Ольга Истомина
Под маской. В плену иллюзий
ГЛАВА 1
– Наша следующая воспитанница. Амара Грейвз. Обучена грамоте, готовит, убирает, стирает.
Стоило выйти на помост, как в меня тут же впились чужие взгляды. Цепкие и жадные, почти сразу ставшие брезгливыми и равнодушными. Еще бы. Тощая, с криво обрезанными волосами и разноцветными глазами, я не выглядела привлекательным товаром.
– Дам двадцать монет, – объявил Толстый Крыс, заставив меня мысленно выдохнуть.
Пузатому краснощекому мужчине подчинялись все местные нищие. Конечно, то еще удовольствие сидеть с утра до ночи под открытым небом в лохмотьях, с нарисованными струпьями и оспинками на лице, но лучше уже просить милостыню у прохожих, чем предлагать им купить себя.
– Двадцать пять, – лениво перебила ставку Кляча, седая старуха и владелица захудалого трактира «Ломовая лошадь».
Мыть посуду и убирать комнаты было бы не самым плохим вариантом, но подобная удача мне почти не светила. За вечер Кляча уже успела купить пятерых работниц, шестая ей не особо требовалась, зато поспорить с Крысом было одном из любимых занятий старухи.
– Амара – настоящее сокровище. Да что там – рубин! Вы только посмотрите, как сияют ее волосы – чем не красное золото! – соловьем разливался господин Никорс, один из управляющих приютом. – А какие глаза! Подобного уникального оттенка больше не встретить. Уж поверьте, Амара станет выгодным вложением и сполна отработает каждую монету.
Наверное, если бы не вся кошмарность ситуации, я бы расхохоталась. Чего скрывать, за все почти восемнадцать лет в приюте мне не приходилось слышать столько комплиментов, как за сегодняшний вечер. Оно и немудрено, чтобы сбыть с рук залежалый товар, его следовало расхвалить как можно лучше.
Конечно, официально сейчас продавали не меня. Рабства в стране давно не существовало, так что поводом для торга служил мой трудовой контракт. Заботясь о сиротах, государство обязывало приюты не только содержать детей, но и устроить на работу по достижению восемнадцатилетнего возраста. На бумаге звучало хорошо, в реальности же требования закона соблюдали единицы. И, увы, директор «Душевной обители» не входил в их число.
Наш приют располагался на окраине столицы и более унылого, мрачного и безрадостного места было не найти. Воспитатели и управляющие здесь заботились лишь о видимости соблюдения приличий. Чтобы добиться послушания, частенько нас морили голодом, запирали в карцере или пороли. Учили, впрочем, на совесть, ведь чем больше всего умеет воспитанник, тем дороже можно его продать.
Покупатели же по большей части были сомнительными. Владельцы злачных постоялых дворов, кабаков, борделей…. И хоть закон заставлял следить за судьбой воспитанников еще в течение года, директору на это требование было плевать, его интересовали только деньги. Бумаги же он мастерски подделывал, выставляя все так, словно все сироты благополучно устроились и живут, припеваючи.
Для нас, правда, тоже оставалась крохотная лазейка. Если предложенная приютом работа не устраивала, от нее можно было откупиться, выплатив сумму, потраченную на свое содержание. Увы, отступные выходили баснословными. За все время, пока я жила в приюте, только нескольким воспитанникам повезло скопить нужное количество монет. Чаще всего девушки старались заранее найти подходящее место работы и сговаривались с потенциальными нанимателями, чтобы те их выкупили.
У меня же не было и этого шанса. Я отчаянно мечтала о работе служанки в каком-нибудь приличном месте, но мои глаза, правый карего цвета и левый зеленого, напрочь отпугивали всех нормальных людей.
– Пусть покрутится! – велел незнакомый патлатый мужчина с сально блестящими глазами.
Я сглотнула. На мне и без того было короткое платье, открывающее руки и ноги. Едва не облизывающийся мужчина смотрел так, словно желал сорвать с меня не только тонкую ткань, но и саму кожу. Чувствовать себя неодушевленной вещью было дико унизительно, но и показывать характер строго запрещалось. Накануне торгов Никорс предупредил: с того, кто не будет любезен с гостями, после спустит три шкуры. И для управляющего это была отнюдь не фигура речи.
