Ольга Сергеевна Кобцева
Двуликие

Полная версия

Иллюстрация на обложке

Karma Virtanen

Карта на форзацах

Глафиры Хвостиковой

© Ольга Кобцева, 2024

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Глава 1
Где я?

Никос стоял посреди леса. Его, полуголого и озябшего, окутывала осенняя ночь. Страх цепкими когтями сжимал горло. Юноша хотел закричать, но сдавленные звуки потонули в шуме ночного леса, когда он прохрипел: «Помогите!» Он не понимал, почему оказался здесь, один, и это ужасало.

Всего несколько минут назад Ник прогуливался по палубе корабля, наблюдая за яркими огнями дакхаарского порта – одного из портов родного континента.

– Ваше Высочество, отплываем! – крикнул ему капитан. – К утру будем на месте!

Берег начал отдаляться. Пошел мелкий дождь, и принц спустился в каюту. На подушке лежала книга с закладкой, затерянной среди страниц, а рядом, на прикроватном столике, – надкусанное яблоко и бутыль вина. Планы Ника на вечер и ночь были вполне очевидны. Вкусная еда и сон. Но сейчас открытое небо над головой и сухие листья под ногами говорили ему о том, что планы провести вечер за книгой и вином в теплой каюте непостижимым образом изменились.

Принц огляделся. Он стоял один посреди бесконечного леса. «Это сон», – понял Ник. Он попробовал ущипнуть себя, укусить, но деревья по-прежнему обступали его, как молчаливые недруги, а ветер злобно хватал за волосы. «Нет, это не сон, не сон!» – мысленно завопил принц. Он судорожно сделал пару шагов и чуть не поскользнулся на голых корнях. Обувь и верхняя одежда остались на корабле, тонкая рубаха и брюки почти не защищали от пронизывающего ветра, а сосновые иголки и мелкие ветки то и дело кололи босые ноги. Страх растекался по телу все сильнее, будто его когти теперь вонзились в кожу, и в кровь, и в самую душу потек парализующий яд. Ник едва мог пошевелить пальцами, но сердце сопротивлялось обездвиживающему действию страха и колотилось как бешеное. Над верхней губой выступил пот. Ник слизнул его, и соленый вкус напомнил, что нужно сжать кулаки и впиться ногтями в ладони – этот способ всегда помогал вырваться из цепей волнения. «Один», – и Ник глубоко вдохнул, расправляя плечи. «Два», – и он смог оторвать босую ступню от колкого ковра…

Успокоившись, принц понял, что в темноте не сможет определить, где находится, а без обуви и теплого сюртука долго не продержится. Поэтому Ник решил, что нужно идти вперед – в движении он согреется и уж куда-нибудь да выйдет. Над головой шептались листья, и все вокруг казалось одинаково зловещим. Губы дрожали – все еще от страха, но и от холода тоже. Вдруг Ник заметил, что деревья поредели, и он бросился в сторону от этого просвета в надежде, что нашел выход из леса. Он отбрасывал руками ветки и морщился от дождевых капель, которые, словно ледяные мошки, кусали лицо.

Но впереди оказался не край леса, а обрыв. Принц в последний момент успел остановиться и рухнул на землю. Протяжно свистел ветер. Он подхватывал опавшие листья, несколько мгновений кружил их в воздухе и кидал в пропасть. Ник привстал и осторожно заглянул за край обрыва. По кронам деревьев после каждого порыва ветра пробегали волны, и среди этого лесного океана, словно отражение луны в воде, тускло светилось желтое пятно. Этот свет здесь могли зажечь только люди.

«Хвала Существам!» – выдохнул Ник и вытер пот со лба, убирая упавшие на глаза пряди. Старый советник Фергюс посмеялся бы над тем, как резко в принце проснулась религиозность. Но тот, наверно, никогда не блуждал по ночному лесу и потому не мог чувствовать то, что сейчас переживал принц.

Никос побежал к низине. Рубаха прилипла к телу, ветер неприятно бил по щекам, трепал волосы. Принца преследовал запах сырости, прели и грибов. Дыхание сбилось. Никос то и дело запинался о клочковатую траву, скользил на мокром мху и падал. Ноги заплетались, но он не останавливался. Лоскут паутины залепил лицо, и принц брезгливо содрал липкие нити и протер глаза. Далеко впереди за ветвями деревьев, словно за тюремными прутьями, показался свет.

