Реплика попала в цель.
– Мы не привыкли отступать.
Лев Николаевич улыбнулся. Он давно раскусил чванливого японца.
– Разумеется, вы заберете славу, – сказал он. – О вашей фирме и так знает весь мир. Дело «Черного принца» принесет вам небывалую известность. Подумать только, сколько желающих достать это пресловутое золото погружались в морские пучины – и безрезультатно. Между тем как вы…
Комплимент также попал в цель. Катаока заулыбался: да, что ни говори, а репутация превыше всего.
На следующий день он выехал в Москву для подписания договора.
Итак, японская фирма обязалась выплатить «ЭПРОНу» сто десять тысяч рублей за работы и поделить поднятое золото таким образом: шестьдесят процентов получал «ЭПРОН», а сорок – компания Страны восходящего солнца. Но больше всех порадовал советских водолазов пункт, в котором говорилось, что их восточные коллеги передают по одному экземпляру каждого предмета снаряжения в их безвозмездное пользование.
После подписания договора Катаока, собрав прибывших с ним водолазов, сказал:
– В ближайшие дни выезжают восемнадцать человек во главе со старшим инженером Уэкки. После этого мы тотчас приступаем к работам.
Сузуки помнил счастливые лица коллег. Золото «Черного принца» не давало покоя. Все горели желанием поскорее начать обследование парохода. Азарт охватил их так же, как и эпроновцев.
Вот почему Уэкки с командой не заставили себя ждать и 15 июля состоялось первое погружение.
Мио видел, как советские водолазы подходили к Катаока, предлагая свою помощь, однако тот наотрез отказался:
– Я так полагаю, мы ведем дело самостоятельно.
Разумеется, это не означало полной секретности. И вообще, без русских во многих вопросах им было не обойтись. Доктор Павловский и Шаткин закупили для японцев четыре тонны риса.
– Это наши привычки, – пояснил Уэкки.
Сузука помнил, с каким воодушевлением началась работа. Громадные каменные глыбы, скрывавшие тайну корабля, дрогнули под их натиском. Маленькие камни выносили на поверхность, а большие отводили в море специальной лебедкой.
Азарт японцев передался и русским. Даже самые скептически настроенные часами стояли на берегу, наблюдая, как энергично копошатся в воде желтые узкоглазые человечки в своих диковинных масках. Ежедневно всех участников экспедиции атаковали репортеры.
– Мы работали в полной тишине, – усмехнулся Даниленко. – А эти капиталисты и часу не могут прожить без рекламы.
Михаил Андреевич кивнул:
– Что делать! Без этого они не продержатся.
Мио также помнил, как азарт сменялся раздражением. С каждым днем Катаока терял авторитет. Охваченные золотой лихорадкой, водолазы не выполняли его распоряжений, действуя по своему усмотрению.
Когда же директор попробовал отчитать самого независимого из них, Вакино, тот огрызнулся:
– Наверное, я так же заинтересован найти золото, как и вы. Между прочим, если кто-то забыл, я напомню: я один из главных акционеров фирмы и в случае удачи получаю проценты.