– И подойдет поближе, хочу пощупать, есть ли там что кроме костей, – стоило выполнить прошлый приказ, потребовал покупатель.
– Конечно, господин, – от насквозь фальшивой улыбки свело щеки.
Чувствуя, как мужчина жадно облапывает мое тело, я старалась глубоко дышать и молилась лишь о том, чтобы не стошнило от омерзения.
– Амара также щедро одарена богами. У нее есть магический дар целительства, благодаря которому она никогда не болела, а все ссадины и синяки заживают втрое быстрее, чем у обычного человека, – самое сладкое, Никорс разумеется, оставил на десерт.
– Втрое быстрее? – словно бы дремавший Хорек прищурился, окидывая меня совсем другим взглядом.
По коже побежали мурашки. Владельца публичного дома боялись абсолютно все девушки. Лучше было сразу перегрызть себе вены, чем угодить к нему в кабалу. Поговаривали, в его заведении с девушками разрешалось творить абсолютно все, в том числе калечить и убивать. И то, что за новым «товаром» Хорек являлся каждый год, неизменно скупая едва не половину самых красивых и фигуристых выпускниц, лишь подтверждало слухи.
– Вы не пожалеете, если приобретете контракт Амары. Она способная, быстро учится всему новому, – почуяв, что любопытство мужчины не праздное, усилил нажим Никорс. – Пусть вас не обманывают ее покладистость, коготки Амара показывать умеет. Это как раз то, что любят ваши клиенты.
Если бы я верила в богов, то сейчас бы вовсю возносила одну молитву за другой, умоляя спасти меня от жуткой участи. Увы, небесные покровители ни разу не снизошли до моих просьб, так что глупо было ожидать их помощи сейчас.
«Сбегу. Хоть на этот свет, хоть на тот, но продажной девкой не стану».
– Сто монет, – бросил Хорек.
– Принято! – не надеясь выручить за меня и половину суммы, поспешно объявил Никорс.
– Разбрасывайтесь деньгами, на вас не похоже, – с затаенной завистью глядя на мужчину, хихикнула Кляча.
– Ничего, она отработает каждую, – Хорек осклабился, обнажив мелкие острые зубы, я же ощутила, как на шее удавкой затягивается невидимый ошейник.
Вынырнув из сна, я резко села в постели, схватилась за горло. Казалось, фантомный ошейник продолжает душить меня.
«Это кошмар. Всего лишь кошмар. Все давно в прошлом».
Дрожащими пальцами стерев испарину со лба, я сделала медленный, глубокий вдох. Очень хотелось ущипнуть себя за руку. Не прогоняя остатки сновидения, а убеждаясь, что не сплю прямо сейчас и огромная, богато обставленная спальня, в которой я спала уже вторую ночь, не плод моего воображения.
В тот вечер Никорс так и не успел продать мой контракт. В приют неожиданно нагрянула стража. Оказалось, директор не только продавал воспитанников, но и похищал маленьких детей у родителей, выдавая их за подброшенных сирот.
Узнав о подобном, его величество взял дело под свой контроль. В результате все уже заключенные сделки были аннулированы, а воспитанников устроили в новые приюты. У некоторых и вовсе появились настоящие семьи. Одних пожелали усыновить неравнодушные жители, других, тех самых украденных детей, отыскали родители.
Именно это случилось и со мной. Причем если появление стражников в тот самый момент, когда считанные минуты отделяли меня от участи бесправной рабыни, уже само по себе было настоящим чудом, то случившееся потом выходило за пределы возможного. Магическая проверка показала, что я принадлежу к роду Хардингов.