«Хвала Существам!» – вновь подумал Ник и бросился туда. Вскоре он увидел небольшую поляну, на которой стоял дом. Дверь была отворена, у входа стояли две немолодые женщины, очень похожие друг на друга: обе худые, высокие, в длинных темно-зеленых плащах с капюшонами. Они негромко переговаривались, не замечая приближения Никоса.

Тот бежал к ним так быстро, насколько позволяли босые ноги. Вдруг одна нога увязла в жирной грязи, Никос лишь неловко взмахнул рукой и завалился на бок. Наверное, за свои неполные семнадцать лет Ник ни разу не выглядел так ужасно, как сейчас, – весь мокрый и в грязных брызгах, со спутанными волосами и в серой испачканной рубахе, он мало напоминал эфлейского принца. Впрочем, внешний вид сейчас волновал его гораздо меньше, чем стремление попасть к людям.

Ник попробовал приподняться. Хотел окликнуть женщин, но дыхание сбилось от бега, и голос, все еще охрипший от ужаса, снова его подвел. Принц переполз на траву и попытался отдышаться. Все вокруг казалось мерзким. Он лежал на животе, уткнувшись носом во влажные травинки и слушая удары собственного сердца.

Стук сердца становился все громче. Ник попытался встать. Юноша приходил в себя, пробуя отдышаться и вытирая пот, попадавший в глаза. Он все еще слышал звуки глухих ударов, но не сердца, как думал раньше. Эти звуки издавал кто-то другой.

Обитательницы дома забеспокоились. В окнах задвигались силуэты, и женщины – всего Никос насчитал пятерых – то и дело выглядывали наружу. Они, видимо, тоже слышали удары, которые с каждым разом становились все громче. Затрепетала трава, затряслись деревья, и вот уже сама земля тоже вздрагивала в такт этим звукам. К дому на поляне приближался кто-то огромный, и так звучали его шаги.

С левой стороны, недалеко от Ника, послышался хруст, и обломки веток и листья посыпались на землю. Из бездны леса появилось гигантское существо, напоминавшее гигантскую ящерицу. Оно передвигалось на мощных задних лапах, каждая из которых заканчивалась острыми когтями. Из приоткрытой пасти, полной длинных зубов, медленно стекала слюна вперемешку с кровью. Чудовище опустило голову к земле, осматривая поляну вокруг дома, словно выискивая добычу.

Ник читал о чем-то подобном в книгах. Это существо напоминало известное на Амиррийском континенте дакхаарское чудовище – необычайное порождение колдовства. Тот дикий зверь, подчиняясь воле дакхаарской королевы, помог вернуть ее королевству независимость. Захватчики из воинственного Калледиона попросту разбежались при виде ужасного ящера и наотрез отказались когда-либо снова вторгаться в Дакхаар. Однако судьба Дакхаара в эту минуту меньше всего занимала Никоса. Сейчас он хотел остаться незамеченным и как можно сильнее вжался в землю, полностью скрывшись в густой траве. Несмотря на страх, юноша не мог отвести взгляд от происходящего.

Ящер не спешил. Он оскалился и, принюхиваясь, еще ниже опустил голову к земле. Из дома выбежала девушка, на вид самая юная из всех. Она решительно зашагала в сторону ящера, но женщина с болезненно-серым лицом и впалыми глазами схватила ее за руку и оттащила обратно ко входу в дом. Девушка начала сопротивляться:

– Я могу с ним справиться, я же…

– Нет, не можешь, – сухо сказала серолицая.

– Могу, я ведь одна из Одиннадцати, – возразила девушка.

– Иди в дом, Гехера, – визгливым голосом приказала другая женщина.

Они обе потянули Гехеру в дом, а вместо них вышли две другие: одна остановилась в шаге от входа, готовая в любой момент спрятаться внутри, вторая оказалась ближе к чудовищу.