Когда целитель озвучил вердикт, я подумала, будто ослышалась. Чего скрывать, все приютские дети мечтали, чтобы их родители оказались знатными и богатыми людьми, по роковой случайности вынужденные расстаться с любимым отпрыском, вот только лишь мое желание действительно сбылось. Анализ проверяли целых пять раз, но ошибки не было. Я оказалась дочерью герцога Фердинарда Хардинга, обладателя одного из древнейшего и знатнейшего титула во всей стране. Увы, лорд давно умер, так что меня отправили к его родственникам, рассудив, что новая герцогская чета не откажется приютить нашедшуюся родню.
Я как раз была уверена, что аристократы сразу велят вышвырнуть «находку» за порог, больно то им нужна под своей крышей приютская нищенка с сомнительной репутацией, но меня встретили очень любезно. Предоставили комнату, накупили целую кучу вещей, даже личную горничную выделили! В общем, моя жизнь сделала головокружительный поворот, превратив сиротку в самую настоящую принцессу. Вот только я до сих пор боялась поверить, что происходящее мне не мерещится, слишком уж чудесным было все вокруг. Куда вероятнее казалось, что Хорек купил мой контракт и теперь я лежала в крохотной комнатке, опоенная дурманящими зельями и парящая в грезах в то время, как очередной клиент издевался над моим безвольным телом.
– Госпожа, вы проснулись? – в комнату заглянула горничная.
– Да, заходите, миссис Ривера, – несмотря на то, что мне ее представили как Трикси, тыкать взрослой женщине не позволяло воспитание.
– Беатрикс. Аристократы не обращаются к прислуге по фамилии, вы теперь леди, привыкайте говорить правильно, – сдвинув брови, строго поправила горничная. – Вставайте. Завтрак скоро подадут.
Пройдя через всю комнату, Беатрикс раздвинула шторы и распахнула оконные створки, впуская солнечные лучи и свежий воздух. Я наблюдала за действиями женщины со смешанными чувствами. Узнав, что теперь ей будет прислуживать личная горничная, любая приютская девчонка пришла бы в восторг, вот только мне служанка не нравилась. Среднего роста, худощавая, с острым лицом и тонкими губами, она ужасно напоминала воспитательницу, которую мы иначе как Грымзой не называли. Причем умом понимания, что в отличие от нее, Беатрикс не станет бить меня линейкой по пальцам, я все равно не могла избавиться от страха.
– Да вы вспотели, – изогнув бровь, неодобрительно заметила горничная. – Я приготовлю ванну.
Зато ванная комната была отдельным предметом для моих восторгов. В приюте вечно не хватало денег на починку труб, и мыться приходилось ледяной водой, в крохотных тазиках. Здесь же в огромной ванной можно было плавать. От разнообразия пузырьков и флаконов с мылом рябило в глаза. Если бы не горничная, помогающая мне во время купания, я лежала бы в горячей воде до самого вечера. Заставлять же женщину ждать было стыдно, поэтому я не стала задерживаться дольше необходимого.
Одеваться также полагалось с помощью Беатрикс. Мои новые платья были потрясающими. Безумно, просто невероятно красивыми! Маленькая девочка внутри меня буквально визжала от восторга и требовала перемерить все-все-все, но я не могла назвать их своими. Не покидало ощущение, что в любой момент сказка закончится и платья заберут. Немудрено, что в первый день я боялась лишний раз пошевелиться, чтобы случайно не измять или упаси боги, испортить дорогущий наряд. В отличие от приютского, платье сидело точно по фигуре, нигде не кололо и не жало, ткань же была такой мягкой, что хотелось гладить ее словно домашнего питомца.
Когда я спустилась к завтраку, герцогская чета уже сидела за столом. Это было вполне ожидаемо, ведь и дом и столовая в частности принадлежали им, но не успев морально приготовиться к встрече, я все равно опешила.
– Д-доброе утро, ваши светлости, – чувствуя, как пылают щеки, залившись краской, я изобразила неумелый реверанс.
И вроде бы лорд с леди отнеслись ко мне с теплотой и участием, но избавиться от чувства неловкости никак не удавалось, слишком величественная и сильная аура их окружала.
Несмотря на почтенный возраст, лорд Алфорд по-прежнему был красивым мужчиной. Высокий, статный, с густыми смоляными волосами, едва начавшими седеть на висках и серыми глазами, в молодости он наверняка завоевал немало женских сердец.