Ящер, который прежде спокойно разглядывал будущую добычу, сделал шаг вперед и шумно втянул ноздрями воздух. Его пасть, в которой каждый зуб был больше человеческой ладони, угрожающе нависла над женщиной. Она подняла вверх одну руку, вторую выставила перед собой и, совершая ими плавные движения, зашевелила губами. Ник не понимал ее слов. Грубоватые, шипящие они складывались в необычную цепь звуков. «Ведьмы», – догадался принц. Но колдовские силы, похоже, не подействовали на ящера. Он резко наклонился и издал оглушающий рев, распространив вокруг едкий запах гнили. Ведьма отпрянула.

Ник лежал, не шевелясь. Женщина, которая стояла ближе к дому, успела забежать внутрь. Другая же не смогла сделать и пары шагов, как ящер развернулся и сбил ее мощным хвостом. Несколько секунд ее переворачивало в воздухе, потом она рухнула на спину, раскинув руки и неестественно вывернув ногу. Волосы выбились из-под темно-зеленого капюшона и лежали на ее лице, словно клок соломы. Она упала недалеко от Ника, он смотрел на нее и трясся от мысли, что и сам может стать добычей ящера. Он ощущал себя трусом.

Чудовище вошло в раж. Оно обошло вокруг дома, и земля вздрагивала при каждом его шаге. Ящер попытался заглянуть одним глазом в окно, потом попробовал открыть мордой дверь, но неудачно. Тогда зверь тряхнул головой и боком ударил дом. Деревянные стены заскрипели, и ящер ударил снова, потом еще, и еще, с каждым разом все яростнее. Наконец, дом накренился, дверь слетела с петель. В проеме показались женщины. Еще удар. Послышался скрежет. Стена дома обвалилась со скрежетом, крыша рухнула вслед за ней, и женщины в панике бросились прочь: первая, вторая, третья. Четвертая замешкалась, и несколько досок упали прямо на нее. Ящер зарычал, предвкушая легкую добычу. Он, развернувшись, наступил на доски, под которыми оказалась несчастная, и направился за убегающими ведьмами.

Женщины бежали со всех ног, от плотоядного ящера до спасительной чащи леса их отделяло всего несколько десятков шагов. Одна из них обернулась, и оскаленные зубы чудовища пронеслись прямо над ней. Она случайно наступила на длинную юбку и, падая, задела бежавшую впереди женщину. Та тоже упала. Чтобы помочь им, Гехера протянула руку, но тут же коготь ящера, словно лезвие, распорол ее от запястья до локтя. Девушка закричала. Она чудом увернулась от следующего удара ящера и побежала, прижимая к себе окровавленную руку.

Тем временем упавшие женщины попытались встать. Чудовище заметило это и, позволив Гехере скрыться в лесу, вернулось к ним. Ник закрыл глаза, чтобы не видеть, как челюсти ящера смыкаются на телах ведьм. Послышался хруст, звук отрывающейся плоти. Истошные крики жертв сменились их последними стонами. Несколько секунд спустя стихли и они.

Наступившую тишину изредка прерывали чавкающие звуки. Ник решился открыть глаза. Ящер стоял на том же месте, опираясь лапой на тела своих жертв, и придерживал их когтями, чтобы оторвать очередной кусок плоти. Он наклонялся, впивался в добычу, потом запрокидывал голову и проглатывал мясо. Ящер щурил глаза и шумно дышал, ноздри раздувались. Сейчас его занимала лишь еда.

Ник услышал тихий стон и шевеление в траве рядом с домом. Женщина, которую ящер сбил хвостом, пришла в себя. Цепляясь за камни, землю, корни, она пыталась ползти к лесу – как раз в ту сторону, где прятался в траве Ник. Она еще могла спастись, пока ящер был слишком занят, чтобы обратить на нее внимание.

«Нужно помочь ей», – подумал Ник. Но, представив, что, лишь только он покинет и без того ненадежное укрытие, тут же сам станет жертвой кровожадного монстра, он оцепенел.