Если же герцогу было около шестидесяти лет, то герцогиня выглядела едва не вдвое моложе. Белокурая, изящная, с густыми ресницами и очаровательными ямочками на щеках, леди Эбигейл словно сошла с картинки. Даже крохотные морщинки возле глаз ее не портили, а словно придавали взгляду лучистости. Вместе они смотрелись очень эффектно, словно дополняя друг друга. Усиливала впечатления и одежда. Темно-синий сюртук герцога удивительно гармонировал с голубым, украшенным синим кружевом платьем герцогини.
– Доброе утро, Амара, – лорд Алфорд лишь улыбнулся уголками губ, а у меня по коже пошли мурашки от излучаемой мужчиной внутренней силы. – Присаживайся.
Слуга в безупречно отглаженной мантии тут же отодвинул мне стул. Служанки в серых накрахмаленных платьях принялись сноровисто накрывать на стол.
– Как спалось? – леди Эбигейл наверняка спрашивала из вежливости, но мне отчего-то почудилось, что она слышала мои крики на рассвете.
– Спасибо, хорошо, – робко отозвалась я.
Закончив с сервировкой, слуги не ушли, а выстроились возле стены, отстраненно глядя куда-то поверх наших голов. Повисшую тишину нарушал только стук столовых приборов. Не обращая внимания на превратившуюся в статуй прислугу, лорд с леди невозмутимо принялись за еду. Мне же от волнения кусок не лез в горло. Умом понимая, что сейчас самый подходящий момент и поблагодарить герцогскую чету за гостеприимство, и задать скопившиеся вопросы, я не могла заставить себя произнести ни слова.
– Не знаешь, с чего лучше начать? Советую попробовать шакшуку, – заметив, что я ничего не ем, улыбнулся лорд Алфорд. – Рецепт придумал повар его величества, и только недавно раскрыл секрет. Несмотря на кажущуюся простоту, кушанье очень вкусное.
– Это блюдо из яиц, – поймав мой вконец растерявшийся взгляд, пришла на помощь леди Эбигейл. – Только ты взяла не ту вилку, эта предназначена для рыбных блюд.
– Простите, – смущенно охнув, я поспешно схватила новый столовый прибор, вроде бы похожий на тот, которым пользовалась сама герцогиня.
– А эта для сельди. Правильно пользоваться той, что лежит второй от тебя. Ты ведь умеешь считать?
Вопрос опять же прозвучал исключительно заботливо, но в глазах женщины отразилась настороженность. Кажется, она бы ничуть не удивилась, вздумай я залезть за стол и есть прямо руками. Это оказалось до того неприятно, что на мгновение мне захотелось сделать именно так. Посбрасывать тарелки на пол, алчно вгрызться в мясо, утробно зарычать. В общем, полностью соответствовать дикому животному, за которое меня приняли.
– Эбигейл, не будь так строга. Пусть ест, как ей удобно, – в голосе герцога не прозвучало ни единой жесткой нотки. Напротив, мужчина улыбнулся, но одного его взгляда оказалось достаточно, чтобы герцогиня потупилась. – Амара, не переживай, успеешь еще научиться.
– Спасибо, – кашлянув, я продолжила более уверенно. – Лорд Алфорд, леди Эбигейл, спасибо вам за все. Я безумно благодарна за ваше участие к моей судьбе.
– Не стоит благодарности. Не могли же мы допустить, чтобы наша родственница и дальше прозябала в нищете, среди оборванцев и бедняков, – наморщив носик, проворковала герцогиня.
Я с трудом подавила гримасу. Наверное, для одних из самых богатейших и влиятельных семейств в стране бедный приют выглядел пристанищем для нищих и воров, но слышать подобное было неприятно. В чем-то Никорс же не соврал. Я хоть и не хватала звезд с неба, входила в десятку лучших учениц, выжав максимум из тех знаний, что нам давали.
– Еще раз спасибо, – сглотнув неуместное недовольство вместе со слюной, я заставила себя широко улыбнутся леди. – Если можно, мне бы хотелось поговорить о своей дальнейшей судьбе. В приюте нам дали неплохое образование. Вдруг вам нужна помощь по дому? Я с радостью возьмусь за любые поручения. Даже если работа мне незнакома, я быстро всему научусь, вот увидите!
– Амара, неужели ты всерьез готова работать прислугой? – мое предложение заставило герцога издать смешок.
– Что-то не так? – я растерянно уставилась на мужчину.
О будущем я думала весь вчерашний день. Конечно, войти в богатую семью было настоящим везением, но я понимала, что никто не обязан просто так кормить меня, и не желала сидеть на чужой шее. Не хватало еще стать приживалкой, которую не выгоняют лишь из жалости.
– Амара, что ты знаешь о своем отце? – вкрадчиво поинтересовался лорд.
– Ну, он был герцогом. Целитель сказал, его звали Фердинанд, – не понимая, к чему клонит мужчина, робко произнесла я.
– А что тебе известно о порядке наследования? – продолжил он странный расспрос
– Титул наследует старший сын? – назвала я общеизвестный факт. Хотелось бы добавить еще сведений, но ни генеалогии, ни наследственному праву нас не обучали, да и сама я подумать не могла, что подобные знания когда-нибудь мне пригодятся.
– В таком случае, начну немного издалека, – откинувшись на спинку стула, медленно произнес герцог. – Титул передается кровным родственникам. От отца сыну или внуку. Если у покойного не было детей, то брату или племяннику. Если нет и их, очередь переходит к более дальним родственникам. Так вышло, что Фердинанд умер совсем молодым, ему не было и тридцати. Смерть была случайной, его погубил несчастный случай, поэтому никаких указаний он не оставил. Обзавестись семьей Фердинанд не успел, его род обрывался на нем. Поэтому, хоть мы и состоим в достаточно дальнем родстве, титул перешел ко мне.
«А я?! Откуда же взялась я?!».
Больше всего мне хотелось расспросить о матери. Пусть Фердинанд и не был женат, но могла же у него быть невеста или любимая девушка? В конце концов, хотя бы любовница, которая и родила меня, вот только интуиция подсказывала, ответа на этот вопрос у герцога не окажется.
– С твоим появлением возникает определенная дилемма. С одной стороны, ты прямая наследница покойного по крови. С другой, рождена вне брака, – герцог побарабанил пальцами по ручке стула. – Конечно, случай с тобой отнюдь не беспрецедентный, однако ввиду многих обстоятельств понадобится время, чтобы наследственный комитет решил, имеешь ли ты право на титул.
– Что? – было потянувшись за стаканом, я подавилась соком и позорно раскашлялась. Белоснежная скатерть украсилась некрасивыми разводами, но я оказалась слишком ошарашенной новостью, чтобы обратить на это внимание. – То есть, я могу стать герцогиней? Самой настоящей?
Верилось в подобное с трудом. Вернее, не верилось вовсе. Слишком уж сказочно звучал подобный поворот. Ладно еще оказаться причастной к богатой семье, но стать ее главой?!
– Такая вероятность существует, – невозмутимо подтвердил лорд. – Твоя биография будет тщательно изучена. Возможно, тебя даже вызовут во дворец, и пожелают задать уточняющие вопросы. В любом случае, окончательное решение будет за его величеством, только он вправе подписать указ.
Брови окончательно полезли на лоб. В приюте бескорыстие было не в почете. Напротив, нам так редко доставалось что-то по-настоящему стоящее, что за каждую крошку разражалась настоящая война. Даже за черствую булку воспитанники порой едва не грызли друг другу глотки, здесь же речь шла о целом титуле. Баснословном состоянии, что таилось за ним! И лорд так легко говорил о том, что может его потерять!
– Вижу, я совсем тебя огорошил, – герцог снова улыбнулся уголкам губ. – Амара, не переживай, на улице ты больше не окажешься. Если получишь титул – проблема разрешится сама собой. Если нет – мы тебя не оставим и продолжим помогать. Не правда, Эбигейл?
– Конечно, Амара. Теперь здесь твой дом, – под взглядом супруга защебетала герцогиня.