Женщина ползла медленно. Она была ранена, и расстояние, которое ей удалось преодолеть, подтягивая покалеченную ногу, было ничтожным. Чудовище обернулось на шорох. Зрачки ящера расширились. Женщина замерла. Гигант смотрел на нее немигающим взглядом, а у Ника внутри все сжалось, будто бы ящер смотрел на него самого. Чудовище слегка наклонило голову, громко дыхнуло и отвернулось. Снова послышался тихий шорох травы, за которую цеплялась женщина в попытках доползти до леса. Ник не хотел, чтобы она ползла к нему, чтобы выдала его. Но…

Он должен был ей помочь.

Ник приподнялся. «Остановись, что ты делаешь?» – отругал он себя за внезапно вспыхнувший героизм, но не остановился. Принц подбирался к женщине быстро, но тихо, чтобы не привлекать внимание ящера.

Расстояние между ними сокращалось. Ник спешил к ней, но высокая трава скрывала ее лицо, поэтому она не увидела принца, даже когда тот оказался на расстоянии вытянутой руки. Ник хотел тихо окликнуть женщину, но не успел. Он услышал, что ящер направился в их сторону. Принц услышал над собой громкое сосредоточенное сопение и ощутил тошнотворный запах из пасти хищника. Тело женщины взметнулось вверх. Ник увидел ее глаза, полные ужаса и беспомощности, и искривленный от боли рот. Звуки, вырывающиеся из ее горла, напоминали хрип или сдавленный кашель. Тело наполовину свисало из пасти ящера – ровно над головой Ника. Принц схватил ее за руку, все еще пытаясь помочь, хотя понимал, что ничего сделать не сможет. Женщина уже ничего не почувствовала. Ее тело покачнулось в такт движению ящера, чудовище развернулось и отнесло ее к месту своего пира. Ник смотрел, как хищник удаляется, и не понимал, почему ящер не обратил внимания на него. Словно юноша был невидимым для него.

Стук в дверь прервал зыбкий сон, в который Ник едва смог погрузиться после ночного кошмара. Голова болела, принц чувствовал себя разбитым, словно и вправду блуждал ночью по лесу и прятался от чудовища.

– Ваше Высочество, вы просили разбудить, когда будем подплывать к Эфлее, – напомнил слуга.

Каюта покачивалась. На прикроватном столике лежала раскрытая книга, из незанавешенного окна врывалась широкая полоса света, было слышно, как плещутся волны за бортом. Ник лежал на мягкой постели в своей каюте, и корабль возвращал его из Заморья в Эфлею, родное королевство. Вчера днем корабль сделал остановку в дакхаарском порту, а вечером, когда они отплывали, пошел дождь. Тогда Ник распорядился разбудить его сразу, как покажутся берега Эфлеи, спустился в свою каюту и заснул. А ночь унесла его в пугающие своей реалистичностью сны.

Снова послышался стук в дверь.

– Ваше Высочество?

– Встаю.

Когда Никос вышел на палубу, солнце взобралось невысоко, утренний воздух еще не успел прогреться, хотя день обещал быть теплым. Принц облокотился на борт корабля. Ветер пробрался под незастегнутый сюртук, слегка растрепал волосы. Нос корабля разрезал воду, тихую, спокойную, с едва заметной рябью от ветра. Вдали виднелся то каменистый, то песчаный берег Амиррийского континента: с его полями и лесами, деревнями и городами, домами и замками. Эта умиротворяющая картина казалась странной после ночного кошмара. Сон казался таким ярким и реальным, полным звуков, запахов, ощущений и эмоций… Воспоминания ночи все еще оставались с Ником. Он закрыл глаза и вздрогнул, вспоминая, как ящер склонился над ним.

Такие сны, неотличимые от яви, с юных лет преследовали принца. И, как выяснилось сегодняшней ночью, они оставили его в покое лишь на время, пока он был далеко от дома. Несколько лет Ник учился в заморской академии. Там сны перестали его тревожить, и он уже думал, что излечился. Но умер отец, Ник по просьбе брата возвращался на континент, и сны вернулись.

Принц вздохнул. Сжал пальцами фальшборт и прикрыл глаза. Что случилось с отцом? Он был не так стар, чтобы покидать Светлый мир столь рано, а новый король, старший брат Ника, отказался раскрывать в письме причину смерти. Неужели убийство? Это ожидаемо для континента, где короли ведут войны и плетут интриги. Да, ожидаемо. И все же слезинки, похожие на брызги морской воды, скользнули по щеке. Хотелось ли ему вернуться домой? В этом принц не был уверен. Ждут ли его? Точнее, ждали бы его там, если бы не смерть отца? Нужен ли он родному королевству после разлуки? Как его встретят?