– Поешь хоть что-нибудь. На тебя смотреть страшно, кожа да кости, – переводя тему, лорд Алфорд вновь обратил внимание на мою тарелку.
Я облизнула пересохшие губы. В животе, в самом деле, уже неприятно сосало, но пробовать что-то стало страшно. Вдруг подумалось, что в одно из блюд вполне могли подмешать яд. А что? Нет наследницы, нет и конкурентки!
«Впрочем, станут еще аристократы пачкать руки. Хотели бы убить, велели слугам задушить во сне!».
Тряхнув головой, я обругала себя за излишнюю подозрительность и принялась накладывать загадочную шакшуку.
– В ближайшее время мы наймем тебе учителей, – взгляд герцогини дал понять, что с вилкой я снова ошиблась.
– Может, ты что-то хочешь? Не стесняйся, – также вернувшись к завтраку, предложил лорд Алфорд.
– Если только отправится на прогулку, – я покосилась на окно.
– На подобные мелочи даже не спрашивай разрешения, – промокнув губы, мужчина поднялся. – Рад был бы поболтать подольше, но дела зовут. Хорошей прогулки.
Поцеловав руку жене и кивнув мне, герцог удалился. Мы тоже не стали долго засиживаться. Заверив, что Трикси составит мне компанию, леди Эбигейл также попрощалась. В одиночку я в два счета опустошила тарелку, после чего поспешила в комнату, переодеваться.
Привычка аристократов постоянно менять наряды казалась дикостью. Хотя кто знает, если бы я воспитывалась в богатой семье и имела кучу свободного времени, то тоже только и делала бы, что переодевала платья одно за другим?
– Можно поскорее? – желая поскорее очутиться на улице, поторопила я горничную, колдующую над моими волосами. – Не нужно сложной прически.
– Потерпите совсем чуть-чуть, – втыкая очередную шпильку, заверила Беатрикс.
Вздохнув, я вновь покосилась на окно. Улица манила простором, свободой. Несмотря на то, что особняк был роскошным, здешние стены давили. Чувствуя себя чужой, я постоянно боялась что-то нечаянно сломать или уронить.
– Госпожа, а где же ваш зонтик? – когда сборы были завершены и мы уже спускались вниз, спохватилась горничная.
– Зачем он мне? День солнечный, дождя не обещали, – я на всякий случай снова выглянула в окно, но на небе не было ни облачка.
– От солнца и нужно! Чтобы ваша кожа не покраснела, – нравоучительно заметила горничная. – Подождите, я сейчас принесу.
Коротая время, я прошлась по холлу, с любопытством крутя головой по сторонам. Взгляд сам собой прикипел к причудливой вешалке, сделанной в виде пышного дерева. Для полноты картины на «ветках» даже сидели крохотные птички. Не удержавшись, я потянулась к одной, желая разглядеть вещицу поближе, но металл оказался скользким и, выскользнув из рук, птичка укатилась под стол.
Мысленно кляня себя на чем свет стоит, я поскорее полезла за ней. Негромкий кашель раздался в тот момент, когда мои пальцы сомкнулись на игрушке. Дернувшись от неожиданности, я стукнулась головой о стол и, путаясь в юбках, задом попятилась обратно.
Первое, на что упал взгляд, были блестящие черные туфли. Следом шли темные брюки, пиджак и белая рубашка. Чтобы увидеть, что находится выше, пришлось задрать голову. Оказалось, что свидетелем моего позора стал молодой парень. Высокий, кареглазый, с уложенными по последней моде темными волосами. Если бы не брезгливо поджатые губы, я бы назвала его настоящим красавчиком, но выражение презрения на его лице отбивало всякое желание любоваться незнакомцем.
– В этом доме не подают нищим, падать в ноги бесполезно, – надменно сообщил он.
– Я не нищенка, – спохватившись, что так и стою на четвереньках, я поспешно поднялась.
Предложить мне руку незнакомец даже не подумал, хотя среди аристократов помочь даме вроде как считалось очень благородным. В том же, что передо мной лорд, не было никаких сомнений. На это указывала и дорогая одежда, и манера держаться, и тот самый специфичный взгляд, которым знать обычно смотрела на всех, кто был ниже по статусу.
– Значит, воровка? – изогнув бровь, брюнет красноречиво уставился на птичку, которую я продолжала сжимать в кулаке.
– Нет, – вспыхнув, я вернула игрушку на место. Вновь развернувшись к парню, задумалась, как объяснить свой статус. Называться будущей герцогиней рано и глупо, рассказывать всю историю слишком долго. – Я здесь живу.
Отвечать что-либо незнакомец не стал. Наградив меня еще одним уничижительным взглядом, развернулся и пошел в коридор, взмахом руки отослав спешащего к нему слугу.
«Только бы не рассказал ничего их светлостям!».
Закусив губу, я с волнением проследила за удаляющимся парнем. Конечно, вряд ли меня стали бы ругать за допущенные по незнанию оплошности, но все равно было жутко стыдно.
– А вот и я, – держа в руках ажурный белый зонтик, объяснила горничная. – Пойдемте, госпожа.
***
Встречу со странной нищенкой-служанкой Вальдимир выкинул из головы почти сразу. Конечно, на отца это было непохоже, даже прислуге в поместье полагалось быть идеально вышколенной, но за неделю его отсутствия могло измениться слишком многое. Вальд бы не удивился, узнав, что королю пришла в голову новая блажь и теперь ради поддержки ущербных слоев населения на работу положено нанимать убогих калек. В таком случае, со дня на день у ворот выстроится целая очередь глухих, слепых и немых оборванцев, а лорды примутся соревноваться, в чьем штате окажется наиболее юродивый нищий.
Быстро преодолев коридор, перед отцовским кабинетом Вальдимир невольно замедлил шаг. Нужно было поднять руку и постучать, но внезапно накатившая робость словно заморозила тело изнутри. Сердце заколотилось чаще, в горле пересохло, на лбу напротив, выступила испарина.
Стиснув зубы, Вальд зло выдохнул. Да, в детстве отцовский кабинет наводил на него ужас. Подобное приглашение всегда означало длинную, изматывающую нотацию с последующей за ней поркой. Лорд к тому же требовал, чтобы сын всегда являлся к нему сам и ребенком Вальдимир битый час простаивал перед массивной, сплошь покрытой узором-паутиной дверью, не решаясь дотронуться до дверной ручки. Сделанная в виде пасти скалящегося волка, та казалась живой и словно только и ждала момента, чтобы сомкнуть клыки на маленькой ладони.
И вроде бы тяжелое детство давно осталось в прошлом. Вальд вырос, научился давать отпор отцу, и жуткая дверь превратилась в просто дверь с безвкусной ручкой, вот только тело помнило пережитый страх, и никакие доводы разума не могли взять вверх.
– Добрый день, отец.
Не став стучать, Вальдимир решительно потянул за ручку и переступил порог. Опустившись в кресло, откинулся на мягкую спинку.
– Ты опоздал, – не отрываясь от бумаг, неодобрительно заметил герцог.
Ни приветствия, ни выражения хоть какой-то радости от него привычно не последовало. В детстве холодность отца порой доводила Вальда до слез, маленький мальчик лез из кожи вон, пытаясь заслужить хоть одно доброе слово, и лишь повзрослев, осознал всю бесплотность этой затеи.
– Виноват.
На самом деле причина была уважительной, но герцога никогда не волновали оправдания. «Манеры – лицо лорда. Если хочешь, чтобы к тебе относились с уважением, научись сам уважать других. Пунктуальность, ответственность, обязательность – вот те качества, которые ты должен развить в себе», – повторял он в перерывах между ударами. Их всегда было ровно то количество, на сколько минут опаздывал Вальд. На похороны герцога он собирался опоздать на целый час. Не пришел бы и вовсе, но подобное вызвало бы ненужные сплетни. Вальдимир же слишком долго ждал заветный титул, чтобы так неосмотрительно запачкать его.