Ник вытер слезы и подставил лицо ветру. Всего несколько часов отделяли принца от дома.

Глава 2
Добро пожаловать в Монт-д’Эталь

Берег приближался. Ник уже мог различить фигуры матросов в порту и чуть поодаль – королевскую карету, из которой выходил брат. Улыбка сама собой заиграла на лице принца, и гнетущие мысли исчезли.

– Вы дома, Ваше Высочество, – поддержал капитан. – Еще несколько минут, и можно будет спускаться на берег.

Ник кивнул. Он плотнее прижался к фальшборту, вытянувшись вперед, будто это могло приблизить его к дому, и разглядывал причал. Брат, сестра и еще один человек, судя по всему – жених сестры, уже покинули карету и ждали принца. Вдалеке возвышался Монт-д’Эталь. Над родовым замком принца нависло бело-желтое солнце, но хлесткий ветер не давал насладиться теплом ускользающей осени. С севера надвигались тучи, грозясь испортить погоду.

Корабль пристал к берегу. Спустили трап, и Ник с колотящимся сердцем поспешил на родную землю. Ступил на деревянные доски причала, и почти побежал к брату. Димир шагнул ему навстречу. Обнял принца так, будто не встречал, а провожал в путь, и Ник ощутил, как радость наполняет трепещущее сердце. Димир сделал шаг назад, осматривая подросшего брата, пока Ник в ответ рассматривал его. Драгоценные камни в короне Димира блестели на солнце. Не зря имя молодого короля на древнеамиррийском языке означало «солнце». Ник сам себе казался тенью статного и лучезарного Димира – истинного короля. Жаль, что этот титул достался старшему брату так рано.

Принц подошел к сестре. Поцеловал ей руку, как того требовал этикет, а потом, не выдержав, чмокнул в румяную щеку и прижал девушку к себе. Маргарет рассмеялась и обняла Ника в ответ. Выпутавшись из объятий, принцесса представила своего жениха:

– Харео Бельверес, миар Заморья.

«Миар – знатный, но ниже лорда», – мысленно покачал головой принц. Из писем с родины он мало что знал о женихе сестры. Ему передали, что Харео не слишком титулован, зато настолько богат, что может без труда заполнить золотом яму в эфлейской казне. Только разве этого достаточно, чтобы стать мужем принцессы?

– Рад знакомству, – Ник кивнул головой.

Харео слегка поклонился и расплылся в улыбке, излишне радостной в известных обстоятельствах. Конечно, ведь это не его отец умер. А есть ли у богатого жениха семья, родственники, по которым можно скорбеть? Наверняка старый советник Фергюс все выяснил о Харео, иначе мужчину и близко не подпустили бы к принцессе.

Теперь, когда восторг от первой встречи поутих, Ник заметил, что брат и сестра в черной одежде из-за траура по отцу, а в их глазах видна грусть. Широкие плечи Димира опущены, словно на них он удерживал всю тяжесть королевской доли.

– Ты, должно быть, устал с дороги? – поинтересовался король. – Садись.

Он махнул в сторону карет. Их оказалось две – вторую Ник с корабля не заметил. Слуги уже уложили в одну из них вещи принца, чтобы отвезти в Монт-д’Эталь. Родной замок, как всегда, встречал вздымающимися ввысь башнями из коричневого камня. Ник, уже отвыкший от королевских привычек, улыбнулся – до Монт-д’Эталя вполне можно было дойти пешком, путь в карете займет немногим меньше времени. Но под властным взглядом брата Ник сел в экипаж. Непривычно, но приятно было вновь, после стольких лет в чужом краю усесться в дорогую карету и откинуться на мягчайший бархат, расшитый золотыми нитями. Димир сел рядом. Экипаж тронулся, застучали по брусчатке копыта лошадей. Из окна Ник увидел, как вторая карета с Маргарет и Харео отправляется следом.

– Что случилось с отцом? – заговорил принц. Он не знал, когда вновь сможет задать этот вопрос брату наедине. – Болезнь?

– Убийство, – прохрипел Димир.

Новость сперва оглушила Ника, а потом его охватило негодование.

– Кто убийца?

– Пока неизвестно, но инквизиция уже работает, Фергюс сам ищет убийцу.

– Если сам Фергюс, то…

Договаривать не требовалось. Если за дело взялся сам старый советник, то убийце недолго осталось гулять на свободе.

Карета повернула. За окном показался серый забор кладбища. Ник впился глазами в очертания склепа, где теперь покоился отец: короля Грегора похоронили, пока принц был еще в пути.

– Ты, наверно, хочешь навестить могилу отца? – понимающе спросил Димир.

Ник кивнул.

Гвардейцы, завидев королевскую карету, бросились раскрывать ворота, и вскоре колеса задребезжали по булыжникам монт-д’этальского двора. Экипаж остановился.

– Располагайся, отдыхай, – сказал Димир, и принц поднял взгляд к башне, где находилась его комната. —Можешь сходить на кладбище.

– Хорошо.

– А потом зайди ко мне. Надо поговорить. Обо всем, – предупреждая вопрос Ника, пояснил брат. – Я буду в кабинете.

Когда Ник пошел на кладбище, погода испортилась. Небо словно осунулось.Оно было сплошь залеплено тучами, но в просветах между ними упрямо мелькало солнце. Скелеты засохших листьев шуршали между могилами. Принц приближался к склепу, где покоились все короли Эфлеи, а руки дрожали. Толстые стены и тяжелая крыша надежно укрывали мертвых, хотя им уже ничто не угрожало.

Ник толкнул дверь склепа. Она открылась беззвучно – раз петли смазаны, значит, в последнее время это место часто посещали. Затаив дыхание, принц спустился по лестнице. Воздух здесь был тяжелый, перемешанный с пылью и скорбью. В горле пересохло. Ник еле передвигал ноги, будто тайная сила не давала ему идти, а в уголках глаз собрались слезы. Принц упал на колени перед могилой отца. Прислонился лбом к шершавому камню, провел пальцами по надписи с именем короля Грегора Таяльди. Он молчал, не в силах выразить свою боль – все равно мертвецы не слышат слова Светлого мира. Сырость склепа обволакивала и проникала под одежду, кожа покрывалась мурашками. Ник не знал, как долго пробыл, замерев без движения, возле могилы отца. Время ничего не значило в обители смерти. Но вот колени заныли от неудобной позы. «Надеюсь, светлые Существа оберегают тебя», – прошептал Ник.

Не оборачиваясь, он вышел из склепа. Ветер стих. Вдали у ворот кладбища Ник увидел человека. Тот, вытянув худую и длинную, как у птицы-падальщика, шею, высматривал кого-то среди могил. Темная просторная одежда с широкими рукавами и лысая голова еще больше делали его похожим на огромную птицу. Он встретился взглядом с принцем, едва заметно кивнул, и они пошли друг другу навстречу.

– Лорд Кединберг! – обрадовался принц, когда они поравнялись.

– Никос, друг мой, – удовлетворенно улыбнулся лорд. Он всех называл «друг мой». – Как давно мы не виделись! Ты вырос, повзрослел!

Ник приосанился. Ему хотелось сделать ответный комплимент, но даже слова, которые предписывает произносить в таких случаях дворцовый этикет, не шли ему на ум при виде лорда Фергюса Кединберга. Тот сильно постарел и приближался, по мнению принца, к отметке, за которой начиналась убогая старость. Время поиздевалось над внешностью советника: морщины безжалостно изрезали его лицо и руки, а под широкой одеждой угадывались очертания скелета.

Ник и лорд Кединберг медленно побрели к дороге, где стояли экипажи. Накрапывал холодный дождь. Его ледяные капли падали на лицо принца, обжигая кожу.

– Расскажете об отце? – поинтересовался Ник.

– Кто его убил, ты хотел спросить? Мне нечего сказать. Пока.

– Я в вас не сомневаюсь.

– Благодарю, друг мой, – безрадостно ответил потомственный инквизитор.

– Вас что-то тревожит?