– Что за аляповатая тряпка? Разве так должен выглядеть наследник Хардингов? – все-таки покосившись на сына, лорд задержал брезгливый взгляд на щегольском шейном платке ярко-желтого цвета с выбитым зеленым узором.
Рука чуть было не дернулась сорвать платок, и Вальд сцепил зубы, сдерживая порыв. Проклятие, сколько же еще должно пройти времени, чтобы он отвык подобно дрессированному псу бросаться исполнять любой отданный приказ? Необходимость подчиняться словно въелась в кровь и никакая магия не могла выжечь проклятую зависимость.
– Это новое веяние моды. Наследник ведь должен быть всегда впереди? – внешне же Вальдимир остался совершенно невозмутимым.
Да и выдерживать тяжелый, словно отлитый из свинца взгляд отца было почти не сложно. Помогало осознание, что ждать осталось недолго. Целитель был категоричен: пара месяцев, в лучшем случае, полгода. Не желая видеть ни жалости, ни злорадства, лорд тщательно утаивал болезнь, благо, артефакты позволяли скрывать признаки все чаще случающихся приступов, однако его изношенное сердце работало на пределе. После в газетах наверняка напишут, что главу магического надзора свела в могилу изнуряющая работа, постоянные тревоги за государственные дела и проклятия врагов. Только вот Вальд был уверен, козни конкурентов не причем и сердце герцога попросту сгнило изнутри, не справившись с копящимся внутри него ядом.
– Ничего, скоро ты избавишься от этой обременительной обязанности, – сочившегося в голосе отца яда хватило бы на десяток кобр.
– Отец?
Вальдимир лишь изогнул бровь в легком удивлении, в груди же предательски екнуло. Иллюзий в отношении отца он давно не питал. Старый лорд терпеть не мог сына, жестко отсчитывая за малейшую провинность и не упуская ни единого повода ткнуть носом в грязь. Вот только никогда раньше не угрожал лишить титула. Ненавистный и презираемый, Вальдимир, тем не менее, был единственным наследником.
Конечно, порой в обществе разражались скандалы, когда лорды признавали внебрачных детей, но в отсутствии у него сводных братьев или сестер Вальд не сомневался. Причем вовсе не потому, что герцог был таким уж образцовым семьянином. Нет, свою супругу он любил, но власть любил гораздо больше. Потомок древнейшего рода, лорд Хардинг гордился своими корнями и тщательно оберегал и без того безупречную репутацию. Вздумай же он лишить законного сына наследства, это стало бы неслыханным скандалом. Вот только кто знает, вдруг на пороге смерти светские условности перестали его волновать?!
– Амаре твои тряпки пойдут определенно больше. Ей, по крайней мере, простят незнание моды на первое время, – между тем, якобы задумчиво произнес лорд.
– Амара? – Вальд напрягся еще больше. Ни одной родственницы с подобным именем у них не водилось. Да и не хотелось верить, что отец всерьез вознамерился выбрать другую наследницу, но и слов на ветер он обычно не бросал. – Кто это?
– Не знаешь? – взгляд серых глаз окатил презрением. Получив возможность, герцог не упустил шанса щелкнуть отпрыска по носу. – Неужели ты до сих пор не читал газет? Поразительная беспечность для будущего дипломата.
– На корабль прессу не доставляют, – Вальд дернул уголком губы. Упрек был справедливым, но оттого не менее болезненным. – Сойдя на берег, я сразу поехал домой.
– Что ж, полюбуйся, что случилось в твое отсутствие, – достав из ящика стола газету, лорд снисходительно подал ее сыну.
Листать выпуск в поисках нужной новости не пришлось. На первой же полосе была напечатана та самая нищенка-служанка. На фото она была в вызывающе коротком платье, с растрепанными волосами и броским макияжем, но разноцветные глаза он узнал сразу.
«Потерянная дочь его светлости Фердинарда Хардинга. Настоящая хозяйка титула и будущая герцогиня?» – значилось в заголовке. На то, чтобы прочитать огромную, занявшую целый разворот, статью, у Вальда ушло всего пара минут. Чтобы проанализировать написанное – еще меньше.