Лорд Фергюс Кединберг накинул капюшон и вздохнул. Он возглавлял Верховный Совет, и приятного в этой работе, понятное дело, было мало. Старик махнул рукой:

– Дел много, и ни одного приятного. У соседей война, у нас тоже не все гладко: люди волнуются, казна пустеет. Твоему брату сейчас приходится несладко.

– Он поэтому попросил меня вернуться? Чтобы я ему помогал? – поежился Ник.

– Тебе так или иначе придется вникнуть в дела королевства.

– Может, мне лучше вернуться в Академию, доучиться? Я пока так мало знаю о настоящей политике, экономике, военном деле…

– Друг мой, учиться можно всю жизнь, – возразил Фергюс. – Но чтобы действительно чему-то научиться, надо этим заниматься. Мы найдем тебе дело дома.

Вздох Ника скрылся в стенании ветра. Принц, смирившись, сменил тему:

– Я видел жениха сестры. Что он за человек?

– Да… – неопределенно ответил Фергюс. Уголки губ потянулись вниз. – Не очень знатный, обычный миар, зато очень богатый. Ничего плохого, как, впрочем, и хорошего, о нем сказать не могу. Лучше тебе обсудить это с Димиром. Садись в карету.

В дороге разговор старика с принцем стал более оживленным. Ник рассказывал о жизни в Заморье и об учебе, стараясь отвлечь себя и старика от гнетущих мыслей. За окном быстро росла, заслоняя небо, глыба монт-д’этальской стены, и каменная дорога расширялась. По ней плясал дождь, из-под колес летели брызги, на обочину стекала грязная вода, собираясь в лужи. Вскоре карета остановилась во дворе. Принц, минуя нижнюю ступеньку, спрыгнул на землю. Остаток пути они с лордом Кединбергом прошли быстрым шагом, кутаясь в одежду и ни о чем не разговаривая. Лишь у самого входа в замок, где широкая арка укрыла их от непогоды, Фергюс стянул капюшон и, не глядя на принца, сказал:

– Привыкай, друг мой. Теперь это королевство – твоя жизнь.

Король лежал в кресле, рот приоткрыт, взгляд застыл. На светлом одеянии багровели засохшие пятна: одно на шее, другое – на груди. Тело уже начало издавать неприятный запах. Фергюс зажмурился, потом открыл глаза, и воспоминание исчезло.

Дождь все молотил по брусчатке монт-д’этальской площади. Старик проводил принца и, спрятав лицо под складками просторного капюшона, поспешил туда, где воспоминания разгорались с новой силой.

За железной дверью, у самого входа в подвалы инквизиции, под потолком зияли две оконные дыры. Дальше – непроглядная тьма. Старик зажег лампу. В сырых коридорах был слышен слабый звук шуршаний и крысиных попискиваний. Фергюс был полноправным хозяином этого места. Здесь, в подземельях, он из королевского советника превращался в мрачного инквизитора. Его главным оружием становились не близость к королю и не титул, а страх, который старик внушал несчастным арестантам.

Свет масляной лампы, которую нес Фергюс, коснулся невзрачной двери, ничем не отличавшейся от подвальных стен. Только ржавая каемка и черное углубление замочной скважины выдавали ее существование. Какая инквизиция может обойтись без секретных ходов? Инквизитор достал ключ. Послышался щелчок, и Фергюс ощутил привычный затхлый запах. Тусклый свет лампы выхватил развалины подземелья. В другом крыле Монт-д’Эталя был скрыт такой же проход, через который в замок проник убийца – человек, лишивший жизни короля Грегора.

Распалив себя мерзким воспоминанием, инквизитор запер тайную дверь с другой стороны и пошел дальше. Накануне он собрал всех, кто знал или мог знать о тайных лабиринтах, и рассадил их по допросным комнатам. Руки и ноги арестантов сдавили кандалы, а на столах лежали пыточные инструменты, призванные разговорить несчастных. Фергюс взял в руки один из них и повертел им перед носом первого подозреваемого.

– Значит, ты знал о тайных подвалах? – хмыкнул старик, и допрос начался.

Ник посмотрел вверх. Сквозь дождевую завесу разглядел высокую башню, которая в детстве пугала его мрачными коридорами. Десяток лет прошло с тех пор, как он последний раз заходил сюда. Воспитанием мальчика занимались придворные учителя и мать, но она умерла, не в силах вытолкнуть следующего ребенка из утробы, и отец, похоронив жену, отправил маленького принца в заморскую академию. В то время все, чей достаток позволял оплатить учебу, отправляли отпрысков к заморским учителям. Тогда Ник попрощался с Монт-д’Эталем. В замке осталось его детство, и теперь каждый уголок дома погружал юношу в воспоминания.

Принц зашел в башню. Стряхнул дождевые капли с волос. Костюм промок насквозь, пока Ник спешил из кареты к башне, а внутри было чуть ли не холоднее, чем снаружи. Юноша снял сюртук и, чтобы согреться, побежал наверх. Лестница привела его к королевскому кабинету. Секретарь тут же подскочил, чтобы проводить принца к королю, но дверь кабинета распахнулась, и Димир сам появился на пороге.

– Я видел тебя с Фергюсом, – пояснил старший брат. – Проходи.

Ник зашел внутрь и оглядел бывший кабинет отца. Все осталось прежним, молодой король поменял здесь лишь стол и убрал кресло, в котором нашли мертвого Грегора.

– Фергюс постарел, – произнес принц, по приглашению брата усевшись на стул. – Кажется, когда я уезжал, он еще не был таким… старым. И таким худым. Фергюс сильно сдал.

– Внешне – да, но не разумом, – возразил король. – Если бы не он… Не знаю, что бы я без него делал. Я не был готов ко всему этому.

– Невозможно быть готовым к смерти.

– Я не только про смерть отца. Я не был готов к правлению. Это гораздо сложнее, чем я думал. То есть… Я наблюдал за отцом, видел, как он работает, что делает. Но это другое. Смотреть на чужой труд проще, чем выполнять его самому.

Принц кивнул.

– Расскажи, что происходит на континенте. Война?

– Война, – сказал, будто плюнул, старший брат. – Этот проклятый Калледион…

Димир встал. Подошел к карте континента, занимавшей почти всю стену. Провел ладонью по очертаниям Эфлеи, по морским и наземным границам. Потом поднял взгляд выше, к северу, который почти полностью был под властью Калледиона. Король отошел на шаг от карты. Вновь оглядел пять королевств, нахмурился. Провел рукой по волосам и указал брату на северное королевство, объясняя:

– Да, брат, война. Калледион одержим идеей завоевать весь континент, сделать его единым, как несколько веков назад. И, похоже, калледионцам это удается.

Димир вернулся к столу. Ник рассматривал карту: Эфлея располагалась на юге, дальше всех от Калледиона, но в военное время границы сдвигаются слишком быстро. Старший брат сел и продолжил рассказ:

– Не так давно Калледион вторгся в Онтфорк. Отец, а теперь и я, помогал онтфоркцам и золотом, и солдатами. Но наша казна не бездонна. Она быстро пустеет, если не сказать, что уже пуста. Эфлея больше не сможет помогать Онтфорку.

– А наши лорды не хотят поделиться своими богатствами с казной?

– Делятся. И деньгами, и солдатами. А потом жалуются, что эта война оставит их в нищете. Да и их усилий все равно не хватает, чтобы помочь Онтфорку.

– Но мы ведь не одни на континенте. Разве у нас нет союзников против Калледиона? – поинтересовался принц.

– Арнест и Дакхаар, – согласился король. – Не все так просто. Сначала я пытался вести переговоры с калледионским королем. Но он до сих пор откладывает встречу, объясняет, что занят. Чем это, интересно? – съязвил Димир. – Войной. Тогда я решил встретиться с королем Арнеста. Тот принял меня у себя. Но встреча была такой же, как нынешняя погода, – холодной и мрачной. Я так и не понял, на чьей стороне арнестцы.

– Ну а Дакхаар?

– Дакхаар, засилье ведьм, – поморщился король. – Фергюс побывал у дакхаарской королевы. Заверил, что она готова заключить с нами союз.

– А что заморские королевства?

– Их интересует только успешная торговля, а не наши проблемы. Заморцы поддержат того, кто хорошо платит, то есть не нас.